Кьюнг
Ахринеть.
Хосок
Те, кто осмелился это сделать, ещё пожалеют о том, что родились на этот свет.
Чимин
Хосок! Перестань…
Сухо
Полностью согласен с Хосок-хёном.
Кьюнг
Думаю, это сделали не ради товара, а для привлечения нашего внимания.
Хосок
Сто процентов.
Чимин
Хорошо. Думаю, вы правы.
Намджун Я сейчас еду к Джинёну. Как всё выяснится — напишу.Кьюнг
Поняли.
***
Телефон на столе часто вибрирует, создавая не самый приятный звук, что раздражает омегу и альфу. Чонгук уже хочет отстраниться, проверить, что же такого случилось, отчего ему пришло уже больше пяти сообщений, но длинные пальчики, обвивающие щёки и тонкие ноги, заковавшие в кольцо, не дают пошевелиться, словно змея, которая вот-вот задушит своей любовью. Тэхён крепче сжимает тело альфы в своих объятьях, угрожающе смотря на непоседливого Чона, который хочет отстраниться и проверить раздражающий мобильник. Ким облизывает нижнюю губу, скользнув по ней острым розовым язычком, лукаво улыбнувшись, приближается к альфе, оставаясь в нескольких жалких сантиметрах от его лица. Парень чувствует, как по его телу разливается приятное чувство, приносящее за собой волны мурашек от лица напротив, с блестящими лисьими глазами, что сейчас находятся на предельно близком расстоянии. Чонгук забывает о телефоне и вновь кладёт ладони на изгибы талии Тэхёна, удобно устраиваясь, смотрит в кофейные глаза омеги, в которых видит свои, почти такого же цвета, однако, незначительно темнее, что так хорошо сочетаются с взглядом напротив, в которых хочется не то, чтобы утонуть, в них хочется забыться раз и навсегда. Тэхён выдыхает и пододвигает лицо Чона к себе, осторожно прикасаясь своими губами к чужим, облизывает плавно по очереди сначала верхнюю, а затем и нижнюю губу, обрывая все ощутимые поцелуи, взамен которых идут более мягкие и невесомые, ласкающие каждый миллиметр мягких губ альфы, не оставляя свободного места. Чонгука потряхивает от тех ощущений, которые потоками разливаются по всему телу лишь от одних прикосновений нежных губ. Он чувствует, будто на его губы опадают бархатные лепестки кроваво-багровой розы, заставляющей кончики пальцев дрожать, а дыхание сбиваться, перекрывая все возможные способы для получения кислорода. Темноволосый перехватывает инициативу на себя, пробудившись от секундного ступора, начинает медленно сминать поддающиеся губы, пробуя на вкус каждый их сантиметр, одновременно оглаживая подушечками пальцев выделяющийся хребет на спине, прощупывая каждую косточку. Тэхён начинает содрогаться от огня, разгоревшегося внутри, что языками пламени обжимает песочную кожу, оставляя колющие следы от ожогов, которые появляются после каждого малейшего касания Чонгука, заставляя волосы на затылке Кима встать дыбом. Пальцы омеги спускаются и крепко сжимают ворот домашней майки альфы, приближая ближе (хотя, казалось бы, куда ещё?) к себе, проникает острым языком в рот Гука, углубляя поцелуй. Чонгук распахивает глаза от неожиданного решения Тэхёна, совсем немного замедляясь. Чон несколько секунд смотрит на лицо юноши, который с закрытыми глазами, без зазрения совести исследует рот альфы и, кажется, входит во вкус. Прикрывая тяжёлые веки, парень начинает двигать губами, сплетая пару юрких языков воедино. Внутри обоих бушует ураган, сносящий крышу к чертям. Они вместе переживают это впервые; чувствуют друг друга, позволяя завладеть всем своим разумом, всем своим существованием. Двое готовы запросто раствориться в партнере, только скажите. Каждый из них готов отдать свою жизнь за другого, главное — чтобы он был счастлив. Но разве могут быть эти двое счастливы друг без друга. Они единое, неразлучное, нерушимое, словно люди без