Любовь за один шаг

      Никогда Стенли не думал, что попадёт в действительно опасную передрягу. Пусть до этого крупного инцидента с окаменением всего человечества он был военным, однако никакие перестрелки и тайные миссии не могли сравниться по уровню опасности с раззадоренным учёным. Ксено выглядел вполне благоразумно, но ключевое тут слово "выглядел" - Шнайдер знал, что этот мужчина совсем не такой, каким казался на первый взгляд. Долгая жизнь бок о бок давала о себе знать. А потому сейчас, в этой ситуации, Стенли понимал - даже при его преимуществе в силе ему не удастся сбежать от доктора Ксено.       Что за ситуация, хочется спросить? Ситуация... Весьма неловкая и весьма опасная. Стенли совсем забыл, как легко можно распалить этого гениального учёного, и не успел вовремя сориентироваться и сбежать. И теперь сбежать уже не выйдет.       Всё произошло довольно обыденно и довольно быстро перестало таковым являться. Стен не рассчитывал спросонья задеть плечом шкаф, а после споткнуться о металлическую ножку стола. И ладно, если бы это было единственным, что случилось - Шнайдер бы прекрасно пережил подобного рода столкновения. Однако после того, как его нога зацепилась за холодную ножку, он налетел прямиком на учёного, который как раз направлялся к нему, чтобы о чём-то поговорить. Оба тела грузно полетели на твёрдый пол, и не успел мужчина опомниться, как его крепко перехватили за предплечья.       - Ксено? - Стен понимал, что сейчас уже поздно дёргаться, отпинываться и удирать - доктор Ксено никогда не отпустит без подобающего извинения.       - Я смотрю, ты с утра не такой элегантный, как обычно, Стенли, - в голосе слышалась явная насмешка, не грубая, но крайне обжигающая. Поднимать глаза было немного боязно - взгляд этого безумного гения словно прожигал насквозь. И именно сейчас, как назло, лицо мужчины было так близко к его собственному. Одну из его рук резко отпустили, и гладкая ткань перчатки прошлась по щеке, а когти задели ухо. Прикосновение не было грубым, однако почему-то вдоль позвоночника прошёлся табун мурашек, и спина дернулась наверх, чуть выгибаясь.       - Ксе.., - слова прервал коготь учёного, очертивший губы мужчины. Шнайдер дёрнул голову вверх и тут же пожалел об этом - взгляд тёмных глаз тут же поймал взгляд его собственных и будто загипнотизировал, заставляя тело оцепенеть. Если раньше военный мечтал просто встать и спешно ретироваться, то теперь он был уверен, что не сможет - его глаза не желали прерывать зрительный контакт. А уже через пару секунд учёный отпустил вторую руку Стенли и одним рывком зубами стянул с неё перчатку. Грубые мозолистые пальцы переместились на затылок мужчины, и Шнайдер сдавленно охнул. Этот сумасшедший гений ещё ни разу не трогал его руками без перчаток, а потому прикосновение ощущалось совсем иначе. Вторая перчатка вскоре также была отброшена куда-то вбок, и суховатые пальцы прошлись по губам, размазывая помаду. Стенли хотел потянуть голову назад, но ладонь на его затылке настойчиво удерживала её на месте. Пальцы у губ сошлись к линии рта и чуть его приоткрыли, постукивая ногтями по кромке зубов. Взгляд наконец получилось отвести, однако отодвигаться было бессмысленно, а потому Шнайдер хотел было вновь заговорить и донести до учёного, что тот заигрался и что ему пора отправляться на осмотр окрестностей. Зря он решил открыть рот, потому что в него почти мгновенно проникли те самые пальцы, что буквально недавно простучали по его зубам. И почему-то у него даже не возникло желания резко сомкнуть челюсти и с силой прикусить пальцы наглого засранца. Он понимал, что если сделает так, то сможет уйти, но его будто что-то держало. Он вновь поднял взгляд. И вновь столкнулся с гуляющими по его лицу тёмными глазами. Рука на затылке дёрнулась, и пальцы вцепились в кожу головы, вызывая новый удивлённый вздох.       - Высуни язык, - шипящий голос мужчины пронзил барабанные перепонки военного, и он послушно выдвинул язык чуть дальше края рта. Три пальца грубовато обхватили его и проскользили внутрь рта. Потом плавно перешли на стенки, нёбо и вновь вернулись к языку.       