Над пропастью, где нет жизни

«Мне не нужно везение, я его не хочу! Мне всегда приходилось бороться, потому я стал сильным, таким, какой есть!..» Аватар. flashback… Джин никогда бы не подумал, что в пиццерии есть не только круглое тесто с сыром и колбасой. Официант перед носом ставит пиццу и сообщает, что десерт будет готов через пять минут. Больше всего Джина и удивило, что здесь продаются ещё и блюда, и десерты, и много всяких напитков. Его вообще всё удивило, что, кстати, осталось замеченным сестрой и отцом. Сами счастливы оттого, что могут открыть для парня новый мир, в котором всё отличается от привычной детдомовской рутины. На вторую встречу он согласился лишь из-за того, что будучи в состоянии, когда в тебе спорят все «за» и «против», выбрал «за», чтобы получше узнать свою семью. Всё-таки несмотря на множество спорных вопросов он дал шанс. Ни матери, которая бросила его, а отцу и Тэён, которые даже не подозревали о существовании Кима. Он долго колебался, долго принимал решение и не знал, стоит ли вообще чужим людям давать шанс. Всё-таки его жизни больше не изменить, он привык жить в детдоме, привык ко всем правилам. В то же время, сам того не подозревая, он почему-то выбрал встречу с ними. Не хочет признавать факта о нехватке заботы со стороны близких. Ни в детстве, ни в подростковом возрасте в ней не нуждался. Возможно, где-то внутри и было то противостояние, но во всяком случае признавать этого никогда не станет. И всё же он дал им шанс… — Ну как пицца, вкусная? — спрашивает мужчина, улыбаясь набитому рту парня. Джин коротко кивает, но не признаётся в том, что лучшего в жизни блюда он ещё не пробовал. Вот настолько ему вкусно. Смысла раскидываться эмоциями нет, да и не привык он. Всегда молчалив, наблюдателен, даже при друзьях. Как там говорится: никому не верь… И себе тоже не доверяй… — Скоджин, — улыбка с лица отца пропадает, теперь он настроен серьёзно и Тэён, кажется, тоже. — Слушаю? — Мы долго думали, — мужчина рукой указывает на опустившую взгляд сестру. — У нас есть два варианта твоей дальнейшей судьбы, надеюсь ты хорошо над этим подумаешь. Джин не перебивает, но всем своим видом показывает, что ему эта затея не нравится. Ну потому, что, во первых, он сам решает как ему жить и что ему выбирать. А чтобы эти люди ещё и какой-то выбор перед лицом ставили, ну это немного перебор. Однако Ким оставляет недоеденную пиццу и в упор смотрит на лицо мужчины. — Не смотри так злобно, ты можешь делать и выбирать всё, что хочешь и когда захочешь, мы просто предлагаем, — отец пытается успокоить, но Джин всё равно не доверительно щурится. — Первый: мы можем тебя усыновить и ты будешь жить с нами, в нашей квартире и ни о чём не беспокоиться, либо второй: если хочешь, можешь остаться в детдоме, но только после твоего выхода мы будем тебя всячески поддерживать материально, захочешь, сможешь к нам домой переехать. Выбор стоит за тобой, мы не будем тебя заставлять и права не имеем, ты уже взрослый парень, но прошу, не прекращай только с нами общения. Джин удивлён, но вида не подаёт. Ответа долго тоже ждать не приходится. Долго размышлять он не стал — итак ответ очевиден. Это шанс изменить жизнь, открыть что-то новое, увидеть мир с совершенно другого ракурса. — Я останусь в детдоме, — уверенно, без капли колебания. Лицо говорит само за себя — он настроен серьёзно, знает чего хочет и не сомневается в своём выборе. — Хорошо, это твой выбор, мы тебя не осуждаем, однако мы бы хотели убедиться, что ты не порвёшь с нами связь, хорошо? Мы будет встречаться раз на неделю, гулять, показывать тебе мир, а потом, когда ты выйдешь, мы тебя к себе заберём или же поможем с новым жильём и университетом, хорошо? На слова отца Джин коротко кивает и берётся за десерт, который принёс официант. И честно, это мороженое с шоколадом, мятной крошкой, политый карамелью, был самым вкусным мороженым, который он только