Десятое июля.
Такой приятный сон. Такая лёгкость в теле, впервые за столько лет. Мягкая и теплая кожа под ухом у Чисаки. Теплота на груди Томуры. Впервые тёплый и спокойный сон, без противного осадка, вечно терзающего душу, особенно по утрам. Тихое сопение и идиллию сна внезапно прерывает громкая и назойливая мелодия, сопровождающаяся вибрацией. Шигараки изначально недовольно рычит, пытаясь двинуться с кровати, но чувствует нечто тяжёлое на своей груди, животе и между ног. Это тёплое нечто тоже двигается. Чисаки лежащий на нём недовольно жмурится, отказываясь просыпаться. Томура поворачивает голову в сторону исходящего звука, недовольно открывая один глаз. — Блять, ну кого там?.. — стоит ему зевнуть, приоткрывая оба глаза как он внезапно округляет их замечая что на нём, на непозволительно близкой дистанции, находится Чисаки. Шатен тоже поднимается и, мягко говоря, в ахуе, смотрит на то, что находится под ним. Оголённый торс и ноги Томуры. Пару секунд оба непонимающе смотрят друг на друга, а потом в грудь восстановителя прилетает болезненный удар коленом. Томура отталкивает его, переводя дыхание и бегая глазами по комнате. Шатен и сам отползает от него на край кровати, замечая в каком смятом состоянии постель, где находится их одежда, пустая бутылка поила и голое тело Томуры напротив него. Оба в полнейшем шоке глядят друг на друга, однако через минуту тишину прерывает болезненный стон Шигараки, который тут же падает на спину, хватаясь за поясницу. — Сука… — тихо шипит он. Они не помнят почему проснулись именно так. Не помнят ничего о прошлой ночи, но прекрасно понимают что произошло. После пьянки жутко болит и раскалывается голова у обоих. В голову, помимо этого, очень больно и стыдливо врезается факт того, что у них этой ночью был секс…***
Пятое апреля.
Чисаки из тех людей, которые добивались и добиваются своих целей. На сегодняшний вечер у него намечена встреча с главой Лиги злодеев, Томурой Шигараки. Кай безусловно брезгует тем, что ему придется преклоняться и идти на уступки Лиге. Подбирать слова так, чтобы в итоге это дало плоды. Он соврет если скажет что не уважает эту организацию, наоборот. Неимоверная жестокость и сила, которую просто нужно научиться контролировать, а точнее научить Томуру её контролировать. Брать всё в свои руки довольно трудно и рискованно. Тем более, Кай замечает что они хоть и не полностью подчиняются Шигараки, но уважают его и будут следовать его плану. Неописуемую дикость лиги не стоит недооценивать как и их лидера. Томура Шигараки терпит неудачи, однако… люди почему-то забывают, что человек терпящий неудачи учится на своих ошибках, становится сильнее и помнит каждое болезненное мгновение падения. Падения, что в простонародье именуется поражением. Что сделает злодей наделенный мощью, острым умом, ненавистью и обидой к этому миру за все предыдущие поражения? Разрушит этот мир. С коррекцией Чисаки возможны станут цели обоих. Честно говоря, шатен думал о представителе Лиги очень неоднозначно, хоть показать этого и не мог. Его отталкивает общий небрежный вид парня. Отросшие чуть ниже затылка светло-голубые волосы. Морщины вокруг глаз и на потрескавшихся губах, но… было в нем что-то, что и притягивало к себе. Что-то, что ему нравилось, но вот что он понять не мог. Они встречались ранее и первая встреча прошла… как минимум без жертв, а значит неплохо. Туман. Выйдя на улицу, в крайне позднее время, восстановитель почувствовал приятный ночной запах усталого города. Услышав в запахе нотки сырости, почувствовав пониженное давление, духоту, он тихо вздохнул. Противная последождевая погода, вынудившая даже оставить пальто с меховым воротником дома, прям задавала тон переговорам. Чисаки не любит подобную погоду, она заставляет чувствовать себя потным, от того и грязным, а грязь по его мнению очень противное явление, которое роднит человеческий род со свиньями. Оказавшись на месте встречи, янтарные глаза быстро бегают по окрестности, оценивающе и придирчиво цепляясь за каждую мелочь. Приподнимая брови и опуская уголки губ, тот ощущает некий дискомфорт от вида влажного, некогда пыльного асфальта. Через маску причудливой формы наконец отчётливее доходит запах. Запах дождя и бензина. Уставшая за день городская природа отдыхает, укрываясь ночной тенью. Чисаки устало вздыхает, поглядывая на фонарь над своей головой. Свет, к которому летят различные мошки только усугубил ситуацию, заставляя чувствовать большее презрение. Сглатывая, пытаясь прогнать отвращение, Кай слышит шаги. Поворачивая голову, он видит приближающийся силуэт, по рукам на лице, плечах, шее и предплечьях, он быстро понял кто это. Через несколько мгновений он наконец может рассмотреть подошедшего к нему Шигараки. «У нас прям дресскод, раз оба в чёрном.» — закатывает глаза Чисаки, оценивающе рассматривая черный плащ и кофту под ним. Чёрные джинсы. Всю эту черную «эстетику» разрушали красные кроссовки, которые придавали образу хоть какой-то живости. Шигараки, заметив пристальный взгляд на себе, украдкой усмехнулся, удивлённо приподняв бровь. Его как минимум повеселил заинтересованный, изучающий взгляд шатена. — Что ты там высматриваешь? — спрашивает Томура, на что восстановитель недовольно фыркает, качая головой. — Не жарко? — как-то даже слишком безразлично спрашивает Кай. — Моё самоощущение тебя не касается, в отличии от вопроса о союзе, так ведь? — Шигараки