Release Me

Иньяцио был сам не свой. Он не спал и ничего не ел: лишь выпивал стакан воды в день. Боль, ярость, чувство утраты, сожаление, стыд, обида притупили все остальные чувства. Он заперся в своей комнате и никуда не выходил, стоя всё время у окна и уставившись в одну точку на улице. Он не игрался с Артуро, не кашеварил на кухне, как любил это делать, не засиживался в своей музыкальной студии, не писал и не пел любимых песен. Он забросил все свои срочные дела в Модене, хотя Микеле и пытался расшевелить его, поскольку бизнес не должен стоять на месте, show must go on, как говорится. Но если у Иньяцио даже не было сил вставать с кровати и начинать новый бессмысленный день, то о какой работе вообще может идти речь?.. — Инья, ну поешь хоть чуть-чуть, — умоляла его сестра Нина, приехавшая к нему, чтобы ухаживать за убитым горем братом. — Я тебе мясо приготовила, как ты любишь. — Спасибо, Нина, я не буду есть, — прохрипел Иньяцио слабым голосом. — Вита была вегетарианкой и не ела мяса… Я тоже теперь не смогу даже притронуться к нему. Так что теперь и я вегетарианец. — Нина грустно кивала головой и больше его не беспокоила, покинув комнату. Так вот почему Вита так верила в судьбу и, чёрт побери, была права. Человек не в праве изменить в ней что-либо: каждому из нас как в спектакле уготована определённая роль, черты характера, реплики и, что немаловажно, участь, то есть судьбоносная дорожка, у которой всегда только один конец, но разные обстоятельства. Все роли розданы. Мы не режиссёры своей жизни, мы лишь марионетки, пляшущие под дудку порою жестокого режиссёра-постановщика по имени Судьба. А Иньяцио с такой уверенностью доказывал ей обратное, будучи уверенным в своей правоте, и даже не подозревал, что говорил это человеку, больному раком. Человеку, которому была уготована смерть. Человеку, которого он самозабвенно любил. И наговорил столько глупостей!.. Имея связи в шоу бизнесе, друзья Иньи позаботились о том, чтобы весть о смерти Виты не светилась в газетах, но земля слухами полнится, поэтому поклонники постепенно узнали об этом и писали ему в Instagram слова соболезнования. Но Иньяцио практически не притрагивался к своему телефону, поэтому и не видел их. Никто и не просил ответа, прекрасно всё понимая. И как на зло на улице стоит солнечная погода; всё такое радостное, яркое, весёлое, а ему не до веселья. Ему сейчас вообще ни до чего. Жизнь потеряла смысл. Жизнь потускнела и лишилась всей палитры красок. Она выцвела, как старая фотография, долго стоявшая на солнце. Его приветливые лучи, гревшие её, сожгли всё до тла, оставив лишь слабые намёки на то, что там когда-то было. Иньяцио не мог в это поверить. Ему казалось, что всё это страшный сон, и стоит ему проснуться, как Вита будет рядом с ним, как и раньше желать доброго утра, улыбаться, готовить завтрак, шутить, гладить Артуро и многое другое… Иногда он сходил с ума: ему казалось, что он видел её очертания, её приветливое выражение лица; ему казалось, что она всё равно была здесь, рядом, но как только он подбегал к ней, Вита исчезала в одну секунду. Вита, если это действительно ты, то зачем дразнишь измученное сердце?.. Пьеро и Джанлука выразили ему свои соболезнования, а первый периодически приезжал его навестить, замечая, как он с каждым днём чахнет и теряет былую жизнерадостность. Но Бароне не сдавался, пытаясь вернуть друга в жизнь, и помогал в организации похорон, оказывая немалую поддержку и родителям Виты, которые были бесконечно ему благодарны за это. Возможно, из-за частого присутствия Пьеро рядом или по какой другой причине, Иньяцио вспомнил об одном человеке, который, по его мнению, должен был непременно узнать о смерти Виты. Он знал, что и для этого человека Вита была важна, поскольку они тесно общались и до последнего