Слышишь мой ритм сердца?

Мне всегда казалось, что я обречена на отношения. Влюбиться в того, кому нет до тебя дела… В того, чье сердце словно камень, В того, кто старше тебе чуть ли не на двенадцать лет… Это гиблое дело. Гиблое дело… И я прекрасно это понимала, и понимаю по сей день. Понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Я никогда не смогу забыть его, и эту несносную любовь, Точно так же как измениться, изменить саму себя. Не зря говорят, что дети повторяют ошибки своих родителей. Какими бы они горькими не были.

Отложив ручку в сторону, задумчиво закусываю губу, — «Ты не устаёшь поражать, Сайрин Учиха». Встав со стула, медленно иду к окну. Мицуки… Грустно положив голову на подоконник, тяжело вздыхаю. Сколько бы я не пыталась его добиться, ничего не выходит. Почему, почему он вечно меня сторонится? Не достаточно хороша для него? Или его пугает тот факт, что он нечеловек, да еще и вдобавок вдвое старше меня? Или же моя персонанастолько противна для него? От таких мыслей становится даже как-то больновато. Все те года, сколько я его знаю, все это время… Я неровно дышала к нему. Кактолько перед моим взором предстал Мицуки, то сразу было понятно, что мне больше никогда не забыть эти янтарные глаза, поблескивающие на солнце, так красиво, словно обломки золота, бледную, почти белую кожу и светло-голубые волосы, вечно торчащие в разные стороны, и так идеально дополняющие его шикарный образ истинного красавчика. Все это отпечаталось глубоко в моем сердце. — Сайрин, ужин готов! — Иду, мам… — бурчу себе под нос, плетясь к двери. Зайдя на кухню, в которой вкусно пахло оладьями и сгущенкой, облизываю нижнюю губу, живот невольно заурчал, а руки потянулись к стулу, отодвигая тот в сторону. Отлично, вкусная еда — как раз самое то! Лениво окинув брата взглядом, придвигаю тарелку наполненную угощениями ближе к себе. — Через пару часов приедет наша Хокаге, — тихо произносит мама, ставя две чашки горячего чая на стол перед нами. — Ну, и, конечно же, прихватит с собой Сачи. О, еще она сказала, что Боруто вернулся, так что он наверняка тоже придет… — задумчиво прикусила пухлую губу, вытирая руки о полотенце. — Так что на вечер не стройте планов, мои дорогие. Сарада ужасно по вам соскучилась и… — Меня больше интересует, когда вернётся отец, — положив кусочек оладушка в рот, нетерпеливо перебил маму Сакей, пропуская до этого все сказанные слова. Вот эгоист, никогда не может дослушать до конца, что ему говорят. В кого он только такой. Даже думать не хочу! Сделав глоток чая, прикрываю глаза в наслаждении. Что может быть лучше, чем вкуснейший чаек, когда ужасное настроение? Верно, только еда! — Хмм… — А Мицуки тоже будет? — не успела я даже сообразить, как слова сами собой вырвались из моего рта, а вилка с громким стуком ударилась об тарелку. —Упс… — Вот вечно ты такая: Мицуки то, Мицуки се, — закатил глаза моя мужская копия, ухмыляясь. — Ха, да иди ты… Сам не лучше, — буркнула, сложив руки на груди, — Только и думаешь об одних сражениях, восемнадцать лет, а ума нет. — Ну, я покрайней мере не тащусь по парня в безответной любви на протяжении девяти лет, — показал язык глупый брат, подливая в тарелку еще больше сгущенки. Вот же, на самое больное надавил… Я ещё припомню, брат называется, никакой поддержки, да что он вообще за человек?! Засранец, не иначе. Даже находиться с ним в одном помещении противно стало. — В отличие от некоторых у меня хотя бы есть эта любовь, да, пусть она безответная и каждый раз губит меня изнутри, — сжала губы в тонкую полоску, — Но я все равно счастлива! — из разноцветных глаз потекла соленая вода. Встав из-за стола, выхожу с кухни, быстрым шагом направляюсь к выходу из дома, слыша приглушённые голоса мамы и брата. Надо успокоиться! Выбежав на улицу, вдыхаю больше воздуха в легкие, прикрыв глаза. Спокойно. Спокойно. Может, это какое-то проклятье? Помню, как-то раз мама рассказывала, как долго она добивалась папу, и спустя множество попыток такого долго и сложного пути наконец смогла добиться своего. И получить своё женское счастье! С первого взгляда наша семья может показаться несчастливой и какой-то не