— Тебе приснился страшный сон? — Да. Очень страшный. — Побыть с тобой? — Останься со мной навсегда.©
У них прекрасная спальня, такой ни у кого больше нет. Достаточно большая двухместная кровать, тумбочки по обе стороны, на покрытой лаком поверхности стоят ночники. Над головой белый потолок, небольшая люстра в центре, которую они никогда не включают. Потолки везде крашенные, Чимин против навесных. В углу у окна небольшой компьютерный стол с приставкой, на ней чаще играет Тэхен. В другом углу возвышается шкаф, забитый вещами. Вся мебель в комнате по цвету ближе к кедру. Напротив кровати на стене висит плазменный телевизор, они его редко включают. Дверь в спальню всегда заперта, держать ее открытой они теперь не любят. Прямо за ней небольшой коридор, слева ванная, справа пару шагов и небольшая кухня, гостиная отсутствует. Входная дверь железная с глазком, как и у многих других на этаже. Когда кто-то в неё стучится, вокруг громыхает, словно в гром. Есть звонок, жмешь на него и поют птицы. У них самая обычная размеренная жизнь, со своими прелестями и невзгодами. Вид из окна спальни тоже самый обычный, не на двор, а на небольшой парк, через который часто сокращают путь до ближайшего метро. Соседи вокруг тихие, никого не слыхать. Люди на площадке встречаются редко, чаще в лифте. У подъезда не сидят бабульки, и громких криков из окна не долетает. Никто не беспокоит музыкой, воплями и прочим шумом. Сами они тоже ребята тихие. Вокруг всё спокойно. Живи и радуйся. Иногда, очень редко, за окном разве что гавкает пара собак. Но это всё мелочи. Чимин обычно просыпается раньше Тэ, но не спешит подняться с кровати. Берет книгу, отложенную на тумбочку с вечера, и читает её, дожидаясь когда проснется Ким, а уже вместе с ним идет умываться, пьет утренний кофе. Тэхен моет чашки, а Чимин вытирает их насухо и ставит на подставку. Этакий бытовой ритуал. Чимин желает хорошего дня, закрывая за ним дверь, просит не задерживаться. Пак работает удаленно, занимается оформлением сайтов. Тэхен в офисе, в здании неподалеку, набрасывает идеи к предстоящим проектам по дизайну интерьера. Собирается домой он обычно когда начинает темнеть. По привычке подправляет зеленые шторы в своем кабинете, прежде чем запереть его на замок. Температура к вечеру падает и Ким немного ежится, когда выходит из здания. Фонари вдоль улицы заставляют его улыбнуться. Вой за спиной передернуть плечом. — Тэхен, — окликает знакомый голос, когда он почти подходит к дому, — мы хотели собраться на выходных, посидеть, поболтать как обычно, вы будете? У Чонгука немного растрепались волосы и куртка на нём кажется совсем тонкой. Не по сезону. Но он не выглядит замерзшим, хотя щеки красные. Он явно бежал, взгляд сияющий, темный. Улыбка почти не изменилась с детства, только теперь парень часто хмурится, если назвать ее кроличьей. Тэхен улыбается от этих мыслей. Чонгук все тот же мальчишка, что и раньше, каким бы большим и сильным не вымахал за эти годы. — Я спрошу у Чимин-и и напишу тебе позже. Улыбка напротив немного вздрагивает. Тэхен думает, что холод все же добрался и до него. На календаре октябрь. Скоро зима. Надо вытаскивать вещи потеплее, не хотелось бы заболеть. — Хорошо, — сияние в глазах напротив тускнеет. Тэхен отводит взгляд. На восьмом этаже за зелеными шторами стоит знакомый им силуэт. Откуда-то с парка доносится вой. В последнее время в нем развелось многовато собак. Не покусали бы, не загрызли кого на смерть от голода. Тэхен передергивает плечом, меняясь в лице, даже представить себе такое страшно. В животе сворачивается узел и давит на стенки, подгоняя домой. Чонгук машет ему рукой на прощанье и уходит по асфальтированной дороге вперед, под светом провожающих его желтовато-рыжих фонарей. Тэхен ненадолго останавливается под козырьком подъезда, тоже провожая его удаляющуюся фигуру, мажет взглядом по спине, по асфальту, на котором отсутствует тень. Тянет тяжелую дверь на себя и скрывается за ней. Еще один вой обрывается где-то позади. Чимин встречает его на пороге с мягкой улыбкой на устах, в глазах у него плещется свет, словно отражение на водной глади. Тэхен думает, что нет ничего прекраснее, когда тебя вот так встречает любимый человек. Он улыбается в ответ и прикрывает за собой дверь. Чимин рассказывает, что дочитал ещё одну книгу и пытался испечь что-нибудь, но как-то не очень вышло. Предлагает заказать еды. Сегодня выбирает Тэхён. Вчера тоже он выбирал. Послезавтра, скорее всего, это тоже не изменится. У них прекрасная спальня, такой ни у кого больше нет. Стены оклеены светло-желтыми обоями, оттенок странно гармонирует с темноватой мебелью в комнате, но не раздражает глаз. Над кроватью висит небольшая картина в темной раме. Картина без названия. Вроде, ее подарил им брат Кима на новоселье. Вроде, он был этим очень горд, Чимин благодарно улыбался, а Тэхен завис на пару минут. На холсте изображен густой зеленый лес, в первое время возникает ощущение, что подойдешь к нему ближе и окутает свежестью и хвоей, на деле от неё немного отдаёт масляной краской и только. Небо над опушками нарисованных веток бирюзовое, кажется время на картине изображено ближе к сумеркам. Иногда Тэхен смотрит на неё чуть дольше обычного. Однажды он хочет побывать в этом густом лесу вместе с Чимином. Погулять, неторопливо вдыхая свежий воздух, обнять деревья, наполняясь их энергией. Поставить палатку и разжечь небольшой костер, сидеть перед ним в обнимку, с палками, на которых нанизан зефир. Тэхен желает услышать лес, но он боится волков. Чимин открывает новую книгу и хлопает по месту рядом с собой. Тэхен глядит себе под ноги, прежде чем забраться к нему. Ковер под ступнями ворсистый, нежно-кремовый. Чимин его выбирал, со словами, что напоминает мороженое крем-брюле, а значит надо брать обязательно. Тэхену он больше понравился на ощупь, такой мягкий и приятный. Иногда они валяются на нём. Точнее, валялись, то было еще до покупки кровати. Тэхен проходит взглядом по зеленым плотно закрытым шторам. За ними вой, на который он благополучно забивает, забираясь под одеяло. Живот немного побаливает и кажется, что эта ночь будет особенно долгой. Чимин слегка тормошит, едва он засыпает. Ночники включены, книга отложена. У него немного обеспокоенный взгляд и нижняя губа закусана на уголке. Волосы в беспорядке, похоже, он и сам только проснулся. Возможно ему приснился дурной сон, или же: — Там кто-то под кроватью, — говорит Чимин. Тэхен пару раз моргает, прежде чем приподняться на локтях. — Там никого нет, — тихо убеждает он, растирая глаза. Не похоже только, чтобы Чимин ему поверил, — Ты хочешь, чтобы я посмотрел? — предлагает неохотно. Пак неуверенно кивает, сжимает простынь в ладонях, не замечая последнего. Дверь в спальню заперта. Шторы плотно задернуты. Под кроватью может быть разве что пыль. Детские страхи, вроде монстров, живущих под кроватью, должны быть давно позабыты. Они и забыты, вроде как, были, а нет, вот выползают иногда. На стене, внутри