пробовал в своей жизни. Словами не описать, да и не пытается, его наслаждение и так заметно. — Хочешь, мы даже поговорим с директором, чтобы он разрешил нам с тобой проводить время? — отец улыбается и всё равно радуется, что хотя бы сын не отказался от дальнейшего общения. — Не стоит, — отвечает Джин. — Вообще не стоит светиться возле детдома, никто об этом знать не должен. Возле автобусной остановки — да, но не возле детдома. — Договорились, — резко выпаливает сестра. Кажется, она впервые за этот час произнесла хоть какие-то слова. И улыбка на лице сама расплывается. Джин не скрывает этого, улыбается не широко, но достаточно для того, чтобы показать своё удовлетворение. Прежде всего, чтобы доверять другим, нужно доверят самому себе… end of flashback… Звонок в дверь, громкий щелчок ключами — дверь открыта. На улице, несмотря на конец августа, стоит жара и большинство людей всё ещё гуляют в коротких шортах и футболках. Эта жара убивает Мина. Он ненавидит эту палящую духоту, когда свежего воздуха даже на улице не хватает. Холодные напитки уже после пяти минут становятся неприятно-тёплыми. Одежда липнет к коже, хочется только упасть на холодный кафель и прижать щеку к ней. Даже подушку переворачивать каждые пять минут надоедает. На работе ещё хуже, особенно, когда пять дней в неделю пашешь как лошадь, а клиенты всё равно недовольны, вечно со своими претензиями. Однако вторник, когда у него выходной, решает провести в одиночестве и с пользой — валяться на кровати. Хотя вчерашняя рыбалка многое в его жизни изменила, но об этом забывает, когда находит на краю кровати стакан уже тёплой воды. Опять же психует и идёт к крану, чтобы хлебнуть глоток холодной. Глотка сделать не успевает — в дверь звонят и он поспешно двигает ключом в левую сторону и даже не смотря в глазок открывает, не боясь, что это могут быть какие-то грабители. Да и не страшно, в общем-то. Красть в этой маленькой, обшарпанной квартире нечего. На пороге стоит Чимин, весь такой из себя счастливый, с яркой улыбкой, что аж глаза слепит. Подходит тоже медленно, прикусывая губу. Руками обвивает шею Юнги и губами тянется к его, но Мин отпихивает и шокировано оглядывается по сторонам, как бы пытаясь убедиться, что никого рядом нет. — Чего ты так? — спрашивает Чим, уже не обнимая старшего. — Боишься, что нас заметят? — Чимин по-доброму улыбается и заталкивает внутрь квартиры Мина, закрывая за собой дверь. Пак всё понимает и не торопит события. Это же парень из детдома, возлагать каких-то надежд не стоит, да и привыкнуть сначала бы к этому вот всему. Не каждый день же ты встречаешься с парнем… Юнги не признается, но да — он жутко боится, что их кто-то заметит, а потом ещё и осудит. Страх из неоткуда появился, даже внутри квартиры, когда Пак опять приближается и нежно целует в губы. Кажется, что дома в углах, в самих стенах сидят непонятно кто и наблюдают за ними. Расслабиться и дать волю чувствам удаётся тогда, когда младший стал массировать тыльную сторону шеи. Хоть не до конца, но Юнги с наслаждением пробует на вкус губы напротив. Уверенно целует, однако неумело. Никогда не целовался, даже с девчонкой, возможно Чимин бы и подумал, что тот вообще не умеет целоваться, но выглядит это очень мило и осуждать никого не собирается. Со временем наберётся опыта и научится. — У меня есть очень интересное предложение, — в поцелуй озвучивает Пак, блаженно улыбаясь, когда чувствует сбивчивое дыхание старшего. — Мм? — оторваться от разглядывания мелких родинок на лице и всех изъян не получается. Лицо слишком красивое, слишком манящее. — Родители на дачу уехали, поэтому сегодня можем заночевать у меня. — Я не могу, мне на работу завтра рано вставать, — Юнги отходит на пару шагов и садится на старый скрипящий диван. — Да не проблема, я тебя разбужу, долго шалить не будем, — говорит, играя бровями. — Очень смешно, — проговаривает с каменным