По ту сторону мaгии

Неизвестность пугает, ожидание кажется вечным. Сестры меряют шагами расстояние от стенки до стенки, пытаясь успокоиться и хоть немного отвлечься. Периодически останавливаясь, Пейдж чутко прислушивается, надеясь услышать, что происходит хоть в одном из оперблоков. Отсутствие хоть какой-нибудь информации напрягает, нервы на пределе... Что там с Пайпер и малышом? Как там Крис? И где, черт побери, Лео? Почему так долго нет новостей из операционной? Сестры мечутся, словно голодные тигрицы в тесной клетке, как-будто своими телодвижениями они могут ускорить процесс. - Пейдж? Почему ты здесь? Где Крис? - сестры не заметили, как возле них появился взволнованный Лео с Вайетом на руках. В его глазах плескался страх и волнение за сына, которого он бросил раненного. Хоть и не одного, но оставил же... Не в силах ничего сказать, полухранительница кивает головой в сторону операционного блока и тихонько всхлипывает от переизбытка эмоций. Старейшина бросает растерянный испуганный взгляд на двери операционной, и на глазах мужчины появляется слезинка. Взглядом он ищет поддержки у сестер, но натыкается на полное абсолютное непонимание и еще большую тревогу. Паника отца нарастает с каждой секундой, готовая вылезти наружу. - Что с Крисом? - повторяет Лео свой вопрос, слегка встряхивая Пейдж за плечи. - Он жив? Но ответ приходит не от Пейдж. Дверь операционной распахивается и выходит хирург, на его лице явно заметна усталость, чуточку тревоги и удовлетворение от проделанной работы. Он не медленно, но уверенно приближается к замершим в ожидании родственникам, которые боятся даже сделать вдох, чувствуя волнение друг друга. Лео не отрывая взгляда смотрит на врача, ожидая услышать от него приговор. Боясь узнать от него результат проведенной операции, последствия и самое главное - справились ли они, справился ли сам Крис, смог ли после этого выжить? Лицо врача усталое, уголки губ чуть опущены вниз, глаза пробегают по лицам родственников и останавливаются на отце. Стараясь держать лицо, хотя это уже скорее привычка - не выдавать эмоций, медик замечает, как дрожат кисти мужчины, что держит на руках светловолосого мальчугана. Несколько секунд ледяного молчания, и взгляд глаза в глаза. В горле ком, а в глазах застыли слезы, застилающие обзор. Хочется смахнуть их, но на руках сидит сын. Руки слабеют - хотя Вайет весит не много - и опускаются... Скорее просто от переизбытка нахлынувших эмоций, которые все труднее держать в себе. Хирург словно подбирает слова, или просто на миг застыл, обдумывая, кем является этот молодой мужчина парнишке. Фиби забирает из рук отца ребенка, давая ему чуточку свободы в движениях, и немного расслабления, хотя мышцы напряжены до предела, до скрежета зубов. Страшно. С каждой секундой тишины и молчания. - Что с ним? Он жив? - взволнованно, слегка заикаясь, повторяет свой вопрос Лео, с надеждой в глазах глядя на врача. Наконец, тишину разрывает спокойный баритон медика. - Операция прошла успешно, он потерял много крови, пришлось делать переливание, в целом состояние удовлетворительное. Жить будет, - отвечает доктор. - Но ему требуется покой и восстановление сил, - суровый взгляд медика становится по-отечески добрым, на лице появляется улыбка уставшего человека. Он хочет приободрить как-то родных, сказать, что все будет хорошо, вернее нет - отлично. Но не имеет на это права: ведь неизвестно, как поведет себя организм, как будет идти восстановление, да и вообще много факторов... Камень падает с души, становится чуточку легче. Самое главное, что он жив. А остальное... Он сильный парень, он выкарабкается, не из таких передряг выходил. Хочется улыбнуться, искренне, чуть нервно, но счастливо. Все позади, почти позади. Останется только пережить несколько дней в реанимации и месяца на восстановление. - Спасибо, - Лео пожимает руку врача в знак благодарности и уважения. Глаза переполнились влагой, и она уже не скрываясь потекла тонкими