***
Эстер постучала в аккуратную, украшенную изящной резьбой дверь. -Отец Берт! — позвала она, когда на ее стук никто не откликнулся, — Отец Берт, это Эстер Пирсон. Мне очень нужно с вами поговорить. Это касается убитых девушек! А вот это сработало, потому что уже спустя пару мгновений, с той стороны двери раздались звуки шагов, а еще через несколько секунд, дверь открылась настежь. На пороге стоял поджарый, смуглый мужчина лет сорока. Он был абсолютно обнаженным, если не считать полотенца, обмотанного вокруг его бедер и смешных тапочек в виде поросят. Эстер открыла было рот, чтобы рассказать настоятелю о цели своего визита, но так и замерла с отвисшей челюстью, увидев святого отца в таком виде. И дело было вовсе не в его наготе (Пирсон перестала быть стеснительной через пару месяцев после того, как начала жить с Ридом), а в бешеной, животной притягательности священника. Все в нем: его лицо, несимметричное, но удивительно сексуальное даже несмотря на слишком густые брови и глубоко посаженные глаза; его красивое, мускулистое тело с ямочками возле тазовых костей и редкими темными волосками, прокладывающими дорожку от пупка к краю полотенца; его волосы, некогда темно-каштановые, которые пошли сединой, и это придавало его внешности еще больше шарма. -Вы что-то хотели, мисс Пирсон? — спросил отец Берт, облокачиваясь на дверной косяк, — Вы же одна из местных полудушниц, верно? Его голос был бархатным и невероятно приятным уху. Эстер безумно жалела о том, что отправила грязного, обгоревшего Рида домой, чтобы привести себя в порядок — он-то наверняка смог бы сохранить самообладание перед этим шикарным мужчиной. Шикарным настолько, что Пирсон пришлось мысленно досчитать до десяти прежде, чем она смогла выдавить из себя хотя бы что-то, похожее на человеческую речь. -Я… — Эстер облизала губы. Она была уверена в себе всегда, во всяком случае, после встречи с Элайджей уж точно, но сейчас натурально потерялась, чувствуя, как животное начало берет верх над здравым смыслом, — Да, вы правы, я — полудушница и расследую дело о гибели девушек. Могу я задать вам несколько вопросов? -Разумеется, мисс Пирсон. Проходите. Берт сделал приглашающий жест, шире открывая дверь, и Эстер прошла в светлую, невероятно уютную гостиную, выполненную в стильных бежево-черных тонах. Святой отец многозначительно посмотрел на выпачканную обувь своей гостьи, и Пирсон, уловив этот взгляд, поспешно сняла некогда белые кроссовки и оставила их возле порога, ощущая под ногами приятную мягкость роскошного ковра, в ворсе которого, казалось, можно было утонуть. -Пойдемте на кухню, — сказал Берт, — Хотите кофе или чаю? Или, может, чего-нибудь покрепче? -Нет, благодарю, — вежливо отказалась Эстер, присаживаясь на плетеный стул. -А я вот выпью, — сообщил святой отец. Он подошел к подвесному ящику, расположившемуся прямо над холодильником, и достал из него бутылку виски и широкий граненый стакан. -Итак, чем я могу быть полезен? — поинтересовался Берт, наливая скотч в стакан. -Я хотела… — начала было Эстер, но запнулась, услышав позади себя чью-то легкую поступь. Пирсон обернулась как раз в тот момент, когда в дверях кухни появилась молодая светловолосая девушка лет девятнадцати. Она была почти полностью обнаженной, если не считать длинной, явно мужской рубашки, накинутой на голое тело. Девушка явно не ожидала увидеть на кухне кого-то кроме Берта, и теперь растерянно переминалась с ноги на ногу, глядя широко распахнутыми, небесного цвета глазами на полудушницу, стараясь как можно плотнее закутаться в нелепую сорочку, принадлежащую, по-видимому, святому