Серебряная трава

      Говер произвел впечатление на Терезу уже в первый день приезда. Даже не смотря на маленькую, совсем короткую экскурсию по близлежащим окрестностям, девушка уже тогда поняла, почему мама все время так восхищалась этим местом. Правда, в рассказах Лианы Говер был больше деревушкой, нежели городом. На деле же, все оказалось несколько иначе. Говер один из самых отдаленных мелких городишек на окраине Воспаны. Горный городок, находившийся на наветренной стороне череды горных хребтов, славился ветрами и большой влажностью, обусловленной не только частыми осадками, но и близлежащим морем Эванол. Мало кто знал о нем за пределами страны. Ведь численность населения крохотного населенного пункта составляла всего 20 тысяч человек. Эмма рассказала Терезе, что когда-то здесь, действительно, все было так, как рассказывала Лиана. Была деревушка со старыми, обветшалыми домами. Потом райское горное село приглянулось какому-то миллионеру, который купил здесь дом, и дела деревушки пошли в гору. Теперь Говер вполне можно было назвать полноценным городом. Городком со своей историей, с улицами, которых раньше отродясь не было, с магазинами, почтой, больницей, школой и даже колледжом. Последнее было достоянием всего города, будто музей какой или известный памятник. Из всех развлечений, что можно было представить в этом городе, были лишь пешие прогулки по живописным паркам города. Двум паркам, которые здесь вообще имелись. Еще были кафе, во время экскурсии Тереза насчитала целых три небольших заведения, одно было скорее баром. Вот, собственно, и все. Но не это впечатлило городскую до мозга костей девушку. Скорее, даже вся эта скудность расстроила ее, привыкшую к шумному городу, к тому, что каждый мог спокойно затеряться в толпе. Там, в «цивилизации», как девушка назвала свой родной город, было своего рода свободное, личное пространство. Здесь же все знали друг друга, все знали друг о друге, и это пугало и было жутко. Не для них, для нее, привыкшей к уединенности. Но тут этого права будто и не существовало, и это сковывало и настораживало.       Тереза размышляла о том, чем же вообще в Говере занимаются все эти два десятка тысяч человек. И, как ни странно, подобным вопросом, похоже, задавалась лишь она сама. Всех остальных, как ей показалось, вполне все устраивало. И люди здесь казались ей, действительно, счастливыми, открытыми и доброжелательными. И это было другой стороной медали. Но было и другое. То, что заставило сердце молодой девушки встрепенуться. То, что заставило вспомнить о матери. И это был вид города. Не смотря на местами новые, а в большинстве случаев, отреставрированные дома, на подобие парков и наличие еще пары тройки «современных» мест, все остальное было таким же, как и в тех историях, что мама рассказывала ей иногда по вечерам. Бабушка отчего-то не любила вспоминать родной город. Но мама, она скучала, ее будто что-то неустанно тянуло обратно сюда, в эту забытую деревушку. И теперь Тереза понимала, что именно. Девушка, никогда не видевшая горы, да и с морем знакомая только по картинкам и иллюстрациям, была не просто потрясена видами, она была заворожена скалистым побережьем, таким невероятно огромным, сияющим, чистым морем, величественными горами с заснеженными верхушками и небом, таким глубоким, таким бесконечным. Все здесь, начиная от аккуратных, хоть и старых местами домиков, от цветочных клумб и сочной зелени в парках и заканчивая горными пейзажами, было поистине сказочным зрелищем. И смотря на все это даже из окна своей теперяшней комнаты, Тереза не могла и представить, что когда-то будет жить в таком восхитительном месте, как этот. И с мечтательной улыбкой сдвигая плотные