попав в любовный треугольник
геннадий тут же осознал
что если он какой-то угол
то наиболее тупой
— Я тебя придушу, — прошипел Вова, придерживая Лёшу за талию, чтобы он не упал. Лестница опасно покачнулась и Вова уперся рукой в перекладину. — Попробуй, — Леша зло сверкнул глазами и мило улыбнулся. Сука. А ведь все так хорошо начиналось.***
«Ты мне нравишься», — сказал Саша, и окрыленный открывающимися перспективами Вова тогда ещё не знал, какой подвох его ждет. «Ты мне нравишься, — сказал Саша и продолжил. — И я уверен, что вы с Лёшей отлично поладите». Вова был готов терпеть блядский цветок по имени «Кэлпи» — и даже поливал его в Сашино отсутствие. Вова в целом смирился с тем, что упоминания Лёши Саша вставляет в каждый свой монолог — это даже бывало смешно. Но когда Вова думал о том, что однажды окажется в спальне у Саши, он точно не представлял себе мрачно стоящего в дверях Лешу Кэлпи, одетого в трусы и футболку с красноречивой надписью: «Иди нахуй». Судя по недоброму прищуру, Леша пребывал от идеи сообразить на троих в таком же бешенном восторге, что и сам Вова — и это осознание приносило какое-то мрачное удовлетворение. У Вовы остался ровно месяц, чтобы донести до Саши простую и очевидную мысль: Лёша ему не подходит. Но была одна проблема. У Лёши по этому вопросу было особое мнение, и он собирался отстаивать его всеми доступными ему способами.***
Ставя себя на место Леши, Вова должен был честно признать: положение, в котором они оказались, весьма располагало к ведению партизанской войны, и он сам поступил бы точно так же. Но когда за целую неделю Вова так ни разу и не смог остаться с Сашей наедине, желание понять и простить растаяло, как роса поутру. — У нас сорвало кран, — со злорадной улыбкой оповестил их насквозь мокрый Леша. Сегодня у него на футболке красовалось: «Hightly skilled to chill». Выглядело как издёвка. Саша молниеносно сорвался с места и метнулся в туалет — перекрывать вентиль. Лёша с независимым видом прислонился к стене. Учитывая, что с него все еще капала вода, вид получился не столько независимым, сколько довольным. Вова мрачно одернул задранную футболку и встал с кровати. Он испытывал острое желание воспользоваться своим преимуществом в силе и прибегнуть к членовредительству. — У меня один вопрос, — Вова наклонился к Леше и процедил. — Откуда у тебя сил-то столько? Диалог, который рисковал превратиться в побоище, прервала кошка, протиснувшаяся между их ногами, чтобы потереться головой о Лешины штаны. Вода ее не смущала. Кошку звали «Кошка». Вова так и не понял, шутил Саша или говорил правду, но решил не настаивать на ответе. Не хватало еще узнать, что не только растение в этом доме зовут именем конкурента. Животное относилось к Вове с настороженностью, смешанной с презрением. Зато к Лёше запрыгивало на колени и обтиралось о его тупые футболки. То, что никто, кроме Саши в этой квартире не был рад его появлению, Вова понял, еще когда на третий день совместного проживания его любимый свитер превратился в когтеточку.***
— Чудо господне, ты сбрил эту отвратительную щетку, — Вова, прищурившись, рассматривал лицо Леши. — Я уже был уверен, что ты решил обратить время вспять и вернуть девственность. — Я у него ничего не брал, — рассеяно отозвался Саша, не отрываясь от ноутбука. Леша захохотал. — Разве ты не говорил, что он лишился девственности в четырнадцать? — Точно, — Вова с притворной задумчивостью отхлебнул чай. — Мне было шестнадцать, ему четырнадцать, у меня осталось фото на память и разбитое сердце. — А у меня осталась психологическая травма, — Леша стащил со стола Кошку. — Я как увидел потом кривые зубы Сына