***
Ночной прохладный ветер колыхал листья на деревьях. Где-то в темноте, там, внизу в кустах яростно пел свою стрекочущую песню сверчок. Кенма сидел на кровати у стенки и играл в какую-то красочную игру на своей старой PSP. На его коленях и локтях были приклеены пластыри. Звук удара маленьким камушком по оконному стеклу разрезал тишину комнаты. Мальчишка вздрогнул. Посмотрел на часы — начало десятого. Он поднялся с кровати и подошёл к окну, наблюдая в маленьком зелёном саду лучшего друга, Куроо. — Привет, — открыл окно Кенма. Свежий воздух тут же обдул его лицо. — Привет! — помахал рукой Куроо, расплываясь в улыбке, — Впустишь к себе? Я кое-что принёс. — Залезай. Кенма добродушно открыл окно, а затем подал руку карабкающемуся по дереву мальчишке, помогая ему залезть на подоконник. — Только быстро, мама и папа уже готовятся ко сну, так что могут в любую минуту зайти пожелать мне спокойной ночи. — Не волнуйся, — Куроо был как всегда в приподнятом настроении, — Что с того, если они меня увидят здесь? Кенма замялся. — Выгонят тебя. — Тогда я подожду и приду к тебе снова, — усмехнулся лохматый мальчик. В его голосе слышалась нескрываемая уверенность. — Правда? — немного неверяще, с ноткой грусти спросил второй. Он хотел, чтобы они с Куроо всегда были вместе. — Конечно! Мы же лучшие друзья. Мальчишки завалились на кровать и уставились в потолок. Куроо достал из кармана своих шорт серебристую подвеску и вытянул руку вверх так, что цепочка повисла над их лицами. В полумраке комнаты Кенма сумел разглядеть блестящий металлический контур острых ушей. Скорее всего, кулон представлял из себя мордочку кота. — Что это? — спросил Кенма. — Я украл это сегодня в магазине. Кенма привстал на локтях, вытаращив испуганные глаза на друга. — Что? — Да не бойся ты! Это всего-лишь никому не нужная подвеска, которая завалялась на полке в пустующем магазине. Уверен, продавец и не заметил, что она пропала, — он хихикнул, потом затих, серьезным взглядом посмотрел на Кенму, и продолжил: — Этот металлический кулон кота напоминает мне тебя и наши погони за соседскими котами. — И... зачем? — Кенма недоумевал. Для него было сложно понять, что кто-то так просто украл какую-то вещь из магазина. Это же почти целое преступление! — Это тебе, — Куроо вручил подвеску в руки мальчишке. Не может быть, более того, эту вещь украли именно для него! Кенму охватила секундная паника, стало тяжело дышать. Он сжал в ладошке кулон в форме головы кота, отчего серебристый металл нагрелся и намок от горячего пота. Его грудная клетка то вздымалась, то со свистом опускалась. В конечном итоге Кенма использовал ингалятор. — Ну хочешь, я верну его обратно? — не на шутку спросил Куроо, заметив резкие тревожные изменения в поведении друга. Дыхание Кенмы, наконец, пришло в норму, и он спокойно выдохнул. Затем раскрыл мокрую ладонь и внимательно посмотрел на подвеску, рассматривая. Впрочем, символ этого кота действительно напоминал о том, как они вместе гонялись за соседскими котами. — Нет, пусть останется. Я принимаю твой подарок. Куроо широкого заулыбался, а Кенма опустился обратно на кровать. Его голова лежала близко-близко к голове Куроо. Темные волосы мальчишек соединились, пряди спутались, смешались между собой, будто слились в одно целое. Уютная тишина завладела комнатой, и только где-то на первом этаже дома слышались приглушённые звуки телевизора, который смотрели родители Кенмы.***
Громкий всплеск воды резко накрыл тихую поляну, брызнули холодные мелкие капли. Куроо прыгнул в речку «бомбочкой», а когда вынырнул, лучисто заулыбался. Вода стекала вниз по черным волосам, делая его вид смешным. Кенма сидел на берегу, обнимая ноги руками. На его голове была светлая панама с опущенными краями, босоножки на голых потных стопах, ингалятор в кармане коротких шорт и подвеска с мордочкой кота на шее. Яркое солнце светило высоко, ослепляя. — Кенма! Кенма! — кричал радостно Куроо. Звук его голоса был невыразительным и поглощённым пресной водой, — Водичка то, что надо! Прыгай сюда! — Нет уж, — едва слышно послышалось со стороны Кенмы. Он противно скривился, всем видом показывая свое нежелание купаться. — Я не умею плавать. Куроо вышел на берег и завалился рядом с ним на песок. Большие капли воды на его теле блестели под лучами солнца. — Скучно, — вздохнул, переворачиваясь на спину, — А давай я тебя научу плавать, — вдруг произнёс так, будто являлся чистым гением и только что сделал великое открытие. Повисла недолгая тишина. Кенме понадобилось пару секунд, чтобы «переварить» сказанное Куроо. — Но... если у меня случится приступ, я не смогу использовать ингалятор в воде, — раздосадованно ответил, а потом совсем тихо, но честно добавил: — Я боюсь. — Не бойся, я тебе помогу, — Куроо повернулся к нему лицом, немного улыбаясь. Пение цикад, казалось, становилось всё громче и громче, а воздух всё жарче и жарче. Вода в речке ярко переливалась на солнце, точно блестел кристалл. На берегу почти не было людей — все спасались от жары и головокружения, оставаясь в своих домах с кондиционерами. И только двое мальчишек пользовались другим вариантом спасения. Вода действительно облегчённо охлаждала, да так, что становилось даже немного холодно. Совсем чуть-чуть. — Расслабься и двигай стопами, — говорил Куроо, плавая на поверхности воды. Возле него, ближе к мелководью, барахтался Кенма с высоко поднятой головой. Он шумно дышал, дрожал и активно махал руками. Однако старался делать всё, что говорил ему друг. — У тебя хорошо получается, — Куроо подплыл к мальчику поближе, подбадривая. Кенма робко улыбнулся в ответ, наконец немного успокоившись и расслабившись, как вдруг вместе с этим потерял контроль над телом. Вода внезапно стала слишком тяжёлой и глубокой, она засасывала, поглощала, словно нечто