отцу. -Простите! — пискнула она, — Я не знала, что гости еще не ушли… -Все хорошо, дочь моя, — Берт махнул рукой, — Ступай в спальню. Я скоро вернусь. Блондинка неловко кивнула и удалилась, тихо шелестя босыми ногами по ковру. -У нее на пальце… -Кольцо чистоты? — закончил за Эстер отец Берт. Пирсон кивнула, — Да. -И вы с ней… -Переспал? Да. -То есть она больше не… -Не девственница? Именно так. -Но… Вы же святой отец! -Называйте меня Виктор, обойдемся без лишних формальностей, — мужчина улыбнулся, — Вы же понимаете, мисс Пирсон, что слово «святой» в названии моей должности не следует воспринимать в буквальном смысле? -Но вы же ее… — Эстер пыталась найти нужное слово, — Опорочили! -Не сгущайте краски, прошу. Я всего лишь занялся с ней любовью. Кроме того, в сложившейся ситуации, я, возможно, спас ей жизнь. -Что вы имеете в виду? -нахмурилась Пирсон. -Обе девушки: Йу и Трауски были членами группы чистоты моей церкви. И они к своему обету относились куда серьезнее, чем моя сегодняшняя партнерша. -Вы хотите сказать, что поняли, что убийца выбирает девственниц и не пошли с этой догадкой в полицию? -Почему же? Я пошел, — отец Берт потянулся к лежащей на подоконнике пачке сигарет, — Вот только в полиции меня слушать не пожелали. Решили, что я фанатик, который пришел рассказать им о том, что конец близок и дьявол среди нас. Они, конечно, записали все, что я сказал, но не думаю, что восприняли мои слова всерьез. А вот вас, судя по всему, моя версия заинтересовала. Вот только, раз вы пришли ко мне, значит вы и сами уже нашли взаимосвязь между двумя жертвами, не так ли? -Тремя. -Что? -Жертвы уже три: сегодня днем сожгли еще одну девушку, Патрисию Моват. На лице Виктора отразилась странная смесь эмоций: горечь утраты, бесконечная печаль и удивление. Он уткнул хмурый взгляд в столешницу, расстроенно подпирая подбородок рукой, быстро моргая то ли от нахлынувших чувств, то ли от едкого сигаретного дыма, то и дело попадающего прямо в его глаза. -Вы уверены? — тихо спросил он, — Уверены в личности убитой? -Да, — кивнула Эстер, — Абсолютно уверена. Святой отец затянулся. -Жаль Триш — она была славной девушкой. Кроме того, ее преждевременная кончина означает, что я ошибся. -Что вы имеете в виду? -Что мисс Моват, в отличии от мисс Йу и мисс Трауски не была девственницей. -Откуда вы… — начала было Эстер, но, поймав на себе многозначительный взгляд Берта, тряхнула головой, — Не важно. Можете не отвечать. -Благодарю. Кстати, вы так и не сказали, что привело вас ко мне, мисс Пирсон? — заметил Виктор. -Да, у меня есть два вопроса. Вам известно, кому это принадлежит? — Эстер достала из кармана куртки четки с железной подвеской и положила их на стол перед священником. Отец Берт осторожно взял деревянные бусы в руку и, подцепив пальцами кулон, поднес его ближе к своему лицу. -Знаю, — сказал он, возвращая украшение полудушнице, — Это четки одного из наших священников. Он молод, совсем недавно получил сан. Его зовут Доун Чан. -Вы знаете его адрес? -Он живет в Уилсонвуде, на углу Аллен-стрит и Доллсен Роуд, напротив магазинчика, торгующего изделиями из кожи, но сейчас, полагаю, он все еще может быть в церкви. -Спасибо. И второй вопрос… Эстер на мгновение прикрыла глаза, а когда открыла их, радужки пылали ярким, пронизывающим насквозь огненным светом. -Вы имеете какое-нибудь отношение к смерти этих девушек? — спросила она. -Нет, мисс Пирсон, не имею, — ответил святой отец. И это была чистая правда, Эстер была в этом уверена. Потому что люди не могли лгать живущей внутри нее пустоте.***
