Сильнее, чем любовь...

Глухарев с Антошинын жить спокойно никак не могут. Вот только стоило Глухареву выйти из больницы, так эти два братца-акробата опять влезли в историю. Значит так. После того, как Сергея выписали, прошло еще какое-то время после реабилитации, и все мы пошли это дело отмечать в дорогущий ресторан. Кстати, мое платье тоже не дешевое. Ладно. Это не так важно. Теперь о главном. В этом самом дорогущем ресторане завязалась некая неувязочка . Один из мужиков толкнул официантку, та по нечайности облила Настю. Естественно мальчики не смогли это так оставить и вмешались. -Сереж… -Лапуль, все в порядке, мы сейчас… Они быстренько вернулись. А утром по новостям передали, что нашли труп. Кстати, того чела, с которым наши спутники вчера разбирались. -Что вы наделали? – я в ужасе. -Это не мы. Мы его только попинали, а по телеку кровища, - куда-то собираясь, раздраженно ответил он и продолжил, - у тебя левый ствол есть? Дай мне. Я совершенно ничего не понимаю. Шок. -Есть. Дам. Уехал. В отдел ко мне прибежала Настя. Господи, да я и сама ничего не понимаю и совершенно не знаю, что нам делать. Сережа кое-что попросил, собрала, передала через Колю, просто иначе нельзя. Не спокойно. В это время ко мне пришли кто-то там из спец.служб. -Полковник Смирнов, - представился он. -Присаживаетесь. -Ирина Сергеевна, мне стало известно, что вчера вечером Вы и еще две девицы были в ресторане в компании Глухарева, Антошина и Тарасова. Ого! Спец.службы работают у нас хорошо. Интересно, ему уже известно, что я любовница Глухарева? Не важно. -Да была, - подтвердила я то, что была вчера в ресторане и именно с этой компанией, - это что преступление? – съязвила я. Хотя мне совсем невесело. -Ирина Сергеевна, я вам настоятельно советую, если вам известно о нахождении Глухарева и Антошина, то сдаете их нам и тогда у вас не будет никаких проблем… -Я не знаю, где они… -Я вам советую…, - и ушел. Ага, размечтался! Бегу и тапочки теряю! И еще я честно не знаю, где они. Но уже точно знаю, что на этих двоих, Глухарева и Антошина, началась настоящая охота. Волнительно. Боюсь. Страшно. Очень. Иногда я начинаю думать о том, как же жаль, что у любого человека одна нервная система. Было бы две было бы здорово. Одна на все переживания жизни, а другая на переживания за любимого человека. А я очень переживаю за Сережу. С каждым днем, часом, с каждой минутой, секундой становится все страшней и страшней, тут уже никаких нервов не хватит. Я только и делаю, что глотаю успокоительное, для полного комплекта не хватает еще валидолом или корвалолом давиться. Для своеобразного спокойствия и собственной безопасности я ночую в отделе. Ночь. Не сплю. Боюсь. За него боюсь. Очень сильно. Позвонил и я сразу же бегу к нему «на свидание» передать оружие, бронники и еды… Темно. По ориентирам Глухарева, еле-еле нашла машину, о которой он говорил по телефону. Боже мой, бедненький спит в машине, весь в царапинах… У меня даже руки похолодели. Слегка постучала по стеклу. Проснулся. Открыл дверь, я села рядом. -Вы, где машину взяли? -Угнали… С каждой секундой все больше холодеют руки и все тело. Хочу, чтоб согрел. Слезы сами собой наворачиваются на глаза… Господи, когда же все это кончится?! -Ты, где ночуешь? – слышу нотки заботы в родном голосе. -В отделе на всякий случа…й, - дыхание перехватывает, голос дрожит и катится слеза, оставляя за собой мокрую дорожку, а следом за ней другая…, а он осторожно смахивает ее ладонью… Такой родной… Любимый. Дыхание все еще перехватывает, дышать трудно… Очень. Делаю попытку привести дыхание в порядок с трудом получается… Сидим. Молчим. И тут я чувствую родное прикосновение губ. Нежный поцелуй. Сердце бешено колотится, то резко замирает так, что начинает казаться, что оно вообще сейчас остановится… Очень трогательный момент. Очень трогательные ощущения… Сердце замерло. И такой момент был разрушен проснувшимся Антошиным. -А вот, интересно, если скрестить майора и подпола, она полкана родят? – ну, хоть кто-то пытается разрядить накалившуюся обстановку. -Заткнись, - по доброму «закрыл» своего друга Глухарев и выгнал еще сонного Дениса на улицу и только, когда тот удалился, провел рукой по щеке и сказал, - не плачь, все будет хорошо, это скоро закончится… Успокаивает. И легче. Правда легче. И я точно знаю, что боюсь не зря, а боюсь за любимого человека. Сомнений быть не может. Люблю. Очень. Интересно, почему мы понимаем, что любим по настоящему в минуту опасности? Не знаете? И я не знаю. Но, тем не менее, это так. Напомню, мое признание в любви прозвучало именно в минуту опасности… Слезно. Едва ли не на коленях… Но вот именно в такие моменты, приходит понимание того, что ты по настоящему любишь… И это вам ни какой-нибудь бразильский сериал, а жизнь, и так тоже бывает… Так любить тоже можно! Эта безумная любовь! Как со страниц самого безумного романа… «… все будет хорошо…» эхом проносятся эти слова и очень хочется верить… Да черт возьми! Все будет ХО-РО-ШО… Я верю! А вера порой сильнее, чем любовь… Я верю!