на дне схватило его за ноги и тянуло вниз. Паника завладела рассудком Кенмы, и он начал испуганно «карабкаться» руками на поверхность воды, надеясь не опуститься в пучины глубины под ним. Холодные крупные капли попадали в нос, в рот, в глаза и на кожу головы. Было страшно. И Кенме на миг показалось, что у него сильно сжало лёгкие в знакомом ощущении и он начал задыхаться в приступе, но в этот момент чужие руки схватили его за подмышки. Куроо уверенно сжал худые плечи Кенмы, не давая ему погрузиться под воду. Тогда мальчик почувствовал накатывающее сладостное облегчение в груди и то, как кислород начал обратно поступать в лёгкие. Автоматически схватившись за предплечья Куроо, дабы удержать равновесие, он уставился испуганными блестящими глазами на него. Только бы не потерять контроль над дыханием, только бы не потерять контроль... Вдох, выдох, вдох, выдох... Всё хорошо. Он не утонет. Куроо не даст ему утонуть, Куроо спасёт его. — Ты в порядке? — обеспокоенно взглянул Куроо. — Д-да, — едва слышно промямлил Кенма, и кивнул. Мальчишки застыли на поверхности воды, крепко держась друг за друга. — Не пугай меня так, — продолжил Куроо, — Поплыли к берегу. Кенма кивнул второй раз и тронулся с места с его помощью. Когда они плыли, где-то внутри, в грудной клетке, приклеенное к позвоночнику, расцвело радостное чувство. Куроо держал его за предплечья, подталкивая за собой. У Кенмы практически получалось самостоятельно держаться на воде. И он чувствовал, как теперь прохладная нежная вода приятно обволакивала его стопы, колени, бедра, живот и спину, как она ласково выталкивала его на свою поверхность, позволяя нормализоваться дыханию. Это было некое новое ощущение. Ощущение абсолютной свободы и счастья. — У тебя почти получилось, ты молодец! — похвалил его Куроо, как только их мокрые стопы захлюпали по жидкому песку. — Почти, — с отдышкой ответил Кенма, упав на песок и принявшись надевать футболку на влажное тело, — Клянусь, я больше не полезу в воду... — внезапно его уголки губ дрогнули, — без тебя. — немного помолчал, натянул футболку на живот. Куроо тихо уставился на него, — С твоей помощью у меня получилось плыть. — Конечно, — тот завалился рядом, раскинув руки в разные стороны. — Хотя, честно говоря, с первого раза практически ни у кого не получается. Нужна практика и старания, — повернул голову к Кенме, — Ну, что, ещё разок? Кенма задумался, засомневался, отвёл неуверенно взгляд. Нет, всё же с Куроо он не пропадёт. — Разве что только разок. Футболка повторно слетела с его тела, оказавшись совсем не нужной. Она упала на липкий песок возле шорт, в кармане которых валялся забытый ингалятор.***
Суета, смех, частое дыхание, быстрые шаги и запах запеченных яблок. Сегодня мама Кенмы разрешила остаться на ночёвку у Куроо. Ещё не было ночи, но на улице уже порядком стемнело. Мальчишки забежали в спальню и спрятались под самодельным домиком из одеял и подушек. На полу стояла небольшая настольная лампа, она освещала жёлтым светом их «мягкое укрытие» изнутри. В руках каждого была ложка с тарелкой, на которой лежало свежезапечённое яблоко, а рядом, на полу, стояла заранее поставленная картонная коробка апельсинового сока и два прозрачных небольших стакана. — Я расскажу страшную историю, — таинственным голосом, почти шепотом начал Куроо, в конце издав характерный звук, похожий на голоса приведений из мультиков. — Давай, — Кенма засунул в рот кусочек запечённого яблока, и приготовился слушать. — Существует легенда, что в лесу водится ведьма, которая похищает детей, — с интонацией принялся рассказывать мальчишка, наведя свет лампы на свое лицо так, что темные тени подскочили вверх. Кенма едва заметно вздрогнул — лицо Куроо преобразилось в немного пугающее. — Она выжидает тех, кто собирается семьями и идут за грибами в лес или просто гуляют, дыша чистым воздухом. Взрослых она не трогает, просто ловит и сжигает на костре. Куда больше ее интересуют дети, которых она ест, — Куроо перевел дыхание, старательно сдерживаясь от смеха, потому что лицо Кенмы было таким смешным. Эти поднятые брови, слегка раскрытые губы и опущенная челюсть. Он даже есть перестал! Вот умора! А ведь это всего-лишь глупая история, которую Куроо выдумал только что. — Страшно? — не выдержав, спросил. Кенма кивнул, свёл брови. — Эта ведьма, что, правда существует? — Нет, конечно. — А что дальше? Куроо задумался, растянул долгое «хм» и опустил лампу вниз. На секунду страшная тень исчезла с его лица, добавляя процессу рассказа искусственности. Потом он продолжил: — Как-то раз одна семья пошла в этот лес за грибами и ожидаемо пропала. Но об этом узнали их друзья и решили отправиться на поиски. Они взяли с собой оружие и много еды, — мальчишка бросил мягкий горячий кусок яблока в рот. — Оружие? — несмело переспросил Кенма. В горле пересохло. — Да, оружие. Ну они должны были ожидать чего угодно, их друзей могли похитить. — И похитили! — Но они об этом не знали, они думали, что те просто заблудились, — Куроо показалось, будто его сказку пытались опровергнуть, — В общем, дальше они шли день и ночь, но никак не могли найти и намека, или следы их друзей... — А среди них был ребёнок? — всерьёз заинтересовавшись, перебил его Кенма. — Нет. — Хорошо, продолжай, — теперь облегчённо выдохнул и принялся активно доедать свое яблоко. — Потом эти люди увидели большое болото и старые поваленные деревья. Они подошли поближе, как вдруг увидели костер вдалеке. «Это, должно быть, наши друзья!» — подумали они и ускорили шаги в сторону огня. И как только они оказались совсем близко, то увидели вместо их знакомых, женщину в лохмотьях! — Куроо сам подскочил на месте, возбуждённо рассказывая и смотря прямо в глаза Кенмы, которые уже были на мокром месте, — Она тут же схватила их и бросила в