Над пропастью, где нет жизни

«Грехи искупаются не в церкви — это делается на улицах.» Следующий пункт назначения — дом. Будет плохо если соседи увидят Чонгука и ещё каких-то парней, но выбора у них не было. Им необходимо туда попасть. Часы показывали семь утра, а в субботу большая часть либо спит, либо собирается на работу, поэтому они как можно скорее отправились в сторону его дома. Жил он недалеко Чимина, и дорога туда заняла около семи минут. Дом не был запечатан, но дверь была заперта, к счастью, Чонгук имел ключи и с легкостью открыл дверь. Та с небольшим скрипом открылась и в нос сразу ударил до боли знакомый запах. Такой родной и приятный. Всё ещё пахло домом — его домом. Пыль уже скопилась в углах, но времени на разглядывание не было. Чонгук быстрым шагом направился в сторону своей комнаты, не дожидаясь парней, и с неким счастьем прыгнул, вот так в ботинках, на большую кровать. А мама всегда ругала… — Офигеть, — одновременно прошептал Тэ и Мин. Для них такая большая комната и кровать, это что-то из разряда невозможного. А когда их выпустят на волю, у них будет также? Так красиво. — Бро, а помнишь как мы устраивали ночёвки? — с ностальгией вспомнил Чонгук и улыбнулся радостному Чимину. Тот не медля тоже запрыгнул на кровать и закинул свою ногу на бедро Чона. — Чонгук, ты же понимаешь, что мы ещё в этом доме столько ночёвок устроим… — мечтательно сказал Чимин, так как знал, что официально дом будет принадлежать Чону, когда ему исполнится восемнадцать лет. В принципе и сейчас он ему принадлежит, но пока не стукнет восемнадцать, ничего не видать. Чонгук хотел было ещё что-то разглядеть, поиграть в приставку и много чего сделать, но времени не было. Он быстро направился в сторону комнаты родителей, нашёл то самое место, где они прятали деньги и забрал большую часть. То, что принадлежало временному опекуну больше не принадлежит. Сейчас всё прописано на Чона, даже те деньги, которые были на карточке, только всё это, конечно же, он получит, когда ему стукнет восемнадцать лет. А пока Чонгук берёт то, что было спрятано наличными деньгами. Там достаточно много, главное всё это надёжно спрятать и пользоваться только в экстренные случаи. — В каком детдоме твоя сестра? — спрашивает Чимин, включая компьютер Гука. Пак действительно не знал в каком детдоме находится его сестра, а если бы узнал, то первым делом поехал бы её проведать. Собственно это он и планирует делать, пока Чонгук будет вдали от Мины. — Возле того самого института, где мы любили лазить, — Чимин даже удивился. Неужели она была так близко? Это же действительно недалеко от них. — А что если меня не впустят? Нас же спалят? — и тут до Чонгука доходит, что воспитатели знают как он выглядит и они тогда узнают, что он сбежал, а потом им капец… Как они до этого раньше не додумались. И что теперь делать? Кажется, это конец. Он даже не сможет ее увидеть. Настроение резко упало, и больше не было в глазах того огонька. Чимин бы помог, да не знает как… — А если, — нахмуренно произнёс Ким и все устремили взгляд в его сторону. — Паку же ничего не сделают, он просто скажет, что проведать, а вовремя прогулки мы будем сидеть за воротами, Чимин отведёт её где-то поблизости ворот и она тебя увидит. Главное, чтоб она не орала на радостях, а вела себя тихо. И тут можно было сказать, что всё это полнейший бред, но кажется идея действительно хорошая и Тэхён только что сказал очень даже умную вещь. А что? Эти дети какие только планы не придумывали, чтобы себя развлечь. — Пиздец ты мозг, — в ответ Юнги. «Они без мата разговаривать умеют?» — пронеслось в голове Пака. И как Чонгук может вместе с ними жить. Не дай Бог, чтобы и Чон стал таким