струйками по щекам отца. Но это были слезы радости. И их стыдиться было бы глупостью. Фиби и Пейдж в стороне тоже вытирают слезы и улыбаются. Пока еще слишком рано, конечно, о чем-то конкретном говорить, ведь операция только-только завершилась, но то, что Гидеон проиграл в этой войне, уже радовало. Хирург вежливо кивает головой, прощаясь с родными и скрывается в лабиринтах больницы, оставляя работу младшему мед-персоналу. Двери операционной открываются и вывозят каталку с лежащим на ней прооперированным хранителем. Мертвенная бледность парня пугает близких. Фиби отходит в сторону, прикрывая ладошкой глазки Вайета - малыш пока не должен видеть этого, хотя неизвестно, каких ужасов он натерпелся, находясь один на один рядом с Гидеоном. Фиби почувствовала застывшую слезинку на ресничке малыша. Он пытается убрать, оттолкнуть руку тетушки, но та сильнее прижимает к себе маленького племянника. Поскрипывая колесами, каталка в сопровождении медицинского персонала скрывается за дверями отделения интенсивной терапии. Уже не сдерживаясь, Пейдж дает волю эмоциям. Соленые слезы бегут ручьем по щекам. Лео приобнимает девушку и присаживает ее на кушетку. Он не знает, как отблагодарить свою свояченицу, ведь если бы она не догадалась вызвать медиков, то, возможно, парень бы погиб. Усталость тяжелым грузом ложится на плечи девушки, а рыдания сотрясают грудь. Скорее, вышедшая наружу долго скрываемая истерика, ведь она так много пережила за эти часы, чуть не потеряла своего племянника, своего хранителя. Его сердце остановилось на ее глазах и забилось вновь. Но этого она пока не расскажет никому, это пока что ее маленькая тайна. Лео сейчас это знать не обязательно, как и Фиби, а уж тем более Пайпер. - Все хорошо, - успокаиваясь, говорит ведьма, пытаясь выдавить из себя улыбку. - Я в порядке! - Лео убирает руку с ее плеча и встает. Необходимо навестить Пайпер, ведь это еще один повод его здесь появления. - Пайпер еще не родила? - спрашивает он у стоящей неподалеку Фиби, которая из всех присутствующих здесь хоть как-то сохраняет спокойствие, хотя с ее даром эмпата делать это куда сложнее, чем просто быть наблюдателем со стороны. - Нет, - кратко отвечает девушка, присаживаясь рядом с Пейдж. - Медики говорят, что роды сложные, и процесс займет больше времени, - Фиби обнимает Вайета, стараясь все же не расплакаться, при ребенке нельзя, это помогает. - Я пойду к ней, - неуверенно отвечает Лео, оборачиваясь на сестер. Стоять на одном месте и ждать было еще хуже, голова тут же забивалась дурными мыслями о предательстве Гидеона и смерти. Думать об этом сейчас не хотелось, это лишь еще больше разъедало сердце старейшины, которое и так вот-вот готово было порваться от переизбытка чувств. - Подожду, там... - растягивая слова, говорил Лео, словно сомневался, стоит ли уходить отсюда, все еще косясь на двери операционной, в которой теперь стало пусто. - Иди, - кивает головой Фиби, отвлекаясь на малыша. Тот что-то просил у тетушки. Пейдж безмолвно кивнула, в таком виде ей все равно нельзя показываться сестре. Пусть лучше один Лео пойдет, у него все же больше получается сдерживать себя. Несколько долгих минут под дверью другой операционной кажутся вечностью. Что там происходит? Как там Пайпер? Что с ребенком? Вопросы, на которые трудно ответить самому, но они мучают сознание отца и мужа. Наконец, двери распахиваются и выходит медсестра, держа на руках крошечный комок, закутанный в одеяльце. Лицо женщины довольное, счастливое. Она протягивает ребенка отцу, который вновь со слезами на глазах принимает младенца, заглядывая под край пеленки. Он словно не верит тому, что видит. На его руках лежит зеленоглазое чудо, которое беспомощно открывает ротик и, не осознавая происходящего, рыщет глазками по его лицу. Такой родной, и такой маленький и хрупкий, словно игрушка. Даже не верится... И старейшина не может оторвать от его лица взгляда - даже будучи еще только рожденным, сморщенным и красным