костёр. А их остатки съела. Конец. — резко закончил. — А... разве она не ест только детей? — Кенма обездвиженно сидел, почти не моргая. — Тогда она просто бросила их в костёр, — подытожил тот, наконец полностью опустив лампу на пол, отчего его лицо снова преобразилось в человеческое, — Конец. Было страшно? Кенма нахмурился, глупо уставившись на друга. — Не очень. — Как так? Я старался! — Ну ладно, разве что чуть-чуть. — Я знал! Видел бы ты свое лицо, — вдруг залился смехом Куроо, вспоминая испуганное выражение его лица, — Невозможно сказать, что тебе было не страшно. Кенма ещё больше нахмурился, молча смотря снизу вверх на Куроо. Но звонкий смех длился недолго, после чего "страшная" выдуманная история начала постепенно забываться, и мальчишки, быстренько доев запечённые яблоки, потянулись за соком. Снизу слышались негромкие разговоры родителей Куроо и звон тарахтящей посуды. А если выглянуть в окно, то можно было увидеть напротив свет в окнах дома Кенмы. В спальне витал кисло-сладкий запах апельсинового сока. — Смотри, как я умею, — сказал Куроо, как только опустошил стакан. Над его губой образовалась влажная апельсиновая полоска-усы. Кенма хихикнул, наблюдая, как тот за горлышко прицепил стакан вокруг рта, всасывая воздух и задерживая его на весу без рук. Держался он в таком положении недолго — через несколько секунд упал в руки мальчишки. Кенма решил повторить за Куроо, правда, сначала у него не получилось, но потом, когда тот объяснил все секреты этого "фокуса", стакан и у него начал держался на рту. Они смеялись, надрывая живот над нелепыми лицами друг друга с висячим стаканом, и даже соревновались кто дольше сумеет продержать его без рук. На часах уже было достаточно позднее время, сок в упаковке быстро заканчивался, а свет в доме Кенмы постепенно выключался. Из-под одеял домика доносилось заливистое мальчишеское хохотание, а когда Куроо навёл яркий луч света лампы на свое лицо (как делал это во время "страшной" истории), одновременно старательно пытаясь удержать вокруг рта стакан — смех Кенмы стал таким громким, точно исторический крик. На глазах выступили слезинки и ему даже пришлось использовать ингалятор. Мальчишки долго веселились со стаканами, минуты проходили незаметно быстро для них. И уже часов в десять ночи, мама Куроо уложила мальчиков спать. Кенма лег на полу в футоне рядом с односпальной кроватью Куроо. Перед тем, как уснуть, они долго болтали, а наутро вокруг их ртов, там, где вчера висели стаканы со втянутым воздухом, образовался едва заметный, круглый, тонкий, светло-фиолетовый синяк.***
Жёлтые и оранжевые листья украшали деревья, дальнейшие три или два месяца будет длиться их «рабочая смена». На улице немного пахло сыростью и свежей землёй. В это время года дети нехотя возвращались в свои школы, поэтому теперь выходили гулять только вечером. Они ловили лягушек и пускали самодельные бумажные кораблики по лужам. А те, кто постарше, собирались компашками после учебы возле маленьких супермаркетов или в парках, и громко разговаривали, катались на скейтах, курили и залезали на старые гаражи. В этом году Кенма пойдет в четвертый класс, а Куроо в пятый. В этом году он станет ещё чуточку умнее и приблизится к уровню знаний Куроо. В этом году он вернётся в свой класс и встретится с надоедливыми, вернувшимися с отдыха за границей, одноклассниками. В этом году он больше не увидит Куроо. В следующем тоже. Возможно, он больше никогда не увидит его, потому что сегодня Куроо переезжает в другой город. Возле знакомого двухэтажного дома, где мальчишки обычно играли в мяч, гоняли соседских котов и лазали по деревьям, дабы полакомиться зелёной черешней, было пусто и одиноко. Пасмурная погода только добавляла ещё большей понурости. Рядом с забором стояла специальная большая машина, которая была заранее загружена всеми необходимыми вещами и картонными коробками. — Тетсу-чан, ты ведь вернёшься? — изо всех сил сдерживая слёзы, без конца повторял Кенма, наверное, уже сотый раз за день. За его спиной его собственные родители прощались с родителями Куроо. Они желали удачного пути, счастья, успехов в новой работе отца Куроо и приглашали как-нибудь заехать к ним в гости на каникулы. — Конечно вернусь, — сегодня голос Куроо звучал не таким радостным как всегда, — Я обещаю, что буду приезжать каждые каникулы. Вдоволь распрощавшись, родители Куроо сели в машину и теперь звали своего сына, ведь уже пришло время выезжать. И как только он двинулся немного назад, в сторону грузоперевозки, ноги Кенмы самовольно сделали шаг вперёд. Дыхание сперло, коленки задрожали, а ладошки сильно вспотели. А если Куроо действительно бросит его? — В конце концов, у тебя есть подвеска с котом от меня, правда? Так что не расстраивайся, — мальчишка чуть-чуть улыбнулся. Кенма вспомнил о том самом символическом металлическом коте, который с тех пор тихо покоился в маленькой шкатулке в его комнате. — Ага, — казалось, он сам себя не слышал, в ушах было только «не уезжай, не уезжай, не оставляй меня здесь одного, не бросай меня». Как вдруг ему в голову пришла одна идея. Он пошарил рукой в кармане и достал ингалятор, — Возьми, — всунул в руки Куроо нужную вещь. — это тоже тебе подарок от меня. Ну всё, это последняя капля. В горле скрутил кислый твердый ком и большие горячие слёзы неконтролированно полились из его глаз. Кенма попытался закрыть лицо волосами, однако Куроо всё равно заметил. Он недолго смотрел на красно-белый ингалятор в своих ладонях, после чего положил его в карман. — Спасибо, — всё, что сказал Куроо перед тем, как поспешно убежать к родителям, скрываясь в машине. Влажные слёзы прилипли к щекам Кенмы, руки тряслись, губы поджались. Просто омерзительно и противно. Замерев на месте, он стоял возле забора дома, некогда принадлежавшего семье Куроо, и беспомощно махал в след машине. Тогда Куроо выглянул в окно, широко улыбнулся и помахал в ответ, словно просто уезжал в магазин за новой одеждой с мамой. Не может быть, неужели он правда бросил его?***