кислорода, земля без воды, животные без растений, сахар без соли. Тэхёну хочется упасть, свалиться, и больше не вставать, просто лежать, растекшись лужицей по холодному кафелю и умирать, но горячие и сильные ладони не позволят, удерживая на кухонном гарнитуре и не давая пошевелиться. Омеге слишком хорошо. Его выворачивает изнутри, давит, словно от самого сильного наркотика — Чонгука. Лёгкие разрывает из-за недостатка кислорода, который не поступает внутрь уже около минуты Чонгук и Тэхён всё ещё сливаются в страстном поцелуе, хотя оба уже на пределе, но отстранятся не возникает и мысли. В уголках глаз младшего образовались прозрачные капельки от подступающей жгучей боли, как внутри, так и снаружи, но омега не намерен отказываться от последних возможных секунд поцелуя, чувствуя каждую складочку на распухших губах альфы. Чонгук чувствует, как от кончиков пальцев начинает исходить жжение, плавно переходящие на всё тело, затрагивая каждую мышцу, разгоняя кровь в жилах. Парень не отстранится, пока это не случится. Он ни за что не упустит эти ценные минуты, дающиеся раз в жизни. Всё. Время пришло. Тэхён и Чонгук одновременно отстраняются друг от друга, громко зашипев. Парень быстро ориентируется и снова прижимает омегу к себе, заставляя того положить свою голову на плечо. Чон обнимает Кима со спины, заковывая того в кокон из своих объятий. Юноша прижимается носом к плечу старшего, закусывая губу, давит левой рукой запястье на правой, еле слышно всхлипывает от сильной боли, собравшейся комком в одном месте, заставляя те самые капельки скатится по щекам, которые после оставляют за собой солёную дорожку. Чонгук закрывает глаза, так же утыкаясь кончиком носа в чуть трясущееся плечо, сжимает правой рукой запястье, пытаясь хоть как-то заглушить режущую острыми лезвиями боль, что жгучими потоками рассекает плоть нагретой катаной, прорывающей мышцы. — Малыш, т-ты как? — уставшим голосом, запнувшись, произносит Чонгук, почти неощутимо целуя плечо мальчишки. — Н-нормально, Гуки, — вымотанным, очень тихим голоском произносит Тэхён. Отвечает Чону таким же лёгким поцелуем в плечо омега, выдыхая тёплый воздух где-то на уровне шеи альфы. — Давай посмотрим, что там, — Ким медленно выпрямляется, размыкая слипшиеся ресницы, смотрит на Чонгука с лёгкой улыбкой смотрящего на него. — Давай, — коротко кивает парень, приблизившись к вспотевшему лбу Тэхёна, оставляя на нём нежный, пропитанный искренней любовью поцелуй, отчего щёки омеги заполонил румянец, после чего уголки губ Чона потянулись вверх, усмехаясь над этим парнишкой. Тэхён отрывает ладонь от жгучей боли, распахивая глаза, он замечает красиво выжженный бутон прекрасного цветка, что заполнил лепестками всю поверхность тоненького запястья. Чонгук проделывает то же самое, приоткрывая рот от увиденного ожога-цветка на своём левом запястье, которое останется на всю жизнь, называемый «меткой», обозначающую принадлежность своему "истинному". Метка — это ожог, который появляется сразу после того, как истинные закончат свой первый поцелуй. Это очень сильная боль, расплачивающаяся за тот вид, который открывается людям при первом ощущении запаха своего человека, предоставляя второй этап получения настоящей любви. Для того чтобы жить счастливо со своим истинным, нужно пройти два этапа: первый — увидеть самое красивое и неописуемое словами божество, а второе — это ощутить сильнейшую, пяти секундную боль, после чего, получая метку и бьющееся без остановки сердце. Именно это и называют «Пройти все этапы радости и боли, взамен получив любовь на всю жизнь». За всё надо расплачиваться — именно так устроен этот мир. Тэхён улыбается настолько сильно, на