Он не помнит

Во внештатной лаборатории Дэйва все было как обычно: отодвинутые в сторону приборы для экспериментов, круг Мерлина, выжженный в каменном полу, запахи жженой бумаги и Бальтазар, то ругающий, то одобряющий усвоение того или иного магического приёма. — Всё, всё-всё-всё, — тараторил, чуть ли не задыхавшийся ученик, жадно вдыхая воздух через рот. Всё-таки, его защитные барьеры были довольно слабые, так что приходилось уворачиваться от атак наставника, не говоря уже о том, чтобы самому перейти в наступление. — Пожа... пожалуйста, давай отдохнём. — Глянув на совершенно расслабленного учителя, исправился. — Я, я, отдохну. Бальтазар, недолго думая, кивнул. — Хорошо. Сегодня тебе всё удаётся чуточку лучше, чем вчера. Так держать! — чародей, улыбаясь, присел рядом на пол, чуть поморщившись от ощущения холода. — Издеваешься? — Дэйв и без него знал, что является бездарным учеником. Возможно, всё это какая-то ошибка и никакая кровь Мерлина не течёт в его жилах, но пока влияние этого семени сомнения успешно подавлялось энтузиазмом юноши. — И в мыслях не было. Пойми, ничего не даётся так просто. Мастерство в той или иной сфере – лишь долгая практика и ничего более. Посмотри на меня: ведь многие века назад и я был лишь таким же неуклюжим учеником, как и ты. Дэйв недоверчиво на него покосился. Пару минут они сидели в тишине, нарушаемой лишь глубоким дыханием обоих. Юноша думал о Бекки, о том, ответит ли она ему взаимностью, если он всё же найдет в себе силы выдавить из себя признание. Безусловно, он хоть и был волком-одиночкой всю жизнь, однако заметил, что девушка в нем заинтересована. Но так же ли, как и он в ней? Возможно, чтобы отогнать эти навязчивые мысли, парень, неожиданно для себя самого, поинтересовался: — Я всегда думал, что... Что магия используется только в негативном ключе. Не думал, что можно использовать её, — Дэйв неопределённо махнул рукой. — Вот так. — Все зависит от того, какая чаша на весах морали и справедливости перевешивает. — Бальтазар на секунду остановился, словно раздумывая, продолжать говорить или всё же не стоит, но после, продолжил. — Понимаешь, человек не может быть только злым или только добрым. В большинстве случаев, именно то, куда больше склонены весы и предполагает характер магии человека. — Он нахмурился. — Однако, есть и такие вещи как чёрная магия, любовная магия... — Любовная? — Ну да, знаешь, там, привороты, отвороты и тому подобное... Ты чего так пялишься? — А ты, ты, ну это самое, владеешь любовной магией? — Дэйв смотрел на мужчину с надеждой в глазах. «Что, если с Бекки не заладится? Владея любовной магией, я мог бы, мог бы...» — парень пока не мог дать ответа на вопрос, чем бы помогло ему это мог бы, но определённо знал, что смысл в этом был. — Зачем тебе? — Но лишь Бальтазар произнес эти слова, на его лицо снизошло выражение озарения. Он поднялся. — Нет! Даже не думай! — Что? — Девчонка! Дэйв, тебе это не нужно! Любое вмешательство в человеческие чувства — почти что преступление в мире магии. Ещё раз говорю: тебе это ни к чему. Раз уж она продолжает общение с тобой, то явно не из жалости, это видно. Юноша улыбнулся, но не отступился. — А есть ли такое заклинание, которое усилит эффект, скажем, ненадолго? Бальтазар внимательно посмотрел на ученика взглядом "я что, не ясно выразился?" и, скрестив руки на груди, ответил: — Ну, допустим, есть. Но я не покажу тебе как это сделать. Дэйв усмехнулся и вздернул бровь: — Да ну, это же почти что преступление в мире магии. Он специально сделал акцент на слове преступление, ведь как же так, получается, сам Бальтазар Блэйк нарушает те законы, которые знает назубок. Чародей злобно глянул на него. — Я ни разу не использовал это заклинание. — А что, если и я не буду им пользоваться? — «Ну, я хотя бы знать буду – и то хорошо». — А зачем тогда оно тебе? — А тебе зачем? «Послал же Мерлин такого настырного мальчишку на мою голову. За что мне это всё?» — мысленно сокрушался мужчина. Закрыл лицо руками и уже через щель между пальцами смотрел, как парень пытается его уговорить. — Научи меня, хотя бы ради практики! Чародей из меня все равно никудышный, так вдруг и не получится вовсе и ничего страшного не случится? Бальтазар