Этот год, казалось, стал самым сложным в жизни Кенмы — первый год без Куроо. Всё в доме и на улице приобрело чёрно-белые краски, даже запахи и вкусы стали не такими насыщенными и приятными, как раньше. Дети в соседних дворах и в школе начали издеваться над ним. Они шутили и дразнились, обзывали его «хилым астматиком» и всё смеялись, смеялись, смеялись... Будь рядом Куроо, такого бы не случалось. Куроо всегда защищал его и поднимал настроение. А теперь, когда он уехал жить в другой город, стало пусто не только рядом, но и в душе. Его отсутствие сильно отразилось на Кенме, — мальчик даже завел личный дневник, и писал там о своих переживаниях и разных ситуациях в школе. Но эти записи никак хорошо не влияли на него, а всего-то позволяли «убить» время, дабы очередной раз не погрузиться в мучительную насыщенную тоску. Ничего интересного не происходило в его жизни. Только пасмурные дни, грустная обстановка и слишком большое свободное место рядом, будто дыра, на месте которой раньше было нечто очень важное и ценное. Время тянулось в своем быстром темпе, месяца и года с невероятной скоростью проходили мимо Кенмы. Впрочем, Куроо не сдержал своего обещания — он не приехал на каникулы. Ни на зимние, ни на весенние и даже на летние не появился. Ни через год, ни через пять лет. Он пропал, словно и вовсе никогда не существовал и Кенма всё это время просто представлял его как своего воображаемого друга. Каждый раз, когда он спрашивал у мамы, когда да когда Куроо приедет, она отвечала ему, что Куроо и его семья слишком заняты, чтобы приезжать валять дурака здесь. Но Кенма не хотел валять дурака, он даже уже не хотел бегать во дворе за котами и играть в прятки как раньше, ему вполне было достаточно просто увидеть Куроо. Вот и всё. Ведь он чувствовал, что между ними была особая связь, они были словно братья, сильно привязавшиеся друг к другу. Настоящая маленькая семья. Время от времени Кенма смотрел на подвеску с котом. Иногда что-то странное подталкивало его к спонтанным действиям и он клал ее в карман или надевал на шею, потому что только так мог ненадолго приблизиться к Куроо. Интересно, он тоже вспоминает его, когда смотрит на незапланированно подаренный ему ингалятор? Вспоминает те беззаботные дни веселья? Интересно, он тоже вспоминает его...? Когда Кенме стукнуло четырнадцать, он немного поумнел, набрался смелости, и спросил у мамы как там поживает Куроо и могла бы она дать ему его номер телефона. Но родная мать ответила, что уже долгое время не могла дозвониться к ним (может, они изменили номер или очередной раз переехали) и такое едкое и апатичное «Ты всё ещё думаешь о нем, Кенма-чан?». Когда Кенме исполнилось пятнадцать, он думал о том, что Куроо уже шестнадцать и он такой взрослый. Что это почти совершеннолетие и что ему уже можно садиться за руль настоящей машины. Он думал о том, как Куроо выглядел и сильно ли изменился. У него по прежнему были спутанные черные волосы и та самая яркая улыбка? У него был тот же непринужденный весёлый вид и простой ребяческий юмор? Или, может, он стал типичным подростком-панком, подстригся и начал курить? Как сильно он вырос? Дотянет ли Кенма ему хотя бы до плеча, или в этот раз сможет нормально заглянуть в глаза, стоя на одном с ним уровне? Каким он стал, Куроо Тетсуро? Когда Кенме исполнилось шестнадцать, в его голове что-то щёлкнуло и он осмелился покраситься в блонд. Волосы он не обрезал, так что теперь они дотягивали по длине почти до самых плеч. Ему нравилось, когда пряди падали на лоб и глаза, точно шторки, ведь тогда поле его видения становилось не слишком широким и он не видел бесстыдно пялящихся на него людей. Так было спокойней. Забавно, как бы отреагировал Куроо, если бы увидел его в таком новом образе? Когда Кенме исполнилось семнадцать, он начал понемногу забывать Куроо. Возможно, виной этому послужили загруженные школьные будни или же действительно прошло нужное количество времени, он был не уверен. Ко всему прочему, у него даже появились друзья-приятели в школе, и хотя они не были такими, как Куроо, этого вполне было достаточно. Постепенно, Кенма впитывал, словно губка, большинство "прелестей" юношеского возраста. Он, Хината, Лев и Ямамото несколько раз ходили в кино на какие-то ужастики (Кенме даже пару раз пришлось использовать ингалятор во время сеанса), устраивали пикники, посещали сезонные ярмарки и играли в видео игры. В целом, было весело, но всё равно чего-то не хватало... Или кого-то. Когда Кенме исполнилось восемнадцать, он не почувствовал себя взрослым, каким должен был чувствовать. По ощущениям всё тот же десятилетний мальчик, слушающийся маму и ложащийся спать не позже одиннадцати ночи. Тогда Хинате удалось каким-то образом вытащить его из дома и напролом привезти на местную частную вечеринку. В чужом доме повсюду валялся алкоголь и сосущиеся парочки, а запах и громкая музыка были просто омерзительными. Однако, Кенма сам не успел понять, как его добрые друзья напоили его, потому что «Тебе уже восемнадцать, Кенма! Почувствуй сладкий вкус свободы и пей до дна!». На самом же деле Кенма не ощущал и отдаленного намека на ту самую «свободу», о которой все так щебетали, точно весенние пташки. Было противно, гадко и одиноко. Тошнило и кружилась голова. Кенма буквально «расклеивался», прямо как бумажная аппликация шестилетнего ребенка, и потихоньку обнажал свою слабую сторону. Хотелось плакать, рыдать, упасть в чьи-то объятия... И от этого было просто невыносимо. Как же он не хотел признавать, что всё ещё не забыл Куроо! Когда Кенме исполнилось девятнадцать, он