темной рамы, грязно-зеленые листья и черная кора деревьев не вселяют доверия. Небо грязно-бирюзовое, нет ни облаков, ни солнца, ни луны. Игра света делает картину мрачной. Тело пробивает легкий озноб, заставляя волоски зашевелиться. Тэхен вздыхает, но так и не выползает из-под теплого одеяла, только притягивает Чимина к себе. Обнимает крепче и закрывает глаза. Один из ударов в груди звучит чуть громче, чем положено. — Там никого нет, — шепчет повторно в светлую макушку. Тот молчит. Тэхен знает, Чимин и сам понимает это, но от некоторых изысков прошлого трудно избавиться. Они иногда возвращаются. Как монстры, которыми Чимина в детстве пугал отец, когда тот капризничал. Вот вроде пустяки, из подобных страхов дети вырастают, как из старой одежды, а нет. Точнее — не всегда. «Под кроватью живет монстр, будь хорошим мальчиком, иначе он тебя заберет. Раз затащив под кровать, никогда не отпустит» Дети такие страхи порой забирают с собой, носят их носят внутри, не замечая до поры до времени, затем вдруг погружаются вглубь с головой, и искажают, бывает, за одно и суть. Чимин до недавних пор никак не проявлял своего страха. Теперь будит даже по ночам с этой нелепостью на устах. И смотрит долго, иногда настороженно. Иногда непонимающе. Иногда, зажато как-то, словно и не хочет всего этого произносить. Иногда Тэхену кажется, что Чимин дрожит, он приглядывается, но нет, вроде спокоен. Тэхен ни разу не пересекался с его отцом или матерью. Чимин с ними не общается с тех пор, как сбежал с отчего дома. Он не любит о них говорить, что-то понемногу начал рассказывать только когда они съехались. Грустных историй у него нет. Просто люди слишком разные, никогда не могли сойтись на едином. Как это обычно бывает: родители хотели одно, парень другое. Плюс Чимин тяжело переживал переходный возраст и в этот период они совсем рассорились. Дома оставаться особо не хотелось. Хотелось свободы тогда, независимости, стать птицей и улететь далеко, отыскать нечто особенное, постигнуть новые края и вершины. Время такое, тянуло на приключения и поиск чего-то неизведанного. Существование под одной крышей с родителями энтузиазма не вселяло. Чимин признается, поступил тогда необдуманно и эгоистично. Но так для всех всё же лучше в итоге. Иногда Тэхен осторожно предлагает попробовать позвонить им. Они все-таки его родители и наверняка скучают. Чимин кидает, что писал им, и иногда обижается, довольно грубо порой давая понять, что слышать об этом ничего не желает. Просит не расспрашивать о тех годах, что шли после них. Иногда Тэ кажется, Чимин еще многого ему не договаривает, но не торопит его. Он откроется ему со временем. И время идёт. ◆⋘ ⋙ ⋖ ⋗ ⋘ ⋙◆ — Там кто-то под кроватью, — стало все чаще звучать в их спальне. Взгляд менялся, пальцы все сильнее мяли простыни, затем пытались ухватиться за ускользающие длинные пальцы, как за круг, кинутый в воду. Соскальзывали часто. Чонгуку он в итоге отказал, они решили устроить себе вечер кино. Картина за спиной в полумраке по-прежнему не внушала доверия. Иногда доносился вой за окном. Иногда пальцы Чимина запутывались в его волнистых волосах и он смеялся. Гладил по загривку и какое-то время молчал, наслаждаясь ощущениями. Иногда Тэ хотелось спросить, слышит ли он тот вой за окном. Иногда ему хотелось проверить, нет ли за плотно зашторенными окнами волков, и сколько звезд на темном небе сегодня. Есть ли они там, или все давно погасли? Чонгук так и не поменял ветровку на что-то потеплее. Полностью проигнорировал встревоженный относительно этого тон Тэхена. Его волосы пребывали в беспорядке и ветер тут был ни причем. — Ты не пришёл, — выдал он первым, останавливаясь напротив, — вы опять не пришли. Темный взгляд мазнул по асфальту и словно обжегся об него, поспешив вернуться обратно на лицо. Тэхену показалось, что прозвучавшие слова просто уловка, чтобы скрыть нечто более серьезное, спрятанное за ширмой. Что-то с ним творилось, Тэхен чувствовал это. Сейчас Чонгук только пытался перевести тему. Что угодно, лишь бы Ким не стал расспрашивать, разнюхивать причины. Что угодно, лишь бы и самому себе о том «чём-то» не напоминать. — Намджун и Юнги расстроились, когда я сказал, что тебя не будет, а Джин и вовсе ушёл. Хосок попросил меня, чтобы я вас больше не звал, — не утаил Чон. — Мы пропустили всего несколько встреч, зачем из-за этого так расстраиваться, — недоумевал Тэхен, — они в любое время могут написать, позвонить. — Это не одно и тоже, — Чонгук выглядел каким-то подавленным, глядел себе под ноги, словно больше не хотел смотреть ему в глаза, и куда-либо еще тоже, — ты должен прийти. Мы скучаем по вам. — Обещаю, в следующие выходные я вытащу Чимина, даже если он будет сопротивляться, — пообещал Тэхен, сжав чужое плечо. Чонгук наконец поднял глаза и немного улыбнулся. В растерянном взгляде мелькнуло непонятное сожаление, и горечь уколола искрой так остро, что на секунду у Тэ тоже кольнуло где-то внутри. На секунду показалось, что это нечто больнее мимолетной вспышки. — Я приду напомнить, — говорит Чонгук и его улыбка пропадает, плечо под пальцами вздрагивает. Замерз, похоже, — Я загляну к вам ближе к пятнице. Глаза у него черные и большие. Эти большие черные глаза глядят с какой-то невысказанной просьбой. Тэхен не может заставить его рассказать, пока тот сам того не захочет. Когда придет время, Чон придет снова и Тэхен его выслушает, как и всегда, но, видимо, это будет не сегодня. И, возможно, даже не завтра. — Одевайся теплее, на дворе осень, — говорит он ему на прощанье. Чонгук пару раз моргает и оглядывается, будто пытается принять информацию, его губы вздрагивают, как листья на ветру. Он обещает написать вечером, разворачивается и уходит неторопливо вперед. Тэхен не может отыскать его тень на асфальте и не смотрит на свою. — На дворе весна, — шепчет себе под нос Чонгук, достаточно отдалившись. Останавливается посреди дороги, обнимает себя руками и смотрит. Просто смотрит. У бордюра лежат остатки грязного снега, почти все уже растаяло. Скоро появятся почки, трава позеленеет и всё вокруг зацветет. Чонгук хочет, чтобы Тэхен тоже этому порадовался. Он хочет, чтобы в следующие выходные они пришли. И понимает, что не может к ним больше подняться. ◆⋘ ⋙ ⋖ ⋗ ⋘ ⋙◆ — Там кто-то под кроватью, — шепчет Чимин ему на ухо и жмется ближе, сжимая в пальцах ткань его пижамы. — Да, там пыль, — пытается улыбнуться Тэхен. В висящем напротив кровати плазменном экране изображена небольшая комната. В этой комнате вдруг мелькает тень, а из-под кровати, приставленной к стене, медленно-медленно вытекает лужа крови. Она ненасытным паразитом пожирает нежно-кремовый ковер, навечно окрашивая его в кроваво-красный. В цвет, что не ходит вокруг до около. В сердце больно колет от этой сцены. Чимин никак на неё не реагирует. Тэхен осторожно поворачивает голову, немного вытягивает шею вперед и обводит взглядом пол рядом с кроватью. С облегчением выдыхает, отмечая абсолютно чистый ковер. Телевизор они сегодня так