сколько это позволяют сделать оставшиеся силы, тянется к альфе, пропуская руки между его локтями и торсом, замыкая в замок из своих, кладёт подбородок на сбивчиво вздымающуюся грудную клетку, заглядывает в шоколадные глаза сверху, делится своим внутренним счастьем с парнем. — Тэ… — Чонгук отрывает взгляд от кофейных глаз, поворачивается в сторону, принюхивается, вздёрнув кончик носа. — кофе-то сбежал, — с усталой улыбкой, громко выдохнув произносит Чон, обратно переводя взгляд на омегу, что лежит с полуприкрытыми глазами, слушающая монотонно-успокаивающую речь, которая словно колыбельная песня, убаюкивает. — Ты хочешь спать, малыш? — Чонгук заправляет выпавшую и прилипшую прядку голубых волос за ухо Тэхёна, сладко промычавшего «ммм», означающее утвердительный ответ. — Мне отнести тебя в твою комнату? Я уже поменял постельное белье и купил новый матрас, — уголки губ Гука поднимаются, когда изящная бровь на лице снизу тянется вверх, задавая немой вопрос. — Не спрашивай, когда я успел. Это секрет, — альфа переходит на шёпот, который ещё сильнее расслабляет Тэхёна находящегося на пороге между миром людей и царством Морфея. — Я не хочу спать без тебя, — почти не открывая губ, шёпотом произносит Ким, укладываясь щекой на грудь Чонгука, устраиваясь поудобнее, немного ослабляя хватку рук на пояснице парня. — А я без тебя, — бросает альфа, аккуратно наклоняясь. Подцепляет колени Тэхёна, прижимая к себе, а второй рукой удерживает за спину, выключая электрическую плиту, нажав на неё указательным пальцем. Парень идёт по коридору, поочередно выключая свет в комнатах, проходит к дальней двери, открывает её ногой, прижимая к себе лёгкое тельце, чья голова снова удобно устроилась на плече альфы, заполоняя лёгкие запахом янтарной смолы. Чонгук проходит внутрь, и мягко опускает еле оторвавшегося от него Кима, мычащего, протягивающего свои руки, чтобы незамедлительно устроить свою пятую точку рядом с парнем. Юноша усмехается с милейших выходок со стороны Тэхёна и ложится на кровать, сразу же попадая в тёплые объятия. Омега устраивается на груди Чонгука, обнимая ладонью его талию, накрывает пресс всей рукой, ощущая каждый его кубик. Он слышит спокойное сердцебиение под ухом, чувствует томное дыхание, обжигающее макушку, и притирается щекой, устраивая тяжёлую голову, что так устала за небольшой промежуток времени. Чонгук обнимает левой, всё ещё немного покалывающей рукой спину Кима, начинающего сладко посапывать, источая вишнёвый аромат, от которого глаза Чона становятся словно свинцовыми, опускаясь тяжёлой ношей вниз. — Я люблю тебя, — шёпотом произносит Тэхён, немного сжимая в ладони ткань домашней майки, не отдавая себе отчёта в только что сказанном. — Я тоже люблю тебя, — также тихо отвечает Чонгук, накрывая ладонью руку парня, немного погладив бархатную кожу подушечкой пальцев. Они оба получили то, что хотели. Они получили сердца друг друга. Больше ничего в этом мире неважно на столько сильно, как они важны друг для друга. Навсегда? Навсегда.***
— Чимин-а, доброе утро, — открывает дверь альфа, входя в комнату, в воздухе которой витает легкий аромат наливных персиков, — Я принёс тебе завтрак, — Хосок оглядывается и находит глазами Пака, лежащего на кровати с одним прикрытым глазом. — Соня, ты время видел вообще? — по-доброму усмехается шатен и подходит к кровати Чимина, садится на её край, держа в руках поднос с вкусно пахнущим капучино и свежеиспеченным круассаном на тарелке рядом. — Хосок-а, отстань, — мямлит Чимин, переворачиваясь на другой бок, накрыв блондинистую голову мягким одеялом, прижимается к большой подушке, громко зевнув, закрывает глаза. — Я вчера поздно лёг, поэтому