закончил старшую школу и всерьёз задумался об университете. В городке, где он жил, хороших университетов не было. А если на чистоту, то всего был один единственный на всю округу — старый, бедный и почти забытый, потому что в основном вся молодежь ехала дальше учиться в более продвинутые города. Вот и Кенма надумал. А что ему терять? Родители разрешили, выделили деньги, да и Хината и остальные тоже планировали уезжать. Правда, им было не по пути: Хината собирался поступать в спортивный вместе с Ямамото, а Лев в кулинарный. Ничего из этих направлений и близко не шло к Кенме, ведь он хотел связать свою будущую профессию с современными технологиями. Когда Кенме исполнилось двадцать, он с невыносимым трудом признал, что скучал по Куроо. Скучал больше, чем помнил его. И хотя он отлично понимал, что это было так давно и они были всего-то мелкими детьми, но всё же Куроо был его первым и последним настоящим лучшим другом. То, сколько радости и любви он внёс в его жизнь, было бесценно. Это оставило огромное яркое пятно, которое вскоре превратилось в пустую бездну, болезненную и трудную для забывания. Кенма по-настоящему жил, когда рядом был Куроо. Хотя, возможно, эта глупая детская травма была просто преувеличена и теперь всё зашло слишком далеко...? Одно он точно знал — он скучал по тем дням и Куроо. Теперь Кенма уже почти год снимал маленькую квартиру вблизи своего института информационных технологий, ведь не переносил людные общежития. Но признаться честно, иногда было немного одиноко. Однажды он случайно нашел в кармане штанов ту самую подвеску с котом, и волна воспоминаний накрыла его с головой. Руки начали дрожать непонятно от чего, а в груди резко похолодело. Металлический кот к тому моменту выглядел порядком потрёпанным и стёртым, но Кенма был готов поклясться, что если прикоснуться, то можно было ощутить всё те же горячие пальцы Куроо, которые когда-то держали кулон. И Кенма вовсе не плакал, нет. Он смирился, что Куроо действительно вот так обыкновенно бросил его.***
Начало осени, новые долги по учебе, противная слякоть на улицах и недостаточное количество сна. Сегодня у Кенмы была запланирована встреча с неким человеком, который, исходя из переписки, обещал первую стажировку в качестве помощника в какой-то фирме по разработке компьютерных игр. Было волнительно и даже немного страшно. Складывалось ощущение, словно Кенма прямыми шагами шел в совершенную темноту. А вдруг, это окажется маньяк? Или его просто надули? Что, если фирме не подойдёт он? Кенма откровенно нервничал, идя по узкому тротуару в сторону кафе, в котором была запланирована встреча. Шел он недолго, а когда ступил за порог маленького помещения, отголоски тревожности тихо заскулили где-то глубоко в груди. Внутри пахло пряностями и корицей, на деревянных стульчиках сидели посетители и неспеша ели свои заказы. Кто-то сидел в углу с ноутбуком, кто-то растягивал пахучий кофе и смотрел в окно, кто-то улыбался своей паре напротив, а кто-то стоял возле кассы и разглядывал пирожные за стеклом ветрины. — Добро пожаловать, — натянуто улыбнулась девушка, как только увидела вошедшего Кенму. На ней был зелёный фартук с эмблемой кафе и темный пустой поднос в руках. — Здравствуйте. Кенма обвел взглядом людей за столиками, мысленно представляя как выглядит работодатель. Тот, что в белой рубашке и черных брюках выглядел вполне подходящим, подумал Кенма и, набравшись побольше смелости, двинулся к мужчине на ватных ногах. — Здравствуйте, — сам не слыша себя, поздоровался он и сел напротив. Мужчина поднял взгляд. — Здравствуйте, вы Козуме Кенма? — Да. — Тогда спешу сообщить, что мы принимаем вас на стажировку, — немного улыбнулся и пустил вперёд по деревянному столу какие-то бумаги для подписания. Всё же Кенму не пранканули и это не маньяк. Да ещё и на работу приняли! Какое облегчение. Подождите, это что, всё? От мысли, что ему уже можно идти домой, волнение мгновенно поутихло. — Спасибо, — ответил он, подписывая бумаги. — Необходимо обсудить ещё пару нужных моментов перед тем, как вы сможете приходить в офис, — вдруг сообщил мужчина, и Кенма буквально почувствовал, как теперь тяжёлые булыжники опустились на его спину. Это груз во всех смыслах. Они несколько минут обсуждали важные правила. В основном, Кенма молча слушал работодателя, иногда кивая. В кафе время от времени заходили новые посетили, а некоторые уходили. Официантки активно лавировали между столиков, разносили на подносах блюда и принимали заказы. К столику Кенмы тоже подошла одна из них, но он отказался от еды, а мужчина заказал кофе. Суета и душные горячие запахи наполнили помещение, совсем как тот пышный карамельный эспрессо чуть ли не выливался за края чашки у одного из клиентов. — Думаю, это всё, о чем я хотел вас предупредить, — в заключение произнёс работодатель, вместе с тем отставляя свою пустую маленькую чашку. — Если есть вопросы, то смело спрашивайте. — Нет, вопросов нету, — Кенма немного устал. — Тогда спасибо, что пришли и удачи в стажировке. До свидания, — тот поднялся со своего места и, забрав пиджак и крупную папку, двинулся в сторону выхода. — До свидания. Честно говоря, Кенма тоже хотел уйти, но подумал, что будет слишком неловко, если сейчас встанет вместе с работодателем. Небось ещё проводить вызовется, чего уж точно не хотелось. Поэтому, сделав вид, будто он планировал ещё задержаться или сделать заказ, парень провел взглядом мужчину. Не это ли та тревожность и социофобия? Какого было разочарование, когда Кенма увидел, что тот, выйдя на улицу остановился возле входных дверей. Неужели дальнейшие десять минут ему придется просидеть в этом душном кафе, ожидая, пока работодатель уйдет с дороги? А ведь он даже ингалятор не брал... Ситуация приобретала весьма рискованные обороты. В какую