Бесполезный супергерой

      Его план ― типичный клаусовский ― пахнет проблемами.       Он вываливает на Бена всё единым потоком: без длинных вступлений, попеременно вставляя ремарки о том, что рад его видеть и что ему надо отлить. Будто с последнего момента их встречи прошло всего пару дней, а не… Бен не знает, сколько именно ― время там течёт по-другому, ― но по ощущениям это была чёртова вечность.       Это так в духе Клауса ― внезапно исчезать со всех радаров, найдя очередную кормушку или наивного дурачка, готового её оплачивать. Он отрубает свои способности, но оставляет для него ― Бена ― аварийный беззвучный режим. Так, на всякий случай. Бен считает себя почти что VIP-персоной. И если даже не может пройти за черту, то всегда чувствует, как его легкомысленный брат шатается где-то в пьяном угаре.       В этот раз он не чувствовал ничего.       Словно его принудительно посадили под домашний арест и отобрали телефон за какие-то непонятные грешки. В ожидании самого худшего Бен уже готов был рисовать плакат «Добро пожаловать», если бы удалось найти маркеры и рулон ватмана.       Но Клаус ― чокнутый везунчик. И со смертью, видят все, у него без малого любовная интрижка.       Клаус стоит перед ним ― болезненно бледный, но живой и неизменно болтливый, а Бену хочется, то ли расслабиться и образно выдохнуть, то ли врезать ему по лицу.       Он выбирает первое по понятным причинам.       У него есть идея получше.       Бен суёт руки в карманы и скрещивает ноги, пытаясь придать себе отрешённо-непринуждённый вид.       ― Клаус, я не собираюсь лезть в квартиру твоего парня…       ― Это не мой парень! ― протестует он, и на его лице появляется брезгливая гримаса. Что в переводе вполне может значить: мне дали фигуральный (или реальный) пинок под зад.       ― Окей, я не собираюсь лезть в квартиру твоего не-парня, чтобы проверить, есть ли он дома. Мне надоело таскаться с тобой по тюремным камерам и ждать, пока кто-то сжалится и внесёт за тебя залог. А в итоге ― так всё и закончится. Или, считаешь, за взлом тебе дадут медаль?       ― Зато в прошлый раз мы там неслабо подняли в карты, ― мечтательно вспоминает Клаус, но затем спохватывается: ― Но сегодня все будет тип-топ. Обещаю! Я же говорил, что мне просто нужно забрать свои деньги. Быстро и безболезненно.       Бен устало потирает переносицу.       ― Даже не знаю, что из этого отдаёт большей чушью. И с каких пор у тебя появились деньги?       Клаус топчется на месте и оглядывается по сторонам, словно переживает, что кто-то может подслушать их разговор. Может подслушать всего лишь странного парня, который говорит со стеной, невольно думает Бен. Почти гарантия, что большинство предпочтёт держаться подальше.       Клаус иногда забывает, что для всех он один.       ― Понимаешь, подбросили одну халтурку, так вот…       Он внезапно замолкает, направив взгляд куда-то в сторону и поджав губы.       Бен морщится.       О его халтурках можно слагать слезливые песни, а потом распевать на улице, собирая толпы зевак с сочувствующими взглядами. Отличный стартап. Самые невинные из них тянут на пятнадцать суток в участке или на неделю в больничной койке, и Бен почти удивлён, что не обнаружил его именно там.       ― Избавь меня от подробностей, ― говорит он.       Клаус выдыхает. Как кажется Бену ― с облегчением.       Его глаза ― покрасневшие, обмазанные чёрной подводкой ― лихорадочно блестят, и не обязательно быть экстрасенсом, чтобы предугадать, что ему нужно.       Обычно только одно.       ― Ну, Бенни, ты же призрак. Просто сунь голову за дверь и посмотри.       ― Спасибо, что напомнил.       ― В конце концов, мы ― братья, ― укоризненно говорит Клаус. ― Братья должны заботиться друг о друге, ведь так?       Бен едва не смеётся.       Бен едва не смеётся, потому что Лютер чуть не сломал Клаусу пару рёбер во время их последней потасовки. Потому что Диего однажды пригвоздил его ножами к полу и оставил так на целую ночь из-за какой-то ерунды, а Пятый ― телепортировал на крышу дома, просто потому что… Пятому, на самом деле, не нужны причины, чтобы избавиться от того, что его раздражало.       Если дело касается Клауса, то лучший способ о нём заботиться ― просто перестать замечать.       Особенно, если дело касается Клауса.       Соблюдение правил братских отношений, написанных в дешёвых буклетиках по психологии, ― считается в их семейке настоящим преступлением.       Бену, на которого закон уже не распространяется, приходится отдуваться за всех разом.       ― Тогда желание за желание ― согласен? ― говорит он, протягивая мигом взбодрившемуся Клаусу руку.       ― Конечно!       Бен уверен, что он готов поклясться в чем угодно, лишь бы достичь своего. Они скрепляют обещание, переплетая пальцы, ― их особый ритуал из давних времен. Не обращая внимания на то, что одна из ладоней напоминает дымку.       Клаус сияет улыбкой, наверняка представляя, как сможет нахлестаться до отключки.