убирает с лица руку, устало вздыхая. — Тем более, тебе все равно, к чему эта маска? Описывать этот скучный деловой разговор будет крайне нудным занятием. Оба обсуждали на что согласны, а на что нет. С чем готовы мириться, что готовы предложить и прочее и прочее… Единственное, что пожалуй проскальзывало в их головах — это взаимное недоверие. Оценивающие, пристальные взгляды со стороны обоих. Они уважают силы друг друга, но оба и чувствуют противное чувство противостояния и соперничества. Хотя, не совсем противное… больше притягивающее. За ночь они всё же пришли к общему вердикту, который устроил обоих: «Одного лидера не будет.» Чисаки и Шигараки придётся делить власть, так как в случае того, если её получит лишь один из них, это вызовет волну недовольства у другой стороны, что приведёт к ненужному конфликту, который вполне может перерасти в мясорубку и никому не нужную бессмысленную войну. «Живут вместе.» Злодеи не доверяют друг другу и не скрывают этого. Так оба будут уверены что один ничего не скрывает от другого.***
Шестое апреля
Первое знакомство двух организаций прошло намного лучше, чем встреча Чисаки и Шигараки. Придется тесниться в одном здании с этого дня и всех это устраивает, что удивило Томуру и Кая. — И что, мы также должны общаться друг с другом? — спрашивает Шигараки, наклонившись в сторону стоящего рядом с ним Кая, который, глянув на собеседника, недовольно вздохнул. — Нет. Наигранность — обман, а мы честны друг с другом. — прикрывает глаза восстановитель, услышав тихую усмешку второго. — Безэмоциональный мужчина со странной маской-намордником. Интересный сожитель. — подмечает Шигараки, оценивающе взглянув на маску, которая, действительно, напоминает ему не клюв или маску чумного доктора, а реальный намордник немного иной формы, как из субкультуры БДСМ. — Это чтобы ты лишнего не гавкал? — Импульсивный, эмоционально нестабильный человек с рукой на лице. — он поворачивает голову в сторону, звучащего мягкого, мелодичного, тихого голоса, осматривая руку на чужом лице. — Ты руку носишь чтобы других не пугать? — Я тебе т-- Договорить Шигараки не удаётся, так как он чувствует столкновение со своей голенью. Он поворачивается и видит маленькую девочку с волнистыми белыми волосами. Бинты на её руках, перепуганный взгляд красных больших глаз, заставил Томуру опуститься на корточки, оказываясь на уровне её глаз. Та боязно отпрыгнула, пытаясь извиниться, но тот лишь протянул руку, которая была в специальной перчатке, что покрывала тканью мизинец и безымянный палец. Он склоняет голову, смотря на неё, замечая как дрожат брови у переносицы, что ясно выражало страх. — Ребёнок, ты не ударилась? Всё хорошо? — П-простите, я это случайно… — она начинает мять подол своего платья, которое больше похоже на больничную робу. Кая раздражает этот дрожащий голос и невинный тон девочки, которая являлась лишь расходным материалом для него. Но Чисаки с неподдельным интересом наблюдал за действиями Шигараки, потому что не видел в них какого-то смысла. Ему хотелось понять почему тот сразу сменил тон, почему ведёт себя более открыто по отношению к Эри. — Ты ничего не сделала, почему извиняешься? — Томура видит как та несмело протягивает свою маленькую ручку в ответ. Он аккуратно берёт её ладонь в свою, успокаивающе поглаживая и пожимая её руку, наблюдая как та меняется в лице. Он наслышан о жестоком отношении восстановителя к этой девочке, однако причины не знает. — Как тебя зовут? — Эри… — она завороженно глядит на Томуру, а он впервые по отношению к кому-либо слегка улыбается, стараясь успокоить девочку. Он видит что её, мягко говоря, удивило и шокировало такое отношение. Она непонятливо хлопает глазами, в то время как Шигараки обращает внимание на то, какая у неё бледная кожа. Это говорило том, что та практически не видит солнца. — А что это такое? — осторожно и мягко спрашивает светловолосый, указывая на руки, обмотанные бинтами. Он видит как та дёргается и бросает испуганный взгляд на Кая. Замечая такую странную реакцию, Шигараки с ещё большим недоверием смотрит на Чисаки, после тихо шепча. — Извини, можешь не говорить. — он вновь переводит взгляд на Эри, убирая с лица руку. — Ты знаешь что мы будем жить вместе? Давай поближе познакомимся, чтобы ты в испуге не отводила от меня глаз, хорошо? Та похлопав глазами быстро и воодушевлённо закивала. Шигараки единственный кто так тепло и мило к ней относился. Позже, девочка привела его в их с Чисаки квартирку. Уже довольно поздно. Томура видит как устала девочка, садится на диван, решая подготовить её ко сну. — У тебя длинные волосы, их нужно заплести на ночь, чтобы не смешались. Подойди сюда. — взяв ее расчёску, он хлопает на место рядом с собой, на которое та быстро садится. Кай, который наблюдает за этой странной и вызывающей противоречивые чувства картиной, брезгливо изгибает бровь, пытаясь понять к чему и зачем все эти действия. Он смотрит как Шигараки бережно собирает, а после расчёсывает волосы Эри, начиная с кончиков. Лидер заветов искренне не понимает почему тот примеряет на себя подобный образ. — Не больно? — спрашивает Томура. — Нет, но зачем вы это делаете? — спрашивает Эри. — Утром будет не больно расчёсывать. Тем более, ты устала, а длинные волосы тяжело расчёсывать. Позволь помочь тебе, Эри. — после этих слов, девочка тихо хихикает, прошептав слова благодарности.***
Чуть позже.