и не включают. Чимин сообщает, что сегодня периодически стучали в дверь и каждый раз, когда он подходил к ней и заглядывал в глазок, там никого не оказывалось. Напуганным он не выглядит, скорее просто ставит в известность. Следом спрашивает, что Тэ хочет заказать на ужин, и плотнее закрывает зеленые шторы. Тэхен слышит вой с той стороны и не один, даже не два. Предлагает заказать курочку, вешая кофту в шкаф. Его пижама тоже висит внутри. Привычка у них такая, все вешать на плечики и прятать в шкаф. Пижама Чимина позади его, они почти идентичны по расцветке. На серо-белой клетке рукава Тэ замечает красные капли, не вписывающиеся в эту картину. Он непонимающе щурится, дотрагиваясь до ткани. Капля там не одна, не две, их даже не три. Тэхен вдруг боится вытянуть и рассмотреть её как следует. Не понимает, откуда на рукаве эти красные брызги, и дальше увидеть что там, не решается. Чимин, неожиданно оказавшийся позади, смеется с его озадаченного лица, зовёт на кухню, говорит, что сделал чай. Тэхен отвлекается, а когда возвращает взгляд на пижаму не находит на ней ни единой капли. Ничего красного, никакой максимальности в цвете. Никакой грязи. Он пару раз трет глаза, закрывает дверцу и обещает себе впредь не смотреть триллеры по ссылкам, которые скидывает Чонгук. У него и без того что-то путаница в голове. Чимин говорит, что сегодня снова стучали в дверь и в глазок никого видно не было. Он говорит, что не хочет идти на встречу с друзьями в выходные и отводит взгляд, когда Тэхен напоминает о Чонгуке. Упоминает, как сильно тот расстроится, ведь Тэхен обещал ему. Решает, раз Чимин не хочет идти, ладно, он сходит без него. У Тэ нет желания ругаться, но и Чонгука обманывать не хочется. Да и по остальным ребятам соскучился, сколько не виделись уже. Настроение Чимина ему в последнее время совсем непонятно. — Не ходи, — просит тот вдруг понурым голосом, свет ночников рисует странные тени на его лице. Тэхен, почти дошедший до двери, оборачивается, скользит взглядом по простыням, лежащим под ним, и дергается, словно от пощечины. А там… Там вся постель, всё бордово-красное, все пропитано этим ягодным соком. Красками? Или чем-то похожим. Свет странный и ему кажется, что под кроватью что-то движется. Шевелится и пытается ползти. Разум потихоньку заполоняет чувство страха, по коже бегут противные мурашки. В мыслях мелькает, что надо бы взять в руки что-нибудь потяжелее, прежде чем заглянуть под кровать. Мебель еле уловимо скрипит, когда Чимин подрывается с неё, и вдруг кидается к нему с неожиданными объятиями. Сейчас совсем не до этого, думает Ким, у них там что-то с кроватью не так. Он моргает, и все с ней снова в порядке. Простыни чистые, сиреневые, подушки и одеяло кажутся совсем новыми, словно их только постелили. Они пахнут ими и кондиционером для белья. Ничего другого там нет. Ни над кроватью, ни под ней. Красный в этой комнате отсутствует. — Я хочу, чтобы мы провели эти выходные вместе, — шепчет ему куда-то в шею Чимин, обжигая дыханием кожу. — Мы и так постоянно проводим их вместе, почему бы в этот раз не встретиться с друзьями, ты разве по ним не соскучился? — Тэхен неторопливо гладит его по спине. Чимин выглядит напряженным и немного нервным. Он выглядит привычным, но не совсем своим. — Я не могу с ними больше видеться, — еле слышно выдает он. Тэхен немного отстраняет его от себя, чтобы заглянуть в глаза. — Что это значит? — не понимает, удивленно приподнимая брови, — вы что, успели поссориться? Чимин как-то горько усмехается и кивает. — Они не станут со мной больше разговаривать. Я не хочу, чтобы и ты от меня отвернулся. — Ты что такое говоришь! — мгновенно вспыхивает Тэ, обхватывает его лицо ладонями, — чтобы я, и отвернулся от тебя? Этого никогда не будет. Чтобы не произошло, я останусь с тобой, ты же знаешь. — Да... знаю, — тушуется под его взглядом Пак, — просто, пожалуйста, не ходи. Не уходи. Тэхен гладит его по щеке и мысленно начинает просить у Чонгука прощения. Просит вслух чуть позже, когда звонит, и в сообщении пишет, когда тот от злости бросает трубку. Чонгук не появляется на следующую пятницу, и так и не заходит в гости. Тэхен беспокоится, продолжает писать сообщения, но Чонгук их даже не читает. Воздух кажется тяжелее день ото дня и холодает все сильнее. Что-то потихоньку проникает под кожу и просит обратить на себя внимание. За окном воют, и это вовсе не собаки. Это самые настоящие волки. Их там не два, не три, и даже не четыре. Тэхен не знает сколько именно. Много. Они воют всё сильнее за плотно закрытыми зелеными шторами, а Тэхен крепче обнимает Чимина перед сном. На днях он снимает плазму со стены, в ней постоянно отражается какая-то непонятная чертовщина. Старается больше не разглядывать картину, висящую над кроватью. Иногда на зеленом и черном блестят красные капли. Иногда в лесной чаще можно заметить сверкающие глаза. Иногда небо там тоже красное и от картины в целом отдает холодком, словно резко открыл морозильник. Чимин повторяет о ком-то под кроватью. Порой просто кидает невзначай, иногда выглядит немного испуганным. Иногда его губы дрожат. Иногда Тэхен видит брызги крови на его пижаме, это точно никакой не сок. Большое темное пятно расползается и впивается в матрас, и в ковер. Пожирает его наподобие голодного монстра. Красный не ходит вокруг до около, не уговаривает, просто приходит и берет. Иногда Тэхен поднимает руки, и они оказываются влажными и липкими, они тоже измазаны в крови. Тогда Тэхен подскакивает и несется в ванну. Находит их там над раковиной абсолютно чистыми. Чимин стоит в дверях сонный, моргает и спрашивает в чем дело. Тэхен слышит вой, протяжный и громкий, он пытается поймать на лице Чимина знак, что он тоже его слышит. Но не находит ничего, кроме улыбки и протянутой ладони, зовущей обратно в кровать. Иногда он не может вспомнить, когда они в последний раз занимались любовью. И начинает целовать с неистовой страстью, словно это впервые здесь и сейчас. Словно любовь переполняет его и выходит за берега. Будто они в том возрасте, когда срывает тормоза и нет желания думать о последствиях. Весь путь до кровати они не отлипают друг от друга. И желтые обои отливают незнакомым оттенком, когда, извиваясь, они врезаются в них. Когда Чимин падает на кровать, на картине выше мелькает тень. Тэхен пытается выкинуть всю эту чертовщину из головы и насладиться моментом. Он расстегивает на Чимине пижаму. Пуговица следует за пуговицей, взгляд цепляется за парочку мелких родинок, рассыпанных на груди. Ночники горят по обе стороны от кровати. Их свет не рыжий и не желтый, и белым его не назовешь. Тэхен целует его, всего и сразу. Губы, скулу, шею, все что находит губами, все, чего может коснуться. Он закрывает глаза и втягивает его запах. Пытается затянуться им, как косяком. Наполнить легкие до предела, но вдруг закашливается, в ужасе раскрывая глаза. Приподнимает голову, все также нависая над парнем. Чимин, кажется, перемен не замечает, пытается стянуть с