шторы, она размышляла о том, что подобное место просто не может принести ей горе. Что именно здесь она может начать все заново. Возможно, именно сюда и только сюда ее могло тянуть уставшее от печали и горестей сердце. Не приключения ждали ее здесь, скорее спокойствие и, может быть, уют? А захватывать могли и не фантастические события, ей сполна хватало и потрясающего вида из окна. ***       - Тесса, мне нужно по делам, я не надолго, тебе что-нибудь к… О боже, извини! – войдя в комнату племянницы, женщина по привычке огляделась и прямиком двинулась в душевую.       - Все в порядке.       - Прости, я еще не привыкла, что нужно стучаться, - виновато улыбаясь, добавила Эмма. – А что ты, собственно, делаешь? – приподняв бровь, женщина разглядывала странную позу девушки, ее крайне сосредоточенный вид и перемазанный темно-коричневым цветом умывальник.       - Я… Кажется, я пытаюсь подкрасить волосы, - удрученно вздохнув, ответила Тереза, опустив руки.       - И, судя по цвету твоего умывальника, ты делаешь это впервые, - констатировала женщина, улыбнувшись на смешной, растерянный вид родственницы.       - Да, руки у меня явно не из того места… Я все уберу.       - А зачем ты вообще их красишь? – облокотившись на дверной косяк, поинтересовалась женщина. – У тебя, помнится, были такие пушистые, белоснежные пряди.       - Да, в тринадцать.       - Да, последний раз я приезжала шесть лет назад. Ты была еще совсем маленькой. Тринадцать всего. Хотя розовых платьев уже не было.       - Я перестала их носить, как только мамы не стало. Больше не было смысла жертвовать своими собственными вкусами, - девушка улыбнулась, вспоминая то время, когда ей приходилось притворяться, что она обожает этот ненавистный розовый. Наверно, сейчас она бы все отдала, чтобы еще раз надеть розовое платье…       Спустя некоторое время неловкого молчания, Эмма вновь вернулась к теме волос.       - Так почему ты вдруг решила начать их красить? Мне казалось, тебе нравятся твои волосы.       - Никогда не нравились. А бабушке не нравилось, что я их крашу.       - О да, представляю! Мама всегда была консервативной до мозга костей. Знала бы ты, какие балахоны я носила в детстве только потому, что все так делали. А отличаться от других было зазорным что ли.       - Первый раз меня покрасила подруга. Это было в четырнадцать. Я сама пробовала десятки раз, но, в итоге, получалось вот это, - девушка раздосадовано всплеснула руками, показывая на измазанный умывальник. – Бабушка была очень зла.       - Кричала?       - Нет, - Тесса улыбнулась, вновь погружаясь в воспоминания из прошлого. – Но мне хватало и ее строгого взгляда и твердого голоса с этими металлическими нотками. Тогда мне показалось, что если она скажет мне встать в угол за провинность, то я безоговорочно выполню ее приказ.       Легкий смех обоих разрядил обстановку, расположив их еще больше друг к другу. По крайней мере, у них точно было что-то общее. Одна печаль, одна потеря и так много воспоминаний хороших и плохих о людях, которых они потеряли. И для обеих женщин было счастьем поделиться чем-то из прошлого.       - Кажется, потом она смирилась.       - А ты весьма настойчивая, Тесса. Раз уж маму убедить тебе удалось.       - Вовсе нет, мне кажется, что в какой-то момент она даже начала поддерживать меня в этом единичном заскоке. Ей не нравилось, но она, будто понимала что ли, насколько это важно для меня.       - Говоришь так, будто ты на какую-то пластическую операцию согласилась. Ты же подросток, в вашем возрасте все пробуют что-то новое. Ну, в меру своих желаний и возможностей, конечно. А уж покраска волос, это самое безобидное, что ты могла учудить, поверь. Но почему это было так важно? Хотела такие же волосы, как у нее, да? – и взгляд тети стал непередаваемо теплый и нежный, ласковый и виноватый.       - Это тоже. Мамины волосы… Я завидовала ее густой шевелюре. Помню, в детстве они казались мне невероятно красивыми. Такие шелковистые, вьющиеся крупными кудрями, а цвет… Я говорила, что они…       - Похожи на молочный шоколад, - тихо добавила Эмма. – Я помню. Лиана всегда смеялась от души на это детское сравнение. Ей нравилось.       - А мне досталось вот это, - разочарованно добавила девушка, вытянув вперед одну из прядей. – Ты видела их цвет в тринадцать. А в четырнадцать надо мной смеялся почти весь класс. А кто не смеялся, тот показывал пальцем или шушукался за спиной.       Эмма сложила руки перед собой и непонимающе бросила взгляд на недокрашенные волосы племянницы.       - Они были седые, тетя. Не просто белоснежные, они были противного пепельного цвета. И это было просто ужасно. Я ощущала себя неприглядной старухой. Вся такая блеклая и бледная, невзрачная. Я даже к врачу обращалась. В итоге, сказали, что все в порядке.       - Дурочка ты, Тесс. Пепельный цвет крайне редкий. И это ни какая-нибудь аномалия или болезнь. Мама, хм, твоя бабушка. У нее тоже был такой же цвет волос.       - У бабушки тоже, - удивилась племянница.       - Ни я, ни Лиана этого не унаследовали. Но нам обеим очень хотелось. Знаешь, твоя бабушка никогда не стыдилась его, кто бы там что не говорил. Да и сейчас вряд ли кого можно удивить цветом волос. Но ее локоны смотрелись шикарно. В молодости она напоминала мне какую-то сказочную волшебницу, необычную, загадочную. Как странно, что один и тот же цвет волос рождает совершенно разные эмоции у людей. И вот еще, никогда не говори, что ты невзрачная или некрасивая. Твоя внешность уникальна, солнышко, никогда не стыдись этого. Ты очень красивая, просто остальные еще этого не разглядели, - женщина лукаво подмигнула племяннице.       - Спасибо, те…Эмма. Бабушка тоже всегда так говорила.       - Слушай, если когда-нибудь захочешь вернуть свой настоящий, природный цвет волос, то первый мастер Говера к твоим услугам, - поклонившись, усмехнулась женщина, гордо вздернув носик.       - Так ты парикмахером работаешь? Почему ты не сказала? А я тут сижу по локоть в краске, - смеясь, возмутилась Тереза.       - Ну ты же не спрашивала, - захохотала в ответ Эмма, уворачиваясь от летящего в нее полотенца. – Куплю тебе что-нибудь розовое. ***       Дни летели со скоростью света. Лето стремительно подходило к концу. А неделя, что была у Терезы в запасе, на переезд и привыкание к новому месту, заканчивалась. И вот через пару дней девушке уже предстояло войти во взрослую жизнь, поступив в колледж им. Анскомба Никтона. За прошедшую неделю ей удалось наладить контакт с тетей. И все чаще у Терезы возникало ощущение, что Эмма была почти что копией матери, только старше и задорнее. Такая вся живая, веселая, разговорчивая. Лиана была спокойнее, молчаливее. Но во многом Тереза видела схожесть: во внешности, в повадках и в том, насколько легко девушке было общаться с ней.       Тетя Эмма не была частым гостем в их доме. Тесса так и не знала причины и отчего-то боялась спросить, словно за ответом на простой вопрос хранилась какая-то опасная тайна. Тетя приезжала редко и чаще всего общалась с матерью девочки. Сестры то постоянно хихикали, то подолгу тихо молчали, сидя рядышком у камина. С бабушкой же тетя общалась меньше. Старушка держалась с ней слегка отстраненно. Тетя жила отдельно с двадцати пяти лет, точнее, бабушка с матерью уехали в другую страну. А Эмма не смогла оставить это место по каким-то неизвестным для Тессы причинам.       