***
«Детка, давай же снимем порнофильм самый кассовый. Не робей, мы ведь с этим справимся. Давно не видел шалав таких ласковых с дьявольски преданными глазами. Погоди… не спеши расстраиваться — наша публика не оценит. Я всего-то хочу представиться перед началом полового акта на шёлковой сцене. Порнофильмы такие постыдные — слишком грязные, похотливые. И актёры там чрезмерно настырные, напористые, нетерпеливые. Мы с тобою печально известные — два лица с шуршащей обложки. Манекен, поющий несвязную хуйню перед всеми. Кукла Барби, зубрящая сценарные строчки. Но нас любят и нам рукоплещут, разбивая ладони в кровь. — «Кинематограф ещё не встречал таких экспрессивных женщин». — «Он так грустно воспел и возвысил любовь». Купидон недовольно насупился, по мишеням промазал стрелой. Утомившийся из-за нас мучиться, выливает в колчан алкоголь.»***
Менеджер долбанный вампир, иначе я не могу объяснить его треклятую привычку высасывать из меня последнюю энергию. Нездоровый каннибализм. Он влетает в прокуренную гримерку без стука, размахивая перед собой на радостях помятой бумажкой. — Бенни, тебе осталось только подписать. Малюсенькая формальность, — выглядит так, словно минуту назад завоевал Константинополь. Зануда. Мне похуй на все эти буквы, красиво обличающие продажную душонку музыканта, но я всё равно их прочитаю, мысленно соберу в слова и не забуду про размашистую закорючку-автограф в правом нижнем углу. Эмма? Идиотское имя. Желейное. Выворачивает наизнанку голосовые складки. Смутно знакомое. Когда-то произносил. Где-то видел. Дживиаш, дружище, свали из моей головы очень срочно, закупориваешь потоки сознания. Да и чёрт с ней. Вероятнее всего, имя амбассадора бренда дешёвого, зарекламированного шампуня, заебавшего нас всех до кровавого поноса.***
Маленькие девочки, ангелочки в розовых пышных пачках с пластиковыми крылышками за спиной, купленными в Dollar Tree, очень любят вечеринки в свою честь. Их веселят приглашенные клоуны и прочий сброд аниматоров, которые стремятся показать сахарным принцессам чудеса на виражах. Непонятно, кто больше парит в воздухе: юные феи или великовозрастные кретины, окрылённые верой в себя. Меня неоднократно заносит на подобные праздники, потому что я раскрученный тренд, сумочка на зависть подружкам. Полвека не попадались на глаза столь роскошные бляди, знающие цену своим талантам до последнего цента. Но и я не дам в обиду собственный прайс-лист, поэтому ты лихо раскошелилась. Или это был кто-то из спонсоров? Вон тот угрюмый дядька? Весёлый парнишка, чью веру в людей ещё пока не успела лишить девственности? О, кажется, понял… ты поимела кошелёк серьёзного до невозможности копа, скрывающегося в тени от света прожекторов? И самого копа что ли? Вау, невероятная. Только не говори, что были все и сразу. Не может быть актриса настолько щедрой. Стонущая Мать Тереза. Точно же! Раздражающее, неловкое в своей корявости имя принадлежало, оказывается, тебе. Твой-то образ не мог вычленить из скачущих ассоциаций. Я дико сожалею… С выгоревшей на солнце афиши смотрели именно эти бесцветные глаза. Эмма, ты клёвая актриса, не побоюсь сказать — легендарная. Плевать, если я не посмотрел ни одного фильма с твоим участием. Давай поспорим… не дослушала до конца даже ту, самую опопсевшую, мою песню. Побоялась отыскаться между строк? Ну же, избегать своего отражения в мире из зеркал — моветон. Не столько страшно быть грязной, сколько, ножом под кожу, — обнаружить себя стерильно чистой. Рыщешь голодным взглядом, закатив рукава, ковыряешься в разношёрстной толпе. Открыла собственный ресторан и теперь довольная листаешь меню. Сегодня я намертво прикован к тебе. Особо не обольщайся — семенная жидкость не бесконечная. Исчерпаемый ресурс. Неосознанно выбрал самые дорогие резинки. Обёртка колется в кармане джинс. С любовью. Только не смотри укоризненно — я умею всё делать вовремя… Боюсь, что моя пассия отдаёт предпочтение другим букетам. Периодически всплывающий на дисплее разрывающегося мобильника образ Мии делает с моим сердцем огромное, сокрушительное ничего. Она обязательно обо всём узнает. Закричит, и от её воплей начнут крошиться клыки. Сцена после титров.***
Крадёшься за спиной, как кошка, балансируя на острие шпилек. Душный коридор не жмёт? — Бенни, куда же Вы? Постойте. Хотела Вас поблагодарить за замечательное выступление. Гости в восторге, — истинные актрисы могут и без сценария. Браво, знакома с жанром, вжилась в роль. Лень отвечать тебе, ужасно лень. Прибереги диалоги для других картин. Жизнь — момент, и ты уже развязно стонешь мне в губы. Ненасытная. Весь вечер проплывала мимо, словно круизный лайнер Аврора, заслоняя происходящее вокруг. Наверное, твоей спине чертовски больно ударяться о холодную стену, но как же плевать. Позаботишься о боли потом, утром отругаешь себя за откровенное платье, обезоружившее её. А ещё за блядство. Расплачешься, сожмёшь кулачки, вспомнишь, как некогда встречалась с обычным парнем, обещала