него рубашку. Его припухшие губы что-то шепчут. Тэхен пытается расслышать и не задохнуться от обилия частиц мокрого железа, впитавшегося воздух. Пытается сосредоточится на движущихся губах, которые шепчут: — Под кроватью кто-то есть. Даже сейчас Чимин не может забыть об этом. О монстре, которого нет. Тэхен отстраняется, садится у него в ногах и видит красное озеро, разлитое под их телами. Количество немного зашкаливает. Его немного тошнит, зрачки расширяются и застывают на пару секунд. Он быстро хватает Чимина за руку и инстинктивно тянет на себя. Сам не понимая, что хочет этим сделать, лишь бы Чимин не лежал там на алом. Тот непонимающе щурится, спрашивает что-то. И Тэхен подозревает, что это опять про кого-то под кроватью. О том, что там что-то есть. Но там ничего, кроме пыли. Тэхен пытается заглянуть ему в глаза, ненароком опускает взгляд на его живот и из глотки вырывается вопль. Он крупно вздрагивает, обводит взглядом всего Чимина и снова вскрикивает. По его животу, по груди, стекает кровь, и пижамные штаны все в крови. Вся шея измазана, всё в разводах. В каких-то отвратительных кровавых кляксах. Что-то шуршит позади и падает. Тэхен не знает, кричит сейчас, или просто банально пытается дышать. А надо бы не тормозить, бежать и звать на помощь, звонить в скорую, попытаться остановить кровотечение. Он дергается, словно в припадке. А Чимин все что-то говорит, шепчет, дергает за рукав, хотя Тэхен просит его помолчать. Щеки обжигают горящие слезы, и руки ужасно дрожат. На картине выше средь деревьев обитает ужас без названия, и он тоже пытается доконать. В коридоре слышится щелчок открывающейся двери, и Тэхен скорее подрывается к ней. Он кричит, чтобы звонили в скорую, не важно кто там. Перед глазами ничего толком не разобрать. Мутно и сюрреалистично местами, как в картинках Дали. Все в крови, руки, пижама, и на лице у него, кажется, тоже кровь, и на бежевых обоях вокруг рассыпаны красные мертвые звезды, сгоревшие при падении. Все тонет в каком-то кровавом полумраке. Он еле нащупывает включатель, щелкает по нему, зажмуривается ненадолго от света и падает на колени. В коридоре обнаруживается Чонгук, тот непонимающе глядит то на пол, то на дверь, ведущую в спальню. Пошатываясь, проходит мимо него и застывает на месте. Пакет, который он сжимал в руках, падает на ковер. На когда-то нежно-кремовый ковер, который в свое время выбрал Чимин, который сейчас забрызган кровью и странными полосами, словно по нему кого-то тащили, или тщательно вытирали подошву. Те же линии обнаруживаются и у двери. Тэхен просит его не стоять столбом, звонить уже в скорую и не понимает, почему сам не может подняться с пола. Он хватается за стены, за косяк двери, тянется и падает обратно. Бежевые стены вокруг него словно сужаются, искажаются в желтый и поглощают форму. Распахнутая входная дверь впереди кажется каким-то порталом в иной мир. И на другой ее стороне стоит волк, необычный, белой окраски, он смотрит на него, но не двигается с места. Не нападает, но и не убегает. Он, вроде, чего-то ждет. Но чего? Тэхен чувствует, что силы покидают его. Свет гаснет, не вокруг, а в голове. Волк не шевелится. Чонгука не видно. Его руки все в крови, липкие и противные. Внутри такая боль, словно он наглотался лезвий, и парочка из них застряла прямо в глотке. У порога на коврике следы обуви, пара нечетких отпечатков есть и в коридоре. Размер незнакомый, такие большие никто из них не носит. Тэхен раскрывает глаза, подпрыгивая на месте. Уснул прямо в кабинете на рабочем столе. На часах уже девять. Он должен был быть дома еще в восемь, Чимин наверно волнуется. Телефон затерялся непонятно где. Тэхен чертыхается, трет щеку с отпечатавшимся на ней следом от бумаг. Подходит к окну, чтобы по привычке задернуть зеленые шторы. Ненадолго застывает, отмечая что они идентичны с теми, что висят у них в спальне. Вой привлекает его внимание и взгляд скользит за окно прежде, чем он успевает подумать. Там внизу собрались волки. Их там не два, не три, и даже не четыре, их там целая стая. И все они смотрят на него, задрав свои внушительные морды. Тэхен отшатывается от стекла, чуть не споткнувшись на ровном месте. Растирает глаза, даже бьет себя по щекам. Кошмар закончился, он же проснулся. Он вновь осторожно выглядывает за шторы и не находит ничего, кроме пустой улицы, деревьев и тени под одним из фонарей, похоже, какой-то прохожий. Тэхен заходит в уборную и ополаскивает лицо пару раз, прежде чем пойти домой. Руки дрожат немного, не слушаются. Чертовы кошмары искажают реальность, не сидится им на своей стороне. Он уже подходит к своему подъезду, когда замечает человека на скамейке. Тот сидит, низко склонив голову, его плечи немного подрагивают. Возможно, ему плохо. Тэхен осторожно подкрадывается поближе, стараясь не шуметь. Мало ли, ошибся в выводах и человек просто пьян, или еще чего, и лучше не лезть. На нем капюшон и какой-то он смутно знакомый теперь. И руки эти, и татуировки на пальцах тоже ему не чужие. Тэхен улыбается, узнавая их окончательно, и уверенно останавливается напротив. Что Чонгук тут делает так поздно, почему не поднялся? Его улыбка моментально исчезает, когда он замечает слезы на его щеках. — Что случилось? — обеспокоенно спрашивает, присаживаясь на корточки. Парень поднимает на него глаза и его лицо искажается от боли и еще одной порции слез. Он всхлипывает и смотрит, всё смотрит на него, но ничего не говорит. Тэхен не знает что ему делать, потому подается вперед и обнимает. Обнимать у него выходит лучше всего. В последнее время Чонгук вел себя странно, да еще и он его расстроил вдобавок своими бессмысленными обещаниями. Страшно подумать, что еще довело до такой отчаянной боли в глазах. — Мне так жаль, — всхлипывает тот ему на ухо, крепко-крепко прижимая к себе в ответ, — мне так жаль, — его голос ломается и трещит, как старое радио. Тэхен не знает, как его теперь починить. Пальто промокает от слез, а позади воют волки. Тэхен знает, что их нет, они только в его голове. Потому не обращает внимания, пусть даже дышат в самую спину, сейчас ему абсолютно не до них. Чонгук ужасно расстроен и единственное, что Ким желает в данный момент, чтобы тот успокоился и перестал страдать. Он немного напоминает сейчас того плаксивого мальчишку, которым был в детстве. Впервые Ким встретил Чонгука плачущим. Мальчишки постарше в тот день отобрали его машинку и не отдавали обратно. Тэхен не любил, когда младших обижали, а его брат учил давать сдачу, потому вредным мальчишкам тогда попало. Машинки вернулись к законному владельцу, а мама Чонгука пригласила его в гости и поделилась конфетами. Чуть позже они стали с Чонгуком друзьями, чуть позже Тэхен стал считать его своим младшим братом. А его собственный брат, тем временем, иногда шутливо ревновал, мол, его ты даже больше любишь, чем меня, родного по крови. Со временем Чонгук здорово вымахал, и сам кого угодно готов был защищать. Тэхен только диву давался, как из мелкого крольчонка вырос