Чувствовалось это всё крайне странно, но точно не было отвратительным и, можно сказать, даже слегка возбуждало. Шнайдер дёрнулся, на этот раз от осознания - он действительно был не против того, что делает Ксено, пусть он и совершенно не думал о таком исходе, когда приземлялся на его тело. Пока он мешкал и раздумывал, рука учёного на его затылке настойчиво придвинула его голову ближе к лицу мужчины. Стенли понял, что если не сделает что-то сейчас, то больше у него не будет возможности. И он ничего не сделал. Лишь подался вперёд, чтобы почувствовать, как его собственного языка касается чужой, горячий и мокрый. Язык Ксено беспрепятственно скользнул внутрь рта военного, и тот слабо простонал. Остроты ощущениям придавали пальцы, массировавшие затылок и начало шеи. Хотелось закатить глаза и просто получать удовольствие, что Шнайдер только и мог сделать в этой ситуации. Язык учёного так активно исследовал его рот, что у него сбилось дыхание. Обводил зубы, проходился по стенкам и сплетался с его собственным языком. Поцелуй был такой мокрый, мокрый, мокрый и безумно страстный - в голове становилось совершенно пусто. Руки, будто бы уже не принадлежавшие ему, обвили шею безумного гения, а ладонь учёного, проскользившая к замку костюма, уже расстегнула молнию до груди.       - Ксено! - Шнайдер разорвал поцелуй, как только почувствовал, как чужая грубая рука залезла под костюм. На него внимательно посмотрели. Любые возражения сразу отпали, и он был вновь втянут в поцелуй. Рука плотно вжалась в кожу и, несильно царапая ногтями, прошлась по груди, задевая сосок. Тело плавилось, растекалось, мышцы расслабились и будто ослабли - Стенли никогда до этого не интересовался мужчинами, но сейчас ему было совершенно всё равно. Сквозь мокрые, горячие поцелуи удавалось только слабо постанывать и иногда отстранять от себя настойчивого учёного, чтобы вдохнуть побольше воздуха. Одна рука Ксено всё так же покоилась на затылке Шнайдера, а другая уже вовсю гуляла по его телу, расстегивая замок всё дальше и дальше. Нижнее бельё под такой плотной одеждой носить было крайне неудобно, а потому вскоре шершавая ладонь обхватила уже стоявший член мужчины. Пальцы обвили его и прошлись по всей длине, обогнули головку и с силой надавили на отверстие уретры. Стенли промычал в поцелуй, дёрнув корпусом назад. Несколько грубых движений вверх-вниз, и ещё пара ощутимых нажатий на вершину головки - и боль притупилась. А каждое повторное подобное движение вырывало только приглушенные полувздохи-полустоны. Наконец в движение пришла и вторая рука - она очертила линию позвоночника, спихивая с кожи ткань костюма, и остановилась у копчика, несильно надавив. Череда безумных поцелуев наконец прервалась, и губы учёного коснулись шеи Стенли. А спустя мгновение в кожу впились зубы, заставляя Шнайдера хрипло вскрикнуть и крепче уцепиться за плечи учёного. На месте укуса остались фиолетовые углубления от зубов, а с одной стороны контуром выступило кровавое пятно под кожей. Вскоре укусы покрывали уже всю шею и плечи, а мужчина хрипловато постанывал, не в силах сделать что-то ещё. Тело казалось таким ослабшим, что сил на движения просто не было.       Руки внизу его тела сомкнулись на ягодицах, и военный удивлённо охнул в который раз за сегодня.       - Как я и думал, - раздалось недалеко от уха, и Стенли дёрнулся, резко поворачиваясь на звук. Губы Ксено растянулись в ухмылке, и военный понял, что тот имел в виду. Мужчина почувствовал, как горят его лицо и уши - не то, чтобы сказанное было чем-то действительно постыдным или до жути похабным, но почему-то заставило его смутиться.       Пальцы впились в мягкую кожу и чуть потянули её наверх, заставляя Стенли дёрнуться и попытаться уйти от прикосновения. Когда мозолистые ладони двинулись вниз и чуть раздвинули ягодицы в стороны, Стену захотелось провалиться сквозь землю - было жутко стыдно.       Никогда до этого с ним не происходило ничего даже отдалённо похожего на эту ситуацию. Да, бывало, что особо наглые сослуживцы, ссылаясь на милое личико, тянули свои загребущие ручищи к его заднице - и не раз бывало. Однако все такие смельчаки получали то вывихи, то предупреждающие удары под дых, то что-то на это похожее - и больше никогда не лезли к Шнайдеру в такой отвратительной манере. А сейчас он совершенно точно не был против всего происходящего.       Ксено действовал резко, и все его прикосновения - от поцелуев до поглаживаний - были немного болезненными, но всё равно было так жарко, так душно, так горячо... Стенли просто не мог отстраниться и выполнить все те же махинации, что он когда-то совершал с пристающими к нему военными.       