Проститутки, флешбэкнулся в юность золотую и не пошел на Версус. И чего ты добился, Вова? — Свел тебя с Керамбитом, — лениво отозвался Вова. — Туше, — признал Лёша и украл у него печенье. Футболка с надписью «латук на вкус как грусть» была велика ему на пару размеров, и когда Вова возмущенно ухватил его за ворот, сползла до плеча, открывая ключицы. Леша с хохотом вывернулся. Вова заметил мелькнувшую у Саши улыбку, и у него засосало под ложечкой. Зрело желание поговорить с Лешей по правилам общежития, игнорируя Женевскую конвенцию. Поведение, недостойное взрослого и разумного человека. Но так сложилось, что в нынешней точке своей жизни Вова в рот ебал разумное взрослое решение конфликтов. И был в этом не одинок.***
Дверь распахнулась от пинка и врезалась стену. Вова невозмутимо перелистнул страницу. Книгу у него вырвали из рук. Взъерошенный Леша уперся руками в подлокотники кресла по обе стороны от Вовы. Над левым глазом у него алела воспаленная царапина — навернулся в кладовке, лампочка там перегорела на днях. — Ма-а-арк, значит? — на выдохе протянул Лёша абсолютно взбешенным голосом. Стало понятно, как так вышло, что он начал встречаться с Керамбитом раньше, чем сам Вова. При всей своей внешней невозмутимости и специфическом настойчивом флирте Саша напрочь терялся, когда кто-то брал его за яйца. Метафорически, разумеется. — Неужели Саша не знал, что в кино ты пошел с Марком? — предположил Вова. — Это аморально, Алексей. — Схрена ли Саше меня ревновать? — процедил Леша. — Я с ним общаюсь явно не меньше, чем с Марком. И это помимо того факта, что мы с Сашей ебемся. «Потому что Брагин последнее время хорошо выглядит и позвал тебя гулять». — А я баттлю с ним в паре, — намекающе проговорил Вова. — И, если ты не заметил, я с Сашей тоже ебусь. Мы же батл-рэперы, нашел чем козырять. — Я даже не баттлю с ним в паре, а все равно есть в его текстах, — парировал Леша. «В моих текстах тоже, я просто вырезаю потом», — хотел возразить Вова, но по неясным причинам это ощущалось как выстрел себе в ногу.***
«Fuck you, and you, and you, — заиграло из телефона, когда Вова отложил перфоратор. — I hate your friends and they hate me too». Припеву он подпевал с особым чувством. Работа руками успокаивала. Полочка красиво смотрелась, а еще висела достаточно высоко, чтобы решить проблему импульсивного швыряния баночек со специями в оппонента во время совместной готовки. В любви как на войне, но последнее время их с Лешей война начала приносить физический урон квартире Саши. — Я нихуя не рад тебя здесь видеть, — Леша раздраженно щелкнул пальцами, привлекая его внимание. — И это взаимно. Мы можем не делать вид, что собираемся решить этот вопрос как нормальные люди? «We go dumb, yeah, we go stupid, — надрывался динамик, но Вова всегда игнорировал намеки вселенной. — We go stupid, we go stupid, we go». — Можем, — с облегчением согласился Вова. Совесть все еще грызла его за подставу с Брагиным. — Я б тебя еще и на баттл вызвал, но мы с этим поспешили. — Отлично, — с недоброй улыбкой отреагировал Лёша. — Потому что это я тебе свитер порвал, а не Кошка. От немедленной расправы его спасло только то, что в этот момент недоприбитая полка опасно хрустнула. — Саше, кажется, нравятся инфантильные придурки, — резюмировал Вова. — Нельзя подпускать его к Барби. — И к Аббе, — мрачно дополнил Лёша. Полка покачнулась и с грохотом рухнула. В угрюмом молчании они проводили ее взглядами.***