кабан, самый настоящий, без шуток. Он сам никогда за мускулатурой не гнался и тренироваться особо не любил, да что там, даже физкультуру в школе нередко прогуливал. Чонгук, в отличие от него, спортом жил. Пытался и его как-то пару раз втянуть, на утренние пробежки хотя-бы вытащить, да только куда там. Тэхена все устраивало, как есть. Потом к их компании присоединились остальные ребята, в лице Намджуна, Юнги, Джина и Хосока. Посиделки и разговоры с ними стали частью некой традиции. Даже когда их развезло по работе, кого куда, они продолжали встречаться на выходных. Потом на одном из собеседований Тэхен встретил Чимина, познакомил его с остальными. Тот легко влился в их компанию и как-то так получилось, даже стал его лучшим другом, что Чонгук, к слову, не особо оценил, ревновал, казалось, немного, по началу, и Тэ приходилось повторять, что он его любимый младший, это не изменится никогда. Его место никто занимать не собирается. Чимин был немного скрытным, он мало рассказывал о прошлом, о семье почти не распространялся, но это не меняло того факта, что человеком он сам по себе был интересным и приятным в общении. Всегда готов был прийти на помощь, банально поддержать или дать пинка, чтобы не тормозил перед ответственным решением. Однажды он признался Тэхену, что неровно к нему дышит и не собирается этого больше скрывать, даже если тот теперь станет его сторониться. Никакого великого осознания в голове Тэхена в тот же миг не случилось. Однако он от него и не отвернулся, с чего бы. У него не было предрассудков. Да, он встречался с девушками, но ничего против рассказов знакомых об их парнях тоже не имел. Сам ни разу не пробовал до этого, не думал даже как-то, но пообещал попробовать Чимину. А там уж выгорит - не выгорит, время покажет. Потихоньку, помаленьку, начал постигать новую территорию. Не сказать, что все было гладко. Иногда было стыдно, иногда страшно. Иногда нелепо и даже тупо. Со временем он начал ловить Чимина на лжи. Всё началось, когда они решили съехаться. Помаленьку, тут и там выползала недосказанность. Ему кто-то постоянно звонил. Чимин начал часто менять номер. Кто-то стучался, но за дверью никого не оказывалось. В один день к ним заявился парень, утверждая, что Чимин его обманул. И тот тем же вечером признался, что в прошлом промышлял мошенничеством через интернет и не только. Что, когда сбежал из родительского дома на воображаемую свободу, не учел, на что будет жить дальше и где. С деньгами и жильем было совсем худо. С подработками часто обманывали, с собеседованиями не особо везло. И на одном из таких ему однажды предложили опробовать себя в новом ремесле, мол, подходишь нам, такой милый и приятный, к такому люди с удовольствием потянутся, а там уж дело в шляпе. Чимин стыдливо признается: совесть по началу не давала спать, но он решился попробовать, с выбором было не густо, как и с едой в холодильнике. Чимин убеждал себя, что люди, которых он разводил, были далеко не бедны и совесть со временем потихоньку поутихла. Вот только такие дела, как бумеранг, прилетают обратно. Так случилось и с ним. Начались проблемы, в конце концов, не он один такой умный. От спокойствия оставалось одно слово и в один день он все бросил, вернул последнее, украденное на счета и переехал в другой город. Решил начать сначала, жить честно, он ведь еще совсем молодой, прорвется. Так встретил Тэхена и познакомился со всеми остальными. Впервые почувствовал себя на своем месте. Понял, что обрёл, наконец, то, что так долго искал. Стало тихо и спокойно. Нашел он себя и по работе, правда на удаленке. Но работа честная, без обмана, а это главное. Теперь только живи и радуйся. С тем парнем, нагрянувшим однажды в гости, в итоге разобрались мирно. Чимин извинился, вернул сумму, которую когда-то украл и они разошлись. Чуть погодя они с Тэ переехали и зажили совсем счастливо, без секретов друг от друга. Душа в душу, так сказать. Чимин постоянно показывал, как любит его, Тэхен не оставался в стороне. Иногда Чимин ревновал, что Тэхен, в свою очередь, находил весьма милым. За прошлое Ким не осуждал, где-то простил, где-то просто не лез, зная, что с тем давно покончено. Прошлое должно оставаться в прошлом. Жизнь плыла размеренно и спокойно. Проблемы начались недавно, с этих Чиминовых несуществующих подкроватных монстров и странных Тэхеновых кошмаров. И вот к этому всему теперь еще прибавился рыдающий у их подъезда Чонгук, который все никак не успокаивался, сколько бы Тэхен не похлопывал его по спине. На улице совсем похолодало, и лучше было бы продолжить разговор в квартире. Но Чонгук не двигался с места, не хотел лить слезы перед Чимином, и вообще, показывать кому-то, кроме Тэхена, что настолько расклеился, не желал. Чимин, к слову, стоял восемью этажами выше, выглядывая из-за штор, похоже видел, что что-то не так, и тоже волновался. Заметив его, Тэхен махнул ему рукой, дав понять, что скоро будет, и ему не стоит спускаться. Не хватало еще, чтобы Чонгук еще сильнее залился слезами, или, и того хуже, разозлился и убежал куда, так и не удосужившись объяснить в чем дело. — Чонгук, давай поднимемся к нам и поговорим в тепле. Тебе не помешала бы чашечка успокаивающего чая с ромашкой, ты же любишь, когда я ее завариваю, — он пытается поймать его взгляд и когда ловит, слезы из них льют, как из водопада. Тэхен и сам весь дрожит, он никогда не видел Чонгука таким сломленным, — Тут холодно, пошли поднимемся, — снова пробует он, — Тебе не стоит стесняться Чимина, он же свой в доску, ты чего? — Тэхен, — шепчет тот убитым голосом, — мне так жаль. Я… я… Парень обхватывает его лицо дрожащими руками и прижимается лбом к его. Слезы из глаз льют, не переставая. Откуда же их там так много собралось? Он постоянно шмыгает носом и поджимает губы. Тэхен всё пытается заставить его встать, вновь просит подняться к ним. Тянет за руку, как непослушного ребенка, чуть сильнее сжимает запястье и тот дергается, но руку из хватки не выдергивает. — Тэхен, — снова шепчет он, наконец, кое-как отлепившись от скамейки, спотыкаясь, но все же следуя за Тэхеном. В какой-то момент чуть не наворачивается на лестнице, ведущей в подъезд. — Тэхен, — повторяет, а Тэхен утирает слезы с его щек, словно ему снова шесть и он не может успокоиться после потери любимой собаки. Тэхен рядом, как и тогда, только они больше не дети, но какая разница, сколько тебе лет в такие моменты. Длинные пальцы за одно поправляют его отросшие волосы, пока они поднимаются в лифте. Слезы прибывают снова и ладони становятся солеными от них. Пальто на плече тоже влажное. Тэхен осторожно тянет его к нужной квартире. И у того вдруг начинается приступ, он выдергивает руку, садится прямо у косяка, прислоняясь к стене у их двери, и рыдает в голос. У Тэхена чуть сердце не разрывается в груди от этой сцены. Слезы наворачиваются на глаза и он поджимает губы. Так больно за этим наблюдать. Так больно, когда не знаешь, чем помочь. Тэхен не уверен, должен ли еще и Чимина утопить