хочу поспать подольше, — обрывающимся голосом выдаёт юноша, чувствуя приятное тепло около ног. — Дай поспать, Хён, — Чимин прижимает к груди колени, закутавшись в кокон из одеяла, ждёт следующих действий альфы. — Не-а, Чимин-а, не прокатит, — Хосок ставит поднос на пол, руками обвивает омегу и одеяло, стараясь поднять тяжелую тушку. — Никаких отговорок сегодня. Нам нужно через полтора часа быть на складе и проверить все поставки и новых людей, — шатену не удаётся поднять брыкающийся кокон, поэтому он измученно выдыхает и тихо перекручивается корпусом, взглядом упираясь в оголенную розовую пяточку, торчащую из-под края одеяла, улыбнувшись. — Пять минут. Дай мне ещё пять минут, — Чимин сильнее съеживается в крепкое сооружение, прижав все конечности ближе к себе. — Подождут, ничего страшного, — фыркает Пак, жмуря носик. — Чимин-а, ты же видел что писал Намджун-Хён, — успокаивающим, ничего не предвещающим голосом говорит Хосок, потянувшись рукой к зазывающей пятке. — У нас нет времени на раздумывание, нас могут подбить ещё раз, — шатен нападает, словно хищный зверь на жертву, на пяточку и начинает её быстро щекотать, локтем прижав икры омеги, чтобы не выпутался из плена так скоро. — Айщ! Хосок-а! — вскрикивает Чимин, чувствуя приливающую вниз живота приятную боль. Чимин подрывается с места и перекручивается в своём же коконе, пытаясь выкрутиться из ловушки Чона, дергает ногами, звонко смеясь, сразу же проснувшись от нахлынувших эмоций. Пак крутится как уж на сковородке, повторяя одно и то же: «Хосок-а, перестань!», руками начиная щекотать шею старшего, кусая того за мочку уха, пытаясь убрать его от своих бедных пяток. Шатен же наваливается сверху на Чимина, начиная бродить руками по утонченной талии, перебирая пальцами выпирающие рёбра обтянутые молочной кожей, громко смеётся вместе с омегой, сливаясь в один громкий звук, что ударяется о стены комнаты, оставляя в себе приятное воспоминание одного утра. Потом будет что вспомнить. — Ну всё! Хосок-а, х-хватит! — на выдохе произносит Чимин с раскрасневшимися щеками, задыхаясь в гамме утренних эмоций. — Всё, я сдаюсь, — Пак отстраняет руки от шеи альфы, смотря тому в карие глаза, подтверждая свой проигрыш. — Я проснулся, проснулся, — улыбается Чимин, накрыв ладонями горящие щеки Хосока, не отрывая от него взгляд. Младший тянется вперёд, блестящими глазами смотря на тонкие губы Хосока, чуть поворачивает голову в бок, не отрывая взгляда от каждой складочки и ранки на розовых половинках, поддаваясь внутренним влечением, закрывает глаза и плотнее прижимает ладошки к щекам альфы, наклоняя его ближе. — Я рад, что ты проснулся, — с быстро забившимся сердцем выдаёт альфа, оставив короткий поцелуй на лбу омеги, мягко улыбнувшись. — Давай, позавтракай и собирайся. Буду ждать тебя в холле, — шатен сползает с Чимина и тянется за подносом, ставит его рядом с юношей, яркой улыбнувшись, подходит к двери, уже собираясь выйти. — С-спасибо, Хосок, — смущенно выдаёт опешивший Пак, рассматривая фигуру альфы около выхода. — Скоро буду, — добавляет Чимин, через прядки светлых волос смотря на кивнувшего шатена, что уже успел скрыться за дверью. Юноша опускает голову после закрывшийся двери, томно выдыхает, ощущая часто бьющееся сердце под пижамной майкой и дрожащие кончики пальцев. Чимин теряется. Он не понимает, что ему думать о сложившейся ситуации. В голове всё путается, завязываясь в тугой и прочный узел. Его отвергли? Нет, не может быть. Но и того, что Хосок бы не понял действий Пака тоже не могло произойти. Всё слишком очевидно, но не для него. Чимин бросает равнодушный взгляд на выпечку и остывший кофе, заваливается обратно на спинку