***

      ― Я ведь говорил, что ненавижу тебя?       ― Да-да, пару секунд назад, ― Бен мысленно подсчитывает. ― Уже пятый раз.       Клаус натужно сопит и бормочет что-то под нос, всем своим видом стараясь излучать раздражение, но получается откровенно плохо. Выходит за рамки его образа неисправимого оптимиста.       ― Это удар ниже пояса, ― шипит он, пытаясь толкнуть Бена или наступить ему на ногу. Разумеется, тщетно. Драться с призраком ― то ещё веселье. В лучшем случае страдает чувство собственного достоинства, в худшем ― приезжают санитары в белых халатах. О последнем он знает из собственного опыта: однажды они с Клаусом слишком увлеклись спором.       ― На это и был расчёт, ― отвечает Бен.       ― Ты все спланировал.       ― Конечно.       Он ещё раз пристально осматривает тощую фигуру. Тоще, чем раньше: длинный плащ выглядит на несколько размеров больше и висит бесформенным балахоном. Алкогольно-таблеточная диета ― беспроигрышный вариант, если нужно приблизиться к параметрам музейного экспоната.       Ещё парочка дней в таком режиме и можно будет точно ставить вторую статую во дворе их академии.       Бен надеялся, что в квартире всё же кто-то будет, и это остановит Клауса от безрассудного поступка. Но она была пуста, а совесть не разрешила ему соврать.       Бен надеялсь, что злополучный долг окажется очередной выдумкой, но Клаус быстро отыскал конверт с деньгами. И прихватил из холодильника сникерс ― в качестве компенсации.       Это казалось единственным разумным вариантом.       ― Откуда вообще появился этот день здорового образа жизни? ― возмущённо спрашивает Клаус, немного выпустив пар. ― У вас там на небесах создали секту: как заставить страдать родственников?       Как не дать им совершить суицид, хмуро думает Бен, но в ответ просто равнодушно пожимает плечами.       ― И что мне делать? Медитировать, попивая зелёный чай? Пойти на пробежку?       ― Просто удержись от своих… привычек.       ― Ты знаешь, что алкоголь полезен для…       ― Один день, ― твёрдо говорит Бен. ― Всего один день. А потом можешь делать всё, что хочешь.       Он поднимает руку, словно в доказательство их недавнего договора. Клаус раздосадовано сплёвывает на землю.       ― Ты расчётливый мерзавец. К чёрту. Просто отложу деньги до завтра и всё.       Он даёт слабину через несколько минут, когда они проходят мимо фургончика с едой. Клаус молча останавливается, принюхиваясь, затем так же молча идёт покупать.       Его улов ― два куриных шашлычка, обильно политых сладко-острым соусом. Бен отлично помнит их вкус: они часто тратили карманную мелочь на подобные вредности, которые трудно было найти на их кухне.       ― Ты не заслужил, ― победно сообщает Клаус, вгрызаясь в мясо.       Бен скорбно кивает, притворно вытирая слезинку.       Он не умеет следить за расходами. Когда живёшь в огромном доме с кучей разнообразного барахла, которое можно незаметно вынести и сдать в ломбард, эта проблема отпадает сама собой. Как и тогда, когда перед глазами маячит чёткая цель: получив деньги ― сразу же спусти их на алкоголь или наркотики. Клаус давно существует одним днём, не будучи уверенным: наступит мифическое завтра или нет.       