Когда девочка наконец заснула, Шигараки устало вздыхает, задрав голову вверх, сидя на диване, тем самым давая Каю возможность рассмотреть царапины и раздражённую красную кожу на шее парня. Честно говоря, такой болезненный вид кожи, очень понравился шатену, так как выглядел интересно. — Ты решил стать её мамочкой или что-то вроде этого? Для чего ты так себя ведёшь? — изгибает бровь Чисаки, наблюдая за отсутствием любой реакции светловолосого, что заставило в удивлении приподнять брови. — Ты убьёшь её, имбецил. — спокойно произносит Шигараки, поднимаясь на ноги и подходя к восстановителю вплотную. Усталый туманный взгляд красных глаз кажется более интересным и недоступным, чем в первую встречу. Чисаки с интересом поддаётся вперёд, надеясь услышать объяснение. — Она ребенок. Ты ведь с её помощью изготавливаешь свои пульки, да? Так нельзя. Она нуждается в защите и поддержке, в воспитании. — подняв брови, Шигараки проходится оценивающим взглядом по телу Чисаки, чуть хмуря брови. — Её способность нужно развивать. Она даст много. Бесконечно много, но для этого ты должен дать ей нечто большее. Внимание и воспитание. Она уйдёт к героям, и ты знаешь, что однажды это случится потому, что держать её взаперти ужасно даже для злодея. Люди свободны, а она человек. Она имеет право выбирать где хочет быть. Почему бы не сделать так, чтобы она выбрала это место? Чтобы она помогала в наших целях. Она не вещь, Чисаки. Если с ней не собираешься возиться ты, это сделаю я. Ей нужен хоть кто-то, иначе она потеряется в этом мире…- прикусив губу, он устремляет взгляд в жёлтые омуты напротив — Пока что она маленькая девочка, нуждающаяся в родителях, а не палачах. — переходя на шепот, Шигараки наклоняется к чужому уху, шепча. — Тебя ведь никто не брал в роли её мучителя, да? — тихо смеётся тот, отстраняясь. — Не пойми неправильно, ты все делаешь хорошо, но ты заиграешься и в итоге падёшь к ногам своих врагов, а мы этого не хотим, верно? Чисаки трясёт от странного чувства. С одной стороны, он чувствует ярость из-за того, что не может возразить, ведь это приведёт к конфликту. С другой стороны, в этом есть доля правды, но возразить он в любом случае не в силах. Всё, что он услышал, имеет смысл, имеет перспективу расти, но ему так противно, что это ему говорит некто из Лиги. Хватая за тонкое запястье, тот прижимает Томуру к стене, недоверчиво, с неким отвращением осматривая его. — Будто бы ты знаешь, что нужно этому ребёнку? Не рассказывай мне сказок. Злодеи не понимают, что нужно детям. — переходя на шепот, произносит Чисаки, слыша в ответ лишь тихий смешок, чувствуя как чужие пальцы поддевают маску, стягивая её. Его это ни капли не трогает, сама ситуация интересна обоим. Чисаки послушает Шигараки и более того. Он будет с интересом смотреть на процесс воспитания. Не потому, что ему интересен результат, а потому, что ему интересна точка зрения Томуры. Он закусывает губу изнутри, проходясь заинтригованным, хищным взглядом по складкам на одежде Шигараки. После, останавливаясь на глазах, замечает в них похожие эмоции. Он переходит на шепот, наклоняясь к чужому уху. — Или хочешь убедить в обратном? — Ко мне относились с ненавистью и агрессией. Я просто делаю все наоборот, восстановитель. — также шепчет Шигараки, второй рукой силой хватая оппонента за челюсть, заставляя отстраниться. — Но реакция твоя мне нравится. Неужто тебя так дёрнул именно факт того, что разумнее будет её воспитывать, а не пытать, а? — Если тебе хочется потратить нервы и время, то вперёд, я не буду останавливать тебя. — усмехается Чисаки, всматриваясь в красные глаза напротив, чувствуя как хватка слабеет. Подняв руку, тот проводит мизинцем по чужой скуле, ловя на себе диковатый взгляд. — Быстро ты согласился. Даже странно. — проходясь языком по ряду верхних зубов, говорит Томура. — Так. Кровати у нас ещё одной нет, диван не раскладывается, не проблема если ляжем вместе. Так ведь? — быстро переводит тему шатен, отстраняясь. Шигараки кивает, перед этим похлопав глазами от такого внезапного вопроса. Конечно, ему все равно с кем спать и как спать. Тем более, обоих не привлекает нечто, называемое «сексом». Для Чисаки это противное, грязное занятие в любом виде, с представителем любого пола. Для Шигараки это бессмысленная трата времени и энергии, да ещё и болезненная. Спать в одной постели для них не значит ровным счётом ничего. Как казалось. И действительно, в этом не было ничего такого, кроме приятного запаха рядом лежащего. Крышесносного и такого притягательного. Они хоть и лежат на расстоянии, отвернувшись друг от друга, но все равно чувствуют ужасно странный запах, который пробуждает какие-то новые чувства и ощущения. Он щекочет ноздри и заставляет пробегать по спине и коленям стайки мурашек. «"Что это за запах и почему мое тело чувствует себя так странно?""***
Девятое июля.
Они привыкли к запаху друг друга. Привыкли всю ночь слышать его. Проходит неделя, месяц, три месяца. Лига и заветы спелись настолько, что даже решили сегодня устроить нечто вроде «корпоратива», чему в принципе никто не возражал потому, что отдыхать иногда нужно. Утопать в работе и вечных разрушениях как минимум нудно, что, в последствии, сковывает человека. От скованности появляется раздражение, ненависть к тому, что тебе нравится. Это самое ужасное проявление ненависти. Соответственно, сегодня будет выпито море различного алкоголя, разбито пару бокалов или рюмок. Честно говоря, подробности того вечера, к которому и Чисаки, и Шигараки относились скептически и не проявляли никакого интереса от слова «совсем» останутся в непроглядном густом тумане на какое-то время, что в итоге сыграет с лидерами злодейской организации злую шутку. Подробности и хоть какие-то детали очень бы понадобились… Шагая по комнате из угла в угол, Чисаки всё не отрывался от телефона. Его всё же затащили на пост организатора этого мероприятия. Ожидая нужную смс о том, что все доставлено в срок, он поглядывал на диван, где сидели Эри и Шигараки. Кай хоть и был недоволен тем, что изготовление причудоблокируемых пуль приостановлено, но все же слушал Шигараки. Наблюдать за тем, как он налаживает контакт с Эри, как заботится о ней было как минимум интересно. Эри же стала чувствовать себя гораздо счастливее рядом с Шигараки, чувствуя в нём некую поддержку. Он, помимо своей работы, занимался ещё и этим ребёнком. Ему пришлось вспомнить что такое «готовка», научиться стирать, а это значит выучить ВСЕ существующие значки и режимы на стиральной машинке, чтобы Эри ходила в чистом. Он каждое утро её причёсывает, заплетая волосы в косу, чтобы те не мешались. Эри нравилось такое внимание. Ей нравилось, что к ней не проявляют жестокости или отчуждения. Она чувствовала, что важна хоть кому-то. Шигараки тоже к ней привязался. Воспитание той, в ком ты видишь маленького себя, довольно интересное занятие. Она за столь короткий промежуток времени стала ему кем-то незаменимо важным. Он не мог ответить точно, так как слово «семья» и вовсе вызывало немалую тревогу, но вот слова «близость, важность, незаменимость, целостность рядом» вполне нравились и подходили под описание их отношений. Шигараки начал замечать, что Чисаки с неподдельным интересом глядел на общение Томуры и Эри. Со временем его взгляд немного изменился с холодного отвращения на что-то… на что-то чуть выше безразличия, как кажется Томуре, однако там все гораздо запутаннее. Кай за время совместной жизни начал кое-как сближаться с Томурой. Он находил в нём больше хорошего, нежели плохого, хоть его самого это и удивляло. Впоследствии он даже начал по-другому относится к Эри и в итоге всё скатилось до того, что тот начал обучать девочку манерам. Шигараки было интересно такое изменение в поведении парня, но спросить открытым текстом он не осмеливался. Или попросту не хотел. Эри вызвала неподдельный интерес у Тоги, которая чувствовала себя старшей сестрой при общении с малышкой. Беловолосая часто ночевала у Тоги, а потом весело рассказывала о том, какие фильмы или мультфильмы они смотрели, что ели, о чем ей рассказывала Тога. Состояние неподдельного счастья вызывало тёплые эмоции у обоих глав организации, хоть насчёт контекста разговоров Химико закрадывались некие подозрения, которые были и ни к чему вовсе, так как та действительно менялась в лучшую сторону рядом с Эри. Таких ночёвок было несколько. Томура и Кай не были против, однако в такие вечера они оставались друг с другом наедине. Перед ними и так царит некое странное напряжение, нарастающее с каждым днём, а тут ещё и эта ужасная тишина, где каждый вздох, шорох, шаг, дуновение ветра отчётливо слышны. Но в такие ночи они часто разговаривали.***
Один из таких вечеров.