кровати, прижимая к груди подушку, а после уходит в свои мысли, опрокидывая голову назад, закрывает глаза, громко выдыхая, он сбрасывает с груди камень, вновь положив ещё один, гораздо тяжелее, что тянет на дно все быстрее и увереннее. Хосок выскакивает из персиковой комнаты, часто дыша. Внутри парня всё трепещет и взрывается. Чимин хотел его поцеловать! Чон прислоняется к стене спиной, сползая вниз, чувствует расползающееся волнами приятное чувство, что протекает по венам и напитывает силами альфу. Хосок понимает, — его аромат начинает раскрываться. Парень прижимает ладони к лицу, пряча красные щеки и заплывшие слезами глаза полные счастья. Его аромат наконец начал проявляться. Хосок касается кончиком носа внутренней стороны ладони, вдыхает почти неуловимый запах соснового леса после проливного дождя, закусывая нижнюю губу от осознания происходящего. Он становится настоящим альфой.***
— Джинён, как это случилось? — Намджун нервно болтает носком ботинка в воздухе, складывая руки на груди, смотрит на паркет под своими ногами, обкусывая нижнюю губу. — Джун, они знали как, откуда и во сколько будет поставляться товар, — выдаёт Джинён, расхаживающий по большому залу из угла в угол, держа руки за спиной, иногда поглядывая на Кима, сидящего на диване с каменным, но нервозным лицом. — Как могла утечь информация — я не знаю. У нас всё было засекречено. В группе крыс нет и быть не может. Я каждую сам, лично, своей рукой застрелил. Мои люди проверенные временем. Если обобщать все эти факты, то есть только одна догадка, — мужчина останавливается напротив Намджуна, заглядывая тому в зрачки, на глубине которых разгорается сильнейший пожар гнева. — Нет, — отрезает стальным голосом юноша, вставая с дивана. — Джинён, не зли меня. Добром это не кончится, — парень вплотную подходит к бете, поднимая бровь. — В нашей банде ёбаных крыс нет, Джинён-а, — Ким облизывает нижнюю губу, стреляя искрами из глаз в напряженного бету. — Раз уж ты говоришь, что в твоей группе нет крыс, тогда… Может быть ты — та самая крыса, а? — Джун хватает мужчину за ворот футболки, сжимая в кулаке ткань, медленно приближается к его лицу. — М? — Намджун едко улыбается, прожигая глазами Джинёна, который вцепился в руки Кима, пытаясь освободиться от его хватки. Альфа ещё не так сильно разозлён, поэтому у беты лишь с небольшими усилиями получается отстранить от себя Джуна. — Намджун, остынь, — парень, поправляет скомкавшийся край одежды и бросает альфе бутылку воды, стоящую на углу тумбочки. — Ты говоришь глупости и сам это понимаешь. Ради тебя я ещё раз тщательно проверю всю группу, но и ты в стороне не оставайся, — Джинён останавливает речь, уперевшись взглядом в Кима, пьющего воду, остужая свой разгоряченный пыл. — Проверь своих, мой тебе совет, — прямо говорит бета, смахивая смоляную челку с глаз. — Я тебя понял, Джинён-а, — Намджун допивает всю воду в бутылке, тяжёлым взглядом проследив за капелькой, стекающей по дну сосуда. Не может быть. Намджун не верит.***
— Ну как тебе, Джин-Хо? — грубым голосов в трубке заговаривает Хуан, выдавив из себя едкую ухмылку дьявола. — Я догадывался… — парень закусывает обратную сторону щеки, нажимая на газ, ускоряет движок автомобиля, рассекающего дневной прохладный воздух большим капотом. — Знай, ты нарвался, — выдыхает мужчина, сжимая ладони на руле машины, смотря на пролетающую трассу спереди. — С сегодняшнего дня начинается война, Джин-Хо, готовься, — Хуан обрывает короткий вызов, убирает телефон в карман брюк, проходясь по большому складу, в который погружают товар, ухмыляется, произнося: — Ты первый начал, Джин-Хо. Тэхён скоро вновь окажется дома, со мной и своим альфой.