дополненной. Мать постоянно ждёт его, воспитывая нас с братом и частенько навещая Сараду в свободное время от больницы, и нянчась с внуком. Казалось бы, все как у нормальных людей, но… Отец… он постоянно уходит на долгие задания, а вернувшись обратно, задерживается совсем ненадолго. Но даже так, мама всегда улыбается и говорит, что так надо, что все хорошо, и продолжает так терпеливого его ждать. Как и всегда ждала. А что самое забавное — ее это устраивает. Ей нравится такая жизнь. И вдохновившесь ее безнадёжной любовью и тем, насколько она морально сильна, кажется, я решила пойти по стопам Сакуры Учихи, когда-то прежде Харуны. Поэтому и подумала о том, что если буду терпеливо ждать Мицуки, то когда-нибудь смогу добиться его расположения. Но года все шли, время летело с бешеной скоростью, и я перестала уже на что-то надеяться, поэтому с каждым прожитым днем все больше и больше в этом заблуждалась. И вот так незаметно для самой себя у меня в голове промелькнула мысль: «Может, стоит его отпустить…». Такого рода явления случались у меня довольно часто. Но затем я всегда отнекивалась и откидывала их в самый дальний угол. Поэтому и продолжала так наивно и глупо любить и ждать того самого дня. Так безумно и глупо продолжать признаваться ему в чувствах и раз за разом быть отвергнутой. И почему же меня жизнь ничему не учит? Видимо, одного отказа мало. Дойдя до качелей, на которых когда-то я так любила кататься в детстве, сажусь, медленно раскачиваясь и прикрыв глаза, окунаюсь в прошлое. Мы познакомились с ним, когда мне было девять, а ему двадцать один. В тот момент Сарада и Боруто привели его в поместье Учих, то есть к нам домой. Когда я увидела Мицуки, то мое маленькое сердечко забилось, а в голове прокрутилось лишь одно: «Классный и добрый». Мне стал нравится он, как человек, и однажды даже пришло в голову брать его в качестве примера, идя по его стопам. Мне нравилось, когда он играл со мной и Сакеем. Я чувствовала себя воодушевленной и готова была прыгать от такой детской радости. Мне было двенадцать, когда я впервые увиделаего с другой девушкой, как он мило ей улыбался, прикрыв свои золотистые глаза, а затем и вовсе обнял за талию, быстрым шагом уводя за собой. Меня окутала волна такого отчаянья, тогда я смутно понимала, что происходит, но частичка разума подсказывала, что этот взрослый человек мне начал нравиться как парень. Конечно же, я не хотела в это верить и отнекивалась долго время, ведь так тяжело для самой себя это осознать и принять. Поэтому не придала этому особого значения, да и голова у меня была забита лишь заданиями, и как стать лучшим генином, чтоб переплюнуть моего старшего на пятнадцать минут братишку, с которым нас так часто сравнивали. Ох, да о чем это я?! Нас и по сей день сравнивают! Но мы два противоположных человека, вот даже близко не стоим друг с другом! Шло время, а сын Орочимару все чаще к нам приходил и обучал разным новым трюкам нас с братом, но, по большей части, все же Сакея, он же мальчик, ему нужно больше уделять времени… В те моменты я думала, что это нечестно. Какая разница девочка или мальчик, если сражаться придется всем! Но большую часть бесило немного другое, он вечно уводилМицукиу меня из-под носа. Когда мне стукнуло четырнадцать, и я смогла стать чуунином, началась страшная война, которая унесла множество смертей за собой и поразила меня до глубины души. Именно тогда наша команда потеряла своего наставника Хако, она покинула этот бренный мир, оставив нас совсем одних. Помню, как рыдала над ее телом, крепко сжимая руку брата и подруги. Откуда не возьмись появился Мицуки и крепко прижал к себе так, что моя спина соприкасалась с его грудными мышцами. Он шептал на ухо о том, что я должна быть сильной, держаться во что бы то не стало, не опускать руки. Именно в тот момент сердце сжалось, и я четко поняла одно — если с этим человеком что-то случится… не смогу этого пережить. Потому что влюблена. Тяжело вздохнув, подняла взгляд на голубое небо с игристыми белыми облачками, которые постепенно начали темнеть, пряча ясное солнце. Будет дождь. Мне нравится темное небо и эти тучи. Красиво, но ничего