Grandson — Blood // Water -Я все еще не понимаю, на кой хер ты напросился со мной? — бесновался Гэвин. Он сидел на переднем сидении такси, сложив руки на груди, глядя на Ричарда через зеркало заднего вида. Пока Эстер ездила к отцу настоятелю, чтобы выяснить личность загадочного чернокнижника, Рид успел принять душ, переодеться в свежеприобретенную Найнсом одежду, поесть (желудок сводило от голода так яростно, будто в последний раз Гэвин принимал пищу в прошлом году) и избавиться от гари, которая забилась буквально в каждую щель на его теле. А вот дерьмовое настроение никуда не делось. -Кто-то должен прикрыть вашу спину, мистер Рид, — спокойно отозвался Ричард. -И ее прикроет Эстер! -Насколько я понял суть вашего плана, мисс Пирсон поедет домой к отцу Чану, в то время, как мы направляемся в церковь святого Иоанна. Сомневаюсь, что она сможет оказывать вам должную поддержку, находясь на другом конце района. -А ты, значит, «достойная поддержка»? Напомню, что этот хрен, блядь, огнем управляет, рассеивается в дыму и ставит невидимые стенки, как гребаный Копперфильд! Если ты не припрятал в рукаве пару похожих трюков, толку от тебя тоже будет немного. Он тебя прикончит — пробубнит что-нибудь на своем тарабарском и привет! Так что даже не думай — внутрь ты со мной не пойдешь. Максимум — посидишь в церкви, на лавочке, как хороший мальчик. Понял? Ричард ничего не ответил, но Рид по лицу видел, что нихрена он не понял. Вернее, понял, вот только делать так, как ему сказано, не собирается. Ну и черт с ним, — решил для себя Гэвин, — Хочет лезть на рожон — его право. В конце концов они жили в свободной стране, где рисковать своей шкурой было, в общем-то, вполне законно. Да и Рид — не нянька, а Найнс не двухлетний ребенок. Пусть сам решает, как поступать, лишь бы под ногами не путался. Такси остановилось возле старого, выполненного в готическом стиле собора. Он гордо возвышался посреди ухоженного сада, который в летнее и весеннее время наверняка выглядел просто волшебно, однако сейчас, когда все деревья скинули свои листья и теперь тянули крючковатые, черные лапы к потемневшим от времени каменным сводам, казался покинутым и заброшенным. Гэвин, не привыкший к таким архитектурным изыскам, так крепко засмотрелся на величественное здание, что чуть было не вписался головой в крышу машины, пока выбирался из такси. Ричард, кажется, тоже был очарован старым собором: он стоял, задрав голову вверх, глядя на резные каменные колонны и пики со странным, каким-то совершенно детским восторгом в льдистых, обычно не выражающих совершенно ничего глазах. Рид хмыкнул и, расплатившись с водителем, быстрым шагом направился к массивным деревянным дверям с тяжелыми металлическими кольцами-ручками. Одна из створок была приоткрыта даже несмотря на позднее время. Внутри, вопреки мрачному наружному облику собора, было светло и уютно — светлые стены и колонны уходили в высокий, кажущийся бесконечным потолок; закатные лучи солнца красиво играли в причудливых витражах. Здесь пахло ладаном и елеем — так же, как от того ублюдка, который убивал и жег девушек, и которому огонь не доставлял ровным счетом никаких неудобств. Риду было жутко интересно, почему сегодня во время странного «ритуала» доморощенного некроманта занялось огнем все здание. Раньше сгорали только тела несчастных жертв: пламя по какой-то причине вело себя крайне избирательно. Но сегодня все было иначе — бывший бордель горел так бодро, что пожар даже успел перекинуться на соседнее здание прежде, чем его сумели потушить. Звонок Эстер, побеседовавшей с настоятелем церкви частично прояснил произошедшее, но оставил еще больше вопросов. По