же. — Чони, ты идёшь? — Чимин обнял друга и взяв за руку пошёл в сторону выхода. Так они и шли молча к автобусной остановке, Чимин и Чонгук держась за руки, а Юнги и Тэхён сзади, всё время рассматривая что-то вокруг. — Милый, ты только скажи, если тебя хоть кто обидит, я их закопаю, — шёпотом начал Чимин, оглядываясь назад, чтобы их не услышали. К счастью те были заняты совсем другим, и кажется им не было интересно. — Твоё тело в синяках, ты понимаешь, жить с ними небезопасно. Я беспокоюсь. — Тэхён вроде нормальный, он меня даже спас… а Юнги… — Юнги не очень нормальный, но лучше чем остальные в компании. — Он перестал ко мне лезть. — Чонгук, я тебя очень люблю, но пожалуйста, будь осторожнее, иначе я точно всех убью, я обещаю, — как же Чонгук ценит такие моменты дружбы. Они ни с чем не сравнятся. Он безумно рад иметь такого друга как Пак Чимин, который всегда будет держать за руку, поддержит и сделает всё ради комфорта. — Мне не кажется, или этот Тэхён на тебя часто засматривается? — Чимин и это успел заметить. Откуда у него эта способность всё замечать? Чонгук, если честно, не замечал, чтобы Тэхён на него засматривался. Слишком, наверное, погружён в свои проблемы. — Ты же понимаешь, что никак не сможешь? — Милый, я понимаю, но мне кажется, что ты что-то путаешь… Ладно ещё мы — нормальные люди, а они, это совсем другой сорт, они по-моему плохо к этому относятся. Чонгук, конечно, не эксперт, но обычно в таких местах значение, как: геи, би и остальное, плохо воспринимается. Возможно, но не факт. Чон не думает, что кому-то из детдома будет приятно узнать о чей-либо ориентации. Тогда уже не только изобьют, а всеми возможными способами уничтожат самооценку и психику. У этих детей нет никакой морали. — Это так, чтобы и ты не засматривался на Кима, — напоследок прошептал Чим, поцеловав его в щеку. Но Чонгук не засматривается.

***

Сколько было по пути восхищений городом, сколько охов и ахов, мол: «это фабрика конфет? Серьёзно?» Мин и Тэ попросту уже не успевали удивляться новым вещам и рассматривать их. А как же всё хотелось попробовать! И про бургеры сколько наслышаны, и картошка фри, и даже пицца. Ладно ещё конфеты, чипсы украденные, но фастфуда они ни разу не ели, а попробовать хочется. Не успели они оглянуться, как уже стояли у ворот детдома, а на часах было восемь утра. Всё, вроде бы, хорошо, но дело в том, что по субботам и воскресеньям все дети встают в девять утра. А ждать обеда, когда все пойдут гулять, очень рискованно. — Ждать ещё час, — поставил перед фактом Ким и Чонгук, кажется, был недоволен. Он хочет сейчас, именно сейчас увидеть свою сестру, пообещать ей счастливую жизнь. Чимин сразу же это замечает и самому уже не терпится. Скрещивает пальцы и нажимает на кнопку звонка, который был встроен в ворота. Остальные спрятались за кустами — поняли, что нечего терять времени. Дверь ворот автоматически открывается — значит впустили. Чимин берёт побольше воздуха в лёгкие и смело делает шаг вперёд. Через несколько секунд уже находится внутри. — Пиздец, надеюсь, что прокатит, — нервно говорит Юнги. Несколько минут сидят в тишине и стараются не вылазить из кустов, которые были у самых ворот. Главное дождаться. У Чонгука прям дрожь по телу проходит, когда минут пять ничего не происходит. Неужели Чимину не разрешили? Даже если так случится, Чон не представляет, что будет чувствовать. Он готов был из кожи лезть, чтобы увидеть Мину, чтобы поговорить с ней. Кажется, надежда угасает. Вдруг двери открываются и из неё выходит Чимин. Чонгук чуть ли не подпрыгивает от счастья, то и делая, что бегая глазами туда-сюда, чтобы разглядеть сестрёнку. Но Чимин шёл один… Был он очень грустный, немного