лицом. — Ну так смейся, — а Паку, кажется, очень даже весело шутить вот так… — Идём, какая разница, в каком месте тебе просыпаться, я вон даже завтрак тебе сделаю, а то худой как палка. Юнги смотрит с приподнятой бровью, всем своим видом показывая «ты сейчас серьёзно?» — Говоришь, как Армине, — ох, про неё Чимин наслышан из вчерашних рассказов Юнги. Бабка-то хорошая, говорит правильные вещи. — Тем более! — кричит Чим, хотя Юнги итак прекрасно слышит. — Идём-идём, а то щас открою окно и буду кричать, что Мин Юнги встречается с Пак Чимином! — Вышвырну вон из этого окна, — шипит, закатывая глаза. — Башка раскалывается, чё ты так орёшь, как будто родился только. — Ну так, что, идём, да? — ну куда ж Юнги-то денется. — Сначала… — долго колеблется, но всё же озвучивает своё желание, хотя от себя такого не ожидал. — С тебя завтрак на завтрашний день и… поцелуй меня прямо сейчас. Судя по шокированному выражению лица Пака, тот явно не ожидал такого, да что уж говорить, сам Мин тоже не ожидал от себя! Два раза повторять не надо — Чимин преодолевает расстояние, садится на колени, руками обвивая шею и долго вглядывается в лицо старшего, ища подвох. Не находит и всё же наклоняется и целует, ладони перемещая на его щёки и сжимая их. Так глупо влюблён и так глупо счастлив. А радоваться долго не приходится: перед глазами всплывает образ Сехуна, которому нужно как-то красиво отказать в только начавшихся отношениях… Как это сделать — одному Богу известно, и всё это сейчас не должно волновать, когда перед глазами сидит любимый и целует. Почему-то волнует и всё никак не даёт покоя. Только бы не облажаться, больно придётся делать одному и Чимин знает кому разобьёт сердце. И если это его путь — пусть дальнейшая судьба, где всё может пойти в худшую сторону, обойдёт его стороной. Если есть только возможность… Хоть малейший шанс…

***

— Пацантры, слушайте меня внимательно, — Хосок пьяно улыбается и продолжает свой двухчасовой лепет. — Я же вас давно знаю, сколько херни мы вытворяли вместе. А помните, как за девчонками бегали и в столовой еды крали? Или когда мы с вами вместе сбегали, а потом наказания вместе получали, — добрая, ностальгическая улыбка не только на Хосоке, но и на всех присутствующих: Вонхо, Тэхёне, Джине и даже Юнги, который после работы приехал навестить детдом и, так сказать, провести последний вечер в компании друзей, чтобы поприветствовать Хосока с новой жизнью. Взрослой жизнью. Свободой. На крыше, как всегда, дует ночной прохладный ветерок, а алкоголь давно уже задурманил головы. Щёки у всех надулись, лица красные, но слушают внимательно. — Вы меня-то простите, — отпивая глоток продолжает Хоби. — Вонхо прости, Джин прости, что ударил, Тэхён прости, что к этому пацантру лез, Юнги прости тоже, не знаю за что, но допустим. Я это не со зла, ну ладно, я шучу, мне было весело. У меня кроме вас, — правой рукой стучит в сердце, — никого нет. Только вы — мои самые лучшие братки, с которыми я вырос. — На воле ебашить людей не сможешь, — предупреждает Юнги, усмехнувшись. — Да похуй, вот вы просто лучшие друзья, мои братки, я вас очень сильно уважаю, — вот он момент, когда под алкоголем человек даёт слабину и признаётся в самых сокровенных чувствах, которые из-за системы закапываются внутри очень глубоко. — Вы у меня одни остались, я к вам буду очень часто приезжать, а потом будем на воле вместе встречаться и гулять до самого утра. Звучит многообещающе. Тэхён усмехается про себя и всё-таки признаётся, что с этими людьми он вырос, и как бы ненавидел их — всё равно без них жить не может, даже без Хосока не может. Уж слишком привык к этому всему. Всё это до боли родное и «своё». — Завтра тебя уже не будет, — проговаривает Вонхо, сделав грустную гримасу. — Но вот нам надо почаще вот так встречаться, со всей компанией, — указывая на Юнги, который уж очень давно не был в родных краях, так сказать. Все кивают