в этом чувстве, тот ведь непременно расчувствуется, увидев Чонгука в таком состоянии. Он им обоим очень дорог и любим, как родной. Удивительно, как Чимин еще до сих пор не выбежал им навстречу. Одна из соседских дверей открывается и в ней показывается недовольное лицо женщины средних лет. На голове у нее домашний беспорядок, халат серый с какими-то мелкими надписями. Тэхен ее узнает, встречал пару раз в лифте. Она, видимо, собирается ругаться на шум на ночь глядя и гнать их с коридора. Тэхен открывает рот, собираясь извиниться перед ней, но этого не требуется. Женщина опускает взгляд, находит согнувшегося в три погибели рыдающего Чонгука на полу и ее лицо моментально меняется из рассерженного в задумчиво-печальное. Она немного мнется у двери, словно не зная что им сказать, и стоит ли что-то говорить. С грустью вздыхает и закрывает дверь. Тэхен даже благодарен ей, что не стала подходить, что-то говорить, это бы всё равно никак не помогло. — Чонгук, пожалуйста, давай… — Я не могу, — вдруг перебивает его. Парень резко подрывается на ноги и застывает напротив, шевелит губами, но ничего не изрекает, будто не знает,как это правильно сказать. Как такое вообще можно сказать. Тэхен тянет к нему руку, но тот вдруг отшатывается. От слез намокла вся его ветровка и брюки, и Тэхен тоже от них весь вымок. — Тэ… — он заикается, пробует снова, — мне так жаль, Тэхен. Я не могу. С этими словами он, пошатываясь, уходит к лестничной площадке, игнорирует лифт, и сбегает по лестнице вниз. Тэхен подрывается за ним, но где-то на четвертом останавливается, понимая, что тому надо немного побыть одному. Всего на пару минут. С ним все будет в порядке. Со временем. Не сейчас. Они поговорят чуть позже. Тэхен собирается быстренько переговорить с Чимином, и бежать за ним. Как бы там ни было, нельзя оставлять парня в таком состоянии надолго. Когда он поднимается на свой этаж, у открытой двери его уже дожидается Чимин. Наверно он не открывал раньше, потому что боялся сделать этим хуже. У него мрачное лицо и губы немного подрагивают. Тэхен закрывает за ними дверь и застывает в коридоре. В животе скрючивается узел, полный шипов, а в горле шипит, будто задушенный крик, так и не вылезший наружу все ещё рвется изнутри. Руки тянутся к Чимину и прижимают к себе. Не хватало ещё, чтобы и он впал в истерику. Тогда они точно не скоро успокоятся, а ему ведь еще бежать искать Чонгука. Чимин почему-то не спрашивает в чём дело. Не пытается выяснить, почему Чонгук плакал. Он обнимает в ответ и молчит, отстукивая пальцами какую-то мелодию на его спине. Тэхен благодарен за отсутствие вопросов, на которые он все равно не знает ответов. Стены вокруг них с одной стороны желтые, с другой бежевые. Тэхен не может вспомнить, всегда они такими были, или это очередное искажение. Чимин тянет его в спальню, крепко держа за руку. Сзади что-то шуршит и он пытается повернуть голову, чтобы разглядеть, что там. За окном волки воют сильнее. И, кажется, слышится звук сирены скорой помощи, не так далеко от их подъезда. Последнее пугает, вдруг Чонгук упал где или еще чего, вдруг это к нему. — Чимин, мне нужно идти, Чонгук не в себе, я должен быть рядом, — он пытается высвободить руку уже будучи в спальне, и у него получается. Он пытается сказать, что как только вернется, все объяснит. Но Чимин только разворачивается и все тянет его на кровать, хватая за обе ладони. В родных глазах вдруг находится какой-то неописуемый ужас и зрачки оказываются сильно расширены. Тэхен совсем ничего не понимает. Что происходит? Он покорно садится на кровать рядом с ним. Лес, запертый в рамке на стене, кажется даже темнее, чем прежде, время от времени там что-то поблескивает. Чимин подается чуть вперед и шепчет: — Под кроватью кто-то есть. Снова оно. Сейчас Тэхену совсем не до этого, он немного раздражается, хоть и старается этого не демонстрировать. Ссориться желания нет. Но, черт. Неужели Чимин не понимает, что куда важнее несуществующих подкроватных монстров сейчас это Чонгук. Под кроватью ничего нет и не было никогда. А Чонгук неизвестно где, он подавлен и жутко измотан. Он один и ему нужна помощь, ему нужна поддержка куда сильнее. Тэхен поднимается с кровати, устало вздыхает, затем резко опускается на колени и заглядывает под кровать, чтобы еще раз подтвердить Чимину, и себе заодно, что там никого нет. Там и правда никого нет… Никого, кроме дрожащего бледного Чимина, утопающего в красном. Кроме ковра, пропитавшегося его кровью. Кроме его глаз, из которых крупными потоками льют слезы, совсем как из глаз Чонгука недавно. Тот Чимин тянет к нему свои короткие липкие пальцы и шепчет: — Прости меня. Тэхен ничего не понимает. Ничего. Этого не может быть, Чимин же только что был на кровати. Он не был ранен, он жив, здоров. Он… Тэхен поднимает взгляд, но его там нет. А вся простыня пропитана кровью, она впиталась и в матрас, она, кажется, повсюду. Вокруг брызги и кляксы, все одного и того же кроваво-красного цвета, словно больше не осталось оттенков в палитре, а художник спятил и разлил ее повсюду в припадке. Тэхен зажимает рот, тошнота подступает к горлу. Сзади что-то шуршит, но он не может развернуть голову. Потому что Чимин… Его дрожащий Чимин смотрит ему прямо в глаза и его губы так сильно дрожат, что это передается и Тэхену. Его трясет всего, он пытается протянуть ладонь навстречу, но оказывается, его руки тоже все в крови, и в них отчего-то так мало силы. — Это я… я тот монстр, — еле шепчут губы Чимина какую-то бессмыслицу — я тот подкроватный монстр. Я… Все это из-за меня. Тэхен находит взглядом свою пижаму, она на нем, хотя непонятно когда он успел её надеть. Каждый квадратик на ткани залит кровью, она разодрана на животе в грубые лоскуты, и концы немного свисают. Не разобрать, где за ней там кожа, где потерялся пупок, где начинаются ребра, все красное и сырое, больше похоже на выпотрошенную тушу. Кожа и мясо и кости, все утопает в каком-то кровавом месиве. И эта кровь не останавливается, за ней не разглядеть начала. Тэхен кое-как оборачивается на очередной шорох позади и находит за спиной незнакомого мужчину. Тот стоит у проема весь в черном, весь в крови, не в своей только. В их крови. С длинным ножом в руках, лезвие которого блестит, даже залитое красными красками. Такие ножи Тэхен видел только в фильмах. Он не знает, откуда тут появился этот человек, кто он, и что произошло. Ким не может понять, почему ещё не кричит, почему не пытается зажать свою рану или рану Чимина, не пробует вытянуть того из-под кровати. Тэхен только заторможено поворачивается обратно, и молится про себя, чтобы это оказался очередной жуткий кошмар. Жутчайший за всю его жизнь. Кошмар, из которого можно выбраться, стоит только проснуться. Он зажмуривает глаза. Открывает их, и теперь видит как бы со стороны, как тот незнакомый мужчина нависает над ними, спящими, недолго думая, вытаскивает нож и всаживает его по рукоять в его тело. Прямо в живот. Он слышит хрип и резанувший слух