После смерти сестры Эмма приехала в Труитан лишь дважды: на похороны и на вторую годовщину. Тогда племянница не понимала, почему тетя не хочет больше видеться со своей матерью, особенно после того, как обе женщины потеряли дорогого им человека. Девочке нравилась взрослая, красивая тетя. Тетя, которая лучше всех делала прически. Тетя, которая заставляла маму так заливисто смеяться, тетя, которая смотрела на нее таким же ласковым взглядом. Тогда, в детстве было так сложно понять, почему тетя перестала приезжать. Сейчас, повзрослев, справившись со злостью, обидой и прочими такими детскими, необдуманными чувствами, все было предельно ясным. И эту простую истину Тереза видела в глазах женщины. Ей было слишком сложно пережить эту потерю. И в какие-то мгновения теперь, казалось, будто та печаль и грусть, что ощущала Тесса после смерти мамы, совсем не была похожа на ту разрывающую боль, что таилась во взгляде тети. Возможно, это лишь догадки, но девушке казалось, что ей самой потеря мамы далась проще, чем Эмме. И в противоречие словам женщины, странные отношения сестер были вовсе не натянутыми, по сравнению с ее отношениями с мамой. Возможно, наоборот, они были даже ближе, сильнее. И такие разные сестры во многом были похожи, и это Тереза поняла только сейчас. И, вспоминая, те редкие приезды родственницы, она мысленно благодарила тетю за эту чистую сестринскую любовь, которую она дарила ее маме. И которую теперь Эмма будто дарила и ей самой.       Тереза потихоньку обживалась на новом месте. Привыкала к новому дому, новой комнате, к взрослой, самостоятельной жизни. Привыкать к городу было труднее. Даже в таком крохотном населенном пункте девушка умудрялась заблудиться. Чем в один из вечеров даже напугала тетю. Сославшись на то, что ей нужно дойти до ближайшего магазина за разными мелочами, девушка отправилась просто прогуляться. Эмма знала о плохих способностях племянницы в ориентировании в пространстве, поэтому предпочитала ездить с ней и показывать все. Но девушке впервые с тех пор, как она потеряла и бабушку, хотелось уединения. За последние дни столько всего произошло, что голова шла кругом. И Терезе просто хотелось прогуляться по незнакомому городу. Здесь ее пока еще никто не знал, да и не было в ней ничего примечательного, что можно было стать более известной, чем сейчас. Поэтому она желала всего лишь прогуляться, чтобы никто не окликнул, никто не нарушил ее покой. Хотелось полюбоваться здешним пейзажем, вдохнуть горный, свежий воздух, и на какие-то несколько мгновений побыть наедине со своими мыслями и рассуждениями.       Тереза не собиралась уходить далеко от дома. Но, задумавшись по обыкновению, она то ли свернула не там, то ли прошла дальше обычного, что в итоге, вообще оказалась у черта на куличках. Поняв, что она заблудилась, Тереза предприняла попытки к самостоятельному поиску своего дома. Но попытки успехом не увенчались. Скромная и стеснительная по натуре, она даже дорогу спросить не решалась. Так она заблудилась окончательно. Выбраться из неизвестного района неизвестного пока еще ей города, представлялось все менее возможным, потому что на улице смеркалось, погружая безлюдные улицы в таинственный полумрак.       Тесса не боялась темноты и в своем старом, добром Труитане разгуливала с немногочисленными друзьями в самые черные поздние ночи. Но здесь, в неизвестном городе, она не представляла, чего можно ожидать.       