стоял в нерешительности. Он понимал, что может дать слабину, и как наставник провалится, или может настоять на своём и запретить даже разговоры заводить об этом. С другой стороны, Дэйв хочет поразвлечься, в попытке изучить это заклинание, и он забавляется, пытаясь вывести из себя своего учителя. Стандартные заклинания ему уже наскучили. Это он тоже понимал. Как и понимал то, что это будет грубым нарушением. Хотя, за правилами уже давно никто не следил. Так может быть всё же..? — Ла-а-адно, Дэйв, — сдался Блейк, убрав руки с лица в знак своего согласия. Взгляд посерьёзнел. — Только пообещай мне, что, даже зная этот магический приём, использовать его не будешь. — Обещаю! Честное слово, обещаю! — Горе-ученик поднялся, продолжая раскидываться обещаниями налево и направо, вошёл в круг Мерлина. — Проведёшь это заклинание в круге Мерлина — осквернишь его ещё раз. Возвращайся сюда. Спотыкаясь о собственные ноги, Дэйв остановился около учителя, на том же месте, где они и сидели пару минут назад. Парень уже успел отметить, что Блейк поменял интонацию с разговорной на поучительно-воспитательную и вошёл в образ строгого наставника. Пользуясь возникшей тишиной, он поинтересовался: — Где ты научился этому? Наверняка в книге Мерлина не было таких заклинаний. — Когда-то, во время одного из важных путешествий, я остановился в доме одной ворожеи. Она-то и обучила меня тому, что знала сама, хотя я и не просил её об этом. По большей части любовной магией владели женщины. — Статлер уже было открыл рот, чтобы спросить, но Бальтазар опередил его. — Да, я знаю, что ты сейчас спросишь. Шёл шестнадцатый век — подобные ей ворожеи считались ведьмами. Её сожгли заживо, и умирала она в мучениях, Дэйв. Как много хороших магов постигла та же участь... Бальтазар замолк, мысленно отправляясь в прошлое, проносясь по событиям, оставившим в его памяти болезненный отпечаток. Пришел в себя он так же быстро, как и ушел. Энтузиазма в речи, на удивление, прибавилось. — Начнём. Для начала, тебе необходимо имя и присутствие человека, любовь которого ты бы хотел усилить к кому-либо. К примеру, ты и та твоя девчонка, как её, кстати? — Бекки. — Бекки, точно. Во-первых, очищаешь свой разум от ненужных мыслей. Во-вторых, начинаешь мысленно проговаривать имя. Сначала имя человека, чувства которого усилятся: я проговариваю твоё, затем имя человека к кому эти чувства будут направлены: начинаю повторять имя твоей девчонки. Вместе с этим, сосредотачиваешь всё своё желание в руках, ладонях, на фалангах пальцев, а затем касаешься этого человека. Смотри. Медленно, на пальцах Бальтазара начали вспыхивать ярко-красные огни, как костёр в нарисованных мультфильмах, что в детстве смотрел Дэйв. Эфирная эссенция увеличивалась в размерах, потрескивала, изменяясь в цвете от коралловой до кровавой. Статлер, как завороженный, мог смотреть на это вечно, но наставник резко сжал кисти в кулаки, и пламя исчезло, словно его и вовсе не существовало. — Ты понял? Голос чародея вывел юношу из транса. Он медленно кивнул — вроде ничего сложного. — А на ком мне попытаться? — Хм, а ты видишь тут ещё подопытных крыс, кроме меня? Это может быть абсолютно любой человек, Дэйв. Не важно, знаю я его или нет. — Но, но если у меня получится, то, как вы... — Не беспокойся. Не думаю, что с первого раза у тебя получится мощное усиление чувств. Тем более, чувств к неизвестному мне человеку. Будет достижением, если после выполнения этой магической техники, я хотя бы найду у себя в голове одно новое имя. Горе-ученик ещё раз кивнул и, вдохнув в легкие побольше воздуха, прикрыл глаза для удобства. Он постарался откинуть все не важные в этот момент думы. К сожалению, способность к мыслевыражению у него такая же неважная (за исключением ситуаций, когда нужно получить точные физические расчёты), как и способность понятно изъясняться. «Та-а-ак, Дэйв, соберись, Дэйв, тебе нужно придумать, Дэйв, кого-либо для Бальтазара... Для Бальтазара... Кого же придумать для Бальтазара?!» — Со стороны ученик казался очень комичным: брови были сведены к переносице, глаза закрыты, а зубы ежесекундно покусывали губы, пытаясь содрать с них кожу. «Что-то он долго...» — Блэйк заметил, что на вытянутых