Некоторые вещи были делом принципа. Не то чтобы Вове так надо было знать, какой формулировкой Лёша ухитрился склеить Сашу, но попытки спрятать телефон вызывали у Вовы ассоциации с младшими двоюродными братьями и подогревали тшательно подавляемую склонность к дедовщине. Правда, отдельные трудно дифференцируемые душевные порывы, которые Лёша вызывал у Вовы, слабо напоминали старую добрую братскую конкуренцию. Лёша с телефоном отпрыгнул к стене, но у Вовы было тактическое преимущество. В основном, оно заключалось в том, что он был быстрее и тяжелее. Придавленный к кровати Лёша небезуспешно пинался и царапался, но уже через полминуты Вова перехватил его запястья и впечатал в матрас, второй рукой планомерно разжимая ему пальцы. Они не заметили, как открылась дверь. — Иногда я думаю, что свести вас было плохой идеей, — произнес Саша, и Вова с надеждой поднял голову. Леша даже перестал вырываться. Как показалось Вове — тоже с надеждой. Но Саша безмятежно продолжил: — Вы так активно налаживаете отношения, что я того и гляди останусь за бортом. Выпавший из рук телефон соскользнул на пол. Лёша вполголоса выругался. Вова был с ним как никогда солидарен.***
Вова не собирался подслушивать. «Вы что, совсем пизданулись? — голос Марка звучал непривычно резко. — Просто скажите Керамбе, что не подписывались на ебаный тройничок, пускай сам выбирает». Из открытой двери лился синеватый свет от компьютера. Вова аккуратно заглянул в гостинную. Знакомая спина с торчащими лопатками загораживала экран, но даже с такого ракурса несложно было разглядеть окошко скайпа. Во рту растекался кислый страх. Если Леша действительно поставит Саше ультиматум — каковы шансы, что Вова останется здесь хотя бы на одну ночь? Леша, от которого Саша не отрывал взгляда, про которого не забывал даже готовясь с Вовой к батлу, за которым он два года бегал, который в любой момент мог просто уйти. Вова затаил дыхание. Но молчал и Леша. — Я бы себя не выбрал, Вова же охуенный, — отозвался он наконец лишенным эмоций голосом и сложил голову на руки. Дышать стало чуточку легче. Марк на экране неодобрительно покачал головой, а Вова беззвучно шагнул обратно в коридор. Дойдя до входной двери, он громко ей хлопнул и включил в прихожей свет.***
О том, что Лёша возвращается в Питер, Вова узнал случайно, от Горизонта. Посидел минуту над открытым диалогом, а после захлопнул крышку ноутбука и широким шагом дошел до кладовки, где Леша, стоя на стремянке, вкручивал лампочку. Что он хотел ему сказать, кроме сверхинформативного: «Я тебя придушу», — он не знал. И теперь стоял, прижав фальшиво улыбающегося Лешу к шатающейся лестнице и не имея ни малейшего понятия, как дальше вести этот диалог. Вова сделал шаг назад, насколько позволяла тесная захламленная кладовка. Леша спрыгнул со стремянки, сразу оказавшись слишком близко. Угроза его не впечатлила. Кажется, он даже не понимал, отчего Вова бесится. Знать бы это самому Вове. — Ты мне нравишься, — вдруг зло выпалил Лёша. — Совет да любовь вам с Сашей. А теперь отъебись. «Засранец», — заторможенно подумал Вова. А потом схватил Лёшу за футболку, со всей дури впечатал в стену и — глаза у Леши потрясенно распахнулись — поцеловал. Стоять, согнувшись, было неудобно, стремянка норовила накрениться и похоронить их под собой. Леша, кажется, был в ступоре, но Вове было плевать. От укуса Леша вздрогнул и схватил его за ворот, прижался ближе, открывая рот, вжимаясь бедрами. Руки без всякой связи с головой оказались под футболкой. Вова оторвался от губ и спустился поцелуями к шее, коленом раздвигая сползающему по стене Леше ноги. Дверь распахнулась, заливая светом тесную кладовку, и они судорожно попытались отодвинуться друг от друга, путаясь в руках и ногах. — Нда, — Саша рассматривал представшую перед его глазами картину с легкой заинтересованностью. — А говорили, что не поладите.