поддерживали связь. В списках его контактов был номер Магдалены, и он решил написать ей сообщение в WhatsApp, хотя не был уверен, прочтёт ли она его. Кто знает, может, она сменила номер. Но он решил рискнуть и написал просто: «Магдалена, это Иньяцио Боскетто. Будет возможность, позвони. Это важно». Он не решался написать прямым текстом, иначе ему бы пришлось невольно перечитать своё сообщение и заново осознать случившееся. А он не мог. Чисто физически не мог. Это было выше его сил. Иньяцио не ждал ответа от девушки, но к своему удивлению практически через пять минут услышал ответный звонок от Магдалены. — Что с Витой? — было первым вопросом девушки, едва Иньяцио ответил. — А… — оторопел он от быстроты реакции и догадливости Магдалены. — А она…умерла. — Тишина. Пара грустных вздохов. Парень подождал, пока девушка соберётся с мыслями. — Как давно? — был её следующий вопрос. — …Пару дней назад, — выдавил из себя Иньяцио. — Она не перенесла операции? — Нет, — вздохнул Иньяцио. Потом он стал соображать. — Подожди, а откуда ты знаешь про операцию? Я тебе не говорил, как она умерла. — Я всё знала, Инья, — сквозь грустную усмешку ответила Магдалена. — Я знала про её болезнь, про её диагноз. — Но… — поразился Инья. — Как? Когда? Она же никому не говорила! — Мне она сказала, — ровно ответила девушка. — Но когда?! — Магдалена немного помолчала. — Почти полгода назад, — был ответ. В тот самый день, который Магдалена хотела стереть из памяти, девушка решила приехать к Иньяцио и Вите, чтобы попрощаться с ними и ещё раз поблагодарить за оказанную вчера поддержку. Когда она постучалась в дом, ей открыла Вита. Иньяцио не было дома — он уехал по делам в музыкальную студию. Увидев Магдалену, девушка приветливо ей улыбнулась, хотя первая заметила, что до этого выражение лица Виты было печальным и даже обречённым. — Привет, Магдалена, — сказала Вита. — Привет, Вита, — опустила голову Магдалена. — Прости, что без предупреждения. Я пришла попрощаться с вами и сказать «спасибо» за вашу заботу… — Ой, Магдалена, брось, — усмехнулась девушка, махнув рукой. — Заходи, — пригласила она Магдалену к себе. Девушка послушно вошла; она никуда не торопилась, поэтому могла себе позволить посидеть немного у подруги. — Всё-таки вы расстались? — со слабой улыбкой спросила Вита, когда обе сидели на кухне. Магдалена ничего не ела, когда покидала квартиру Пьеро, поэтому сейчас она была не прочь позавтракать. — Да, а как иначе, — пожала плечами Магдалена и поблагодарила Виту за чашку кофе, которую она ей поставила на стол. — Судя по твоему лицу, ты не очень хочешь улетать от него, — улыбнулась Вита и села с девушкой за стол. — Тогда бы не улетала, — сквозь усмешку ответила Магдалена. — Неправильно говоришь, — снова улыбнулась Вита. — Тогда бы не проплакала всю ночь. — Всё ещё заметно? — поморщилась Магдалена. — Да, — сочувственно кивнула Вита. — Пройдёт, — бросила она. — Как и всё остальное. — Ты будешь мучиться и страдать, — заметила Вита. — Переживу, — также ровно ответила Магдалена. — Я русская, а страдание у нас в крови. — Вита усмехнулась и встала, чтобы насыпать Артуро корм. Из её кармана домашнего костюма случайно выпала бумажка, которую заметила Магдалена. — Вита, — подняла она бумагу, — у тебя тут… Что?.. — поразилась она, прочитав содержимое. — Вита, что…Что это значит? — спросила она у неё. Впервые девушка увидела Виту побледневшей и растерянной. Видимо, она не очень хотела, чтобы кто-то увидел то, что там написано. — Эээ… — замялась Вита, забирая лист. — Раз уж ты увидела, то скрывать нечего. — У тебя лейкемия? — растерянно спросила Магдалена. — Да, — грустно вздохнула она. — Как давно ты об этом узнала? — Вита снова сделала глубокий вдох, собираясь мыслями. — Несколько лет назад, — тихо ответила она. — Я не знаю, как