— Ты странно на меня смотришь в последнее время. — склоняет голову Томура. — Интересно наблюдать за тобой и за твоими потугами к воспитанию. Я не думал, что злодеи вроде тебя способны на что-то хорошее. — он прикрывает глаза, снимая с лица маску. — ты относишься к ней как к дочери, но растить ребенка в одиночку довольно трудно. Я пытаюсь понять, как в тебе уживается мягкость и жестокость. — Дочь? Ох ох, так я уже в твоих глазах примерил роль мамочки? — тихо смеётся Томура отведя взгляд, после умолкнув и склонив голову на бок и прикрыв глаза. — У тебя руки пахнут стиральным порошком, ты вечером протираешь этот стол и посуду. — закатывает глаза Кай. В его голосе присутствуют некие неизвестные ранее нотки. Помимо ярко выраженного сарказма, там есть что-то тёплое, что заставляет Шигараки поджать плечи к телу, приковав заинтересованный и немного шокированный взгляд к Каю. — Хотя, признаться честно, тебе идёт этот образ, но тебе нужны силы на работе и по тебе видно, что ты устаёшь. Брать командование и руководство на себя я не хочу, так как это будет нечестно. Будет проще, если я буду помогать здесь. Мы плюс-минус равны и перетягивание этой власти не приведёт ни к чему хорошему. — Чисаки… — поднимаясь со своего места, Томура ставит локти на стол, придвигаясь на непозволительно близкое расстояние. Он склоняет голову словно кот, разглядывая чужое лицо без маски, что было редкостью, так как это показывало то, что в данный момент восстановитель уязвим. Он не боится казаться уязвимым рядом с Томурой. Доверяет? Красноглазый видит, что его действия не вызвали никакой отрицательной реакции, а лишь заинтересовали, о чём отчетливо говорили невероятно яркие и неописуемо красивые огоньки в янтарных глазах. Светловолосый приближается ближе, еле касаясь носом чужой щеки, вдыхая чужой запах. Он ощущает мурашки на чужом теле от своего дыхания и тихо усмехается этому опускаясь к шее, продолжая чувствовать тот самый запах, к которому он привык по ночам. Отстраняясь, Томура прикусил губу изнутри, сглатывая какой-то странный образовавшийся в горле ком. — Вишня. Вот что это за запах… Чисаки, немного сконфуженный подобным поведением со стороны Шигараки, касается места где он ощущал прикосновения и чужое горячее дыхание. Однако, в голове что-то щелкнуло в один момент. Щёлкнуло от понимания, что ему это нравится. Нравится такая своеобразная ласка. Признаться честно, Каю начало нравиться многое в Томуре. Слишком много. Склад ума, движения, голос, взгляд красных глаз, в которых, казалось, виден блеск нескольких сотен рубинов. Он не знает, как называется этот интерес и, кажется, не очень хочет знать. До этого момента ему хватало находиться рядом, а сейчас этого кажется недостаточно. Одно неосторожное движение со стороны Шигараки, а оно так изменило отношение Чисаки к нему. Шатен подносит руку к чужому уху, поглаживая мочку, спрашивая разрешения, на что получает кивок. Он наклоняется к чужой расцарапанной шее, поднимаясь к уху и вдыхая чужой запах. Водя кончиком носа возле уха, по виску, Кай слышит как чужое дыхание резко учащается. Он отстраняется на несколько сантиметров и замечает, что чужие щёки приобрели красноватый оттенок, от чего склоняет голову на бок. «Чувствительная зона?» — Значит меня мучает твой запах голубики. — тихо произносит желтоглазый, быстро хватая со стола маску, намереваясь надеть её, но его быстро останавливают, легонько касаясь пальцами кончика этого клюва. — Не надевай. Мы же всё равно пойдём спать сейчас… — на самом деле Томуре больше нравились черты лица Чисаки, и именно поэтому он не хотел чтобы тот скрывал лицо за маской. Также нравилось видеть его уязвимым. Таких вечеров становилось больше, хотя днём они изрядно друг друга раздражали или… делали вид.***
Девятое июля.