Поначалу, виляя из одной улицы в другую, ей казалось, что одинаковые с виду дома вот-вот приведут ее к тетиному. Но, увы, этого не произошло не через десять минут, не через полчаса и даже не через час. Набираясь храбрости, Тереза уже было настроила себя, наконец, спросить дорогу у кого-то из местных, ну или хотя бы попросить зарядить телефон, чтобы позвонить Эмме. Но вот только собиралась с духом она слишком долго, на улицах стало совсем пусто. А потом даже жутко, когда девушка обнаружила, что вышла к какой-то рощице. Поблизости уже не было домов и, похоже, она вообще уже умудрилась выйти за пределы города. Потому что кроме темнеющих высоченных деревьев и пыльной, незаасфальтированной дороги здесь были только еще редкие фонари. Девушка, заметно волнуясь, повернула обратно и быстрым шагом засеменила в противоположную сторону, предположительно, возвращаясь к городу. Страх и уже нешуточное волнение прибавлялось с каждым ее неуверенным шагом, а холодный морской ветер заставлял сжиматься сильнее, кутаясь в легкий, бардового цвета кардиган, доходящий ей почти до колен. Редкие шорохи, птичьи вскрики только больше сковывали и без того словно ватные ноги. Девушка все убыстряла шаг, иногда опасливо поглядывая на непроглядную полосу деревьев слева от себя. И тут ей вдруг показалось, что что-то шевельнулось там, в темноте. Сердце внутри будто ледяной коркой покрылось. От страха Тереза вообще перестала соображать здраво, застыв, как истукан, на одном месте. Ее дрожащие от холода и не только от него ноги, вообще отказывались нести хозяйку хоть куда-нибудь подальше от этой дороги где-то на отшибе и темной рощи с другой стороны.       Девушка долго всматривалась во тьму, но так больше ничего и не разглядела. Наконец, нервно сглотнув и прерывисто вздохнув, она продолжила путь, уверяя себя в том, что это всего лишь ее страх. И уговоры бы даже подействовали, если бы не явный шорох сзади. По телу бедняжки словно липкая, холодная гусеница проползла, а футболка прилипла к спине. На мгновение Тереза даже успела подумать о том, что сейчас она наверняка выглядела еще бледнее, чем обычно, и ее бы запросто могли также испугаться, особенно, если бы у нее был ее настоящий цвет волос. Мысли о воображаемой ситуации встречи с кем-то, о том, как ее бледнющую с синими, дрожащими от холода губами и седыми волосами, со странными неестественными глазами, какой-нибудь местный принял бы за нечисть, расхаживающую около города, позволили чуть расслабиться, вызвав легкую, дрожащую улыбку на ее лице. Тереза покачала головой, смеясь над самой собой и своим страхом, повернула снова в предполагаемую сторону к городу, но не успела сделать и шага, как вскрикнула от неожиданности. Сердце чуть в пятки не ушло, когда из рощи в непроглядной тьме вдруг выскочил парень. Запнувшись за какой-то камень, коих здесь было много, и не удержав равновесия, Тереза плюхнулась прямо на пыльный песок на обочине. Мгновение дезориентации прошло, и девушка испуганно распахнула глаза. Незнакомец пристально смотрел на нее, и что-то было в его взгляде такое прожигающе-изучающее, отчего Терезу передернуло. Да и сам парень был какой-то загадочно-опасный. Не одеждой, на нем были обычные темно синие джинсы и черная толстовка. Впечатление таинственности создавала черная беспорядочная шевелюра, взгляд с прищуром из-под нахмуренных бровей и поджатые тонкие губы. В тусклом свете фонаря Тереза заметила блеснувшие металлическим блеском мочки ушей. Приглядевшись лучше, она с легкой ноткой брезгливости сморщила нос – ей никогда не нравились эти популярные у молодежи «туннели» в ушах. Хоть у этого парня они были совсем небольшими и почти незаметными.       Когда опешившая девушка, продолжая сидеть на пыльной обочине, дошла до того, что стала присматриваться к его потертой кожаной сумке, перекинутой через плечо, незнакомец явно не выдержал.       - Так и будешь пялиться? – грубо бросил загадочный, продолжая сверлить девушку холодным взглядом. – Орешь, как сумасшедшая, посреди-то ночи.       