всё началось и по какой причине, но… чему быть — того не миновать. Причём всё начиналось достаточно скромно, были обычные признаки ОРЗ, думаю, ладно, переболею, всё пройдёт… Ан-нет. Мне становилось всё хуже и хуже; я ходила по врачам, но они мне все говорили как один: «Всё у Вас в порядке, беспокоиться не о чем. Лечитесь как до этого и будете здоровы». А я же понимаю, что не выздоравливаю, ещё кровотечения начались… Это был самый худший период в моей жизни. Я думала, что всё, конец, я не выживу…Мне было так плохо… А потом…потом произошло какое-то чудо, мы нашли хорошего врача-онколога, который поставил мне правильный диагноз и назначил курс лечения. Парадоксально, но это помогло, а где-то полтора-два года назад мне сказали всего одну фразу, которая перевернула всё с ног на голову: «У Вас ремиссия». Ты даже представить себе не можешь, сколько дверей мне открылось с тех пор. Мне выписали определённые препараты, которые я должна была принимать, но предупредили, что ремиссия — это не значит конец. Вот сейчас опять пошло по новой, — помахала она листом, который держала в руках. — Когда ты пришла, я как раз смотрела старые анализы и суетливо положила лист в карман, чтобы ты не увидела, но…листочек выпал, и теперь я тебе рассказываю всё это. На чём я остановилась? — задумалась она. — Ах, да. С тех пор я стала оглядываться назад и смотреть, чего я добилась в этой жизни. И тут до меня дошло, что не так уж и много у меня интересных воспоминаний. Тогда я решила, что буду брать от жизни всё; ведь любой день мог стать для меня последним… Я стала путешествовать, чаще куда-то выходить, где-то участвовать, а потом… Где-то год назад или чуть больше я познакомилась с Иньяцио в фитнес-клубе, где я работаю. Не хочется хвастать, но я никогда не была лишена мужского внимания, так что я не сильно удивилась, когда он захотел со мной познакомиться. А он парень настырный, — улыбнулась про себя девушка, вспоминая первые встречи с парнем. — Я не была фанаткой «Il Volo», но много слышала про них до этого, так что я узнала его. Если бы не болезнь, я бы не бросилась в эту авантюру, подумала бы, вот, человек из шоу-бизнеса, поматросит и бросит, всё в таком духе… Но теперь терять мне всё равно нечего, решила рискнуть и погулять немного со знаменитостью… А затем и сама не заметила, как влюбилась и насколько дорогим он мне стал. Инья оказался не таким, как я его себе представляла: он намного глубже и проникновеннее; его внутренний мир намного богаче, чем он кажется. С тех пор и понеслось. Вита замолчала, посмотрев в окно, а Магдалена замерла на месте, внимая каждому слову девушки. — А он знает? — наконец спросила она. — Нет. Никто не знает кроме моих родителей. Я никому не рассказывала об этом. — Но почему? — Потому что не хочу, чтобы меня жалели или смотрели как-то по-особенному, — строго ответила Вита. — Хочу прожить последние дни наравне со всеми, а то потом будут эти сочувствующие взгляды, чувство неловкости, ещё что-то…Нет, не надо. Жалость других не изменит положения вещей, а мне от них тем более не легче. — Но ведь Иньяцио… — взволнованно вставила Магдалена. — Он же…он же имеет право знать. Почему ты не скажешь хотя бы ему? — Ты думаешь, ему без меня забот на работе не хватает, что в группе, что в студии? — усмехнулась Вита. — Нет уж, спасибо, ещё я ему буду обузой. Пусть живёт в неведении. — Но он же может заподозрить, что ты часто куда-то уходишь, на процедуры, там, не знаю…Как ты будешь выкручиваться? Ты и тогда не скажешь ему? — Не скажу, — кивнула головой Вита. — Но ведь он не отстанет, Вита. Потом будете ругаться… — Будем, значит, будем, — перебила девушка. — Значит, так оно и должно быть. — А потом, Вита? — не унималась Магдалена. — Когда…когда тебя не станет… — девушка сглотнула, чтобы не заплакать, — ты