нового. В последнее время нет ничего интересного, все такое однообразное и скучное. Опечалено отпустив глаза, слышу приближения кого-то сбоку, а затем и громкий скрип качелей. — Почему ты здесь? — спрашивает человек, о котором все мои мысли. — Та вот, ждала, пока ты найдёшь меня, — взглянула в его лицо, встречаясь с прекрасными янтарными глазами. — Зачем ты это делаешь, Сайрин? — тяжело вздыхает, — Твоя мама волнуется. — И что? — хриплю, отводя в сторону глаза. — Так нельзя. — Почему это? — резко повернула голову, оказываясь с лицом Мицуки непростительно близко. Сердце пропустило глухой удар. Хлопаю пушистыми ресницами, покрываясь румянцем, смущающее осматривая черты: его поджатые бледные губы, прищуренные золотистые веки, обрамленные длинными ресницами. Как всегда, Мицуки великолепен. — Вот поэтому ты ещё и ребёнок, — стальным голосом произносит он, закатывая глаза. Вот опять. Ребёнок то, ребёнок се. Ему самому не надоело? Он совсем не видит во мне девушку? Видимо, нет, ведь я просто для него дите, сестра его подруги. На этом все. Ну почему же он тогда сейчас здесь? Зачем пришел? Он не понимает, что этим дает мне ложную надежду. Такой жестокий. Маленькая струйка прозрачнойкаплей скатилась по бледному лицу, а на когда-то белоснежно-голубом небе прогремел гром. Начался дождь. Я подняла голову, тяжелый вздох вырвался с губ, погода печалится, когда я печалюсь. Подставив лицо, ловлю большие капли воды, прикрывая глаза и плотно поджимая губу. Охлаждает. Встав с качелей, провожу рукой по длинным локонам, сжимая руку в кулак на кончике волос. Обратив свой взор на янтарные глаза, грустно улыбаюсь, выкрикивая: — Я просто хочу быть ближе к тебе! — топнула ногой. Честно, сама не знаю, зачем это произнесла, как-то само вырвалось. Я же упертая, и никогда не думаю прежде чем что-то сказать. — Почему ты не можешь этого понять… — тихо прошептала, отворачиваясь от шокированных глаз. Это все просто дала о себе знать моя несдержанность. Слишком долго я не кричала ему о своих чувствах, хотя до этого делала — постоянно. Так часто. Возможно, из-за этого он думает, что я играюсь с ним? Хотя это же сын Орочимару, он понимает, когда ему врут или недоговаривают что-то, а также он прекрасно знает меня и мой стремный характер. Почему я просто не могу сдерживать себя. Делать вид, что все прекрасно? Почему? Меня убивает собственная слабость. Если разобраться, в какой жопе я сейчас нахожусь, то эта ситуация выглядит довольно плачевно. Опять я себя унизила перед ним. Случайно оцарапав коротким ногтем внутреннюю сторону рук, поджимаю губы, опуская взгляд с его лица. Зачем я все еще здесь нахожусь? Нужно уходить. Бежать прочь. Впрочем, так я и поступаю, оставляя раздосадованного мужчину за собой. Ну не дура ли? Действительно ещё такой ребёнок. Некоторые меняются с возрастом, а есть такие, как я, которые остаются тем, кем были до этого, не пытаясь что-то менять. С одной стороны — это хорошо, а вот с другой — совсем нет. Еще расти и расти. Мне уже восемнадцать, а я не поумнела. Как была назойливой девчонкой, так ей и осталась, ну, если исключить тотфакт, что я немного подросла и в упертости преуспела. А так, когда будто и не выходила с возраста пятнадцати. Пробежав мимо места тренировок, где до сих пор на тонкой палке весели куклы для биться, слабо улыбнулась, еще буквально вчера я здесь с пятой попытки одолела глупого братца. Этот мелкий уж слишком вырос в силе, раньше я была его намного сильнее! Ну, ничего, ничего. Поправив мокрую челку, невольно вспоминаю его отречённые глаза. Неужели я ему так противна? Не верю. Помню, как-то раз он сказал, что у него нет сердца, я ему не поверила, не может человек, у которого нет сердца с такой горечью и трепетом смотреть. Закружилась голова, пришлось остановится и просто идти обычным шагом, дождь ни капли не прекращался, а становился, кажется, только сильнее. Холодные капли были по лицу, скрывая слезы. А в голову впился обожаемый силуэт, забирая меня с собой в прошлое, в день когда мне было шестнадцать. Было лето. Коноха, как всегда, цвела и процветала, в лавках появлялась множество разновидностей моих любимых фруктов, и