Ксено на секунду замер, задумавшись, и чуть приподнялся, переместив руки с задницы мужчины на спину и таким образом придерживая его.       - Ксено? - Стенли никогда не мог ожидать того, что сделает этот безумный гений. Буквально момент назад учёный был настроен крайне серьёзно и точно не собирался останавливаться, а сейчас внимательно выискивал что-то глазами.       - Нам нужна смазка... Точнее что-то, на неё похожее. Всё-таки никто из нас даже не задумывался о её надобности всё это время, - рассредоточенное сознание Шнайдера от этих слов даже немного собралось в кучу. Военный резко поднялся и скрылся из комнаты, оставляя удивлённого учёного сидеть на полу. Минуту спустя он ввалился в комнату - всё такой же растрёпанный и почти полностью раздетый - с маслом для тела, которое было сделано по просьбе Луны.       Ухмылку пришлось прикрыть рукой - Ксено точно не ожидал чего-то подобного от его верного солдата. Стенли резко протянул бутыль учёному, стараясь не заглядывать ему в глаза - то, что он сделал, было крайне нетипичным, и он прекрасно это осознавал.       Ксено поднялся с пола и, перехватив руку военного с бутыльком, направился к ближайшему дивану. Приземлившись на мягкую поверхность, он потянул мужчину следом. Тот, почти не сомневаясь, уселся сверху, закинув одну руку на плечо учёного. Другая его рука, всё ещё оплетённая вокруг бутыля, едва касалась пальцами пальцев Ксено.       Пара секунд голодных переглядываний - и они вцепились друг в друга губами. Горячо, совершенно дико - как в первый раз. Одна рука Ксено устроилась уже на привычное место - чужой затылок, а пальцы резко потянули волосы чуть назад, вырвав у военного тихий стон. Вторая рука лишь самую малость стянула костюм с открытой кожи - он и так был в беспорядке, а поправлять его никто не спешил. Вылив на свободную руку нужное количество жидкости из бутыля, перехватить который не составило труда, учёный резко прошёлся меж ягодиц Стенли и остановился у отверстия. Разорвав поцелуй, Шнайдер чуть подался вперёд и изогнулся в спине, полностью облепляя тело учёного.       - Хватит тянуть. Я не против, - коротко и ясно. "Как всегда", - ухмылка вновь расползлась на губах безумного гения, и он не слишком аккуратно пропихнул внутрь один палец, в это же время оставляя ощутимый укус сбоку шеи Стена. Сам же мужчина в этот момент с силой прикусил ткань пальто учёного - ощущения были не из лучших, но и откровенно болезненными их было не назвать.       Аккуратным этого наглого засранца назвать мог бы только самый малознакомый с ним человек - в науке он и правда был на удивление осторожен. Но вне науки - прямолинейный, немного грубый и отвратительно горячий. Его голос, его слова, его действия - всё это выдавало в нём ни разу не сомневающегося в себе человека. И Шнайдера всегда он интересовал - и как учёный, и как мужчина.       И сейчас этот самый учёный пытался растянуть его достаточно для того, чтобы трахнуть. Оставалось только поддаться его грубым мозолистым рукам и лишь сдавленно шипеть и с силой кусать в шею за излишне резкие движения. Но как бы неприятно не было, хотелось знать, какого будет дальше. Стенли буквально больше не мог терпеть, его мозг плавился, его ноги, казалось, отказали, а на глаза навернулись слёзы. Он даже не мог понять, сколько они так сидят, как долго он податливо прогибается под чужими руками и как долго бродит своими собственными по чужому телу. Вопреки всем заблуждениям про учёных - люди всегда считают их хилыми и невыносливыми - у Ксено была неплохая фигура. Довольно мощное тело, достаточно широкие плечи. Но больше всего выделялись руки - сильные и ни разу не оправдывающие избитых стереотипов о слабых учёных. В необъяснимом порыве военный ткнулся носом на уровне грудной клетки учёного, а после покрыл всё его тело поцелуями, оставляя яркие засосы у ключиц и у основания шеи. Укус за плечо и мягкое прикосновение языка. Подбородок мужчины перехватывают и втягивают в очередной мокрый, горячий, страстный поцелуй.       