руках юного мага уже проступили языки багрового пламени. Они медленно разрастались, достигая своего максимума. Посчитав, что, Дэйв уж слишком затягивает с окончанием ритуала, чародей сделал шаг навстречу, упираясь грудью в выставленные руки. Огонь исчез. Бальтазар прислушивался к ощущениям и искал новые мысли в своём разуме. Ничего нет. Ничего не изменилось. Кажется, его ученик снова с треском провалился на практике. Статлер всё ещё стоял, не открывая глаза, чем вызвал настороженность наставника. — Дэйв? Дэйв, ты как? Посмотри на меня. Если у тебя получилось (и так понятно, что нет) , то в моих глазах ты увидишь образ того, к кому ты меня приворожил. Парень разлепил веки и поднял взгляд на Блэйка. Тёмно-карие глаза словно стали неживыми, остекленелыми. Мужчина смотрел в них, видя лишь своё отражение. — Дэйв, что с тобой? — Только ужасная непрошеная догадка родилась в его голове Бальтазара, как тут же подтвердилась: его отражение не двигало губами, а значить это могло только одно... — Бальтаза-а-ар, — Дэйв улыбнулся, перемещая ладони на щетинистые скулы своего учителя, взгляд остановился на губах, и юноша, как завороженный, потянулся к ним. «Какого черта?!» — мысленно выругался мужчина и увернулся от приближающегося лица парня. Статлеру это не понравилось. — Бальтазар, Бальтазар, Бальтазар, — он покачал головой, вцепился в плечи Блэйка, и прежде чем тот успел что-либо предпринять, повалил на каменный пол и оседлал чужие бёдра. Чародей с шипением встретился с холодной поверхностью, с ужасом обнаруживая, что не может скинуть с себя этого мальчишку. Неосознанно, он блокировал телодвижения и даже магию наставника. Дэйв, с улыбкой маньяка на лице, продолжил говорить, разделяя слова. — Я. Хочу. Тебя. В себе. Здесь и сейчас. В истинности его слов можно было не сомневаться. Его голос и манера речи стали другими: парень не заикался, не повторял слова по несколько раз, голос стал грубым, решительным и... Властным? В какой-то степени, безусловно. — Какие мысли занимали твой разум во время ритуала, если они привели к этому?! — Бальтазар пытался вырваться, но безуспешно. Невидимые нити окутали тело, не позволяли пошевелить и пальцем на ноге, не говоря уже обо всем теле. — О тебе, конечно. О том, как я давно хотел этого... Статлер прижался телом к груди мужчины, губами к его губам, руками зарываясь в волнистые волосы. Чародей утратил способность к сопротивлению, будто его тело вдруг предало его и контролировалось не им. Вопреки своему нежеланию, он приоткрыл губы, позволяя Дэйву целовать его, сплетая языки, глубоко и развратно. Не теряя времени даром и не отрываясь от первостепенного занятия, парень нащупал руками пряжку ремня мага и очень скоро избавился от мешающей вещицы. Чёрные брюки сползли по поджарому телу и сначала скомкались у немодных стариковских туфель, а потом и вовсе это всё отбросилось куда-то вглубь помещения. — Дэйв, что ты... — лишь успел сказать Бальтазар, сорвавшись на вздох, перед тем, как ученик отстранился от уже опухших губ, и его ладонь скрылась в темном нижнем белье чародея. — Твой жезл будет всяко помощнее волшебной палочки Хорвата, что думаешь? — Восхищённо глядя на стоящий орган, Статлер спросил с издёвкой. — Закрой свой рот и прекрати это! — Хрипло прорычал Блэйк. — Ты же должен быть в силах снять с себя чары. — Ну-с, чары снимать я не хочу, это, во-первых. А во-вторых, — парень приблизился к члену, губами касаясь влажной головки. — Рот мой будет занят более важным делом, чем этот разговор. С этими словами, он слизал предъэкулят и, обхватывая член у основания для удобства, вобрал в себя половину длины, начал ритмично насаживаться, обильно смачивая слюной пульсирующую плоть. Свободной рукой он потянулся к ширинке своих джинсов, расстегивая и неуклюже стягивая их вместе с бельём, оголяя ягодицы. Затем обе его руки поползли вверх, забрались под чужую одежду, оглаживая торс, поднялись к соскам, резко сжав их между фалангами пальцев. Бальтазар шумно и рвано выдохнул. Всё, что происходило сейчас, было безумным унижением, неизвестно, чьим в большей степени. Всё это казалось таким неправильным и отвратительным, однако его тело, веками не испытывающее возбуждение, считало иначе. Он