комком - этот человечек поистине красив и мил. Лео, с ребенком на руках входит в палату, приветствуя счастливую жену и поздравляя ее с рождением сына. Но спустя некоторое время Пайпер замечает, что ее муж чем-то взволнован, только усердно старается скрыть это волнение за маской безграничного счастья и умиления. Что-то здесь не так, и она должна выяснить, что именно. - Лео, может расскажешь? - ведет бровью старшая зачарованная, глядя на мужа чуть исподлобья, выглядывая из-за густой пряди волос, закрывающей часть лица. - Я же вижу, тебя что-то тревожит, - Пайпер еще не знает ни о ранении Криса, даже о том, что была околдована безумием "счастливого мира". Несомненно, для нее новость о ранении Криса будет шоком, ударом, потрясением. Но Лео не может скрывать правду от жены. Она должна ее знать, какой бы горькой она не была, иначе это молчание будет казаться предательством. Слишком сложно обо всем говорить так открыто, без утайки, глаза в глаза. Ведь столько всего изменилось за это время, за эти часы. Слишком больно вспоминать, через что пришлось пройти, чтобы обрести счастье и покой. Но покой ли? Всего лишь толика облегчения, разбавленная каплями кристальных слез. - Крис ранен... - голос вновь дрожит и ломается. Больно это говорить, признаваясь вслух самому себе, открывая правду взволнованной матери. - Он в реанимации, этажом выше, - громкий вздох, вновь скатившаяся слезинка по щеке, и огромные, в миг кажущиеся безжизненными глаза женщины напротив. Неверие, отрицание действительности, паника, страх и огромная всепоглощающая любовь смешались на ее лице, делая Пайпер старше своего истинного возраста. Да, в это тяжело поверить, так, сразу, почти без должной подготовки, принимая удар в открытую. Словно пощечину от судьбы. - Как, как это произошло? - она хочет знать все, до мельчайших подробностей, не жалея себя. Ей это важно, ведь она мать. Мать, которая могла потерять своего сына, пусть и взрослого, пусть пришедшего из далекого будущего, но такого родного. И Лео говорит. Тихо, местами чуть надрывно и взволнованно обо всем. Она слушает, понимая, как сильно она его любит, своего нервного, взбалмошного, чуть сумасшедшего и готового на самопожертвование сына. *** Поздний вечер. Пошатываясь от слабости и усталости, Пайпер медленно, но верно, опираясь одной рукой о стену, бредет в сторону палат реанимации. Голова гудит и кружится, болит низ живота, но старшая зачарованная не привыкла сдаваться так просто. У самой двери ее перехватывает медсестра, молодая девушка, примерно ровесница Пейдж. - Туда нельзя, - предупреждает она, мягко обхватывая Пайпер за плечи, - Да и вам нужен отдых. Давайте, пройдем к вам в палату, - спокойно говорит она, поддерживая женщину и стараясь увести в сторону. - Мне можно! - тихо, но строго проговорила Пайпер, убирая руки женщины. - Там мой сын, и я пройду туда, хотите вы этого или нет! - серьезно говорит мать, заглядывая в глаза медсестры, которые даже несмотря на немного грубоватый ответ, продолжают излучать доброту. - Но... Я сейчас позову охрану! - строго заявила женщина в белом халате, скорее для того, чтобы убедить Пайпер вернуться в палату и не нарушать порядок, но ведьма была неприступна в своем решении навестить раненого сына. - Зови! Но я мать и имею право быть рядом со своим ребенком. - Пайпер резко оттолкнула "преграду" и, едва не падая, вошла в палату реанимации, тяжело опускаясь на стул, находившийся недалеко от кровати Кристофера. При виде бледного неподвижного сына, окутанного проводами, сердце матери готово вырваться из груди. Пульсометр монотонно считает удары сердца, разнося по палате громкие, режущие слух звуки, заставляя вздрагивать каждый раз, когда ей кажется, что время между ударами становится чуть медленнее. Грудь парня плавно поднимается вверх, правда он дышит самостоятельно, если не считать странных трубочек заходящих в нос, которые, кажется, дают ему возможность дышать чуть свободнее. По словам медсестры, которая