всему выходило, что поганец в черном либо действительно мог управлять какими-то совершенно потусторонними силами, либо сам был чем-то и сверхъестественным. И то и другое Рида совершенно не устраивало, но как еще объяснить то, что огонь вопреки законам физики поглощал только девственниц, не трогая окружение и убийцу, но выходил из-под контроля, стоит подсунуть ему женщину, успевшую познать мужчину, Гэвин не знал. Впрочем, уже совсем скоро он сможет побеседовать с колдуном самоучкой лично и вытащить из него такие нужные ответы. Гэвин огляделся, и, увидев священника, аккуратно складывающего возле кафедры парадные рясы, направился к нему. -Добрый вечер, святой отец, — поздоровался Рид. -Добрый, сын мой, — мужчина оторвался от своего занятия и поднял на полудушника свои блеклые, водянистые глаза, — Что привело тебя в дом Божий в столь поздний час? -Работа, падре, — Гэвин достал из внутреннего кармана свои документы и протянул их священнику, — Я ищу отца Чана. -Полудушник в доме Господнем… — старик неодобрительно покачал головой, — Что вам нужно от отца Чана? -Боюсь, что это — конфиденциальная информация, отче. И я очень надеюсь, что вы окажете мне… нам, — Рид покосился на Ричарда, — всю необходимую помощь. Потому что в противном случае, мне придется вернуться с полицией. Уверен, вы не ищете неприятностей, не так ли? Святой отец плотно сжал губы. -Он внизу, в крипте, — сухо сказал он, — Вход там, позади кафедры, слева. -Благодарю, отче, - кивнул полудушник, — Советую вам покинуть церковь, и забрать с собой всех, кто тут остался — здесь может быть небезопасно, пока я не закончу. Старик не ответил, демонстративно отворачиваясь от Гэвина, демонстративно продолжая складывать рясы, недовольно бурча что-то себе под нос. К совету полудушника он не прислушался, и на него Риду было, в общем-то наплевать, а вот на то, что Ричард бодро двинул следом в сторону спуска в крипту — нет. Впрочем, он же уже решил для себя, что не станет препятствовать суицидальным наклонностям Найнса, поэтому решил просто игнорировать помощника и постараться сделать так, чтобы его все-таки не прикончили. Гэвин обошел кафедру и, заметив старую каменную лестницу ведущую в подсвеченное тусклыми лампами подземелье, принялся спускаться вниз. И снова, снова, снова! наткнулся на полчища наглых крыс, которые копошились и мерзко пищали, не бегая разве что только по потолку. Отвратительные, тошнотворные твари… -Мистер Рид, вы что, молитесь? — спросил Ричард, заметив, как нервно двигаются губы полудушника. -Мы в доме Господнем, это не зазорно! — огрызнулся Гэвин, — Вот же… Сука! -Что случилось? -Эта сволочь меня укусила! Мать твою… Теперь я заболею чумой или какой-нибудь эболой… -Насколько мне известно, полудушники не подвержены болезням… -Решил напомнить мне, что я уже мертвый, да? Да ты просто спас мой день! У тебя просто тала…. Из глубины крипты раздался странный звук, похожий на хрип, и Рид резко замолчал, привычно замирая, прислушиваясь и принюхиваясь. Поначалу не было ничего: тишину нарушал только топот маленьких мерзких лапок по каменному полу; все запахи растворялись в густом аромате сырости и плесени. Гэвин уже решил было, что ему послышалось, когда все же сумел почуять то, что каждый раз боялся учуять. Свежепролитая кровь. Рид поднял вверх указательный палец, призывая Найнса к молчанию и прошептал одними губами: «Будь здесь!». Ричард нахмурился и попытался было возразить что-то все в той же безмолвной манере, но все-таки недовольно кивнул, соглашаясь, стоило Гэвину сделать такое лицо, что любому стало бы понятно без слов: за непослушание