и что-то болтают о хорошей жизни на воле. Юнги тоже говорит, но в основном не про хорошую жизнь, а проблемы, которые настигнут его в этой жизни. Какие разочарования будут и всё в этом роде. Как никак, а Мин всё ещё не привык к новой жизни, еле держит себя в руках, чтобы не ударить кого-то. И если бы не Чимин, который помог адаптироваться в обществе — давно бы загремел в тюрьму. Увы, такова правда. Без другого человека Хосок и месяца не проживёт в этом мире. И это уже не его вина, это система виновата. — Никогда не забуду моменты, когда ночью в озере купались, а потом с простудой хуярили невкусные сиропы. Фу блять, аж трясёт, — последние слова Хосок еле проговаривает, в полусне закрывая глаза и что-то лепеча под нос. Но самые последние слова ему удаётся произнести, из-за чего у парней что-то внутри укололо и они поняли ценность дружбы. А именно: — Пацантры, я вас так сильно люблю. А на душе и грустно, и непонятно как-то, что они все так быстро расстаются и в скором никого уже не останется в этом месте. В месте, где они провели время, где познакомились и создали свою компанию опытных. Выросли они тоже тут…

***

flashback… — Я сошёл, ты сошёл, мы сошли с ума! — весело кричит Чонгук, сжимая обе щёки Чимина. Тянется к губам — по-привычке целует, а потом крепко обнимает. Люди вокруг смотрят с осуждением и не могут поверить, что молодые парни вот так ведут себя в общественном транспорте. От одной бабки слышится: «хамы! Невоспитанные дети!» или «стыдно должно быть.» Обоим нравится вот так троллить людей, согласитесь — это же весело! Ну, а смотреть на реакцию тех, кто возмущается ещё веселее. Из автобуса выходят уже весёлыми и с широкими довольными лыбами. Вокруг холодрыга заставляет съёжиться, так и хочется поскорее домой. Праздник же сегодня! — Ладно, Чонгук, мне пора идти, — говорит, обнимая. — Ещё раз с днём рождения. Войдя в дом, первый, кто его встречает, это отец, с улыбкой наблюдая за тем, как сын кладёт ботинки в специальный шкафчик. А потом подталкивает в гостиную и говорит, что там его ждёт сюрприз. И сюрприз его действительно ждал. — С днём рождения! — громко выкрикивает мать вместе с Миной, что спинами пытались закрыть подарок, но не смогли, Чонгук сразу увидел и чуть ли воздухом не подавился. — Это то?.. — подойдя ближе он замечает коробку с плазменным монитором, которого так хотел иметь в своей комнате. — Да ладно, он будет стоять у меня? — Конечно, — проговаривает мать, по-доброму улыбнувшись. — Твой же день рождения. — Да быть не может! — восторженно кричит Чонгук. Наконец у него появился тот самый желанный плазменный монитор, на котором можно смотреть фильмы и всё что захочешь! — Повесите напротив моей кровати, да? — всё ещё не веря, но безумно радуясь. Он и не ожидал, что родители ему подарят именно такой, какой он хотел. — Твой день рождения, тебе решать, — говорит отец, подходя ближе. — Вот же круто! Спасибо! — по очереди обнимает и целует в щеку каждого. С уверенностью можно сказать, что подарок удался! — Я торт хочу! — кричит одиннадцатилетняя девочка и все дружно засмеялись. End of flashback… — А теперь ей тринадцать… — под нос шепчет Чон. Воспоминания нахлынули внезапно. Как же он скучает по тем временам, когда они с родителями все вместе собирались за столом и ужинали. И ссоры были из-за мелочей, и было всё так просто, а когда-то он не ценил то, чего имел. Точнее «кого». Ему жаль, что всё вот так получилось. А если бы родители тогда не поехали, они бы живы остались… — Это я виноват, зачем я им позволил ехать… — Чонгук не виноват, но всё равно признать этого не может. Долго думать над своими ошибками в жизни не получается; через ворота пролазит Мина и безразлично говорит, что времени у неё немного, так как скоро будет обед. Чонгук протягивает шоколадку и говорит «это тебе», но в ответ получает грустное «спасибо». — Я так рад тебя видеть. — Аналогично, — сухо