день был таким прекрасным и спокойным, а главное многообещающим. Должен был вернуться папочка с долгой миссии, что никак не могло не радовать, ведь его давненько не было в деревне, и еще бы дольше не было, не узнав он от письма про долгожданного внука. Так что по его приходу мы должны были отправиться в родительное отделение и навестить Сараду с малышом. Поэтому понабрав разных вкусностей, я направилась домойи случайно столкнулась с Мицуки. Он выглядел подавленным и разбитым, даже виднелись слезы в уголках глаз. Впервые я видела его таким. Это поразило меня до глубины души, вызывая некий страх. Бросив пакеты на пыльную землю, зажала в его объятьях. Это единственное, что я могла сделать на тот момент. У меня было множество вопросов, на которые нужны были ответы, но их я не задавала и просто ждала, пока он мне сам все расскажет. Мы сидели на лавочке и смотрели на мимо проходящих людей, погода начинала портиться, ветер подниматься, а в голове царила паника. Взглянув на Мицуки, я удручающе вздохнула, он думал о чем-то своем, а я просто ждала, когда мне поведают, что же произошло. И так пролетело два часа прежде, чем милашка заговорил. От услышанного я была шокирована, а пальцы рук тряслись, даже пошатнулась и чутьне упала с лавочки. Как оказалось, у Мицуки умер котенок. Мне было грустно, а слезы катились по щекам, как и у него. Любовь к животным — это прекрасно. В этот момент, я подумала лишь о том, какой он милый. Добрый и просто великолепный искусственный человек, испытывающий те же самые эмоции, что и мы. Я всегда восхищалась этой его чертой. Вот так не заметив для самой себя, я призналась ему в чувствах. Эти слова вылетели из самой глубины сердца. Конечно, я понимала, что меня отвергнут. Поэтому услышав отрицательный ответ с извинениями, лишь покачала головой, и взяв пакеты с продуктами, покинула его так быстро, как только могла, чтобы он не видел моего плачевного состояния. Я давно была готова к его отказу, но эту чертову боль в сердце не могла принять. Спустя пару месяцев после его отказа, я еще раз ему призналась, а после еще и еще, и это вошло в не очень хорошую привычку. Говорить «люблю» и моментально быть отвергнутой — больно, но я не знаю, зачем я это делала. Возможно, чтобы знать, что мне ничего не светит, и со временем забыть, просто вычеркнуть из памяти. А может, это все из-за детской глупости. Но тем не менее, я продолжала и продолжаю это делать, мучая себя. В таком темпе и пролетели все два года. Промокнув до нитки, забираюсь в маленькую пещеру, шмыгая носом, гадство. Ну что за погода, а говорили, что будет солнечно! Я люблю темноту, но дождь — нет. Подойдя к маленькой тумбочке, достаю оттуда свечу, одним моментов зажигая и ставя наверх тумбы, а затем вытаскиваю плед. Сняв всю намокшую одежду, вешаю на острие неровного камня, кутаясь в теплое одеяло, подходя к мягкому старому матрасу, плюхаясь на него. Тепло. Но черт, черт возьми, что же я творю. Может, нужно в действительности все забыть. Забыть всю свою любовь к этому человеку. Прикрыв глаза, облокачиваюсь о жесткую поверхность. Эту пещеру мы вместе с ним нашли. Помню этот день, как будто он был вчера. В тот день я сдавала экзамен на джоунина, и поскольку благополучно им стала, мы решили отпраздновать это дело с Мицуки. Просто гуляя по городу, ели, веселились, проводили хорошо время вместе, впрочем, как обычно. Заговорившись, так получилось, что мы вышли из деревни, и случайно набрели на это чудное место, где позже его довольно уютно обустроили. Это было год назад. — Сайрин? — послышался его запыхавшийся голос. Плюхнувшись возле, он поджал под себя ноги, собираясь с мыслями. — Славу богу, ты оказалась тут. — Что ты здесь делаешь? — надув щеки, смотрю как с его кимоно капают капли. — Как это что? — усмехнулся он, — Мне же нужно было найти тебя, глупышка. — тяжело вздыхает он, убирая мокрую светлую прядь волос в сторону. — Зачем? — тяжело вздыхаю, потянувшись руками к его ремню, быстро развязывая тот. Припустив одну сторону плеча кимоно, тихо вздыхаю. Что же я делаю… Но не сидеть же ему мокрым, верно? А то ненароком простудиться, точно! Ему это не грозит. — Т-ты