сейчас полудушник действительно готов убить. Удостоверившись, что Найнс не собирается следовать за ним, Рид удовлетворенно хмыкнул и, достав пистолет, двинул на запах, источник которого обнаружился в просторном подземном зале с каменными изваяниями, застывшими между колонн в молящихся позах возле каменных же усыпальниц. Мужчина в черной рясе стоял у одного из саркофагов, чуть сгорбившись, время от времени испуская тихие, протяжные не то стоны не то хрипы. -А ну замри, ублюдок! — прорычал Гэвин, направляя на него пистолет, — Подними руки, чтобы я их видел! Мужчина не ответил. Он странно дергался, будто через его тело раз за разом пропускали разряд тока и продолжал рвано хрипеть. Только сейчас Рид услышал еще один звук, с которым разбиваются частые, тяжелые капли о неровный каменный пол крипты. Гэвин бросил короткий взгляд под ноги человеку и ужаснулся увиденному: ботинки мужчины буквально утопали во все разрастающейся луже свежей, темной крови. -Эй! — Рид все еще держа пистолет наготове медленно двинулся в сторону истекающего кровью человека, — Эй, что с тобой? Мужчина медленно, с трудом повернулся на голос полудушника, и Гэвин в ужасе отпрянул в сторону. Это был Доун Чан, в этом у Рида сомнений не было: в изуродованном лице угадывались черты, которые полудушник отметил на фотографии, присланной Эстер вместе с именем и просьбой проверить церковь. Вот только то, что обернулось на Гэвина, назвать «лицом» не поворачивался язык: вся его кожа потрескалась, как кожура переваренной картошки и почернела от жара, исходящего откуда-то изнутри тела священника; переносица обуглилась и провалилась; губы оплавились и исчезли, обнажая нижние и верхние зубы, тоже черные, крошащиеся буквально на глазах; правый глаз полностью вытек, веки левого сплавились вместе. Из каждой трещины на том, что когда-то было лицом священника, текла кровь. И, судя по тому, какими мокрыми были рукава и грудь его рясы — все его тело сейчас выглядело и кровоточило точно также. Густая бурая жидкость плавно струилась по нему, скапливаясь в обширной лужей под его ботинками. -Блудница… — пробормотал Чан, коверкая слова, — Это все из-за блудницы… -Зачем ты убивал этих девушек? — спросил Рид, привычно пробегаясь руками по карманам в поисках телефона, только в этот момент вспоминая, что его сотовому пришел пиздец несколькими часами ранее, — Какого хера происходит?! Чан, казалось, его вопроса не услышал. Что неудивительно — его уши тоже оплавились от нестерпимого внутреннего жара, который Гэвин ощущал даже стоя на расстоянии от мужчины. -Я должен был… Должен был призвать его… — бормотал священник, — Это — мой долг. Это… моя ноша… -Призвать кого? -Небо раскололось… — продолжил Чан, — Это был знак… Это было знамение… «И хлынут твари из адского пекла, и возопит земля…» -Что… -”И диавол спустится на землю…» Чан закашлялся, и Рид с отвращением отступил на шаг, когда изо рта священника вылетели куски обожженной плоти и сгустки крови. -Земля должна была очиститься… — продолжил он. Теперь разобрать его слова стало еще труднее, и Гэвин с ужасом понял, что то, что святой отец только что сплюнул, было кусками его языка, — Иисус должен был… прийти вновь, чтобы… — снова кашель, -…чтобы сразиться с Диаволом… Но Диавол не появился… Мужчина вздрогнул всем телом, припадая на колено. Безгубое отверстие его рта скривилось от боли. -Я должен был… исполнить… свое предназначение… Призвать… Диавола… Начать… Апокалипсис… -Зачем? — пробормотал Рид. -Чтобы невинные души… вознеслись… в райские кущи… -Ты болен… -Он дал мне… силы… Но я… подвел его… -Кто? Кто дал тебе