Уже находясь в зале, где остальные что-то обсуждали, Томура двумя пальцами держал Эри за руку. Он не снимает этой специальной перчатки для двух пальцев, но в любом случае для большей осторожности, не касается девочки пятью пальцами, боясь навредить. Шигараки не нравится видеть стольких людей вокруг, тем более в нерабочей обстановке, но он же не может просто уйти. Стоя в неком трансе от мысли, что шумные разговоры и компании ему вот вообще не упёрлись, Томура нервно покусывает щёку изнутри, надеясь внутренне уговорить себя посидеть до конца, но замечает приближающуюся к нему Тогу. Та весело улыбалась, подходя ближе и склоняя голову сказала. — Томура-кун. Можно мы с Эри пойдём в мою комнату. Я не пью алкоголь, а ей тут явно нечего будет делать, да и потом ты немного отдохнешь, нет? — она приподняла голову вверх, садясь на корточки рядом с Эри. которая лишь воодушевлённо похлопала глазами. — хочешь поиграть со мной, Эри? — Да! Очень хочу! — та улыбнулась, тихо хихикнув, после чего взглянула, с некой просьбой в глазах, на Томуру. — Можно, Тому-чан? Блестящие щенячьи глазки этой маленькой девочки естественно стали слабым местом Шигараки, поэтому тот, тяжело вздохнув, погладил беловолосую по голове, одарив любящим взглядом и кивнув в знак согласия. — Ты сытая, чистая и одетая. Тебе нравится проводить время с Тогой, я не хочу разлучать вас. — тихо произносит тот, нацепляя на лицо руку, после чувствуя как его колени обхватывают чужие маленькие ручки. Эри обнимает его ноги в знак благодарности и на недолгое прощание. После, отстраняясь, та махает ему, взяв за руку Тогу, которая мило улыбалась Томуре. Они распрощались, а красноглазый, уже намереваясь пройти ближе к столу, встречается взглядом с янтарными глазками, в которых ясно виднелась узнаваемая теплота и нотки непонимания в ней. Восстановитель начал приглядываться к Томуре, из-за чего в последствии сильно привязался и к нему, и к Эри. Они вели себя друг с другом как родные, что даже у него вызывало бурю умиления. Кто бы мог подумать, что Эри станет любимой младшей сестрой для Тоги и, можно сказать, дочерью для Шигараки. Забавно то, что и отношение Чисаки изменилось. Его разумом всё больше овладевает восхищение этим злодеем. Он восхищается тем, что он может заботиться о ком-то, тем более о девочке. К ней нужно находить правильный подход и ему это удаётся. Честно говоря, Кай, не испытывавший такого внимания к себе, чувствовал неприятную желчь и жжение. Гадкое ощущение в горле. Противно осознавать, но ему с какой-то стороны завидно. Любому человеку хочется внимания и ласки, особенно ребёнку. Человек, никогда не чувствовавший чужой любви и такого внимания, тоже ребёнок. Шатен пробуждается от своих мыслей, когда слышит щелчок рядом со своим ухом. — О чем ты думаешь? — заинтересованно мурчит голубовласый, склоняя голову на бок. Кая злит эта наигранная заинтересованность, злит потому, что он помнит как прекрасно звучит голос Шигараки, когда тот действительно чего-то хочет, когда интересуется, злится, когда проявляет настоящие эмоции. Шатен замечает, что Томуре тяжело в непринуждённой обстановке общаться с другими и понимает, что эта наигранность скрывает недовольство и безысходность. Нахмурив брови шатен качает головой в разные стороны. — Не люблю вкус алкоголя… Тем более, смотреть на то, как мои «дети» спиваются с твоими, не особо весело. — прикрыв глаза, он складывает руки на груди, услышав тихую, но более «настоящую» и приятную уху усмешку со стороны Томуры. — Дети значит… забавное сравнение. — тихо шепчет Шигараки. — Тебе тоже не хочется на это смотреть. — С чего ты взял? — Ты поджимаешь плечи к телу и устало прогибаешься в спине. В голосе я слышу явную наигранность, да и глаза у тебя кричат о брезгливости. — вздыхает Чисаки. — О, так заметно? — Мы можем просто уйти. С другой стороны, отдых это тоже важное дело, а мы работаем чуть больше остальных. — качает головой шатен. Переводя взгляд на Чисаки, красноглазый тихо хмыкает, кивая ему.***
Позже.
В итоге им все же всучили одну бутылку поила. Уйти просто так не удалось, поэтому пришлось взять с собой этот алкоголь, чтобы те наконец отвязались, иначе начались бы уговоры, а спор — это долго и выматывающе. Забавно, но сидеть рядом друг с другом спокойно и приятно, чем в компании коллег. Чисаки и Шигараки привыкли к напряжению что царит между ними, поэтому практически его не замечают. Сидя друг напротив друга на кровати в спальне, они молча переглядываются. Красноглазый с интересом рассматривает бутылку, в то время как взгляд янтарных глаз с неподдельным интересом глядит на лицо и расцарапанную шею Шигараки, пытаясь уловить его эмоции. — Давай выпьем. — внезапно разрушает эту тишину Томура, даже заставляя восстановителя не сильно дернуться от резкого тихого звука. — Что? — изгибая бровь, спрашивает он. — Есть толк просто так её держать дома? Давай хоть по стакану пропустим. — красные глаза встречаются с жёлтыми. Томура с ног до головы осматривает Чисаки, который снисходительно кивает. — Разумно. Тогда, по одному, да? — снимая маску, произносит шатен, поднимаясь с места и направляясь на кухню, где должна была находится нужная посуда. — Да. — вслед ему говорит Шигараки, снимая с себя плащ. Чисаки открыв шкафчик на кухне, вытащил оттуда два небольших блестящих стакана нужной формы, которые в следующую же минуту оказались на столике возле кровати. После, он наблюдает за тем, как Шигараки открывает бутылку и тянется к стаканам, наливая плюс-минус поровну. Чисаки садится рядом, чуть ослабляя белый галстук и вытягивая из петелек 2 пуговицы сверху. Томура протягивает Каю стакан, который тот принимает, ненароком коснувшись чужого пальца, подмечая что пальцы у Шигараки невероятно холодные, словно у мертвеца. — Благодарю. — прикрывает глаза Чисаки, поднося стакан к губам, делая пару небольших глотков. Томура кивает в ответ на благодарность. Прижав стеклянный стакан к губам, Шигараки рассматривает прикрытые блестящие глаза медового цвета. Длинные ресницы, тени на лице, тихие звуки глотков и движения кадыка вверх-вниз. Он сам отпивает немного, после облизывает свои губы, дабы