что делаешь? — ошарашено хлопает ресницами, моментально отодвигаясь от меня. — Как это что, раздеваю тебя, — пожимаю плечами я, вновь потянувшись руками к нему, совсем забывая о том, что была закутана в плед, который быстренько сполз с тела, открывая миниатюрную грудь в бюстгальтере. Янтарные глаза округлились в непонимании, а бледно-розовые губы приоткрылись в немом вопросе. Грустно улыбнувшись, резко останавливаюсь, убирая руку с его кимоно. Вот же идиотка. Отведя смущенный взгляд в сторону, быстро поправляю сползшую лямку лифчика. Осмотрев меня от и до, Мицуки заиграл скулами, моментально отворачиваясь. — Прикройся, — сипло шепчет он. Придвинувшись ближе, укутал в сползший плед. Задумавшись, Мицуки тяжело вздыхает. Встав, моментом избавился от верхней одежды, оставаясь лишь в широких штанах, приблизился ко мне. Заглядевшись на подкаченное и такое сильное бледное тело, я ярко покраснела, потупив взгляд и сглотнув ком в горле. Жарко. Без лишних слов, Мицуки забирается ко мне под плед, бормоча себе что-то под нос. Что это он делает? Приоткрыв пухлые губы, резко поворачиваюсь к безответной любви, сталкиваясь с его устами. Момент, и сердце остановилось. Нелепо расширив глаза, смотрю в шокированные золотистые, в одну секунду разъединяем губы, нелепо хлопая ресницами, и как два истукана продолжаем смотреть друг на друга. — П-прости… — первый пришел в себя Мицуки, невольно взлохматив и так растрепанные мокрые волосы, поджимая губы. Покачав головой, похлопываю руками по щекам, пытаясь прийти в норму. До сих пор не могу поверить, мы… мы поцеловались! Ну, вернее, коснулись губами., но это же огромный шаг в наших отношениях! Мечтательно закусываю внутреннюю сторону щеки, продолжая быть помидором. — Это ничего не значит, ты же понимаешь? — прошептал Мицуки, нелепо выбираясь из пледа. Ну вот, даже и мечты уже прерывает своими ужасными словами. Бука. Мицуки встал и медленно подошел к старой тумбочке, плюхаясь на пол возле, закусывая нервно губу и сплетая руки в замок. Ему так противно теперь находиться со мной, что так далеко отсел?! Нелепо поправив плед на плечах, тяжело вздыхаю, быстро поднимаясь на ноги. Мне уже нечего терять, почему бы не попытать в последний раз удачу? Подойдя к Мицуки, столкнулась с его скучающим, но в тоже время каким-то нервным золотистым взглядом. Его бледное лицо, казалось еще бледнее, и такие же цветом губы, тяжко приоткрывались, то и дело громко вздыхая. Помявшись на месте, я не спеша убираю выбившийся черно-розовый локон за ухо, прикрыв глаза, решительно спускаюсь на коленки напротив Мицуки, слабо улыбнувшись ему. Обратив свое внимание на мою персону, он лениво прикрывает глаза, нерешительно поджав губы, отвернулся. Либо сейчас, либо никогда. Дотронувшись пальцами до его лица, разворачиваю на себя, сталкиваясьс отрешенным взглядом. Погладив большим пальцем по бледной щеке, невесомооставляю касание на нижней губе, накрывая его уста. Так неумело и трепетно пытаюсь вложить все свои чувства в этот поцелуй, на который он так и не ответил. Оторвавшись от его сухих губ, набираю больше воздуха в легкие, четко шепчу повторные слова, прекрасно осознавая, каков на них будет ответ. Да, я конченная мазохистка. — Ну, а теперь, ты примешь мои чувства? Ты примешь меня? — Какая же ты упертая, — он, мимолетом касаясь своих губ кончиком пальца, прикрывает глаза, слегка краснея. — Ну, а как иначе? — прикрываю глаза, отворачивая голову, — Знаешь, а я ведь действительно тебя просто люблю, — одинокая слеза скатилась по щеке. — И чувствую себя какой-то дурой, ведь прекрасно понимаю, что эти мои слова никакой роли не играют для тебя и ничего не смогут поменять, верно? — взглянула на Мицуки, который грустно отпустил голову взнак согласия. — За что ты так со мной? — захлебываясь в собственных слезах и в своем бессилии, продолжаю дальше себя убивать. — Почему из всех мое сердце выбрало именно тебя?! — содрогнувшись, сжимаю кулак на руке, с болью взглянув на мужчину. — Ответь мне, Мицуки! — шмыгнула носом, обессилено падая на пол. — Почему ты просто не можешь меня понять?.. Приблизившись чуть ближе, сын Орочимару погладил по моей