даже заплаканный. У него очень плохое предчувствие… — Ч-чимин? — Чонгук вылазит изо кустов и смотрит ему в глаза. Пак пытается отвести взгляд, но в итоге смотрит в прост и быстро качает головой из стороны в сторону. Это не к добру. — Чимин, да что такое? — не выдерживает Гук, и на глазах появляется влага. — Не разрешили, — быстро проговаривает, но Чонгук всё равно не понимает почему Пак хочет заплакать. Резко его окликает Тэхён и указывает на окно детского дома. Как в фильмах Чонгук медленно поворачивается и сквозь пелену видит в окне образ маленькой девочки. Это она и есть. Но… — Что с ней сделали? — Мина стоит ладонью прислонившись к стеклу, смотрит выразительно, а по её щекам медленно стекают слёзы. Стоит: вся исхудавшая, на ней совсем нет лица. Впалые скулы и синяки под глазами. Некогда красивая маленькая девочка превратилась в комок «несчастья». А ведь когда-то улыбка была её ключом к привлекательности. Сейчас улыбка пропала, только уголки губ приподнимаются на вид старшего и так любимого брата. А взгляд грустный. — Мина, — тихо шепчет Чонгук и ладонью прислоняется к воротам. Он готов сейчас сорваться и побежать, но сил не хватает. Он видит, как сестра дрожащими руками выдыхает на стекло и из последних сил пишет: «я тебя люблю». Слёзы уже градом льются у обоих, Чонгук прикрывает ладошкой рот, чтобы громко не заплакать. Чимин тоже не выдерживает, для него эта девочка больше чем семья. А ведь раньше Мина всегда вела себя шумно и старалась привлечь внимание, а теперь она стоит и старается как можно тише насладиться моментам, когда она может видеть родного брата… Вдали. Их разделяют несколько проклятых метров. Так близко, и так далеко… Больше нет той жизнерадостной, немного глуповатой девочки, что вечно с улыбкой, что всегда излучала позитивные эмоции. Сейчас это совсем другой человек. Повзрослевшая и замкнутая в себе. Как эти изверги вообще могли разделить их с братом? На что эти твари надеялись? Девочка совсем на себя не похожа. Чонгук жестами пытается донести, что всё хорошо, что найдёт её. Она понимает всё и только кивает головой, и Чонгук, совсем нечаянно, замечает на её запястьях порезы… Свежие и засохшие. О нет… Он старается держаться и лишь криво улыбается, но в этот момент Мина начинает биться в истерике и стучать в окна, когда её воспитатель схватил за живот и потянул на себя. Вырывается и кричит, Чонгук слышит её громкие крики и начинает плакать как в первый раз. Хочет сорваться и побежать к ней, но Чимин останавливает, держит его и не отпускает. Чонгук в конвульсиях дёргается и от злости ударяет Пака в лицо, но тот всё равно держит и спускается вместе с Чоном на колени. Сестры в окне больше не видно, он так и не успел её обнять. Чимин не злится на Чона за удар, он всё понимает и сам же плачет от боли, что скопилась внутри. Оба сидят на коленях, Чимин прижимает Чона к себе, гладит по волосам, крепко обнимает и ничего не шепчет — знает, что сейчас ни к чему. А Чонгук понимает, что он всё проебал в своей жизни, всё, что только можно было. А когда теперь он её увидит? Настолько больно, что он теперь не знает, что может быть хуже. Оба как блуждающие, побитые псы. — Что они с ней сделали? — из последних сил, хриплым голосом выдавливает Чонгук. Слёзы не прекращаются, все понимают, что для Чона это точка невозврата. Это то, что ломает его на части. А склеить невозможно… Вот так заканчивается история простого парня? Тэхён смотрит и многое не может понять, но одно он знает точно — Чонгуку будет очень плохо. И теперь уже чхать он хотел на какие-то правила. Он должен оказать ему моральную помощь. Тэхён всё для себя решил. Чонгука он больше не оставит… Он этого не заслужил…