крик Чимина, видит то, как сам же и выталкивает его из кровати из последних сил. Видит, как парень падает на пол и машинально закатывается под кровать. Нож тем временем вытаскивают из плоти, затем рывком погружают обратно. Из раны хлещет кровь, изо рта тоже вырываются кровавые реки и он мучительно захлебывается в них, хватаясь за рану на животе. Пытается повернуть голову, к человеку, склоняющемуся и тянущему руки к Чимину под кровать, затем, видимо устав от этого, бьющего его прямо там ножом, сначала в живот, затем чуть выше. У незнакомца безумный взгляд и оскал застыл на губах. В очередной раз погружая нож в плоть всхлипывающего брыкающегося Чимина, он кричит на него, брызжет слюнями: — Из-за тебя я все потерял! Я остался на улице! А ты, тварь, тут живешь и процветаешь? Думал, прошлое тебя забудет, гнида?! Гори в аду, и помни, паренек твой помер только из-за тебя. Только из-за тебя, лживая ты мразь! Он шумно дышит, скрипит зубами, затем отмечает, что сопротивления больше не следует и поднимается на ноги. Его штаны, на коленях особенно, все пропитаны в крови. И вся его толстовка впитала их часть. Брызги крови есть даже на картине, висящей над кроватью. Даже зеленый лес, изображенный там под чистым голубым небом, потонул в красном проклятии. И бежевые стены вокруг в мелких уродливых крапинках. Багровые лианы и папоротники вьются на полу. Змеями вползают в трещинки. Мужчина кидает взгляд на мертвого Тэхена, правая рука которого свисает с кровати. Даже на последнем издыхании Ким пытался как-то помочь, дернуть мужчину за волосы, отвлечь, лишь бы дать Чимину шанс на выживание. На незнакомом хмуром лице с больными глазами проступает тень секундного сожаления, он отворачивается и выходит вон из квартиры, растирая подошву ботинок по дороге об ковер и ламинат. Все смолкает в мгновенье, и Чимин, лежащий под кроватью, открывает глаза, из которых сыпятся слезы. Невыносимая боль давит со всех сторон. Впереди с кровати свисает безжизненная рука того, кто стал для него всем. Кто принял таким, какой есть, со всей ложью. Кто был рядом, поддерживал и полюбил. Он тянется вперед через не могу, только бы сжать родную ладонь в последний раз. Все разрывается от горечи и боли, из глотки рвется тихий скулеж и струйка крови соскальзывает по подбородку. — Тэхен, — голос на грани слышимости, — прости меня, — он слегка сжимает холодные пальцы, покрытые кровью, но они липкие, и ладонь Чимина, такая же липкая и красная соскальзывает вниз. Он не сдается, пробует снова, пока рука вновь обессиленно не падает вниз, — пожалуйста, прости меня. Тэхен, не оставляй меня. В коридоре слышится шум и возня, затем в проеме возникает испуганное лицо ничего не понимающего Чонгука, решившего напроситься к ним переночевать. До дома далеко, а Тэ всегда впускает, пусть и ворчит поначалу, что тот слишком поздно приходит, будит их, когда они уже видят десятый сон. «Нет-бы прийти пораньше, — говорит он ему не один раз, — и вообще, возьми уже запасные ключи. Все равно у нас бываешь чаще, чем дома» Затем сонный Тэхен отправляет его на диван, стоящий на кухне, к которому Чонгук уже давно привык, как к родному. Он думает, что сегодня будет всё точно также, даже прихватил с собой еду на ночной перекус, чтобы лишний раз не объедать друзей. Чонгук привычно ляжет спать только под утро, перед этим доев все, что накупил, и насмотревшись фильмов в телефоне. Он будет беспробудно спать до самого обеда. Чимин, работающий на дому, не станет ему мешать. Для вида если только, когда тот проснется, попытается нагнать страху, мол, ходишь тут, будишь нас по ночам. Затем сделает ему горького кофе, хотя Чонгук будет мечтать о чае. И домой он уйдет, в итоге, где-то к ужину. Так должно быть и сейчас. Должно было быть. Он потерянно проходит немного вперед и пакет выпадает из его рук. Это все похоже на какой-то очень мрачный кровавый фильм. Это все не похоже на реальность. В реальности Тэхена и Чимина никто бы не зарезал среди ночи. В реальности нет таких ненормальных. Все эти безумцы, они только в кино. Правда ведь? — Тэхен, — зовет Чонгук не своим голосом. Глаза прикованы к непривычно искаженному, замершему во времени лицу. Вокруг так дурно пахнет и много крови, так много, что в ней впору утопиться, — Тэ… Тэ…хён. Его начинает потряхивать и язык заплетается. Под ногами чавкает кровь, впитавшаяся в ковер. Из-под кровати выглядывает небольшая окровавленная ладонь. Чонгук уже знает, что увидит, если заглянет туда. Он знает, тут уже никого не спасти. Может быть, у него еще была возможность, приди он раньше. Людям вообще свойственно думать, что вот, если бы они пришли раньше, вышли позже, были на месте вовремя, вмешались и прочее, всё могло быть иначе. События изменились бы в лучшую сторону. Но на деле, в данном случае, его бы, скорее всего, тоже убили и все. Или он тупо ничего не смог бы сделать, как и сейчас. Чонгук застывает над кроватью, над тем, кто был ему братом все эти годы и просто смотрит. Он смотрит долго. Смотрит, не отрываясь, даже когда за спиной кто-то кричит. И смотрит так, и смотрит и смотрит. Кто-то дергает его назад, разворачивает, уводит. Что-то спрашивает, тормошит, а он все смотрит и смотрит и смотрит. На носках белых кроссовок их кровь. Его куда-то сажают, что-то вкалывают, откуда-то появляются Намджун, Джин, даже Юнги приехал, и Хосок. И на всех лица нет, а Чонгук просто сидит и смотрит. Он, вроде, слышит какие-то отрывки, что у него шок. Что убийца мужчина, которого когда-то в прошлом обманул Чимин. Что тот во всем сознался и терять ему нечего, что совсем поехал мужик, и утверждает: Чимин сам во всем виноват. За ложь приходится платить двойную цену. Поэтому второго пацана он тоже зарезал без жалости. Раз с такой лживой дрянью жил, то наверняка и сам святошей не был. Чонгук краем уха слышит, как Хосок на этих словах всхлипывает, слышит как плачет Джин, когда их выносят наружу прикрытых. Весь подъезд стоит на ушах. Весь дом. В окнах, на балконах, вокруг люди, у них у всех такие перекошенные лица. А Чонгук все смотрит и смотрит. Рядом приземляется Юнги и пытается его приобнять, закуривает, и сигарета в его пальцах дрожит. А Чонгук смотрит на дым, исходящий от нее, и просто смотрит куда-то ещё. И смотрит так еще долго. Шок, шушукаются вокруг. Шок. Да, шок. Потеря. До принятия еще далеко. Он пребывает в больнице какое-то время, затем едет домой и снова смотрит. А потом устает смотреть, надевает ветровку, которую они покупали вместе с Тэхеном и Чимином, когда гуляли по торговому центру и идет к знакомому дому. К подъезду с небольшим козырьком. Мыслей никаких нет, так странно. Просто застывшее какое-то состояние. Тело двигается, свет, вроде, горит, а дома никого, все застыло. Замерзло. И чем отогреть, запустить всё заново, непонятно. Чонгук сам не знает, как добирается до знакомого подъезда, сколько времени уходит на дорогу. Не понимает, когда останавливается. На телефон звонит Намджун, и он умудряется принять вызов, механическим