Мой северный Кавказ

Шан Цинхуа мелкими быстрыми шагами торопилась выйти с докладом к королю здешних северных земель, еле держа в своих руках охапку свитков. Ее пучок слегка растрепался, пока она второпях сгребала всю свою работу со стола и старалась не перепутать со своими фанфиками по дорогим бинцю (вухаха). Сейчас в северных землях все довольно тихо и спокойно, за исключением недавнего недопокушения особенно отсталых в умственном развитии мелких демонов, о которых можно было сказать: "теленок и тигра не боится", но с ними было быстро покончено. Сейчас возле дворца Мобэй Цзюня новые ледяные статуи. Шан Цинхуа осталось перед выходом подтянуть сапоги и захватить ленту для волос. Вот она уже у высоких дверей в главный зал, украшенных ледяными узорами, как это обычно бывает у людей зимой на окнах в более суровых краях. Она ногой подцепляет, как слава богу оказалось, слегка приоткрытую дверь и входит во внутренний зал, забыв восстановить дыхание. Но уже неважно. Можно даже робкость излишнюю не проявлять, она слишком, черт возьми, торопилась, чтобы задумываться о лишних деталях. Но она тут же заталкивает эти мысли куда подальше и испытывает некое сожаление о своем неродивом характере из другого века, когда видит Его перед собой, стоящего с ровной спиной, как и всегда в длинной меховой накидке на широких плечах, на ворот которой спадают красивым водопадом ровные, переливающиеся холодными оттенками черные волосы. Его холодное, но не агрессивное; возвышенное, но не высокомерное; строгое, но без достаточного количества морщин от подобной мимики выражение лица. Его глубокие глаза, синева которых топит в себе огромными пучинами холодных вод, что смотрят на тебя сверху. Его ровные, черные, изящные брови, что украшают нижнюю часть лба, разделяя его с глазами. Длинные, черные и пушистые ресницы, оттеняющие нижние веки. Его резко очерченные скулы и идеально ровный, величественно смотрящий немного вверх нос. Тонкие холодные губы. Подбородок, изящной остротой очерчивающий овал лица. Можно увидеть, какие именно у него четко выделенные, аккуратные, красивые скулы, если посмотреть на левую часть лица. Именно за левое ухо у Северного Короля убраны лицевые пряди волос. Синяя печать вовсе не портит его облик, а наоборот, подчеркивает красоту и изящность лба демона, добавляя ему шарма. "Нет-нет-нет-нет-нет!!!!!!!" – кричит внутри своего разума Шан Цинхуа, опустив глаза и поклонившись по пояс. – Мой Король! Позвольте доложить! Дела в Ваших владениях идут весьма успешно и спокойно по статистике за последнюю неделю, – отрывисто прозвенел ее голос, пока она уже подходила, чтобы передать все бумаги. По привычке, как и жестом всегда велел Мобэй Цзюнь, она сложила все свитки на стол. Один из них покатился к краю стола, открыв небольшую часть страницы и... «ЧТ-...» Шан Цинхуа быстро схватила его и, слегка приоткрыв у груди, чтобы незаметно посмотреть, что там, поняла, что она перепутала свитки вчера ночью и нарисовала ЭТО в отчёте о землях, ближе к границе с южными........... Это был очень важный отчет... Надо было не хлебать вчера бухло, вспоминая свой прекрасный графический планшет......... Шан Цинхуа, стоя спиной к Мобэй Цзюню, быстро затолкала этот свёрток за ворот одежды и вдруг почувствовала холодную дрожь по спине. Резко, делая вид, что все в порядке, развернувшись к Мобэй Цзюню, она нервно дернула уголками губ, отвесив небольшой поклон, и как можно быстрее начала идти, чуть ли не срываясь на бег, к в выходу, но... – Стой. Будто льдом приковало к холодному полу. – Ты принесла что-то лишнее? Вернись. Шан Цинхуа медленно