О работе и любви

Джонс стоял в тускло освещенном тесном коридоре (Господи, что здесь еще и коробки эти делают?..), с грустью глядя в пытливые карие глаза. Эта милая женщина не оказалась сумасшедшей, так что он влип. Звучит странно, правда? Если ты не психиатр, конечно. Но какое дело историку до психиатрии?.. Так, раз в год на профосмотре в НИИ, получение штампа в медкарту. Итак, чужой коридор, хрупкие ручки, с искренней нежностью поправляющие воротник его рубашки, чужая жена, любящая в нем другого мужчину. Да, это фарс. Ровно с того момента, как профессор (ну хоть диссертацию защитить успел!) внезапно обнаружил себя на дрожащих под светлым платьем коленях, в этих маленьких руках, среди какой-то техники ,в которой он теперь обязан разбираться. Благо, она массово сломана, да так, что одних запчастей полгода ждать. Нет, всех нас, наверное, путали с похожими людьми, некоторым везло с двойниками работать. Джонс смирился с тем, что в каком-то очень параллельном мире жил-был его полный двойник, с практически полным комплектом его же "ужимок и прыжков" – в научных кругах и не такое после чайного гриба предполагать начинают, но, право слово, без какого-либо желания и предупреждения меняться судьбами!.. Ни один исследователь (получивший приснопамятный штамп на ежегодной комиссии) на такое не согласится! Ну что сейчас творит в экспедиции этот технически подкованный варвар?! – Милый... – по-прежнему глядя Джонсу в глаза, выдохнула женщина, отпустив наконец воротник и нежно проведя пальцами по шершавой щеке, – Возвращайся, пожалуйста... Живым и трезвым! Мужчина тяжело выдохнул. – С бачком или на бачке! – грустно отшутился он. Незнание античной культуры не помешало женщине улыбнуться. Какие они все чуднЫе... И до чего страну довели, что профессор (с документами генерала!) подрабатывает бытовым ремонтом...