избавиться от излишек алкогольного напитка, однако глаз не отводит, от чего вскоре слышит чужой тихий смех. — Долго меня глазами облизывать будешь? — наклоняется к Томуре Чисаки, на что голубовласый поднимает брови, скользнув взглядом от янтарных глаз до обнажённых ключиц и обратно, похотливо приулыбнувшись. — Это не облизывание. Я просто лапаю тебя взглядом. — тихо шепчет в ответ, поддаваясь вперед и касаясь кончика чужого носа своим. Увидев забавное недоумение в чужих глазах, он тихо усмехнулся. — Это ты хочешь услышать, да? — мурчащим голосом произносит он. — Конечно. — закатывая глаза и отстраняясь, саркастично произносит тот, вновь отпивая немного. — Делать мне нечего как фантазировать о чужом влечении ко мне. — Но это так сладко тешит самолюбие, признай. — усмехается Шигараки, опустошая свой стакан и наливая ещё следом. — Хотя, в твоём голосе есть что-то ещё помимо сарказма и насмешки. — Отвращение? — несмело произносит Кай, протягивая ему свой уже пустой стакан. — М-м. — уверенно качает головой Томура, ухмыльнувшись при взгляде на чужой стакан. «Значит уже по две». — Нет, ты слишком часто говоришь с отвращением, я запомнил все его оттенки в твоём исполнении, Чисаки. — Прям запомнил? Зачем же? Дел и так по горло, а ты тут память развиваешь, да? — переходит на мурчание и Кай, опуская голову, чтобы взглянуть на чужое лицо. — Но всё же что это за взгляд? — Любопытный очень, да? — протягивая ему наполненный стакан, Шигараки не отрывает глаз от чужого лица, делая несколько глотков. — Я тебе не отвечу на этот вопрос по-трезвяни, так что спиваемся дальше. — качает головой Томура, чем вызывает заинтересованный смешок у Кая. — Даже так. — отпивает немного и Чисаки, не отрывая взгляда. — Значит что-то интересное. — Скорее противное. — закусывая губу, вкрадчиво и маняще произносит Шигараки. — А что, очень интересно? — Весьма. Хотелось бы покопаться у тебя в мозгах, понять как ты думаешь. О чем ты думаешь. О ком… — опустошая и второй стакан произносит мужчина. — Ну, насчёт последнего вопроса могу сказать что думаю о неком человеке с блестящими золотыми глазками, в причудливой маске, больше напоминающей намордник. — Намордник? Хочется видеть во мне собаку? — изгибает бровь Чисаки, приступая к опустошению и третьего стакана. — И не только. Тебе пойдёт много образов, которые крышу снесут любой девушке. — алкоголь довольно быстро овладевает языком и телом Шигараки, что сразу видно по неестественно блестящим глазам. — А ты знаешь что нравится девушкам? — игриво мурлычет Чисаки. Алкоголь начинает овладевать и им, но ему этот туман чертовски нравится. — Ты часто смотришь на меня как на девушку, соответственно я могу. — опустошая очередной стакан, он облизывает нижнюю губу, пробегаясь голодным взглядом по груди парня. — Хотя мне даже нравится… — он снимает с себя кофту, ложась на блестящие в полутьме, шелковые простыни. — Нравится когда на тебя смотрят как на добычу? — усмехается Кай, поднимая бутылку и отпивая уже с горла, что вызывает довольное мурчание у Шигараки. Взгляд янтарных глаз останавливается на груди и впалом животе Томуры. Кожа выглядит довольно мягкой и гладкой, от чего в голове всплывает мысль «потрогать и проверить». Он закусывает губу, похотливо хмыкнув. — Какие-то неправильные мазохистские нравы, Томура. — Ляг рядом. — как-то приторно сладко произносит Шигараки, чему Кай беспрекословно повинуется. Он ставит почти пустую бутылку на пол, и ложится напротив голубоволосого, встречаясь с ним взглядами. — Слушай. А Эри для тебя так важна? — поднимает брови Чисаки, наблюдая за тем, как красноглазый накручивает на указательный палец прядь голубых волос, пьяно улыбаясь ему. — Мммм, а ты ревнуешь? — он поднимается на локтях, хватаясь за чужой галстук. — Забавно что такой сильный, умный, опасный человек тоже хочет чьей-то ласки, словно котёнок. — он переходит на шепот, перебираясь на его колени, заставляя Кая подняться и облокотиться лопатками о спинку кровати. — Я могу приласкать тебя. — Тому- — Чшш… — Шигараки накрывает чужие губы своими пальцами, качая головой и прижимаясь ближе. Кай поддаётся вперёд, вдыхая запах чужого тела, словно наркотик. — Я уже говорил что ты восхитительно пахнешь? — шепчет Чисаки, обвивая чужую талию руками, прижимая парня к себе. Ладони скользят ниже и он проходится пальцами по позвоночнику Томуры. — А я говорил что хочу тебя ещё с первой встречи, м? — обволакивающе и показательно нежно Шигараки трётся о чужую щёку, после чего его больно хватают за волосы на затылке, оттягивая на пару сантиметров. Алые глаза, в которых виднеется только животное желание, заставляют утонуть в себе, растворившись с потрохами. Чисаки притягивает Томуру к себе, вовлекая в пьяный и до ужаса непристойный, громкий поцелуй. Шигараки кладёт руки в специальных перчатках на плечи Кая, пока тот кладёт одну руку на щёку Томуре, а другой оглаживает ягодицы парня. Голубовласый углубляет поцелуй. Их языки переплетаются. Нереальный дурман, покруче любых наркотиков. Алоглазый наспех расстёгивает пуговицы на чёрной рубашке, пока Кай посасывает его язык, иногда прикусывая его, заставляя сдавленно и непристойно громко стонать в чужие губы. Рубашка летит на пол. Под звуки громких причмокиваний и тихих стонов с обоих сторон, Чисаки скользит рукой к ширинке чужих брюк, расстёгивая её. Он нехотя отстраняется, отталкивая от себя Шигараки, заставляя того лечь на спину. Поставив колено между чужих ног, он стягивает лишнюю одежду с главы лиги, со странным азартом разглядывая чужое обнажённое тело. Брюки тоже оказываются на полу. Причём брюки обоих парней. Возбуждение с помощью алкоголя полностью затмевает всё. Оно не даёт прислушаться к здравому смыслу. Хотя, давайте признаем что опьянение полностью убивает нечто под названием «мышление» на некоторое время. Чисаки и Шигараки ни разу в жизни не чувствовали возбуждения. Они не чувствовали тяги такого плана к какому-либо другому человеку. Их не интересовали ни женщины, ни мужчины. Конкретно сейчас они интересуют друг друга. Они хотят этого уже давно. Не важно как, но ощущать друг друга. Рядом, вблизи, внутри. Долго-долго