горел и плавился, выгибался навстречу влажному рту, пока чужие руки щипали его за соски. И даже под угрозой смерти мужчина не сознался бы, что ему это нравилось. Дэйв, в последний раз мазнул языком по розовой головке и отстранился, щекой прижимаясь к эрегированному органу. — Пора бы и тебе помочь мне, — пошло облизываясь, сказал он хриплым голосом. Мужчина перевел расфокусированный взгляд на парня. Тот привстал на колени, и их члены соприкоснулись. Шумно втянув в себя воздух, почувствовал пальцы на своих губах. Грубо толкнувшись, они уперлись в язык. «Нет, он не заставит меня это сделать... Немыслимо, просто немыслимо» — он перевёл вопросительный взгляд на лицо перед ним, которое казалось зловещим в полумраке. Или не казалось? — Облизывай. — Командный тон. Губы дернулись и податливо раскрылись. Три пальца вошли почти полностью. Бальтазар проходился языком по каждой фаланге, подушечкам и ноготкам, обильно смачивая слюной, посасывая. Он был безвольной марионеткой, выполняющей все указания своего кукловода. Тот, словно вампир, распространял феромоны, подавляющие собственную волю и заставляющие испытывать удовольствие от происходящего. Слюна стекала по краю подбородка, а внизу их члены скользили друг о друга, принося приятные ощущения и дискомфорт одновременно. Бальтазар был готов завыть, лишь бы только ему дали толкнуться и кончить, неважно куда, в рот тому, кого язык не повернётся сейчас назвать своим учеником, ему в кулак или... да неважно уже, дайте ему просто кончить! Гордыня. Его гордыня не позволит этому случиться, так что всё, что он делает – продолжает облизывать пальцы как верный пёс, подавляя в себе ожидание того, что вскоре неизбежно должно произойти. С развратным хлюпом Дэйв вынул пальцы, сухой рукой опираясь о пол, по-прежнему нависая над невольным чародеем, а обильно смоченную слюной заводя за спину, к оттопыренному заду. — Ты же сможешь потерпеть пару минут, а. — Нет, пожалуйста, во имя всего святого, прикоснись ко мне... Мужчина осознал, что сейчас он сказал именно то, чего ему хотелось больше всего на свете. Стало паршиво. Брови Статлера приподнялись в удивлении на пару секунд, и именно в этот короткий миг в его глазах промелькнуло что-то понимающе-человеческое. Жар прильнул с новой силой. Парень улыбнулся. — Ну что же ты. — Он быстро наклонился и чмокнул мужчину в губы. — Это был не вопрос. С этим заявлением он с силой сжал мокрую розовую головку члена сухой рукой, вырывая у чародея шумный полувздох-полувсхлип. А смазанные пальцы тем временем нащупали проход между ягодицами и начали медленное погружение один за другим. Дэйв начал дрожать от непривычных ощущений. Каким бы чарам он не был подвластен, все они действуют лишь на разум, и ни одно из них не смогло бы подготовить тело для подобных целей. Парень вводил уже второй палец, шумно выдыхая и морщась, растягивал стенки ануса, разводя пальцы на манер ножниц. Он не хотел медлить, торопился, ведь его член ныл так же от недостатка внимания, как и тот чужой, который он всё еще с силой сжимал в другой руке. Проталкивая третий палец, в уголках глаз собрались слёзы. Дэйв закусил губу, подавляя болезненный стон. Перед глазами Бальтазара творилась полнейшая порнография, и факт того, что он принимает в ней непосредственное участие, сводил с ума. Глядя на такого Дэйва, Дэйва, к которому чародей только начал испытывать отцовскую привязанность, мысли мужчины плыли и рассредотачивались. Но вот Статлер неестественно выгнулся и уже откровенно простонал, наконец, найдя нужный угол проникновения. Он разочарованно поморщился, когда пальцы покинули проход, уступая место пустоте. — Что ж, теперь мы оба готовы. «Ну, всё, сейчас это закончится и после этого мне придётся поменять страну своего пребывания и ждать, пока этот мальчишка откинет ноги, и искать нового преемника Мерлина, защищая Гримхольд потому что я просто н е с м о г у смотреть ему в глаза. О, Мерлин, лишь бы он ничего не вспомнил, когда чары рассеются» — пронеслось в голове Блэйка, когда этот мальчишка, наконец, отпустил его плоть, но лишь затем, чтобы снова сжать у основания, направляя в проход между ягодиц, медленно насаживаясь с тихим шипением. У Бальтазара перехватило дыхание. Он