Поэтому начинает скупать всякую ерунду.       Вскоре у него появляется длинный фиолетовый шарф, который он сразу накидывает на шею, и большие чёрные очки, закрывающие половину лица. Они обедают в небольшом китайском ресторанчике: Клаус заказывает себе манты на пару, а Бену ― лапшу с морепродуктами, которую в итоге съедает сам, сокрушаясь о том, что жалко оставлять еду нетронутой.       Когда они проходят мимо очередного продуктового магазина, он подчёркнуто чётко вспоминает, что нужно купить минералку, и ныряет в открытую дверь прежде, чем Бен успевает что-то сказать. Он решает подождать снаружи, усаживаясь на ступеньках, прикидывая, когда брат нарушит обещание. Пока что Клаус ведёт себя слишком безгрешно. На глаза попадается кем-то забытая газета, и он с интересом пробегается взглядом по сводке новостей. Трудно оставаться в курсе событий, если большую часть времени проводишь вне реального мира.       У Эллисон премьера нового фильма ― небольшая заметка об этом в конце страницы. Интересно, Клаус об этом слышал? Хотелось бы её увидеть ― Бен уже и не помнит, когда был последний раз.       Клаус появляется внезапно, показательно держа перед собой воду, словно какой-то трофей, и поспешно направляется вниз по улице.       ― В правом кармане, ― говорит Бен, догоняя его.       ― В правом кармане что?       ― Держишь меня за идиота?       Клаус морщится, вытаскивая бутылку пива и три пачки «Данхилла».       ― С каких пор ты заделался суперменом?       ― Мы же договорились.       ― Ладно-ладно, пусть просто полежат до завтра.       Бен скептически поднимает бровь.       ― И ты веришь, что сможешь сдержаться?       ― Нет, ― кисло говорит он. ― Мне не нравится, что ты так много обо мне знаешь, Бенни.       Клаус оборачивается к укутанному в тряпьё бездомному, который от вида разыгравшейся перед ним сцены разговора с воздухом сидит с открытым ртом.       ― Боженька пытался наставить меня на путь истинный, ― говорит Клаус, сгружая все добро ему на одеяло. ― С наступающим или прошедшим днём рождения.       Бен бормочет слова извинения, уверен, что после такого потрясения он вообще не притронется к полученному пиву и сигаретам.       Под вечер Клаус начинает замечать призраков всё чаще и чаще, вздрагивая каждый раз, когда они попадаются ему на глаза.       ― Ты спонсор моих ночных кошмаров, ― с кривой ухмылкой говорит он.       Бен ёжится, чувствуя себя виноватым, и пытается отвлечь его болтовнёй, расспрашивая о слухах или новостях, или рассказывая о том, что знает сам.       ― Да, сестрёнка заделалась большой шишкой. Главная роль, куча поклонников, вечеринки, где подают мини-сэндвичи на шпажках, ― говорит Клаус, когда он интересуется о фильме Эллисон. ― Хочешь сходить посмотреть?       ― Хочу.       Клаус вытаскивает смятые банкноты ― всё, что осталось, ― пересчитывает и тихо хихикает.       ― Десять баксов. На один билет хватит, а вот тебе придётся нарушать закон. Пошли, ещё успеем на ночной сеанс. И… ― он многозначительно выдерживает паузу и подмигивает. ― За тобой теперь должок.       Бен согласно мотает головой, даже не пытаясь воображать то, что Клаус может придумать завтра. В любом случае, оно у него хотя бы будет.