чувствовать как бешено колотится сердце. Как стучит в висках. Как всё пульсирует. Как не хватает воздуха. Хрустальные глаза напротив кажутся неимоверно красивыми и неземными. Такие блестящие и переливающиеся на свету глаза, в которые хочется смотреть вечно. И почему раньше они не замечали подобной красоты? Теперь всё встало на свои места. Пристальные взгляды, интерес, напряжение, всё это заинтересованность интимного плана. Неужели чтобы просто выебать друг друга, без обязательств и обещаний, им обязательно нужен был предлог по типу «алкогольного опьянения». Неужели обязательно всё должно происходить в нетрезвом виде, что, откровенно говоря, делает процесс гораздо и гораздо болезненнее. Минуты когда они не отрывают друг от друга глаз, самые долгие и отвратительно мучительные. Шигараки стопой поглаживает чужую голень, потянувшись рукой к чужой шее, которую начинает также поглаживать, еле касаясь холодными подушечками пальцев чужой горячей кожи. Единственный элемент одежды что на них остался — это перчатки. Это немного портит ощущение, но это необходимо. Необходимости иногда так портят жизнь, вы задумывались об этом? А вот им пришлось, преодолевая нереальное желание коснуться пальцами везде. Чисаки касается кончиком своего носа чужого, чувствуя еле-уловимое ёрзанье под собой. Такое возбуждающее, щекочащее бёдра, внутреннюю их сторону. Шигараки, еле заметно водит головой, делая круговые движения вокруг чужого кончика носа. Правая рука Чисаки скользит по чужому бедру выше и выше к боку, а от него и к груди. Вторая рука скользит по расчёсанной шее, от чего Томура заглатывает больше воздуха, жмурясь и отворачиваясь. — Больно? — шепчет шатен. — Нет. Скорее непривычно, что в этом месте не болит и не чешется. — он медленно поворачивает голову обратно, прикрывая глаза. — А так? — он наклоняет голову, еле ощутимо целуя расцарапанную красную кожу. Он целует её несколько раз, слушая чужое тихое сопение. Ему нравится это. Облизывая раны на шее, он успокаивающе водит рукой по плечу. Водя языком по шее, он украдкой целует кадык, после дорожкой из поцелуев поднимаясь к уху, от чего чувствует как чужие ногти легонько царапают кожу на плечах. — Тут щекотно… — Это… плохо? — он дует на чужое ухо, после целуя мочу уха, от чего красноглазый чуть громче обычного сопит, закидывая руки за голову. — Ммх! Подожди, тянет… — Ты заводишься ещё больше. Занятно. — он прикусывает мочку уха, после обводя языком очертание ушной раковины, заставляя голубовласого тихо застонать. Признаться честно, такие звуки очень нравились Каю. Такие милые и в то же время грязные и непристойные. — Ты заводишься от моих звуков. — мурлычет Шигараки, поднимаясь на локтях, заставляя того отстраниться и оказаться на одном уровне с ним. — Я могу завести тебя сильнее. — он сгибает ногу в колено, закидывая её на чужую спину, медленно поглаживая, вызывая тяжёлое дыхание этим. Закусив губу, он накрывает щеку Кая рукой, после силой прижимая того к себе, вовлекая в поцелуй, на который тот быстро отвечает, перехватывая инициативу. Ладонями Чисаки обхватывает чужие бёдра, придвигая худощавое тело ближе. Томура громко охает в губы парня, от ощущения того, что в него упирается нечто твёрдое. Кай тоже мило посапывает от приятных ощущений. От неописуемого удовольствия накрывающего с головой. Обхватив обоими руками лицо Чисаки, Томура сплетает их языки, чувствуя как чужие пальцы с перчатками на них, бережно обхватывают его запястья. Через мгновение Кай отстраняется, взяв в рот 2 голых пальца Шигараки. Он облизывает их, проходясь горячим языком вокруг и между ними, покусывая фаланги пальцев. Входить на сухую, исходя из здравого смысла, больно для обоих, а пальцы в перчатках не так хорошо скользят по коже, да ещё и приносят не самые приятные ощущения. Шатен чувствует как Томура двигает пальцами внутри его рта. Как он прижимается ближе, нетерпеливо целуя в щёку, и показательно облизывая её. Вынув чужие пальцы изо рта, он подносит их к анусу голубоволосого, просовывая один, а затем и второй. Его уши ласкает чужой тихий стон. Шигараки ластится ближе, целуя и облизывая чужое ухо, заставляя Чисаки мельком задрожать от подобных махинаций. Он опускается ниже, больно прикусывая кожу на шее восстановителя, пока тот занимается подготовкой к самому процессу. Сдерживая таким образом стоны, Томура оставляет больше багровых засосов и следов от укусов, на чужой шее, пока желтоглазый разводит пальцы внутри на манер ножниц, делая круговые движения. Томура привык чувствовать боль, но сейчас… сейчас он ловил нереальный кайф от того, что эту боль ему приносит некто заинтересовавший его, нарушивший спокойствие и пробудивший грязное подростковое желание отыметь или быть отыметым, это не столь важно. Когда его пальцы наконец высовывают наружу, он рвано выдыхает, отстраняясь от чужой шеи. Обхватывая чужую спину ногами. он видит голодный взгляд на своих коленях, боках, груди и в конце концов глазах. Чисаки обхватывает его запястья пальцами, и одним движением входит внутрь. Шигараки резко жмурится, тут же прогибаясь в спине, громко застонав. Томура чувствует как головка скользит чуть глубже, от чего с потрескавшихся губ слетает ещё один стон. Протяжный и громкий. Кай двигается медленно, будто опасаясь сделать что-то, что принесёт неприятные ощущения. Шатен пытается уловить каждый вздох и по нему понять как двигаться лучше. Соблазнительная сладкая узость возбуждает его сильнее, от чего член становится твёрже. Кай отпускает чужие запястья, зарываясь пальцами в чужие локоны. Руки Томуры оказываются на его плечах. Ногтями на троих из пяти его пальцев, что не были опоясаны тканью, он оставляет царапины на спине. Каждый толчок заставляет красноглазого отзываться громким стоном или же криком удовольствия, в то время как Кай ластиться к чужой шее, нежно-нежно касаясь её губами. Шигараки прижимает восстановителя ближе к себе, пока тот тихо стонет, своими движениями заставляя красноглазого скользить по блестящим простыням. Он касается его губ, облизывая их, а после посасывания их. От создаваемых обоими звуков становится щекотно в губы. Постепенно набирая