ее все же пропустила к Крису, искусственную вентиляцию легких пациенту уже отключили, это означало, что кислородное голодание - в связи с большой потерей крови - закончено. Но и эти - вроде хорошие новости - не облегчили страх, гнездившийся в душе Пайпер. Тяжелый вздох вырывается из груди женщины, она больше не может сдержать слез. Неправильно все это, так не должно быть, просто не должно... Пайпер берет руку сына в свои теплые ладони, пытаясь передать ему тепло и свою заботу, пытаясь сказать, что он не один, что она рядом, и всегда будет рядом с ним, чтобы ни случилось. Теперь все будет иначе, ведь он изменил многое, ворвавшись в ее жизнь непрошеным гостем, чужаком, самозванцем. - Я здесь, милый, я рядом, - она прижимается губами к его руке, целуя ее, даря свою любовь и поддержку. - Все будет хорошо. Так, как и должно было быть, - шепчет она, перебирая каждый палец Кристофера. Ей так много хочется ему сказать, пообещать, но слезы, не дающие свободно вздохнуть, не позволяют этого сделать. Вместо слов вырываются лишь тихие всхлипы, а слезы пропитали уже край простыни на его кровати. Она уверена, что он выкарабкается, но не может сдержать себя. Возможно из-за того, что слишком много ей пришлось пережить и она еще не отошла от родов, а ослабленный организм таким образом освобождается от стресса. Сейчас можно и поплакать, пока он не видит, пока его глаза закрыты. Пальцы Криса чуть сжимаются в ответ на ее прикосновения, и она поднимает взгляд. Свет его изумрудных глаз еще не так ярок, но его искристый взгляд наполняет женщину самым настоящим счастьем. - Мама... - тихий, еле слышный шепот из его сухих потрескавшихся губ. Несмелая попытка улыбнуться. - Я здесь, - сквозь слезы слова матери, доносящиеся до сознания едва слышимо, но вполне различимо. - Где Вайет? - вечно волнующий вопрос хранителя. Не успел отойти от наркоза и открыть как следует глаза, как интересуется о судьбе своего старшего-младшего брата. - Он с Лео... с папой, - поправляется зачарованная, улыбаясь. - И ты, ты тоже с ним. Твоя маленькая версия. Я не могла тебя оставить одного... - звучит так двусмысленно, но эти слова не лишены своей логики. Крис еле заметно кивает в ответ, и кажется даже выдыхает с облегчением, будто это его мучило даже во сне, пока проходила операция. Теперь можно и расслабиться, вновь сомкнуть веки и погрузиться в царство Морфея, забыться в спокойном и безмятежном сне. Ведь за столько лет он заслужил отдых и покой, просто, хотя бы во сне. А может быть это и есть сон? То, что Пайпер рядом, что Вайет спасен, что Лео рядом с малышами. Пусть сон, но такой яркий, реалистичный, теплый... Крис улыбается во сне, сжимая руку матери. Пайпер не отпускает руки сына, остается с ним почти на всю ночь. До утреннего кормления. Не хочется расставаться, но на ее смену приходит Лео. - Привет, - полуулыбка отражается на лице Старейшины, при виде пришедшего в себя сына. Эмоции переполняют уставшего отца, но приходится сдерживаться, чтобы не наброситься на парня с объятиями, вместо этого лишь касание к его руке, и легкий поцелуй в лоб, больше не покрытого испариной. Легкое удивление на лице сына, и улыбка сквозь боль, но такая искренняя и открытая. - Привет, пап, - еле слышимый шепот, обращенный к самому родному человеку. Хочется знать все, что произошло, все, что он пропустил... Не хочется говорить, но требовательный взгляд Криса заставляет выложить почти все как есть, на что парень внимательно слушает рассказ отца, вникая в ситуацию. - Гидеон проиграл, обсчитался, недоглядел, - сухо говорит Лео, вспоминая смерть предателя. - Его застали врасплох, желание уничтожить погубило его самого. Что-то пошло не так и его магия постепенно утратила свою силу... - рассуждал мужчина, смотря в глаза сына. Наверное, именно поэтому Кристофера и смогли спасти, не дали умереть. Слишком много факторов, которые изменили реальность и вернули все на круги своя. Кто это все разберет, в их мире магии...