макушке, спускаясь ниже и задевая щеку с ухом, которые тут же начинают гореть, тихо вздыхает. — Пошли домой, твои родные ждут, — шепчет, поглаживая мое оголенное плечо под пледом. — Какой же ты бесчувственный, болван. — отмахиваюсь от его руки, быстро поднимаясь. Подойдя к уже подсохшим вещам, срываю их с камня. Ну, а на что я еще надеялась? На что рассчитывала? Сама же во всем и виновата. Слишком глупа, слишком наивна, слишком не сдержана и слишком влюбленная. Просто глупый ребенок. — Прости, что не могу принять твои чувства, — раздаётся сзади тихий баритон. — Прости, что не люблю тебя. Прикрыв глаза, стараюсь сдерживать новый наплыв горьких слез.До боли в деснах, сжимаю зубы, чувствуя как по подбородку катится кровь. И почему только эти слова, так больно слышать от него? Кажется, как будто мое сердце вырвали с корнями, оставляя огромную дыру горечи и такой невыносимой боли. Как же сложно любить безответно. Взяв меня за кисть, Мицуки вывел за собой из пещеры, таща обратно в деревню. Поджав губы, пытаюсь сдержать непрошеные слезы, готовые скатиться с глаз. Помниться, в последний раз такое опустошение у меня было, когда я увидела то, что не должна была… Забежав в комнату вся в слезах под крики матери, закрываю дверь на щеколду, плюхаясь на пол и облокачиваясь на деревянную поверхность. В голове крутились ужасные мысли, а сердце будто разрывало в отчаянии и предательском отчаянии. — Милая, открой! — барабанила в дверь мама. — Давай поговорим! — Нет, — шепнула я, задыхаясь в собственной беспомощности и глупости. — Сайрин, ты же знаешь, что я могу вырвать эту чертову дверь с петель, поэтому прошу по-хорошему! — послышался ее нервный голос. — Я просто хочу помочь, — прошептала она. — Оставь меня в покое. Если хочешь помочь… Прости мама, но сейчас я совершенно ни с кем не хочу разговаривать. Так больно, кажется, как будто сердце вот-вот вырвется и разобьется на мелкие осколки, а душа улетит восвояси. Никогда не понимала ту любовь, о которой пишут в книжках. Она там всегда такая светлая, прекрасная и просто волшебная, не то, что в жизни. В жизни все совсем иначе. Это опустошение и вечные слезы в подушку, это тогда, когда ты считаешь каждый пройденный день, молясь о том, когда же это все закончится. — Сакура, дай ей время, — послышался теплый голос отца. Вернулся… — Саске… — послышался шокированный голос мамы, готовой, кажется, упасть в обморок. — Сайрин… — Что? — шмыгая носом, кладу голову на коленки. — Помни, что бы не случилось, я и мама всегда на твоей стороне. Зарыдав пуще прежнего, поднимаюсь и с размаха открываю дверь, оказываясь в крепких объятьях отца, а затем и присоединившийся матери. — Все хорошо, — прошептала она. — Мицуки… — прошептала я, резко замолчав. Как же не хочется об этом говорить, вспоминать-то дурно. Тем более, как отреагирует на это папа… не думаю, что он обрадуется, когда узнает, на кого пал мой выбор. Но я просто не могу держать все в себе. Больше не могу, и так слишком долго копила это. — Так и знал… — лишь шепчет, поглаживая по моим розово-черным волосам. — Что он сделал? За что мне его убивать? — его рука чуть сжала волосы, а голос отвердел. Я знала, что именно такая реакция и будет. Но почему-то слова сами собой продолжают вылетать без моей на то воли. — Он ничего не делал… — шепчу, подрагивая. — Он заставил тебя плакать! — синхронно произнесли родители стальным голосом. — Он ничего не делал, — прижимаюсь к груди отца сильнее, сжимая руку мамы. — Ничего… Просто я сама виновата, — слезы лились с глаз, не переставая, а тихие слова родителей только еще больше усугубляли это положение. — Это я влюбилась в него, хотя он мне не давал надежды на это. Это я бегаю, как дура, крича вечно о любви, и это я его дико ревную, когда он с кем-то из девушек проводит свое время, — посмотрев в глубокие глаза папы, а затем и переживающие глаза мамы, грустно улыбаюсь дрожащими губами. — Я сама создала все эти проблемы, и я прекрасно понимаю то, что глупая. Но ничего не могу поделать. — снова кладу голову на грудь отца. — Потому что все мои мысли только о нем. Я так его люблю, — прикрываю жутко болящие глазаот пролитых