представляешь, какой для него это будет шок? Неужели тебе не хочется хотя бы морально подготовить его к этому? — Ещё раз тебе говорю, если я ему признаюсь, он начнёт меня жалеть. А я не хочу этого. Он будет носиться, искать лучших врачей мира, донимать меня этим, а я его знаю, он такой чувствительный, он не отстанет от меня. Я не хочу, чтобы его это заботило. — В твоих словах есть доля правды, но… — Магдалена замялась. — Как-то это… — По-эгоистически? — помогла Вита. — Знаю, но выхода нет. Будет он знать заранее, не будет, ему легче от этого не станет. И мне тоже. И другим. По сути, он оказался моей единственной слабостью. Я не хотела ни к кому привязываться, чтобы потом не сделать больно своим уходом в мир иной, но… не удержалась сама. Когда любишь, не видишь никаких преград и отключаешь хладнокровный рассудок, диктующий мыслить разумно. — О Господи, — тяжело вздохнула Магдалена, — я тут из-за какого-то подонка всю ночь плачу, а тут такое… — Милая моя, эти слёзы не поддаются сравнению, — по-матерински нежно улыбнулась Вита, — и вообще, слёзы — не признак слабости, это знак неравнодушия к происходящему. Сама сказала, поплачешь — и пройдёт. Магдалена… — улыбнулась она, видя, как девушка еле сдерживает слёзы, — Магдалена, перестань, — ласково обняла она её. — А что, если это наша с тобой последняя встреча? — Тогда давай сделаем так, чтобы она не была такой грустной, — гладила её по голове Вита. — Да, — попыталась собраться Магдалена, вытирая слёзы, — ты права. Прости. — Ничего, — улыбнулась Вита. — Такой юной девушке как ты можно. Обещай, что никому не скажешь. Для меня это важно. — Хорошо, — пообещала Магдалена, шмыгнув носом. — Обещаю. А можно с тобой поддерживать связь? — осторожно спросила она. — Конечно! — живо ответила Вита, засмеявшись. — Что за вопрос? Я буду только рада! Всегда с удовольствием с тобой поболтаю и узнаю о твоих делах в России, — сказала она, поцеловав девушку в лоб. — Только давай договоримся, что наше общение останется только между нами. Я к тому, что… не говори никому, что у меня, как, где я. Не хочу, чтобы кое-кто был в курсе всего. — Ладно, договорились, — подмигнула Вита. — Наши секреты останутся между нами и умрут вместе со мной. Усмехнувшись друг другу, подруги ещё сидели вдвоём часа два, пока Магдалена не вызвала себе такси до аэропорта. Это действительно была их последняя встреча. И обе подруги сдержали своё слово. Совсем вкратце Магдалена рассказала Инье по телефону, как узнала о Вите и почему так легко поняла, почему он ей написал. — Мне очень жаль, Инья, — подытожила Магдалена. В ответ она услышала хлюпанье носом. — Зато мы квиты, — слабо улыбнулась она, — ты знал про Пьеро, а я знала про Виту. — Молчание. — Я могу чем-то помочь, Инья? — Если бы ты могла прийти на похороны, было бы неплохо, — ответил Боскетто, — но, зная, что тебе не всегда просто купить билет, я не настаиваю. — Я приеду, — спокойно ответила Магдалена. Иньяцио слегка удивился. — Приедешь? Ты, наверное, хотела сказать «прилетишь»? — Нет, я именно приеду, — усмехнулась в трубку Магдалена. — Ты не поверишь, но я сейчас во Флоренции. — Во Флоренции? — поразился Иньяцио. — А какими судьбами? — Считай, что уже работаю. — Да ладно?! — не поверил Боскетто. — Просто я закончила у себя магистратуру и писала диссертацию на итальянском языке. Благо, у моего научрука есть связи с одним искусствоведом из Флоренции. Мы с ним много переписывались, и он мне тоже очень сильно помог с материалами в написании работы. Получилось так, что он в ней заинтересовался и пригласил меня к себе работать. Будем продолжать работать с моей темой и делать новые открытия. И мне за это будут платить, — довольным голосом добавила она. — Магдалена, я тебя от всей души поздравляю, — наверное, впервые за это время улыбнулся