От такой наглости и грубости Тереза аж рот открыла, не в силах и слова вымолвить. Не то, что связное предложение выдавить из себя.       - Долго на земле-то сидеть будешь? – также бесцеремонно продолжил парень и как-то не хотя протянул ей свою ладонь.       Вот только свои ледяные от холода пальцы вкладывать в его большую руку девушка не спешила. Незнакомец показался ей не просто неприятным и даже опасным, что-то было в нем такое, что веяло холодом. И, к тому же, только сейчас Терезе в голову пришло, что парень-то в такую позднюю пору бродил по темной, хоть глаз выколи, рощице. Чем он там занимался неизвестно, да и Тессе не очень-то и хотелось узнавать. Вот только чувство самосохранения снова повергало ее тело в состояние страха. Что, если этот парнишка какой-нибудь маньяк или еще кто.       - Ишь, какие мы гордые, - почти что сплюнул брюнет и отдернул руку, собираясь, по-видимому, уходить. – Сначала орет, как потерпевшая, а теперь еще и нос воротит.       - Я не орала, - вспомнив, наконец, о способности говорить, тихо произнесла Тереза, поднимаясь на ноги и отряхивая пыльные джинсы. – Ты испугал меня, так резко выпрыгнув.       - О, какие мы впечатлительные. Ну уж извини, - прозвучало с издевкой.       Его холодный, с нотками сарказма тон, грубость и полное неуважение к совершенно чужому человеку отчего-то по обыкновению не отпугнули девушку, напротив, она вдруг впервые ощутила смелость и даже весьма обоснованное раздражение на такое обращение. Подобного отношения она ничем не заслужила.       - Ты посреди ночи выскочил из рощи, а теперь еще и в чем-то обвиняешь меня. Я тебе ничего не сделала.       - Вот это заявление, может, еще спросишь, что я там делал?       - Меня это не касается, - одернув кардиган, ответила Тереза.       - Ну хоть ума у тебя хватает, чтобы не лезть в чужие дела, к тому же, я ведь не спрашиваю, что ты делаешь тут посреди ночи одна.       - Это и не секрет. Я просто заблудилась и ищу дорогу, вот и все, - бросила девушка и поспешила уйти подальше от таинственного грубияна.       Она, конечно, могла бы спросить дорогу. Но подозревала, что в ответ выслушает еще какую-нибудь грубость. Поэтому даже пробовать не стала, да и не хотелось ей связываться с подобными.       - Иди прямо, когда увидишь разветвление дороги, поверни направо. Дальше сама найдешь.       Тереза даже не обернулась, да и как-то странно все это было. Посреди ночи парень выскакивает из рощи с сумкой, набитой неизвестно чем, и начинает наезжать на нее ни с того ни с сего. А потом в нем вдруг чувство вины что ли взыграло, что он помочь решил? Да и кто его знает, может, он и неверный путь подсказал, чтобы она еще больше заблудилась. Но шагов через десять девушка вдруг услышала отдаленный звук мотора. Впереди к ней мчалась машина. Когда в полумраке Тереза разглядела несущийся на всех парах к ней старенький красного цвета Форд Мустанг, она, наконец, вздохнула спокойно и обернулась. Но таинственного парня уже и след простыл.       - Тесса, я тебя повсюду ищу! Весь город уже объехала! Боже… Что ты вообще здесь делаешь? – обеспокоенно тараторила тетя, осматривая потерявшуюся племянницу так, будто та только что вернулась с войны.       - Эмма, прости меня! Я не думала, что все вот так выйдет. Я хотела прогуляться, подумать, побыть наедине со своими мыслями, а в итоге…       - А в итоге шагаешь по пыльной обочине неизвестно где, - покачав головой, закончила за нее женщина. – Я так перепугалась.       - Все в порядке, правда.       - Ладно, поехали домой. Надо привести тебя в порядок, - показав на пыльный кардиган и такие же джинсы, добавила Эмма. - Ведь тебе завтра в колледж.       - Точно, - задумчиво ответила девушка, залезая в машину. – А долго до города?       - До города? – хихикнула тетя. – Мы итак в городе, солнышко. Эта дорога ведет в колледж. Ты же помнишь, что он на окраине Говера?       - Так получается, что я все еще в городе… А я-то думала, что ушла за тридевять земель.       - Нет, Тесса. Ты не так далеко от дома, как думаешь. Всего-то проехать пару километров вперед, а дальше завернуть направо. А там почти что и дома уже.       - Сначала прямо, а потом разветвление дороги и направо, - прошептала девушка, припоминая слова незнакомца. – Значит, он и правда, подсказал верную дорогу. А я даже не поблагодарила его.       - Ты что-то сказала, Тесс?       - Нет, просто… Ничего. ***       - Все хорошо, Тесса? – обеспокоенно спросила Эмма, отхлебнув из чашки ароматный горячий кофе. – Волнуешься перед завтрашним первым днем в колледже?       - Да, - задумчиво ответила девушка, теребя в руках обертку от конфеты.       - Ты точно в порядке? – тетя пристально всмотрелась в отсутствующий взгляд племянницы, ей показалось, что девушка вела себя странно, после возвращения с неудавшейся прогулки.       Но Тереза ничего не ответила, полностью погрузившись в размышления. Она никак не могла выкинуть из головы того странного парня, которого она встретила на дороге. И то необычное чувство, что она испытала в тот момент, когда их взгляды встретились. Тесса не могла объяснить даже себе это ощущение волнения. Наверно она просто перенервничала. Но то, как просто ей удалось пересилить свою стеснительность, ответив на его грубость… Такое с ней было впервые. Раньше она бы ничего не ответила, предпочитая просто промолчать и стерпеть необоснованную агрессию в ее сторону. Но тут ей отчего-то хотелось постоять за себя. И это ощущение смелости понравилось ей. Оно было новым, подстегивающим, будто освежающий горный воздух, немного холодило, но позволяло не только взбодриться, а еще и поверить в перемены. В те самые пару мгновений ей показалось, что она не просто пытается начать новую жизнь, слепить из себя что-то стоящее, у нее была уверенность в том, что ей это удастся. А самое главное было желание. Терезе, действительно, вдруг захотелось поменять все и поменяться самой.       - Тесса?       - Прости, Эмма, я просто задумалась.       - Уже поздно, тебе надо поспать.       - Тетя, знаешь, я бы хотела попробовать вернуть свой цвет волос.       - С чего это ты? Правда?       - Может быть, завтра или на неделе. Когда у тебя будет время.       - Да хоть сейчас! – воскликнула женщина, словно в предвкушении.       - Но сейчас же ночь, - виновато ответила девушка.       - У меня завтра последний выходной, я высплюсь. А ты должна завтра пойти при параде. Так что решено!       Тесса улыбнулась тетиной задорности. Это было спонтанным решением. Захотелось поменять что-то. Захотелось, чтобы здесь, на новом месте, ее приняли такой, какой она была на самом деле. Захотелось вдруг вспомнить, какой она была раньше тогда, когда не пыталась изменить себя для кого-то. Что, если сейчас самое время сделать что-то для себя, сделать то, что хотелось именно ей?       Тереза с любопытством наблюдала за тетиной работой. Женщина сосредоточенно замешивала в глиняном горшочке какую-то зеленоватую массу со сладковатым запахом. Не такую «покраску» девушка себе представляла. Тесса уже и забыла, как тетя умело делала прически ей в детстве. Оставались только воспоминания самого факта. Она не сомневалась в профессиональности женщины, но странная зеленоватая жижа все-таки заставляла немного с опаской поглядывать на приготовления мастера Говера к предстоящей процедуре. Тетя быстро покрыла приготовленной травяной кашицей волосы племянницы, массируя и осторожно втирая смесь в волосы и кожу головы. Терезе нравился аромат растений, заполонивший небольшое помещение ее душевой, ей были приятны аккуратные движения женщины. На какое-то время девушка, будто вообще выпала из реальности, задремав прямо сидя на стуле. Ей даже начало сниться что-то, когда Эмма тихонько потрясла ее за плечо. Тессу тянуло в сладкую дремоту, обратно в какое-то приятное, нежное спокойствие. К тому времени, как тетя уже досушивала волосы племянницы, девушка в волнительном предвкушении ерзала на стуле.       - Готово! – оценив взглядом свою работу, женщина удовлетворенно улыбнулась и кивнула.       Когда девушка повернулась к зеркалу, то удивлению ее не было предела. Честно, она не думала, что покраской можно вернуть именно такой цвет волос, который у нее был. Думала, что, скорее, получится белый, блондинистый, более естественный что ли цвет. Но тетя, похоже, и правда была настоящим мастером. Ее волосы были того самого ненавистного пепельного цвета. Блеклого, светло-серого цвета. Девушка внимательно рассматривала свое отражение, все же понимая, что ее внешность слишком странная. Она вновь начинала сомневаться, стоило ли все менять настолько кардинально. Ее бледная кожа теперь становилась еще бледнее на фоне этого цвета волос, а эти большие янтарные глазищи, будто бы еще больше выделялись на остальном невзрачном фоне.       Тереза всегда критично относилась к своей внешности. А учитывая то, что в школе над ней смеялись из-за этой самой внешности, то полюбить и принять ее как-то не выходило. Ей не нравилось многое: отсутствие густоты, цвет волос и кожи, цвет и размер глаз, ее маленькие пухлые губы, которые всегда казались ей кукольными. Вся она какая-то была неестественная, несуразная что ли. Может быть, поэтому она и была такой стеснительной и молчаливой.       И сейчас, смотрясь в зеркало, девушка подумывала о том, что эти перемены могут стать отправной точкой, толчком к чему-то большему, любопытному. А могут попросту вернуть ее в школьные годы насмешек.       - Ну что, как тебе, дорогая?       - Я даже не знаю. Думаю, что вполне с…       - Тесса, если тебе не нравится, так и скажи. Я не обижусь, - заметив замешательство племянницы, добавила женщина.       - Я не знаю, Эмма. Непривычно видеть их такими снова. И мне опять кажется, будто завтра все будут тыкать на меня пальцем, - виновато произнесла девушка, наматывая на палец одну из прядей.       - Ну ты же знаешь, что я всегда могу перекрасить тебя обратно. Но, прежде, чем ты не захочешь рискнуть, можно я кое-что скажу тебе?       Девушка кивнула, в ожидании посмотрев на отражение женщины в зеркале рядом с собой. Эмма ласково улыбнулась и подошла ближе к племяннице. Тонкие пальцы женщины игриво взъерошили «седые» пряди, а потом легонько дотронулись до подбородка, чуть приподняв его. Ее руки легонько опустились на плечи, а сама она пристально всмотрелась в отражение.       - Ты вспоминаешь тех, кому не нравилась твоя внешность. Хочешь подстроиться под тех, кто даже толком не знал тебя. Это твое право. Но посмотри на себя, неужели ты не видишь того, что вижу я?       - О чем ты, тетя? – нахмурив брови, нерешительно спросила племянница.       - Ты очень красивая Тереза Виверра. И твоя внешность – это изюминка. И если бы те злобные, невоспитанные детишки узнали бы тебя поближе, то поняли, насколько ты потрясающая, - женщина погладила племянницу по голове.       - Спасибо, Эмма… - выдавила из себя девушка, сдерживая подступающие слезы. Слова тети были такими искренними и такими приятными, а еще… - Иногда ты так похожа на маму…       - Она бы гордилась тобой, - тихо ответила женщина, улыбнувшись и выходя из душевой, оставляя племянницу наедине с собой.