сторону не посмотри — хотелось поскорее уйти подальше от приставучих людей, липких взглядом и любезных коротких диалогов. Как же надоело! Кенма встал с места, напрочь решив, что его рвение домой самое сильное чувство в данный момент и ничто не может его остановить. Даже стоявший возле входа в кафе и куривший работодатель. Погодите, куривший...? — О, вы тоже уже уходите? — заметил мужчина, как только Кенма вышел на улицу. — Вам в какую сторону? Я могу вас подвезти, — любезно предложил, — Меня, кстати, зовут Сато... Кенме было глубоко наплевать на то, как его звали, он даже не пытался запомнить его имя. Куда больше его волновали сигареты, ведь обычно главный источник его приступов — это сигаретный дым. Он пытался избежать опасного запаха, пытался отойти, но работодатель Сато-или-как-его-там приятно улыбался и заговаривал Кенму с этой своей дымящейся сигаретой меж пальцев. Как же хотелось сейчас молча развернуться и убежать прочь! Эх, если бы не эта неловкая тревожность и паранойя! Казалось, выход был только один — задержать дыхание. Но как жаль, Кенма ведь тогда не сможет дышать и вероятность появления приступа только увеличиться. Чертова астма! Чертов работодатель! Чёртовы сигареты! — Вы далеко живёте? — мужчина не унимался, делая уже, наверное, пятую затяжку. — Я... — Кенма действительно старался не дышать, — Я живу недалеко отсюда, так что дойду сам. Вроде, вот оно — конец несостоявшегося диалога, свобода и он может уходить домой. — Вот как? Тогда ладно. И на этом моменте работодатель Сато выдохнул (скорее всего разочарованно) и вместе с тем густой клок дыма вышел из его рта и ноздрей, преобразоваясь в выразительную серую тучу. Она растворялась в воздухе, растягивалась и быстро тянулась к Кенме. Всё ближе и ближе. Конечно Кенма не успел отскочить за столь короткое время, а лёгкие требовали новую порцию кислорода. Неожиданно он вдохнул сигаретный дым поглубже, чем перед этим пытался чуть-чуть дышать, дабы окончательно не задохнуться. Запах был резкий, терпкий, максимально горький и такой ядовитый. Хотелось кашлять. Ужасно воняло. — Кстати, вы ведь видели нашу официальную страничку в интернете? Там есть много информации о других направлениях и требованиях... Нет, он точно издевался. И всё курил и курил. И всё не отпускал Кенму и не отпускал... Последний клуб вонючего выдоха был явно направлен в его сторону, и Кенма случайно, неосознанно, совершенно инстинктивно, вдохнул ещё глубже (ведь дышать непередаваемо сильно хотелось). В это мгновенние в горле дико запершило, в носу потяжелело, тело покрылось мурашками, а лёгкие сжало болью, которая вдруг заблокировала поступление кислорода. Это точно приступ, он был уверен. Грудь резко заполнили маленькие ядовитые частички сигаретного дыма, и Кенма, чуть ли не согнувшись пополам, начал судорожно громко кашлять, будто пытался выкашлять этот дым. Работодатель неплохо так испугался, он тут же потушил сигарету (как жаль, что сейчас уже было поздно) и принялся хлопать по спине парниши, говоря что-то вроде «Муху, что-ли, ртом словил?». Только вот бить по спине в цели помощи, было точно плохой идеей, особенно если это приступ астмы. У Кенмы на глазах выступили слёзы, он схватился за грудную клетку и задыхался и кашлял и кашлял... Он знал, что ингалятор сегодня специально не взял на встречу, ведь в последнее время астма не особо беспокоила его, так что он решил позволить себе пойти с пустыми карманами и со сладостным осознанием, что почти вылечился. Почти. Кенме было плохо, воздуха критически не доставало, и казалось, что вот, ещё совсем немного и он потеряет создание или умрёт от приступа, задохнувшись. Ко всему прочему масло в огонь подлевали удары ладонью по спине. Может, Кенма спит и ему сниться кошмар? Невыносимо больно и страшно. Прохожие мимо оглядывались, глазели и сочувственно вздыхали. Какой стыд, словить такой насыщенный приступ посреди улицы! В глазах Кенмы начинало постепенно темнеть, а тело цепенеть и неконтролированно дрожать. Кажется, кто-то даже подошёл к нему и работодателю Сато, пытаясь помочь, но всё напрасно. Некоторых случайных прохожих тоже охватывал страх и они быстро проходили мимо. А кто-то, вроде как, действительно сказал, что это приступ астмы. Кенма больше не мог терпеть. Такое сильное и длительное удушье было впервые. Ещё одна секунда, и он скончался бы прямо там, на тротуаре возле кафе, если бы не внезапно засунутый ему меж губ ингалятор. Серьезно, ингалятор...? Спасительный, прохладный поток воздуха ворвался в его дыхательные пути и наконец понемногу начал заполнять лёгкие. У Кенмы было красное лицо, слёзы стекали по щекам, руки и ноги сильно дрожали, волосы растрепались, а грудная клетка облегчённо вздымалась. Спустя несколько долгих секунд новых вдохов, он сумел открыть красные глаза. Жизнь буквально запульсировала в его жилах. Перед ним стоял работодатель Сато, какая-то женщина средних лет, девочка подросток и высокий черно-волосый парень в знакомом зелёном фартуке с эмблемой кафе. Все испуганно уставились на него. Кто же из этих четверых дал ему ингалятор? Зрение мазалось, было сложно рассмотреть лица незнакомцев. — Ты в порядке? — послышался низкий голос, но никак не похожий на голос работодателя Сато. Значит, это говорил тот парень из кафе. — Юноша, у вас, кажется, астма! Вы знали об этом? Где ваш дыхательный препарат для таких экстренных случаев? — взволнованный голос старушки. — Я... Я не взял его, — Кенма всё ещё мелко подрагивал. — Но у вас астма! — Я знаю. — Берегите себя и, ради бога, держите дыхательный препарат при себе. Если бы не молодой официант из этого кафе, вы бы скончались прямо на улице! И скорая помощь не успела бы! «Да знаю я!» — так хотелось выкрикнуть, но Кенма не мог. Он потёр глаза, завернул мешающие видеть пряди за ухо