Иньяцио. — Спасибо, — скромно усмехнулась Магдалена. — Так когда мне приезжать и куда? Иньяцио назвал место и время похорон, ещё раз поздравив напоследок девушку с её успехами. А Вита наверняка об этом всём знала. Он был в курсе, что она втайне от всех общалась с Магдаленой. Получается, что она теперь в Италии. Вот бы Пьеро узнал об этом… На похоронах было мало людей: только близкие родственники Виты, пара знакомых и Иньяцио вместе с Магдаленой и Пьеро, который подвёз друга на машине, понимая, что он будет не в состоянии сесть за руль. Стоит ли говорить, сколько слёз было пролито и сколько слов скорби было сказано в адрес человека, чья душа теперь проходила сложные испытания, если верить «Божественной комедии» Данте. Душа, которая никогда не покинет сердца тех, кому она стала так близка. С наступлением вечера все собрались к себе домой. Иньяцио, Магдалена и Пьеро, который за целый день не проронил ни слова, уехали вместе. Третий был за рулём. Все ехали в полной тишине. Когда они приехали к дому Иньяцио, тот попросил ребят побыть ещё с ним. Естественно, те не могли ему отказать. Обоим было так тяжело смотреть на его осунувшееся, исхудалое и измождённое лицо, от которого не осталось ничего кроме глаз. — Инья, — начала Магдалена, — как бы грустно тебе сейчас ни было, пойми, надо уметь отпустить и смело идти вперёд. — Тебе легко говорить, — вздохнул Иньяцио, — не у тебя же умер близкий человек, — с ноткой язвительности добавил он. Магдалена слегка оскорбилась и уже приготовилась ответить ему, но её остановил жест Пьеро, схватившего её за локоть. Зачем спорить с человеком, который не контролирует себя в порыве отчаяния? — Но ведь твоя жизнь на этом не заканчивается… — чуть спокойней продолжила Магдалена. — Не заканчивается? НЕ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ??! — завёлся Боскетто. — Да в том-то и дело, что она уже закончилась!!! Понимаешь?? Её нет!!! Виты нет!!! Жизни нет!! Она ушла!! Ушла от меня!!! — Иньяцио уносило. Он не мог успокоиться; слёзы так и лились из его глаз нескончаемым ручьём, а голос дрожал и заикался, еле выдавливая из себя слова, которые не были словами, а лишь бессмысленным криком души. — Вита!! Ушла!!! Моя Вита!!! Моя Жизнь ушла!!! Её не вернёшь!!! А я даже не успел с ней попрощаться по-человечески!!! В нашей последней встрече мы так поругались, а я, я, ИДИОТ, накричал на неё, наговорил таких гадостей, оскорбил её и ушёл!!!! А я должен был остаться!!!! Должен был, но не сделал этого, потому что я тварь неблагодарная! Задел, практически уничтожил!! И я даже не успел к ней приехать в самую трудную для неё минуту! Я НИКОГДА СЕБЕ ЭТОГО НЕ ПРОЩУ! — хриплым голосом кричал он, смахивая любые предметы, попадавшиеся ему на пути. — Я оставил её одну, а должен был остаться, поддержать, быть только рядом с ней в последние дни!! Она была для меня всем! Она была моей Жизнью, а сейчас её нет! Моей Жизни нет!! Я не заслужил её!! Я не могу без неё! Без её жизни нет моей жизни!!! Нет, нет… Я так не могу! Я во всём виноват! Я урод! Мне не место на этом свете!!! Я не могу!.. Я брошусь с крыши… Прощайте, ребята!!! — Выкрикнув последние слова, он рванул к лестнице, ведущей на чердак дома. — ИНЬЯЦИО, НЕТ!!! — закричали одновременно Пьеро и Магдалена, бросившись остановить отчаявшегося друга. — Боско, стой! — приказал Пьеро, железно схватив его сзади за руки, хоть Иньяцио и вырывался. — Инья, стой, остановись!!! — обогнала его Магдалена, встав на несколько ступенек выше него и сравнявшись с ним ростом. — Инья, постой, послушай меня! — взмолилась девушка, положив свои ладони на обе его худые щёки и посмотрев на его впалые, печальные глаза и синие круги, образовавшиеся вокруг них. — Послушай… — чуть запыхавшись, начала она. — Да, Вита ушла. Да, её, к сожалению, никак