Бесполезный супергерой

      Клаус опять в дерьме.       Бен смотрит на двух амбалов, которые сыпят матами и увлечённо пинают кучу одежды. Смотрит на кучу одежды, которая вопит, что это была всего лишь шутка, а бить лежачих ― очень плохо. Его сила всё ещё там ― ворочается в груди, ― но с недавних пор она такая же бесполезная, как и он сам.       Бен пытается ― в очередной раз ― схватить за плечи одного из них и оттащить прочь, но его призрачные руки пролетают сквозь чужое тело. В очередной раз. В такие моменты безумно хочется посмотреть в глаза тем умникам, что наснимали сотню ужастиков, и с уверенностью заявить, что все они ― полная лажа. Что предметы не летают в воздухе, сколько не пыхти от усилий, что никто не дрожит и не писает в штаны от испуга из-за прикосновений, что его, черт подери, даже не замечают.       На поверку оказывается: быть призраком ― самая унылая вещь на свете.       Всё, что остаётся ― смотреть и ждать, делая ставку на то, что сегодня его чокнутого брата пронесет тоже.       Тебе всучили красную карточку и навечно отправили на скамейку запасных, смирись с этим, думает Бен. Но смириться никак не может.       И пытается снова, как всегда.       Они останавливаются, тяжело дыша, когда Клаус стихает и перестает двигаться. Бен молится лишь о том, чтобы он притворялся мертвецом так же хорошо, как порол чушь. В этом Клаусу нет равных.       ― Валим, Зиг. Ещё не хватало, чтобы он откинулся, с копами потом проблем не оберёшься.       Второй ― Зиг ― смачно сплёвывает на землю и утирает лоб рукавом.       ― Думаю, урок усвоен. Придурок.       На счёт последнего Бен почти готов с ним согласиться. Они награждают Клауса последним пинком ― на удачу ― и уходят, весело болтая уже о чём-то своём. Такие забудут о том, что натворили уже через полчаса, а ему придётся зализывать раны ещё не один день. В этом есть свои плюсы. Бен надеется, что Клаус хотя бы тогда заляжет на дно и перестанет искать приключения, рискуя напороться на кого-то похуже пьяных громил.       А затем вспоминает, с кем он имеет дело.       Он склоняется над кучей одежды, в складках которой скрючился Клаус, закрыв голову руками. Хотя бы этот трюк усвоил.       ― Ты там живой? ― шёпотом спрашивает Бен. И сам удивлён, насколько рад, услышав приглушённое мычание. Почти музыка для ушей.       ― Не уверен, ― раздается откуда-то изнутри. ― Я вижу свет в конце тоннеля. Они ушли?       ― Да.       Клаус разворачивается осторожно, медленно, словно уж, тяжело хрипя, сопя и охая. Ему здорово досталось. Бен порой не может поверить, что такое тощее тело из одних костей и кожи выдерживает так много. Но в конце концов и оно когда-нибудь сломается, если подобное будет продолжаться и дальше. Вопрос времени. Судя по тому, как отчаянно Клаус продолжает совать голову в петлю ― вопрос ближайшего будущего.       Бен вздрагивает, когда слышит тонкое всхлипывание. В голове проносится безумная мысль, что всё намного хуже, чем казалось на первый взгляд. Он судорожно осматривается, ища, откуда можно позвонить в больницу. И только потом спохватывается: призраки не говорят по телефону и тем более не вызывают скорую помощь. Бен сжимает кулаки, пытаясь успокоиться и придумать лучший план, когда понимает, что то, что он принял за всхлипы, на самом деле... хохот.       Возможно, по голове Клауса ударили слишком сильно.       ― Эй, что такое?       ― Зубы, ― хихикает Клаус, ползая на четвереньках и сплёвывая кровавую слюну. ― Зубы целы.       ― И это единственное, что тебя волнует?       Клаус удивленно зыркает на него одним глазом ― второй уже успел превратиться в узкую щёлочку.       ― Господи Иисусе, конечно. Ты что, не видел цены у дантистов? А у меня даже нет страховки.       ― Как же я мог забыть, ― сокрушается Бен.       Клаус лишь отмахивается и осторожно ощупывает затылок.       ― Ставлю пять баксов, что это была бутылка.       ― Угадал.       ― Бинго! Из-под пива, да?       Даже проведя бок о бок с Клаусом почти всю сознательную жизнь, Бен иногда не может понять: шутит он или говорит серьёзно.       ― Извини, я был слишком занят, чтобы рассматривать этикетки, пытаясь…       Бен замолкает на полуфразе, закусывая губу. Пытаясь что? Бессмысленно прыгать вокруг и так же бессмысленно размахивать руками, пока из его брата делали отбивную. От чтения этикеток и то было бы больше пользы. Клаус вопросительно поднимает бровь.       ― Забей, ― бормочет Бен. ― Можешь встать?       ― Не факт.       Он вертится на месте, словно кот, готовящийся к прыжку. Резко выпрямляется на дрожащих ногах. Бен бросается вперёд перед тем, как вспоминает, что призраки не могут поддержать за плечо и не дать упасть. Клаус с визгом валится на землю, пролетая сквозь него.       Бен желает просто исчезнуть от стыда.       ― Я тут ещё немножко полежу, отдохну и посчитаю звёздочки.       ― Какие еще звёздочки?       ― Перед глазами. Как в мультиках, ― Клаус тыкает указательным пальцем перед собой. ― Восемь штук… О, уже семь. Пора загадывать желание.       ― Ты идиот.       ― Знаю.         ― Стоит мне только на секунду отвернуться, и ты сразу же влезаешь в неприятности.       Клаус хмыкает:       ― Во всём виновато чёртово супергеройство в моей крови.       Бену хочется сказать, что в его крови только куча химикатов и укоренившаяся способность вытирать лицом землю, но он сдерживает порыв.       Ведь это то, что Клаус умел и умеет лучше всего ― пороть чушь, доводя до кипения даже самого терпеливого преступника. Потому как раньше, чтобы добраться до ехидно улыбающегося Клауса, нужно было сперва пройти мимо Лютера, Диего или него ― Бена. Много лет назад эта схема отлично работала.       Когда у них была команда.       Оставшись один, Клаус никак не может избавиться от прежних привычек. Словно ожидая, что помощь внезапно свалится с неба.         Поэтому иногда Бену кажется, что без него Клаусу будет куда лучше. И он наконец-то научится рассчитывать только на самого себя.       ― Они там пинали мальчишку.       ― И ты решил, что лучше пусть пинают тебя?       ― Типа того. В любом случае, сработало.       Клаус блаженно скалится и начинает мурлыкать заводную мелодию себе под нос. А Бен думает, что отец погорячился, постоянно называя его самым бесполезным из них.