Мир без морских котиков

Счастливого конца не будет. По крайней мере не для всех. Смерть – бездушная любительница выпить и ставить реальность на кон – все так же ловка и изворотлива, как египетские змеи, окружающие свежие трупы как собственную добычу. Сначала аккуратно, будто их вовсе нет, они подбираются к очередной жертве, исследуют территорию и наблюдают за повадками, а затем становятся петлей для всяк сюда входящего. Не существует бездушного «еле успел» или «врачи смогли спасти», есть лишь мелкое надгробие где-то на самом краю кладбища, что со временем совсем поблекло и превратилось в отвратительную версию себя. Долго и счастливо существует только в сказках. Детских, взрослых – все одно и тоже. Люди ищут счастье там, где его нет. Оставляют пятна на холсте, холсте собственной жизни, а затем с удивлением обнаруживают, что свободного места не осталось. Не получится теперь ни прокатиться на серфе, ни покончить с марафоном «Мастершеф» с Гордоном Рамзи, ни достать кончиками пальцев до мечты. А почему? Потому что оказываются мертвы. У Какёина был иной холст. Темные краски, смеси зелёного, коричневого и чёрного, окутывали тонкую однослойную фигуру, закрывая пробивающийся наружу свет. Постепенно, по мере совместного путешествия, холст менялся в цвете. Зелёный смешался в тухлую массу бурого цвета, коричневый обрамлял лишь некоторые края, но черный все так же плотно находился на области груди, сердца, не собираясь отпускать. Захотелось притянуть, сказать пару ласковых слов, заставить забыть о всем плохом, пожалеть и дать поплакать на плече, но Джотаро лишь сильнее натягивал на глаза фуражку и засовывал руки в глубокие карманы. Никто и никогда не замечает раны, которые острой стороной ножа вновь и вновь вгрызаются в кожу. Издевайся, бей, но лезвие все будет торчать из спины, лопаток и головы, напоминая о себе яркими лучами в отражении. Могло пройти пару часов, дней, недель, а Какёин все сиял улыбкой и поддержкой, распространяя, словно солнце лучи, уверенность на всю команду. Команду тех, кто его не заслуживал. Все шутили, сражались, слушали арабское радио и отсыпались в номерах, но лишь наедине с самим собой юноша позволял прикрыть глаза и обрушить на себя шквал из неуверенности, проблем и психического давления, что не собиралось отставать от него ни на шаг. Враги, будто знали, подхватили волну ежемесячной меланхолии, в следствии чего Какёин предстал в виде сумасшедшего идиота, который обвиняет ребенка во владении стандом. Режет руки, совсем как когда-то, но лишь для того, чтобы предупредить. Чтобы помочь. Никто жест доброй воли не оценил. Удивительно, что его на месте не отправили в психбольницу. А сны становились все красочнее, все глубже и беспокойнее. Лязг мечей, отвратительно алые глаза, монстры с тысячью и одной конечностями, перекошенные лица друзей с пустыми глазницами. И это, наверное, ещё неплохое сновидение. Бывало, за ночь Какёин умирал сотни раз при помощи лёгкой руки Дио. А затем и всех остальных: Польнарефф, обезглавливающий рыжие кудри, Абдул, инквизитор с факелом под бездыханным телом, Джозеф, опускающий рычаг виселицы. Но чаще Дио приходил в гости только Джотаро. Убивал Джотаро многогранно, долго. Мучил, медлил, сдавливал руками горло, оставлял выразительные порезы вокруг пальцев, вел ножом по родинкам, создавая одну нелепо длинную полосу. Нориаки был откровенно бесполезен в бою. Сонный, уставший, с мешками под глазами, такой весь мягкий и воздушный, готовый свалиться в обморок в любой момент. Не есть вошло в привычку, ночью он приучал себя читать и изучать звёзды, а разговоры с остальными свёл до минимума. Ранение глаз только усугубило ситуацию. Если раньше Какёин мог видеть свет где-то далеко, за горизонтом, то теперь его взору предстояла лишь тьма. И во снах, и на яву, его преследовали одни и те же образы, знакомые силуэты. Он выл, рыдал, метался из стороны в сторону и, тот был уверен, получал сочувствующие взгляды со стороны. Подонки, глотающие жалость, на вторую неделю нахождения в палате предложили обратиться к психологу. Какёин кинул вазу, стоящую на табурете рядом, врачу следом. Теперь за его состоянием следил лишь один медбрат, что практически всегда держал рот на замке и спрашивал исключительно по делу. Хороший мужик, честное слово. Если бы не Дио, уверял себя Какёин, поглядывая на застывшие часы, то он бы и так умер чуть позже. А тут хотя бы достойная смерть. Погибнуть от рук злейшего врага, управляющего временем и носящим подозрительного вида плащ. И представить лучше нельзя. Кажется, его сознание отключилось даже раньше. Решило переспать с проблемой? Или это попытка доказать, что мол нет, никакой апатии не было, он не ощущал себя настоящим дерьмом на протяжении всей жизни и вообще, надо больше помогать другим и спасать бедных морских котиков. Только в мире, где больше его нет, Какёину плевать на морских котиков.