темп, полностью не поддаваясь дурману и животному инстинкту, Чисаки спускается к чужой груди, оставляя на ней влажные следы от поцелуев. Таких нежных и вежливых, он не кусает мягкую светлую кожу, она итак кажется измученной… Томура двигается навстречу, прогибаясь в спине и утопая во всём этом непотребстве и ласке. Стоны становятся все менее протяжными, но более громкими. Шлепки, хлюпанье и шорох уж больно гейских блестящих простыней. Всё это в сочетании со светом, который исходит только от лампы на столике рядом. Разбросанная по квартире одежда, лежащая на полу пустая бутылка из-под алкоголя. Ночная эстетика, которая останется в памяти обоих. Ощущения, воспоминания о том, как оба звали друг друга по имени, взяв ноту повыше, пока тело и разум уже находились в состоянии экстаза. Сперма внутри, на одеяле, на животе и бёдрах. Белая жидкость выглядела, видимо, уж больно вкусной, по этому оба решили попробовать друг друга и таким образом. «Работа ротиком», кстати говоря, больше по части Кая, так как болевой порог у него всё-таки низкий, а причинять ему боль Шигараки не хотелось, по крайней мере в ту ночь. В ту прекрасную ночь, наполненную громкими звуками из фильмов для взрослых. Им это нравилось. Нравилось около часа трахаться, перекидывая доминантную позицию от одного к другому и обратно, доводя до экстаза много и много раз, так как действие алкоголя только увеличивалось. Когда силы покинули организм, оба лежали в полу-сонном состоянии друг напротив друга. — Ты такой мягкий… такой хороший. — утыкаясь в искусанную им же шею, шепчет Томура. — Томура, я хочу быть с тобой. Только с тобой, владеть тем, что у тебя вот тут… — он переходит на шепот, касаясь его грудной клетки. — Я хочу твоё сердце. Хочу помогать воспитывать Эри, но только если мы будем рядом, как сейчас. — Я тоже чувствую что хочу всегда держать тебя на поводочке рядом. Всегда чувствовать твой взгляд, а потом долго, долго, дооолго говорить тебе о том, как меня сводит с ума твой запах, твои янтарные глаза, разум и мышление. Всё что тебя касается, я хочу чтобы оно принадлежало мне. — он заставляет Чисаки скользнуть ниже, чтобы Шигараки смог смотреть на шатена сверху вниз, ему так нравится больше. Он прикрывает глаза, касаясь губами чужих волос, начиная шептать. — Я… — Люблю тебя. — срывает с языка Чисаки, поглаживая своей ногой чужую. Оба завороженно смотрят один на другого, но в итоге измученные алкоголем и новыми ощущениями мозг и тело, просят передышки. Пьяный лепет заканчивается ровно в тот момент когда оба засыпают.***
Отсюда мы и начали. 10 июля, утро начавшейся с шока и неприятного ощущения стыда, смущения и что самое противное — амнезии. Они не помнят никаких подробностей прошлой ночи, точнее «интересной» её части. Обоим жутко болит голова, а Томуре таз. Кай сумел взять себя в руки, с горем пополам подняться и принести таблетку от головной боли. В шоке, они списали это на обычный пьяный, ничего незначащий секс, о котором никто не узнает. Что было, то было, это просто случайность. И ведь действительно, неужели нужно помнить то, что произошло случайно? — Ничего не было. Мы заснули в разных местах, и если кто-то что-то услышал, то по пьяни просто захотелось порно посмотреть, ясно? — Нервничая и собирая с пола одежду, которую тот несёт в ванную дабы постирать позже, произносит Кай, на что Шигараки медленно кивает, запивая таблетку водой. — Мы спим раздельно, с этого дня…***
Следующий месяц.
Ведь и правда, теперь они спят раздельно и избегают друг друга потому, что обоим жутко стыдно. Первую неделю, это было невозможно. Язык заплетается, бросает в жар, ужасное ощущение. Им тяжело вздохнуть рядом, однако… Однако, к Каю начали возвращаться воспоминания о той ночи. Ему не хотелось знать подробностей, но мозг с каждым новым днём воспроизводил картинку произошедшего во всех красках. Разговоры, поцелуи, ощущения небывалого комфорта и свободы рядом. Две недели Чисаки мучился от собственных воспоминаний о чужих стонах, о той узости, в особенности о том, что только тогда они были по-настоящему искренними. Эти воспоминания доводили парня до эрекции, что злило ещё больше. Со временем он вспомнил каждое слово сказанное красноглазым. Его тон, взгляд. Всё бы ничего, но эта картинка начала всплывать перед глазами и на работе, что мешало ему сосредоточиться, что замечает и Шигараки. Он злится. На него накатывает раздражение и все же… Те слова. Слова о любви. Такие искренние. Та ночь. Единственная и такая прекрасная ночь, полная эмоций, чувства страсти и… близости. Близость не только интимного характера, им давно хотелось близости. Хотелось чувствовать хоть кого-то рядом, и это произошло именно тогда. Поздним вечером, с горем пополам, закончив разбор стопки документов, Кай потирает щёку. У него болят плечи от напряжения, усталости и банальной злости. Злости на самого себя от того, что он и подойти не может к Томуре. Не может высказать ему все, что лежит на душе. Ужасный груз. Он закрывает глаза вымученно выдыхая. Секунда. Две. Три и сзади слышны шаги. Ухо Кая обжигает горячее дыхание и соблазнительный шепот. — Ты не дал мне закончить в прошлый раз, а? Кай? — мурчание Томуры Шигараки, который заставляет Чисаки тут же открыть глаза, повернув голову в его сторону. Шигараки диковато улыбается, проводя пальцами за ухом Чисаки, цепляясь за маску, а после прильнув к самому уху настолько близко, что касается его своими губами — Я не могу выкинуть тебя из головы… что ты такое? — шепчет шатен, не отворачиваясь, а поддаваясь ласке, блаженно посапывая. — Тот же вопрос к тебе. — он проводит языком по очертанию ушной раковины, причмокивая и облизывая ушко Чисаки, от чего тот чувствует как стая мурашек пробегает от уха до позвоночника. — Останься со мной… я хочу принадлежать тебе. — совсем откровенно и по-детски обиженно шепчет Чисаки. — Ты уже принадлежишь, Кай. — отвечает шёпотом на шёпот Шигараки, прикрыв глаза и поманив за собой пальцем, наблюдая за тем, как тот трогается с места, следуя за ним. Он тоже помнил. Тоже думал о той «случайности». Он хочет продолжения той ночи. Хочет чувствовать контроль над чужим сердцем.