не вернёшь. Но пойми ты, всё случилось так, как должно было случиться, такова судьба. Я знаю, что тебе нелегко. Мне тоже. Но если нам дана эта ноша, значит, она нам по плечу. Вита не говорила тебе о своей болезни, потому что ей хотелось, чтобы ты был просто счастлив рядом с ней, невзирая ни на что. Она не хотела, чтобы её здоровье встало на вашем пути и помешало вам быть вместе. Она научила нас ценить жизнь такой, какая она есть, со всеми её тяготами и невзгодами. Несмотря на боль, несмотря на осознание того, что она не вечна и даже не долговечна, Вита показала нам, насколько дорога должна быть наша жизнь, насколько важно ценить каждый момент, который она тебе дарит; что не нужно отчаиваться и продолжать жить словно каждый день будет последним. Она когда-то говорила мне, что жизнь — это драгоценный дар, подаренный нам судьбой. Так не стоит им распыляться. Не вмешивайся в её правила: она сама решит, когда пробьёт твой час. Вита отдала свою жизнь, чтобы дать нам понять значимость наших. Ты же певец, Инья, ты человек творчества; у тебя такой дар, такой голос — не лишай нас, людей простых, неодарённых, своего таланта. Пока есть время, твори и делай счастливыми своих близких и поклонников. А то, что ты не попрощался с Витой: не бери голову. Я уверена в этом на 100%: она давно тебя простила. Скажу тебе больше: она даже не винила тебя. Иньяцио внимательно слушал девушку, постепенно переставая дёргаться и хлюпая покрасневшим носом. Его грудь ещё вздрагивала от всхлипываний и дыхание оставалось сбивчивым. Пьеро продолжал держать его сзади за руки. Когда Магдалена закончила говорить, Иньяцио сглотнул и заморгал налитыми кровью глазами. Каким же жалким и беспомощным он казался! Он, человек, который никогда не унывает и дарит другим солнце. — Мне будет её не хватать, — сбивчиво прошептал он. — Мне тоже, — прошептала в ответ Магдалена, поджав губы, чтобы не заплакать. Иньяцио снова начал дёргаться, но Пьеро крепко держал его, не давая уйти. — Пьеро, отпусти его, он хочет меня обнять, — попросила девушка. Пьеро послушался, освободив руки друга. Снова разрыдавшись, Иньяцио вцепился в Магдалену, вздрагивая плечами от всхлипываний. Девушка успокаивающе гладила его по спине, закрыв глаза. Сами того не заметив, они стали намного ближе друг другу духовно. Чуть позже Пьеро и Магдалена уговорили его пойти спать и сидели у него дома, пока не убедились, что он уснул. Оба вышли на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Видеть, как мучается твой друг, который потерял близкого себе человека да ещё хочет руки на себя наложить, — зрелище не из лёгких. Магдалена села на крыльцо и, не выдержав, разразилась слезами, хотя обещала себе, что больше никогда не будет плакать после расставания с Пьеро. Но она не могла больше терпеть. Вита тоже стала не менее значимой в её жизни, и девушке до последнего не верилось, что та встреча была последней. Пьеро, который был более сдержанным по характеру, не пустил ни одной слезинки, но спокойно смотреть, как убивается Магдалена, он тоже не мог. Сев рядом с ней, он обнял её и прижал к себе, чтобы успокоить. Девушка не оказала ему сопротивления, наоборот, уткнулась сильнее в его грудь. Сейчас ей было не до личных отношений: сейчас ей важно было выплакаться полностью. Пьеро слегка покачивал её и ласково гладил по голове, вдыхая её запах, по которому он так скучал. Но русская девушка не была бы русской девушкой, если же в ней не проснулась гордость. Резко выпрямившись, она оттолкнула от себя Пьеро и сделала вид, что ничего не было. На следующий день Иньяцио проснулся рано и заперся в своей студии, чтобы записать новую песню в его исполнении. Так мир получил новую версию песни «Alleria» от Иньяцио Боскетто, которая никого не оставила равнодушным, вызывая бурю эмоций и слёзы.