повернула голову с лицом человека, которого случайно застали за дрочкой перед порно, закусив обе губы и чумно выпучив глаза. Мобэй Цзюнь медленными, размеренными шагами направился к ней. Отчётливый звонкий звук сапог по мраморному заледеневшему полу отдавался лёгким эхом от высоких стен, но в ушах Шан Цинхуа звучал только он, отдаваясь и насилуя перепонки, да так громко, что звук собственного сердцебиения застревал в глотке. Шан Цинхуа нечего было сказать, ведь он не сказал ничего неверного. Но в этот раз ее оплошность оказалась настолько всратой, что она даже не придумала ничего из испробованных надёжных способов, дабы выкрутиться. Стой и жди, все, дорогая, пипец-конец на-голове-похоронный-венец, да не просто венец, а изо льда, украшенный раздробленными ошметками задницы. Мобэй Цзюнь сунул руку за пазуху подчиненной, лорда одного из пиков, и достал свёрнутую свитком бумагу. Он и так все это время смотрел на нее, но сейчас ещё больше ошпарил ее своим ледянющим взглядом. Она, казалось, щас сдохнет. «Твою мать.» «Он провел тыльной стороной ладони по моим сиськам. Хотя все норм, их нет.» «Нет, не норм. Черт, он специально это сделал.» «Какое, к черту, специально, кому сдались мои маленькие сиськи!?» «ЭТО БЫЛО СПЕЦИАЛЬНО? ПОЧЕМУ ОН СМОТРИТ НА МЕНЯ КАК НА НАСРАВШЕГО КОТА?» Мобэй Цзюнь развернул бумагу, и в этот самый момент Шан Цинхуа зажмурилась, сгорая от стыда. В этих ледяных землях было пипец как холодно, но жар на лице и ушах, кажется, сейчас обожжет до мяса. Мобэй Цзюнь смотрит в бумагу. В чёртову бумагу. Она не смотрела, но она знала. «ДА ЧТОБ Я СДОХЛА, ПИСАВ ЭТОТ РОМАН!» «БЛИН, Я ВЕДЬ ЭТО И СДЕЛАЛА...» «THE END.» – Это кто? «Черт.» Шан Цинхуа приоткрыла глаза и увидела, что Мобэй Цзюнь все ещё смотрит в свёрток, и, кажется, не испытывает гнева или отвращения, поэтому все нормально. Хотя он вообще редко выражает бурные эмоции. Это было не предусмотрено. Блин. Блин. Блин. Блин. Блин. – Я случайно перепутала свитки, прошу меня извинить! Я принесу тот, с которым все в порядке, через час! – наконец, отомлевши, затрещала она, пытаясь заговорить зубы и наконец избежать ужасной ситуации. Ужасно. Говорила мама не рисовать порно. Говорила мама не писать порно. Мама. – Выглядит очень... правдоподобно, – наконец вымолвил Мобэй Цзюнь, разворачивая свиток до конца и пробежавшись глазами по отчёту о Юге. – будь в следующий раз более внимательной. Сможешь нарисовать ещё? И, объясни, что это такое, – сказал он, указав пальцем на силуэт голого мужика, который, кажется, был самим Мобэй Цзюнем. Шан Цинхуа ударила ладонью себе по лицу. *** Шан Цинхуа пришлось долго объяснять Мобэю о "человеческом искусстве", после чего, наконец, ей удалось свалить на свой пик. Преспокойно попивая чаечек, она уселась за стол дописывать фанфик про то, как Ло Бинхэ стал волком (не)сутулым и набросился на достопочтенного учителя Шэнь Цинцю с непотребствами. Братцу-огурцу понравится. Вухаха. Как называется антизоофилия? Не зоофилия, а наоборот, когда зверь испытывает это к человеку? «Человекофилия. Шэньфилия. Заклинателефилия. Хмммммммм...» Шан Цинхуа слегка покусывала кончик кисточки, когда вдруг холодный ветер расшаперил дверь в ее дорогую уютную засранскую хижину! Это оказался Мобэй Цзюнь. Кажется, не надо было рисовать половые акты в дражайшем блокнотике, который был у Шан Цинхуа в кармане, и который она так старательно пыталась отобрать у Мобэя, придав своим голосу и действиям смелости, когда тот нашарил его у нее и, к превеликому сожалению, решил оставить себе, отослав саму Цинхуа назад. – Кхм, расскажи мне больше о людях.