слез, постепенно успокаиваясь от поглаживаний папы по голове и тихих слов мамы. — Милая, все у тебя наладится, тебе недавно исполнилось восемнадцать, ты еще молода и добьешься своего, ведь твоя мать я, — поднимая мой подбородок, ласково проговорила она. — В тебе текут мои упрямые гены и сила отца, с этим ты непобедима. — дотронулась своими пальцами туда, где бьется сердце. — Ты добьешься всего. Тем более, мы не можем утверждать наверняка, может, ты ему тоже не безразлична, просто у него на то есть свои причины, копни глубже и выясни их, а не разбрасывайся пустыми словами, как я в свое время, — вытерла прозрачные полоски соленой воды с моих глаз, крепко обнимая. — Мы всегда рядом с тобой, ты можешь к нам обращаться. — Именно так, — большая и такая теплая ладонь легла на мою голову, мягко поглаживая. — Не опускай свои руки, пока не поймешь, что это точно конец. Поворачиваюсь к отцу, который чуть присел, равняясь со мной глазами, улыбнувшись в своей привычной форме, он коснулся двумя пальцами моего лба, тихо проговорив: — Если ты думаешь, что будешь счастлива с этим Мицуки, то будь как мама. — усмехнулся он, дотронувшись своим носом моего. — Возможно, он просто как я. — Что это значит? — вытирая остатки слез с тяжелых век, внимательно смотрю в теплые и такие любящие глаза отца. — Подрастешь — узнаешь, — прикрыл глаза, вставая и уходя из коридора. — Что он имел ввиду, мама? — повернулась на неё я, встречаясь с хитрыми зелеными глазами. — Подрастешь — узнаешь, — пожимает плечами, уходя вслед за отцом. И как это понимать?! Что ещё за тайны?! Придется поломать мозг, но во всяком случае, это лучше, чем вспоминать Мицуки и ту женщину. — Я дома! — послышался беззаботный голос Сакея. Как же ему повезло, что он не влюблялся. «Просто он, как я» Расширив глаза, резко останавливаюсь, тем самым тормозя Мицуки. Повернувшись ко мне, поблескивая своими янтарными глазами, вопросительно смотрит. Дождь, который продолжал идти, и, кажется, только усиливался, падал на идеальные черты лица, уходя вглубь под кимоно, а бледные уста, приоткрылись. Смахнув каплю возле его глаза, твердо поджимаю губы. Я прекрасно понимаю, что после его слов должна отступить и больше не лесть к нему с навязчивостью, но также знаю то, что не могу так просто отпустить руки. В последний раз, но я должна расставить все точки над «i» и попытаться заглянуть к нему в душу, как когда-то это сделали мои родители, как когда-то это сделала моя мать. И спустя шесть месяцев, я наконец нашла ответ на слова отца. Было довольно сложно. — Ты хочешь заболеть? — тяжело вздыхает Мицуки, поджимая губы, непроизвольно хватаясь за край кимоно. — Знаю, что я еще ребенок для тебя, — тихо произношу, нервно заправляя прядь за ухо. — Что тебе было не понятно в моих славах? — хмуря светлые брови, произносит он. — Я же уже все сказал, — опускает голову, отворачиваясь. — Я не верю тебе, — покачала головой. — И не поверю, пока ты не скажешь от всего сердца, что не любишь меня и не хочешь быть со мной. — поднявшись на носочки, приподнимаю пальцами его лицо, заглядывая в золотистые глаза. — Если ты меня убедишь, я отпущу все чувства к тебе, отпущу тебя, обещаю. — Я тебя не люблю, — отвел глаза в сторону он, поджимая губы. Поднявшись на носочки, поворачиваю его лицо на себя, заглядывая в глаза. — Скажи мне это прямо в лицо, — твердо произношу, слегка подрагивая от холода. — Сайрин, ты замерзла, пошли, не хочу, чтобы ты заболела из-за меня. — Я никуда не уйду, пока ты мне не скажешь. — поджимаю губы, поблескивая глазами, продолжая твердо стоять на своем. — Какая же ты… — Я буду стоять на месте и ждать столько, сколько это потребует времени. — Черт… — шепчет, таща меня обратно в пещеру. Зайдя внутрь, Мицуки включает маленькую не до конца сожжённуюсвечу, создавая полумрак. Подойдя ближе, взлохмачивает свои и так растрепанные, мокрые волосы, которые так красиво легли на лицо, смотрит на меня, как будто ищет нужные ответы. Раздается гром, а большие капли дождя звонко стучат по камням пещеры, где-то вдали сверкает молния, мимолетно освещая пространство яркой вспышкой. Смахнув мокрый волос с глаза, решаюсь заговорить