ему быть самой верной. Мы с тобой немного похожи, в целом, практически одинаковые — живём настоящим, будущее наступит нескоро… Столько всего можно успеть за секунду. Собственнически обвиваешь бёдра ногами, притягиваешь к себе. В бесконечные сети конечностей, гребанная паучиха. Прими к сведению — я тоже умею кусаться. И на мгновение даже представляю себе этот укус, утыкаясь носом в хрупкую шею, обводя кончиком языка созвездие родинок. Обычно для таких случаев припрятаны салфетки. Визажист долго порхал над киношным лицом, и мне немного жаль его трудов. Но я хочу твой автограф, дорогущей помадой на члене. Великолепно, забыла надеть лифчик? Сбросила по пути сюда? Когда рука сжимает твою грудь, звучишь по-сучьи. — Эмма, переигрываешь, — гортанный рык. Меня заводит такая дешёвая, заезженная сцена, остоебеневшая зрителям. Кожа горит под ладонями, открывается навстречу миллиметр за миллиметром. Из всех подарков, которые мне когда-либо дарили, ты самый унылый с точки зрения распаковки. Вышла бы к гостям голой, не ломала комедию… Вынуждаешь оторваться от крышесносящих ключиц и тянешь обратно к губам. Их я мог бы осыпать эпитетами, да вот только не хочу. Обычные, влажные поцелуи, на которые способна практически любая партнёрша. Но мне приятно, ахуительно, особенно вжиматься стояком в полоску кружевных трусов. Даже при унылом освещении они всё такие же красные и провоцирующие. А я ненавижу беспонтовые провокации и сдираю их с тебя к чёртовой матери. Кусок тряпки и пара верёвочек. Такие надевают с одной лишь целью — побыстрее с ними распрощаться. Небрежно сминаю, наспех запихивая в задний карман. — Эй… — На память, куколка. Своя ноша не тянет, но ты чужая и при всей своей стройности тяжёлая. Никогда на нравился секс на весу. Опускаю тебя на ноги, вибрирующие и непослушные, отчего недовольно хныкаешь. За комфортным трахом добро пожаловать к одному из своих слепых любовников, а здесь мы занимаемся прикроватным искусством. Блондинистая шевелюра податливой ватой наматывается на кулак, и вся ты сейчас больше похожа на зефир, брошенный в адский костёр. Отточенными движениями прокладываешь дорожку из поцелуев прямиком к пряжке ремня. И когда только успели надоедливые руки стянуть футболку? Но мне нравится тебя контролировать, фактически сам выбираю место, в которое впечатаются распухшие губы. Естественно, бесит, а то не скребла бы ногтями по пояснице. Над резинкой боксеров терпение заканчивается, и ты протестующе прикусываешь кожу. Размозжить бы об пол эту светлую голову, общей картины не изменит. Ремень поддаётся тебе страшно медленно. Даже школьница справилась бы лучше. Растягиваешь хронометраж? Умница, как-нибудь покажешь свой красный диплом и полку с киношными наградами. Забегу на чай с сексом. Обезображенное брезгливостью изнеженное личико отворачивается. Что ж, не хочешь? Тогда давай вместе разрубим оковы нетленной классики. Мне тоже немного пресытилось ожидание. Когда называл тебя куклой, то не шутил и уж тем более не отвешивал комплимент. Полая и шарнирная, совсем не трудно поднять с колен и развернуть к стене. Ударилась лбом? Дерьмо случается, подруга. Внутри ожидаемо мокрая. С опытом мысли о сексе начинают возбуждать больше, чем секс собственной персоной, согласись… Согласно покачиваешь бёдрами и пульсируешь, нетерпеливо насаживаясь на пальцы. — Бенни… Ладно. Чёрт с тобой. Латекс скользит по члену, эгоистично отделяя центры нашего естества друг от друга. Очень жаль… Одно лишь плавное движение и твой вскрик, будто бы произошло что-то, чего ждала всю жизнь. Рваные, жадные толчки… Неугомонная, пересохшая глотка. А воздуха становится ещё меньше, чем было до этого. Иногда тебе мерещатся чьи-то шаги, и стенки сжимаются сильнее. Звонкий шлепок по паникёрской заднице. Хочешь медицинского вмешательства, чокнутая? Пик взорвался в висках сверкающими салютами. Под веками — аллея звезд, на которой я стою с Оскаром в руках. Последний раз прогибаешься в пояснице…***
Колёсики чемодана жалостливо постукивают. Иногда работа меня крайне выматывает. Ты уже извелась вся, приехала двумя днями ранее. Могу лишь пожать плечами и тут же развести руки в пригласительном жесте. Кидаешься. В ушах звуки рассыпающейся гордости. Ван Арт не поступил бы так. Фолл тоже. Ещё в старшей школе мама говорила не водиться с ублюдками. Но когда это ты кого-то вообще слушала. Погоди немного, я ещё успею продемонстрировать тоску по тебе с примесью сожаления. — Барт, как прикажешь это понимать? — начинается, последние строчки имён и названия саундреков. — Небольшой голливудский сувенир. От негодования закипаешь. Так не пойдет, милая, у меня не встаёт на неуравновешенных. — Какого чёрта? Как ты мог? — От тебя голова гудит, кладоискательница. Опускаешь руки, не найдя нужных слов. В маленькой голове в очередь выстроились словари и моральные кодексы. Но какой от них толк, если собираешься ругать грязь за то, что она грязь? Далеко не дура, наверное, этим немного нравишься.