выпаливает девочка. — Мина, ты всё ещё злишься на меня из-за этого? Никто не хочет ссориться на пустом месте, да и в конце концов они брат и сестра, они нуждаются в друг друге. В их семье только «они» остались. Оба. Поломанные. Несчастные. — Я на себя злюсь, — девочка не врёт — и правда злится на себя за то, что смогла причинить своим поведением боль старшему брату. — Прости… — Это ты меня прости, Мина. Я ведь не хотел, чтобы ты злилась на меня. — Но изменить ты ничего не сможешь. — Не смогу, я его тоже люблю, пойми, — страшно представить, что будет, если девочка не примет решения Чона. — Тебя люблю сильнее и всегда буду любить, но прошу тебя… — Да хорошо-хорошо, хватит уже про это, мне идти пора, — девочка чуть улыбаясь обнимает Гука и более весело добавляет: — Куда ж ты без меня денешься. — Мина, спаси-ибо, — по-доброму улыбаясь, прижимает её крепче и взлохмачивает волосы. — Всё беги-беги давай.

***

Первое сентября, опять скучные уроки, много алкоголя с компанией. Точнее, с остатком компании. Долго засиживаться не стали, Джин убежал к своему отцу и сестре, так ничего и не сказав друзьям. Уже там, когда его встретили оба, Джин их обнял и вместе поехали в аквапарк, отмечать новый учебный год. Там и горки были, и всякие классные бассейны, джакузи, что только душа пожелает. А главное, всё это Джин видел впервые и удивился настолько, что чуть не упал, когда увидел самую высокую горку. Туда, кстати, они с Тэён сразу же и побежали. Последние месяцы лета они встречались один раз в неделю, вот так и сблизились. Честно говоря, он уже привык называть мистера Кима — отцом. Признал и принял, но мать никогда не примет и никогда не признает, даже видеть её не хочет и не собирается. К слову, она пока не знает, что на протяжении нескольких месяцев они втроём встречаются и проводят время. Но, как говорится, однажды правда всплывёт. И тот первый раз, когда после полторы месяца общения в Джине колебались все за и против, он всё же назвал этого мужчину «отцом». Так странно было тогда на языке. Слово это «отец» — тоже странно звучит. Сначала было очень непривычно, странно, однако потом это вошло в привычку, все эти встречи и слова «сестрёнка», «отец», как будто что-то новое и вроде даже родное. За всё это время он столько попробовал! Столько всего узнал об этом мире, и ему, что странно, это нравится. Вот когда в кафешки какие-то ездят, там такие вкусные коктейли, или на американские горки. Ох, эти впечатления надо было видеть! А сейчас аквапарк. Это же такое счастье, да ещё и радость, когда с самой высокой горки, под адреналином спускаешься вниз. Страшно, но капец как круто! Кстати Джин так и сказал, что «пиздец как круто!». За такие слова его не осуждают. Ну, а что? В детдоме использовать слова-паразиты нормально, да и привык он уже, и даже не задумывается об этом. Главное никто не осуждает — все всё понимают. — Давай по магазинам вместе съездим, — предлагает Тэён. Лучшее, что можно ещё предложить Джину, так это походка по магазинам. Нужно ведь и девичьих вещей научить, ну, так думает Тэён. — Сейчас уже не смогу, — отвечает, садясь в машину отца. — Так я не предлагаю сейчас, а через недельку. — Договорились, — отбивая пятюню говорит. — Ой замучаешься ты с ней, — смеётся отец, выезжая со стоянки. — Она по несколько часов торчит в этих магазинах. Дай Бог тебе здоровья… — Ну папа… — возмущается девушка. — Что папа? — чуть повышая тон. — Всегда вон только одну вещь меришь, а скупаешь весь магазин. Поэтому Бог ему должен дать здоровья на этот «часик». Джин не совсем понял значения про магазины и «всё скупать», и «только померить», но всё равно смеётся. Ему привычно слышать от отца шутки и от Тэён «ну папа-а». Всё как обычно. Про мать даже не вспоминают, хотя, признаться честно, несколько раз про неё заходили разговоры, но лишь в том случае, когда подтверждали тот факт, что они не знали о существовании Джина.