и теперь внимательно посмотрел на своих "спасителей". Работник Сато стоял как немой, с неописуемым выражением лица, девочка подросток и вовсе ушла (или ее и не было?), испуганная бабулька строго смотрела, и ещё один хорошо сложенный парень с ингалятором в руках молча устремил свой взгляд на Кенму снизу вверх. Его прическа выглядела просто безобразной, черные пряди были спутанны, правый глаз немного закрывала случайная лохматая чёлка. Слегка узкие темно-серые глаза, ровный нос и губы, черная футболка, зелёный фартук кафе и широкие плечи. Кенма немного задумчиво сощурился, рассматривая его. Внешний вид этого парня был вполне знакомым... Погодите, не может быть! Не может быть! Не может быть! Не может быть...! Неужели это...!? Старушка, вроде как, ещё что-то говорила, а потом, закончив, ушла. Работодатель Сато тоже, кажется, извинился за то, что так бессовестно дымил, и, попрощавшись, поспешил уйти. Только темно-волосый парень остался стоять. Он внимательно смотрел на Кенму, не отрывая взгляда и не моргая. Кенма неуверенно смотрел в ответ, не смея произносить ни слова. Да, пазлы начали понемногу складываться. Ингалятор в чужой руке напоминал именно тот, который когда-то принадлежал Кенме. Бело-красный, маленький, теперь он стал немного потёртым и совсем чуть-чуть серым. Дар речи будто пропал, и было такое ощущение, словно у Кенмы сейчас случится ещё один приступ. Куроо Тетсуро, это Куроо Тетсуро. Он не забыл его? Внезапно в дрожащие руки Кенмы опустился ингалятор, но единственное, что он почувствовал, это горячие пальцы парня. Они молчали почти целую вечность. И смотрели в глаза друг друга. Кенма был готов поклясться, что ещё немного и заплачет. — У тебя что, был один единственный ингалятор, и ты отдал его мне? — в глубоком и низком, точно сладком голосе слышалась усмешка. — Кстати, классные волосы. — Тетсуро...? — несмело и совсем тихо выдавил из себя Кенма. У него дрожали губы, звучал он жалко. Ему тут же сделалось как-то странно, ведь он уже несколько лет не произносил это имя. И следующее, что он ощутил, это неожиданное взаимное объятие. Куроо обвел руки вокруг рёбер Кенмы, слегка нагнувшись и уткнувшись носом в место между шеей и началом плеча. Кенма соединил свои руки на шее того, приподнявшись на носочки и легко и с облегчением вдыхал чужой запах. Куроо пах едва различимым приятным сладко-горьким парфюмом, кофе, свежей выпечкой из кафе и совсем чуть-чуть потом. Запах такой родной, домашний, сладкий, приятный... Не хотелось разъединять объятия, поэтому они стояли так несколько полных минут, наслаждаясь. Неужели это действительно происходило на яву? Спустя почти десять лет они не забыли друг друга и всё же встретились. Так просто и случайно. На сетчатке глаз быстро промелькнули все те беззаботные моменты, когда они проводили время друг с другом. Кенма по-настоящему скучал. Скучал по быстрым и удушливым для него погоням за соседскими котами, за ночными посиделками под одеялом, за перекусами за одним столом, за купанием в речке, за смешными историями и дурачеством Куроо. Кенма скучал по Куроо. Когда они немного отстранились, Куроо заглянул в янтарные поблёскивающие глаза напротив. Так глубоко и так нежно, что у Кенмы скрутилось всё в животе. Растерявшись, он заговорил: — Ты...! — дыхание чуть вновь не сбилось, он поперхнулся воздухом, — просто исчез почти на десять лет, никаких новостей от тебя не было! И этот ингалятор... Ты всегда с ним носишься? — вдруг Кенму начали переполнять смешанные эмоции. Он жадно рассматривал Куроо перед собой. Прохожие наверняка странно на них смотрели, он был уверен. Куроо усмехнулся на это в этой своей манере. Так по доброму и так знакомо. Он ответил: — Если я скажу, что действительно всегда с ним ношусь, ты посчитаешь меня сумасшедшим? Кенма раскрыл глаза пошире, нахмурился. — Но почему...? — Я просто... — отвёл взгляд, — Я верил, что в один день встречу тебя и этот ингалятор станет доказательством, что я не забыл тебя. — Почему же ты не приехал хотя бы на пару деньков? Почему сейчас не приехал? — у Кенмы начали дрожать руки. Куроо вздохнул, а затем совсем неожиданно провел широкой ладонью по предплечью Кенмы и вниз, к ладони. Но что-то остановило его дальнейшие действия и он убрал руку. — Первые пять лет я с родителями ездил из города в город, они не отпускали меня от себя ни на шаг. А потом, когда мне было лет шестнадцать, я подумал, что ты меня уже забыл и нет смысла приезжать. «Он сейчас серьезно?» — Кенма не мог поверить в правдивость слов Куроо. Господи, какой же он дурак. Они дураки. Неужели их чувства к друг другу все это время были взаимны? Кенму начал заполнять глупый гнев. — Времени действительно прошло не мало, но это не означает, по крайней мере для меня, что всё кончено, — встрял он, содрогнувшись. Да это просто смешно! Какой смысл отрицать и прятаться, если вы оба хотите выпрыгнуть из этой темной ямы неизвестности? — Я... Я очень скучал... — произнёс раньше, чем подумал, и тут же опустил голову. Эти слова он всё время с силой хранил в себе, глубоко прятал и сдерживал. Эти простые маленькие слова с большим значением. — Я тоже скучал, — немного улыбнулся Куроо. Казалось, земля ушла из-под ног, воздух потяжелел, время остановилось и в этот момент только они вдвоем существовали. Всё походило на магическую сказку, одну из тех, что так любил когда-то рассказывать Куроо. Они молча стояли так ещё пару минут и смотрели на друг друга, не в силах оторваться, прежде чем Тетсуро пригласил Кенму зайти в кафе. Ну вот, снова он здесь. Те же посетители (только теперь они липко проводили взглядом Кенму после приступа астмы), тот же рабочий персонал, те же столики, тот же запах. Только теперь это всё не навевало страх и тревогу в его груди, только не сейчас, когда рядом с ним был