чувствовал, как своим нутром растягивает наспех подготовленные стенки, чувствовал, как же узко было внутри, и каким же, чёрт возьми, горячим было это проникновение. Он с трудом перевел взгляд на лицо Дэйва. Парню было больно, вероятно, прикусанная кисть руки помогала ему не сорваться на крик. Что в этом Статлере осталось от того Статлера, которого Бальтазар знал (помимо внешности и тела, конечно), так это упорство. Да, может быть парнишке пока что мало удалось достичь на магическом поприще, однако стремление в нём всегда присутствовало и било ключом. Поэтому, превозмогая боль ради будущего наслаждения, он вобрал в себя всю длину. Слезы вновь выступили на глазах парня, и Бальтазар, не выдержав, рывком оторвав спину от уже нагревшихся камней, принял сидячее положение и притянул к себе ученика, стискивая того в объятьях. Лишь где-то на периферии сознания, до него дошло, что сейчас он полностью контролирует своё тело, двигаясь по собственной воле. Главная мысль, занимавшая разум мужчины, была наполнена виной и отчаянием. Закончить, нужно закончить как можно быстрее. — Прости меня, Дэйв. Обхватив руками чужие ягодицы, он начал медленно насаживать худое тело, с каждой секундой ускоряясь. Статлер простонал чародею в ухо, обнимая за шею. Неизвестно, было это от боли или наслаждения, но этого вполне хватило, чтобы снести Бальтазару крышу. Он уронил мальчишку на спину и прижал своим весом, от чего тот удивлённо охнул при встрече спины с холодным полом. Мужчина нашёптывал извинения, начиная яростно вколачиваться в тело, в котором боль и наслаждение в этот момент слились воедино. Дэйв уже не скрывает своих всё также тихих стонов, и от этого на душе чародея становится лишь более гадко. Когда чужие руки и ноги смыкаются на его спине, он думает, что не простит себя за это. Никогда. Оргазм настигает обоих одновременно, накрывая, словно волной, заставляет выгнуться, но лишь за тем, чтобы ещё сильнее прижаться друг к другу. Излившись в нутро парня, Бальтазар чувствует, как горячее семя пачкает ему живот и задранный свитер, после чего парень под ним обмякает, теряя сознание. Сам он тоже не прочь бы отключиться, тело все ещё подрагивает, сохраняя блаженное ощущение наслаждения, которое покидало его с каждой секундой. Он осторожно снял чужие руки со своей спины и вышел с хлюпающим звуком. Поморщившись от прохлады, которая начала окутывать его тело, мужчина думал, что делать дальше. Глянув на тяжело дышащего во сне парня, начал перебирать в голове заклинания, которые могли бы помочь справиться с последствиями этого содома. Блэйк с сожалением заметил, что мысли разбегались, оставляя в голове лишь пустоту. Что ж, видимо времени понадобится больше, чем он рассчитывал. Остаётся лишь надеяться на то, что Дэйв собирается очнуться не скоро.

* * *

— А чего, это самое, произошло-то? Бальтазар, держащий книгу, вздрогнул всем телом, с громким гулом уронив то, что ещё несколько секунд назад покоилось в его руках, обернулся на голос. Парень сидел на полу, недоумённо уставившись на своего наставника. Блэйк, собрав в себе последние капли хладнокровия, сделал лицо-камень и ответил: — Ничего. Ты потерял сознание. Видимо, тебе пока не следует совать свой нос в магию такого уровня. Последствия обойдут стороной только опытных чародеев. — Ну и ладно. — Вздохнул. Дэйву было не так уж и обидно. Лишь самую малость. А ведь мог бы показать это Бекки и сказать, что владеет гипнозом. Он мысленно улыбнулся и тут же спохватился. — Который час? — Половина восьмого. — Не удостоив ученика взглядом, он продолжил бесцельно листать в руках ранее поднятую книгу. Спокойно, спокойно, спокойно. Парень чертыхнулся, вскочил с пола, побежав к выходу, по пути хватая куртку с импровизированного стула-вешалки у входа. — Я, я... Ну, это, я договорился с Бекки в восемь встретиться. Бальтазар... Я... Пойду? — Иди уже! По возвращению будешь отрабатывать заклинания в три раза больше негласной нормы. — Буркнул тот в ответ. От Дэйва не укрылось странное поведение наставника, но решив, что самому Блэйку тоже немного поднадоело общества его горе-ученика, он взбежал по лестнице и, открыв решётчатую дверь, выбежал в вечерний Нью-Йорк. Слава Мерлину. Он не помнит.