голосом отвечает, что все в порядке. Говорит тоже самое и Джину и Хосоку, или это был Юнги, точно не сказать. Да это и не важно. Он сидит на скамейке под знакомым подъездом до самого вечера. Скоро с работы должен вернуться Тэхен. Не обязательно вообще ждать его на улице, он мог бы подняться. Но кому Чонгук теперь там нужен. Кому он поможет? Скоро должен прийти Тэхен… Чон однажды упрямо заявил тому, что вырос, и теперь сам будет его защищать. Теперь уже он будет его негласным старшим братом. Не просто так ведь столько тренировался. Тэхен тогда только усмехается и шутливо щипает за подбородок, поддразнивая. Помощь ему не требуется, из возраста школьных драк они давно уже выросли, но Чонгук все равно время от времени напоминает, что вот он здесь, если что. Ну да, вот он здесь и сейчас. Помощь нужна? Небо окончательно темнеет и загораются фонари. Сколько времени на часах - непонятно, и узнавать особо не тянет. Какие-то люди изредка проходят мимо, но никто его не тревожит, ничего не спрашивает. Кто-то узнает и только грустно вздыхает, исчезая в подъезде. Чонгук смотрит и смотрит, и на кроссовки, на которых больше ни пятнышка. Смотрит еще, затем поднимает взгляд на восьмой этаж с зеленными шторами и замечает в нем силуэт. Неуклюже дергается, чуть не упав. Почудилось? Не может этого быть. Подрывается с места, смотрит снова, но нет. Никого там уже нет. Все это никакой не кошмар, из которого можно проснуться. Ветер лезет за шкирку, на глаза наворачиваются слёзы, а до плеча кто-то дотрагивается. Чонгук сидел тихо, не шумел, зачем его трогать? — Чонгук, — произносит знакомый голос, — ты чего здесь мерзнешь? Чонгук слышит в этом голосе улыбку. Он точно знает, как она выглядит, знает, что таких больше нет. Неторопливо оборачивается, молясь про себя, чтобы Тэхен оказался за спиной. И он правда стоит там, в своем неизменном фиолетовом пальто, и с той самой необычной улыбкой на лице. Смотрит на него все с той же заботой, что и с детства. Его отношение никогда не менялось, каких бы ссор между ними не происходило, и сколько бы новых друзей не появлялось вокруг. Для него он всегда был и будет любимым младшим, не важно по сколько им будет лет. Чонгук моргает и смотрит и смотрит. И боится ошибиться, и вдохнуть поглубже тоже становится страшно. — Ну ты чего? — улыбка напротив дрогнет, взамен ей приходит беспокойство, — что-то случилось? Случилось. Господи, да, случилось, но кажется… Кажется, прошло. Кажется, теперь все снова нормально. Это был такой пугающий сон. Чонгук хочет скорее рассказать о нём Тэхену, и Чимину тоже, когда он поднимется к ним, хотя на последнего он и был, вроде как, отчасти обижен. Но теперь это всё уже неважно. Главное - они живы, все это был просто один ночной кошмар. На дворе весна, Чонгук уверен, это самый долгий сон в его жизни. Самый жуткий. И слава богу, он наконец закончился. Он, ничего не говоря, делает шаг вперед и крепко обнимает Тэхена. И тот правда здесь, Чонгук его чувствует. Он вдыхает глубже, увереннее, и тут же отстраняется. Запаха не слышно. Того самого, с легким оттенком знакомого парфюма, тот никогда не менялся, но сейчас Чон ничего не чувствует. Его запаха нет. Нет ни единого отголоска. — Одевайся теплее, — говорит Тэхен, улыбаясь шире на его неожиданный порыв, — осень на дворе. Осень… Нет, никакая не осень. Весна. На дворе весна. Только Тэхен, похоже, застрял в октябре, когда все и случилось. Сколько месяцев прошло с того дня. Чонгук бессильно опускает взгляд на асфальт, и видит свою тень, а тени Тэхена нигде не видно. Призраки, наверно, не отбрасывают тени. Или кто он теперь? Чонгук смотрит еще какое-то время, затем говорит, что позвонит позже, напоминает зачем-то о посиделках на выходных и уходит, чтобы вернуться завтра, и, если повезет, наверно и послезавтра. А после послезавтра ему станет совсем невыносимо и он заплачет в голос, совсем как в их первую встречу. После после послезавтра ребята покачают головой и отведут его домой. После после после послезавтра он придет сюда и снова сядет на эту скамейку, и снова не сможет подняться наверх. Снова разозлится на себя, разозлится на Чимина. Будет проклинать того человека. Разозлится на отсутствующую тень, на весну, и на собственную беспомощность. Будет жалеть, что не пришел раньше. Снова попросит Тэхена прийти на встречу, словно это может что-то изменить. Будто он и правда способен прийти. И однажды он просидит так у того подъезда до самого утра, чтобы попытаться принять и больше не возвращаться никогда. После после после и еще через какое-то количество «после» волки все еще будут смотреть на восьмой этаж, задрав морды, и ждать Тэхена. Только его. Чимин уже заключен в своем аду. В квартире, из которой для него нет выхода, и когда Тэхен соберёт всю картину и уйдет окончательно, тот останется в ней один навсегда. Волки ждут, их все больше и больше. Они — это дни, которые Тэхен продолжает прибывать с Чимином. Это и чьи-то сомнения, страхи. Чьи-то сны и ожидания. Чимин зашторивает окна и залезает на кровать, подползая к сидящему Тэхену. Он обводит взглядом их прекрасную спальню, такой ни у кого больше нет. Все, как прежде: плазма на стене, шкаф, тумбочки, ночники, кровать. Стены, окружающие их, успокаивают нежно-бежевым цветом обоев. Как крем тирамису, улыбается Тэхен, выбирая их в магазине. Как мороженое крем-брюле, говорит Чимин, выбирая тот самый ковер на полу. Как ночь, полная звезд, говорят оба, выбирая постельное белье. Почему-то сиреневый для них - это цвет звезд, что никогда не погаснут. Чимин дотрагивается до длинных пальцев, но они часто соскальзывают и он пугается. Ужасно боится, что Тэхен вот-вот уйдет и он ничего не сможет с этим поделать. Он боится, что Ким однажды не вернется со своих «прогулок», устанет быть с ним или они устанут ждать. Хотя сейчас это неважно, потому что Тэхен обхватывает его пальцы, сам сжимает их крепче и подтягивает его к себе. Чимин привычно шепчет, потому что должен постоянно напоминать: — Под кроватью кто-то есть. То, что случилось, не исправишь, Тэхен видит картину, забывает, снова вспоминает и она бьёт своей резкостью по глазам. Пробивает жуткими фантомными болями. И горечью о том человеке, что приходит сидеть на скамейке. Тэхен знает. Знает прямо сейчас, что может оставить эти воспоминая, эти страшные сцены и уйти куда-то там, наверно, в лучшее место. Он понимает, что Чимину из этой квартиры путь закрыт. Стены должны снова стать желтые, поменять сотни оттенков, они должны закипеть, когда он оставит его. Брызги крови вернутся и Чимин снова и снова должен переживать итоги своих поступков, итоги лжи, в полном одиночестве. Но… — Там никого нет, — спокойно повторяет Тэхен ему в макушку раз за разом. Живот снова побаливает и колет остро былым. Он выбирает остаться: и сегодня и завтра и послезавтра. И много-много «после» спустя. Пусть даже так — вместе, не в одиночку. В этой прекрасной спальне, какой ни у кого больше нет. — Там никого никогда не будет.Здесь только мы.