тот, кто всегда защитит его. Кенма подумал, если бы у него не случился приступ и Куроо бы не выбежал на улицу «спасать» его, они бы так и не встретились? Они бы продолжили жить в темной яме, не зная о существовании друг друга? Куроо бы так и не заметил его, а Кенма бы молча ушел домой? Неужто стоило благодарить работодателя Сато за то, что закурил? Забавно. — Подожди немного, я переоденусь и мы пойдём ко мне домой подальше от этого шума и людей. У меня как раз закончилась смена. — сообщил Куроо, нетерпеливо снимая с себя темно-зеленый фартук и скрываясь за дверью, на которой весела серебристая надпись «Для персонала». Сейчас единственное, чего они хотели, это остаться наедине и поговорить. Кенма кивнул в ответ и встал возле двери. С этого места вид на посетителей за столиками открывался не очень широкий и яркий, отчего стало немного комфортнее. Неожиданно молодая официантка прошла мимо (скорее всего на кухню), она обдала его любопытным взглядом и с чудом сдержалась, чтобы не спросить что он здесь делает и почему стоит в таком месте. Кенма опустил голову, скрывая лицо за волосами. Он старался не думать о страшных людях вокруг, он старался думать только о Куроо. Как же давно в его голове не появлялся его образ! Это же просто сумасшествие! Этот Тетсуро, Тетсуро, Тетсуро, Тетсуро... Новый Куроо Тетсуро, который практически ни капли не изменился. Квартира Куроо была тесной, неубранной, жаркой и шумной. Пахло молоком, немытой посудой, порошком и дезодорантом. Но несмотря на это, постель в спальне была заправлена, а книги на столе ровно выложены. Практически ничего не напоминало о том бурном хулигане-мальчишке, которого когда-то давно знал Кенма. Теперь же перед ним был взрослый парень, который занимался спортом и точными науками. — Хочешь чего-нибудь выпить? — неловко спросил Куроо, когда он и Кенма стояли в его спальне. Однако вместо этого банального вопроса на языке сидело много совершенно других — мучающих от любопытства. Например «Как мама Козуме? Она до сих пор печет те вкусные яблочные пироги?». — Не отказался бы, — Кенма завернул прядь волос за ухо, и присел на низкую кровать. «Да, с ней всё в порядке, она до сих пор печет те вкусные яблочные пироги». Жёлтый свет заката переливался на голых стенах комнаты. Матрас был немного твердый, и пружины тихо скрипнули, когда Кенма сел. Почему-то данная атмосфера напомнила старые-добрые времена, когда они, ещё будучи детьми, ночевали у друг друга. В следующий момент Куроо явился в спальню с двумя стаканами в пальцах и бутылкой яблочного сока в руке. — Извини, что не апельсиновый сок, — сказал, тем самым подтверждая, что не забыл, как они часто пили апельсиновый сок в те жаркие дни. Затем поспешно разлил сладкую пахучую жидкость по стаканам. — Ничего страшного, я люблю яблочный тоже, — одними уголками губ улыбнулся Кенма. Он всё понял, он тоже не забыл. Они опустошили стаканы, так, будто пили вовсе не сок, а какой-то алкоголь. Отчего же тогда голова так кружилась, точно они были пьяными...? Настала недолгая тишина. Никто не знал с чего начать, что спросить для начала и что важное сообщить, ведь столь многое произошло за эти года. Они просто сидели с маленькими детскими улыбками на лицах и огоньками в глазах смотрели друг на друга, рассматривая, впитывая драгоценный момент, запоминая и наслаждаясь. Куроо опустил взгляд на пустой стакан в своих ладонях, и сказал: — Ты ведь знаешь что я умею? — глупый, неуместный, риторический вопрос. Навевало воспоминания. Он покрутил стакан в пальцах, как-то оценивающе обрасывая его взглядом. Кенма ещё шире заулыбался, и на секунду даже показалось, будто он вот-вот весело хихикнет или рассмеется. Потому что он хорошо понимал что дальше будет. Да, Козуме был уверен. Замерев на месте, паренёк с неким интересом наблюдал за Куроо, который приложил стакан к своему рту так, что стеклянный круглый ободок находился вокруг его губ, и его верхняя часть едва прикасалась к началу носа. В следующее мгновение Куроо убрал раннее поддерживающие стакан пальцы, позволяя тому держаться на весу за счёт втянутого в нем воздуха. А вот и тот самый фокус. Захотелось плакать и смеяться. Кенма прыснул со смеха от невообразимого вида Тетсуро с этим висячим стаканом на лице. Он тут же вспомнил как долго они баловались с этим "фокусом" и смеялись с лиц друг друга десять лет назад, а потом, наутро вокруг их ртов появлялись круглые, едва заметные синяки. Неужели это все происходило на самом деле? Долго не раздумывая, Кенма за компанию присоединился к Куроо. Он взял свой пустой стакан, от которого пахло приторным запахом яблок, и также прицепил его на свой рот. Тогда они смеялись и тыкали в друг друга пальцами, точно как те маленькие мальчишки. А стаканы почти каждую секунду падали, словно отклеивались от их лиц. И Кенма вдруг перестал знать о времени, перестал думать, перестал унывать и неловко бояться, перестал быть взрослым двадцатилетним парнем, и он был готов поспорить, что скоро вокруг их ртов обязательно появится тот самый бледно-синий синяк. В один момент, когда стакан Куроо очередной раз упал в его руки, он перестал смеяться и серьезно взглянул на Кенму напротив. Почувствовав внимательный взгляд на себе, тот в свою очередь тоже отбросил стакан, скорее от непонимания. Он всё еще немного посмеивался. В груди было тепло и приятно. А потом, совсем не ожидав, Кенма внезапно почувствовал на своих губах чужие, горячие, сладкие губы. Губы Куроо обдавали яблочным соком, лёгкой испариной, влагой и родным, таким нежным и знакомым чувством. Чувством влюбленности.«Мне нравится, когда мы кружимся, Мне нравится, насколько Земля круглая, Мне нравится, когда мы кружимся, Мне нравится плавать, Не нравится тонуть, Мне нравится, когда мы падаем, Мне нравится синяк, Вокруг твоего рта»