***

— Ух, не верю даже, что уже целую неделю мы учимся, как же я школу ненавижу, — проговаривает Вонхо, всё время плюя на траву. — Ну-ка закурить дай. — Бери, — Джин протягивает сигарету старшему и сам же берёт в рот эту дрянь. — Будете? — теперь уже предлагает рядом стоящему Тэхёну и Чонгуку, но младший сразу же отказывается, а старший наоборот — с желанием берёт. И хоть Чонгуку до сих пор некомфортно находится в их компании, а особенно с Вонхо, который несколько недель тому назад оставил на нём шрамы. Кстати, Тэхён всё же проучил этого гадёныша за такой низкий поступок. И вроде как понял, больше не цепляет. — И ты прикинь, завтра и Хосок, и Юнги будет! — восторженно продолжает старший, радуясь как никак. — Через три дня будет две недели, как наш браток на воле, — ох эта гордость у Вонхо за Хосока. А вечер с алкоголем, это Вонхо придумал, да и опытные тоже как не против всем вместе посидеть, как в старые времена. Только вот Юнги и должен был найти Хосока, и сообщить об этой встречи, так что вся надежда, что Хоби он найдёт и у них всё удастся. Следующий день наступает быстро: боевой дух, так сказать на очередной бухич настраивали весь день. Уроков не прогуляли, ничего плохого не делали, просто ждали вечера, чтобы наконец вместе бухнуть и сделать какую-то херню. Как говорится, всё самое сочное на потом. Чонгук не согласился прийти на этот вечер, желания не было, только валяться на кровати и слушать очередные истории от Намджуна, который хоть и перестал докучать, но от общения не отказывался. Вроде, это как называется «дружбой», или как там… Да чёрт его знает, главное, чтобы без опытных. Грешить не стали, поэтому алкоголь пока не открывали, чтобы дождаться обоих, которые опаздывали на минут двадцать, а когда на горизонте появилась макушка Юнги, так сразу же побежали его обнимать, расспрашивать и сунуть в руки бутылки со спиртным. Естественно, крепче всех он обнял Тэхёна. Из-за работы совсем выдохся и времени навещать своего друга не было. Так ещё и Чимин хочет много внимания к своей персоне. Ему, видите ли, нежностей и поцелуев хочется. Ну а он, что, откажется? Конечно нет. Любит этого чудака, хоть и признать до сих пор тяжко, но пытается, надо отдать ему должное. Но Юнги не был слишком весёлым. То ли из-за работы такой уставший и поникший, ну Бог его знает, вообще непонятно, что с ним. — Ну, рассказывай, как ты там, чё нового? — Ой, Вонхо, как будто ты не знаешь, всё у меня хорошо, только с работы вон. — Ну, а Хосок-то где? — вмешивается Джин. Вот на этом моменте Юнги и замер, тяжело вздохнув. А опустив взгляд и вовсе замолк. — Юнги? — непонимающе произносит Тэ, сжимая плечо. — Что с Хосоком? — перебивает Вонхо. Улыбка у всех резко пропадает, а Юнги так и не решается сказать, всё медлит и не может и слова родить. — Пацантры, тут в общем… — Ну, что? — повышенным тоном переспрашивает Вонхо. — Кажись, Хосока нашего повязали…