силы? -Fortissimis… de… incorruptione, — прошептал Чан, а потом вдруг закричал жутким, потусторонним голосом. Огонь, до этого бушевавший где-то в его нутре, вспыхнул, полностью поглощая собой тело пастора. Крипта дрогнула. Со старого потолка посыпалась пыль и мелкие камушки. Казалось, что Рид оказался в эпицентре землетрясения. Чан больше не двигался и не бормотал — его тело догорало среди трясущихся стен и рассыпающихся колонн. Спасать там явно было нечего, и Гэвин решил спасти то единственное, что мог — себя. Разумеется, если крыша крипты обвалится и похоронит его под своими обломками, он не умрет, во всяком случае, не окончательно, но менее болезненным процесс смерти это не делало. А потому следовало уносить ноги и как можно скорее. И, когда Рид уже развернулся к выходу из крипты, он заметил то, что заставило его остановиться на миг и броситься уже в совершенно противоположном направлении: на одном из саркофагов лежала большая, явно старинная, залитая кровью книга. «Книга» — именно это слово написал ему брат, которому, в свою очередь, сказал его молчаливый, странный пленник. У Гэвина не было причин доверять черноволосому, красноглазому «нечто», живущему в зверинце Элайджи, но и причин сомневаться в его туманных, не всегда понятных подсказках не было тоже: они всегда оказывались важными, стоило только их разгадать. И эту Рид, кажется, только что осилил. Он добежал до книги, крепко хватая ее обеими руками, чувствуя, как с каждой секундой все сильнее вибрирует под ногами пол, и рванул было к выходу, но не успел: одна из колонн треснула и диким скрежетом начала заваливаться набок. Гэвин успел это заметить, но явно не успевал уйти из-под падающего камня. И не ушел бы, если бы его не смело сильное, горячее тело, крепко прижавшее не ожидавшего такого поворота события Рида к полу. Колонна рухнула с ужасным, оглушающим грохотом, и Гэвин инстинктивно прикрыл глаза, защищая их от пыли. А когда открыл их, увидел прямо перед собой взволнованное, густо покрытое побелкой лицо Ричарда. -Вы целы? — спросил он. Его губы были так близко к Риду, что полудушник ощущал кожей его теплое дыхание, — Можете идти? Гэвин кивнул. -Тогда вставайте. Давайте! Нужно выбираться отсюда. Рид снова кивнул, и, ловко поднявшись на ноги, побежал к выходу вместе с Ричардом, ловя себя на том, что ему нравится запах Найнса, который полудушник, кажется, услышал сейчас (даже сквозь вонь горящего тела Чана) впервые с того момента, как они познакомились и который казался смутно знакомым… Теплое южное море и анис. *** -Да, вы правы, это — латынь, — сказал отец Берт, бегло пролистав принесенную ему книгу, — И да — я впервые вижу этот фолиант. Понятия не имею, откуда Чан его взял. Все четверо: Эстер, Виктор, Ричард и все еще мокрый после второго за день душа Рид сидели в номере отеля в центре Чатема. Святого отца пришлось вызвать сюда по нескольким причинам: во-первых, потому что крипта под его церковью частично обвалилась (и то, что упавшие колонны образовали собой перевернутую пятиконечную звезду Гэвина совсем не удивило), а во-вторых, потому, что всем троим было жутко интересно узнать содержание найденной Ридом книги, но вот незадача — никто из присутствующих латыни не знал. В отличие от Виктора, который худо-бедно, но должен был изучать ее в семинарии. Пока они ждали отца Берта, у Гэвина было время побыть наедине с самим собой (собственно, в душе) и хорошенько подумать над произошедшим. А поразмыслить было над чем. В конце-концов, не каждый же день ты выясняешь, что гребаные ритуалы действительно, блядь, работают, а в сакральных символах и в правду кроется