Языки переплетаются, и в какой-то момент Стен, не сдержавшись, слегка прикусывает кончик языка Ксено, а после посасывает, вырывая едва слышимый стон. Внутри уже три пальца, и Шнайдер, не заметив, сам начинает подаваться навстречу. Он тихо стонет, кусается так же дико, как сам учёный, и покрывает его лицо поцелуями, оставляя уже почти незаметные следы от помады - она ещё не стёрлась до конца, но мужчине уже хочется вновь покрыть губы новым слоем. Поцелуи с помады оставляют потрясающие следы - ярко-красные, которые легко смахнуть одним движением пальца. Нужный предмет оказывается на столике рядом - он оставил её тут вчера, забыл отнести в комнату. Лёгким движением руки проводит ей по губам, слизывает языком то, что вышло за края у уголков губ и пристально смотрит прямо в глаза безумного гения. Тот громко сглатывает и жадно целует, лижет и прикусывает губы Стенли, размазывает его помаду. А та появляется вновь и вновь. В какой-то момент Стен уже просто не может нанести её из-за дрожи во всём теле - у него твёрдый стояк. И у учёного, кстати говоря, тоже. Он отлично ощущается сквозь слой нижнего белья и не самых плотных брюк. И Шнайдер нагло и будто бы случайно проезжается по нему бедром, вырывая стон у Ксено. Пальцы наконец выскальзывают из военного, и мужчина выдыхает, чуть прогнувшись в спине.       Брюки сползают на пол, нижнее бельё - вместе с ними. Пальто давно на спинке дивана, рубашка расстёгнута, галстук лежит где-то сбоку на подушках. Стенли целует настойчиво, желая перебить возможную боль - учёный вставляет аккуратными, но резкими толчками, от которых тело дёргается снова и снова. Когда член входит на всю длину, никакой передышки не следует - военный настойчиво приподнимает бёдра и не слишком быстро вновь опускается на колени безумного гения, вцепившись руками в его плечи. Руки Ксено оглаживают ягодицы и бёдра Стена, оставляя едва заметные и едва ощутимые царапины, которые пропадают почти сразу же. Шнайдер снова приподнимает корпус и снова опускается - на этот раз более резко. Мужчина прикусывает губу и выгибается вперёд, чтобы было удобнее. Недолго думая, Ксено грубо обхватывает его член и двигает рукой от головки к основанию, оглаживая каждую венку. Военный стонет, не успевая заглушить звук, и, ведомый движениями учёного, подстраивает под них ритм. Ксено помогает Стенли насаживаться на его член и параллельно успевает переместить свободную руку на его затылок, грубо массируя кожу. Мужчина стонет уже неприкрыто и задыхается от удовольствия, оставляя едва заметные синяки на плечах безумного гения. Ксено решает напоследок исследовать получше тело Стенли - проходится языком по кадыку, кусает в ключицу, а после принимается за соски. Ещё немного, и Шнайдер кончает, закусив губу до крови, а учёный резко поднимает его с колен и изливается в обвившиеся вокруг его члена ладони военного с глухим стоном.       - Не смей её пробовать, - предупреждающе сообщает Ксено из-под ладони, которая накрывает его лицо.       - И не думал, - Стенли тянется к тумбочке у дивана и достаёт оттуда пару салфеток.       Минута прошла в полном молчании, и мужчины наконец посмотрели друг на друга. Губы у Стена были искусаны и немного распухли - впрочем, его собственные тоже. И вновь они потянулись друг к другу. Сначала нелепо коснулись носами, а после вновь завлекли друг друга в глубокий жаркий поцелуй. Шнайдер обвил руки вокруг шеи учёного и перекинул одну ногу через две его ноги. Они окончательно отлепились друг от друга только спустя некоторое время. Пальто Ксено было временно передано в пользование военного - в плечах оно было ему как раз, а на талии заметно расходилось, да и не самым лучшим образом прикрывало ноги. Зато со стороны это смотрелось невообразимо горячо, а потому безумный гений ни разу не жалел об этом решении.       В душ отправились уже порядком уставшими, а там их встретило зеркало во весь рост, демонстрирующее все следы их недавнего секса.       - Ворот надо будет удлинить, - задумавшись, сообщил Ксено.       Шнайдер мягко кивнул, стягивая верхнюю одежду и вставая под струю тёплой воды. Его тело было потрясающим - Ксено внимательно рассмотрел его только сейчас. Подкачанный, стройный и невероятно элегантный. Ноги мощные и приятные на ощупь, руки и все черты изящные, как у модели. Длинные ресницы идеально сочетались с его привычкой красить губы - лицо выглядело аккуратно и очень женственно.       В душе Стенли и Ксено спокойно переговаривались по поводу сегодняшних дел. После этого они занялись привычной повседневной работой. В их жизни ничего не изменилось, кроме, может, того, что они стали немного ближе, чем раньше.