первой, ведь от него этого явно не дождешься. — Мицуки, — прикрываю глаза, пытаясь подобрать нужные слова. Хотя зачем это делать, когда можно просто сказать все, как есть. — Я по-прежнему не верю, ни единому твоему слову, поэтому сейчас я и скажу эти слова. — Сайрин, хватит. — качает головой, — Перестань. — Ну уж нет. — уперто произношу. — Никогда не перестану, пока не смогу разобраться во всем и точно поставить точку. — Прошу, хватит… — сжимает бледную руку в кулак, — Хватит, пожалуйста. Грустно улыбнувшись, оттягиваю край мокрой прилипшей к телу футболки, выжимая и собираясь духом, чтобы наконец сказать то, что так долго хранила в себе. Все то, что так долго сидело в моем маленьком сердце, все то, что так часто крутилось на языке. — Ты слышишь его? — спросила я, взглянув в глаза любимого человека. — Что? — раздался усталый шепот. — Мое сердце… — так же тихо проговариваю. Взяв руку мужчины, я положила ее туда, где было сейчас очень больно. — Слышишь? — Прошу тебя, перестань, — он быстро убрал руку и отвернулся, смахнув слезу с янтарного глаза. И как он смеет только говорить эти ужасные слова, если даже не считает так?! Что он вообще творит, ему нравится приносить себе и мне боль? Или он просто такой глупый? Его слезы уже дали мне ответ. — Ты просто не представляешь, насколько дорог мне. — сдержано шепчу, ловя на себе его взгляд. — Каждый твой взгляд, твое движение, то, как ты разговариваешь, смеешься, все это мне до жути нравится. Ты такой скрытный и загадочный, такой…такой потрясающий. Но, видимо, лишь в моих мечтах ты можешь быть рядом со мной. — одинокая слеза скатилась с глаз, а тело дрогнуло то ли от холода, то ли от приближающейся истерики. — Но я так не хочу. Я ведь так люблю тебя. Мицуки, — дотронулась до его бледного лица, смахивая очередную слезу с его щеки. — Каждый раз твой образ всплывает у меня в голове, твои взлохмаченные голубовато-белые волосы, золотистые глаза, которые так иногда походят на змеиные. Мицуки, ты очень красивый, а твой белый цвет кожи до жути мне нравится. — шмыгнула носом, чувствуя, как его прохладные пальцы, вытирают под моими глазами солоноватую воду. — Ты мне нужен. — Сайрин, — качает головой он, отойдя от меня на два шага назад, вздохнув. — Я не могу принять твои чувства, — качает головой, опустив. — Я не люблю тебя, и сколько бы ты мне не говорила свои слова о любви — ответ будет один и тот же, хватит питать надежды. Подойдя вновь к Мицуки, сжимаю край его мокрого кимоно, дергая, заставляя посмотреть на меня. — Когда говоришь, нужно смотреть на человека, а не в пол. Запомни это, и повтори еще раз, повторяй столько раз, чтобы до меня дошло! — Ты же понимаешь, что со мной у тебя даже детей не будет! — почти выкрикивает он, снимая с меня мокрую футболку, откидывая куда-то в сторону. — И сколько раз можно повторять? Заболеешь! — Мне все равно! — расставила я руки по бокам, выставляя грудь в одном светлом бюстгальтере вперед, так нагло смотря в его красивые золотистые глаза. — Как же ты раздражаешь, бесишь, мелочь. — убирая мою руку со своей одежды, шикнул. — Я просто терпеть тебя не могу, ты мелкая, нахальная девчонка, вечно бегающая за мной, как хвостик! — его зрачки потемнели, а радужки превратились в змеиные. — Всегда говоришь первое, что приходит в голову, глупая и такая непривлекательная. — поджимает губы, хватая кисть моей руки. — Вечно широко улыбаешься, увидев меня, мешаешься под ногами. Суешь свой нос, куда не требуется, такая добрая и красивая. Так пристально смотришь на меня своими черным и зеленым глазами, такими чарующими глазами. Постоянно поправляешь неряшливо свои бледно-розовые волосы с черными прядями, заставляя неотрывно наблюдать за этим. — сжавщеки рукой, жадно сминает мои губы своими, периодически кусая. — Я тебя терпеть не могу, но так сильно люблю. — произносит с отдышкой после долго поцелуя. — Я сдаюсь, я просто пал перед тобой. Ты пленила меня, мелочь. Коснувшись искусных губ, глупо улыбнулась, отпустив голову на его грудь в то время, пока Мицуки так нерешительно обнимает меня в ответ, поглаживая по длинным прядям волос. — Я тоже тебя ненавижу, но так сильно люблю.