некий смысл. Рид серьезно задумался о том, что узнай он сейчас о существовании фей и единорогов — даже бровью не поведет, настолько уже устал удивляться. Чан хотел призвать дьявола и начать апокалипсис, потому что решил, что небо, «расколовшееся» во время Межевого кризиса и хлынувшие из этого самого раскола твари — есть знамение. Видимо, когда спустя пару лет апокалипсис так и не наступил, священник решил взять все в свои руки и ускорить процесс. Гэвин не знал, откуда он достал книгу, но логично считал, что теперь, после смерти Чана, это так и останется загадкой. Если, конечно, в ней не был описан ритуал, способный возвращать мертвые души обратно так, чтобы они при этом сохраняли способность мыслить и членораздельно говорить. Как бы то ни было, проверять это Рид все равно не собирался — книга была опасна, а учитывая то, что он видел, опасна смертельно, и он не хотел, чтобы она попала не в те руки. Поэтому, после того, как Эстер предложила отдать ее на расшифровку отцу Берту, среагировал крайне негативно. Хватит с них и одного свихнувшегося священника! Однако, познакомившись с падре лично, Гэвин быстро сменил гнев на милость, почувствовав в циничном, уставшим от всего и сразу святом отце родственную душу. Виктор внимательно выслушал рассказ Рида. Он не перебивал, не косил глаза в сторону, как часто делают люди, которые не верят собеседнику, и не задавал лишних вопросов. Когда Гэвин закончил, Берт закурил, задумчиво вертя старенький Зиппо в руках, и только после того, как сигарета дотлела до самого фильтра, и он затушил ее в любезно предложенную Ричардом пепельницу, попросил взглянуть на ту самую книгу, о которой рассказывал полудушник. -Вы же знаете латынь, падре? — спросила Эстер. -Разумеется, — кивнул Виктор, — Не слишком хорошо, но читать и переводить могу. -И вы переведете книгу? Поможете нам? -Да, — святой отец кивнул, — Вот только не уверен, что процесс пойдет быстро — мне нужно разобраться с погромом в церкви и успокоить прихожан и служащих. Кроме того, у меня есть и другие обязанности, которые отнимают достаточно много времени. Однако я сделаю все, что от меня зависит. Если такой вариант вас, конечно, устроит. -Устроит, — согласился Гэвин, — Но будьте осторожны, падре. Мы не знаем, что это за книга. Лучше бы вы не оставались с ней наедине — кто знает, из-за чего поехал кукухой Чан. -Я могу побыть рядом с отцом Бертом! — тут же вызвалась Эстер, и Рид удивленно выгнул бровь, — Если, конечно, он не возражает. -Он не возражает, — повел плечом священник, — Но все же настаивает, чтобы его называли по-имени. Мы же не в церкви. -О’кей, — улыбнулась Пирсон. -В таком случае, полагаю, книге лучше храниться у вас, — он поднял фолиант со стола и передал его Эстер, — Позвоните, когда выдастся свободное время — я постараюсь подстроиться под ваш график. А теперь мне пора — полиция тоже желает со мной пообщаться, так что, полагаю, это будет долгая и не самая приятная в моей жизни ночь. -Я тоже пойду, — встала с кресла Эстер, — У Эммы скоро день рождения, хочу поискать ей славный подарок в сети. Спасибо, что помогли, ребята. Спокойной ночи! Гэвин окликнул их у самых дверей. -Святой отец! — позвал он, выходя в прихожую, и Виктор устало обернулся, — Прямо перед смертью, Чан сказал что-то типа Фортисими де инкортоперте, или… -Fortissimis de incorruptione? — уточнил Берт. -Да, верно, — кивнул Рид, — Это же тоже на латыни, так? Вы знаете, что это значит? -”Сильнейший из прОклятых», — ответил Виктор, и Гэвин почувствовал, как вдоль его позвоночника прошлась холодная волна странного, необъяснимого, первобытного ужаса.