Hold on, Paris.

Холодный ветер окутывал молодых людей своими резкими порывами с разных сторон. Гарри очень сильно пожалел, что был в одной лёгкой джинсовой рубашке. Ветер поддувал под эту самую злосчастную рубашку, не давая критику насладиться вечерней атмосферой. Гарри постоянно теребил руками то край рубашки, то засовывал руки в карманы чёрных штанов, то лохматил свои кудрявые волосы, которые были уже и так прилично растрёпаны ветром. Гарри был высокого роста, и поэтому он шёл, как ему казалось, обычным темпом. Вот только бедный помощник едва успевал волочить ноги, ёжась от противного дуновения ветра то с левой стороны, то с правой. Найл злился на две вещи: первой было то, что красный кардиган постоянно поднимался вместе с футболкой, оголяя поясницу и живот, а на улице как-никак холодно; второе – мистер Стайлс шёл очень быстро, что было одновременно хорошо и плохо. Найл хотел разглядеть чёрную Сену, в которой отражаются разноцветные огни города, Собор Парижской Богоматери, которая была напротив ресторана, и просто все улицы в свете фонарей. Но нет. Гарри видно куда-то торопился, и Найл, как собачонка, плёлся сзади, пытаясь молчать. Он знал, что лишние слова могут сильно взбесить мистера Стайлса, а этого Хоран никак не хотел. Тем более он только что нашёл приемлемую работу. Зайдя уже в гостиницу, Найл отметил про себя, что она уж не так далеко находится. Помощник заметил, что критик помчался к лифтам, словно его преследовали. Он бы тоже последовал за ним, но в холле стояла тележка с его вещами. Нужно забрать свой багаж, а потом уже идти в номер. Поэтому Найл свернул в противоположную сторону от лифта. Двери лифта открылись перед Гарри, и он зашёл в него. - Твоя комната будет в левом крыле, моя в правом, - говорил Гарри кому-то, наверное, по идее Найлу. Зайдя внутрь, он обернулся и не увидел своего помощника. Мгновенная злость обожгла всё внутренние органы. В груди горел дикий пожар ненависти к чему-то, а руки сами сжимались в кулаки. Было видно, что у Гарри не очень хорошее настроение. Критик бешено рассматривал весь холл, чтобы найти своего помощника. Наконец он его нашёл возле тележки с вещами. Парень доставал свои сумки. - Найл! – Достаточно громко и злобно крикнул Гарри на весь холл. У Хорана в ту же секунду выпала его коричневая сумка с бумагами. Сердце уже отбивало чечётку, а кровь стала циркулировать ещё быстрее, доставляя кислород, отчего дыхание у Найла участилось. - Найл! – Ещё раз закричал Гарри и направился к помощнику. Молодой помощник застыл на месте. Он только судорожно сглотнул подступающие слюни и медленно повернулся к приближающемуся начальнику. - Да, м-мистер Стайлс? – Шепча и заикаясь, подал голос Найл. - Я, как дурак необразованный, стоял там у лифта и разговаривал сам с собой, а тебя там не было! Изволь узнать, почему ты стоишь у тележки с вещами? Подрабатываешь консьержем? – Гарри строго смотрел в глаза своему помощнику. Найл видел, как яркий зелёный огонёк в глазах критика менялся на чёрный взрыв. Ещё немного и из глаз Стайлса посыпались бы искры, которые убили бы всех вокруг. И тут до Хорана дошло, что все вокруг молчат и не двигаются. - П-простите меня, но я всего лишь хотел забрать свои вещи, - шёпотом говорил Найл. - Что, прости? – Не понял Гарри. – Какие ещё вещи? - Свои, - показал на чемоданы Найл. Утихающая злость окатила Гарри с новой силой. Кудрявый критик задышал слишком часто, как паровоз, из которого должен повалить дым. Стайлс резко отвернулся от помощника и направился на ресепшен, где сидела женщина, которая вчера встречала критика. У женщины затряслись руки от предстоящей беды. Разъярённый критик шумно стукнул по прозрачному стеклу, которое немного лопнуло. - Почему вещи моего помощника Найла Хорана до сих пор лежат в холле? – Спросил Гарри. – Когда их доставили сюда? Взгляд женщины только метался по лицу критика, не находя нужных слов. Было видно, что она боялась этого молодого парня всем своим нутром и показывала весь страх ему, отчего в глазах критика вспыхнул огонь жестокости. - Я н-не зн-наю, - заикаясь ответила женщина. - Живо узнать! – Гарри ещё раз треснул кулаком по столу, отчего все пискнули, в том числе и менеджер. - Сейчас-сейчас, - закопошилась женщина за столом. Менеджер стал пересматривать бумаги, которые лежали на столе или около него. Она старалась не поднимать глаз на критика, но эти холодные зелёные глаза так и манили. Тем более Гарри ни на секунду не отворачивался от бедной женщины, прожигая изнутри. - Н-нашла, - пискнул женщина. – Багаж мистера Хорана был доставлен в семь вечера. Гарри метнул глазами наверх, где висели большие чёрные настенные часы. Увидев время, критик хрустнул костяшками и снова заговорил. - Сейчас половина восьмого. Неужели Вы не могли доставить вещи в номер? - Могли, - женщина потихоньку отходила назад, пытаясь хоть как-то уйти от Гарри. - А почему не сделали? Или вы здесь все обленились? – Молчание. – Я у Вас спрашиваю! – Гарри вновь стукнул кулаком по столу. – Я смотрю, что вы все плохо справляетесь со своими обязанностями. Я не позволю, чтобы люди, которые… - Простите нас, мистер Стайлс. Мы исправимся, - заговорила женщина. И тут она допустила ещё одну ошибку: менеджер перебила нашего критика. А как мы помним, он это просто ненавидит. Ведь только по этой причине Гарри уволил своего бывшего помощника. Гарри смотрел на женщину своим испепеляющим взглядом, отчего ей становилось дурно. - Я ненавижу, когда меня перебивают! – Холодно произнёс критик. – За Вашу халатность я добьюсь, чтобы Вас уволили, - он видел, что женщина хотела что-то добавить, но он её опередил: - Я лично за этим прослежу. Можете завтра не приходить на работу. Ещё одна такая оплошность и вашей гостиницы не будет! Это всех касается! – Гарри крикнул настолько громко, насколько это было возможно. – А вещи мы сами донесём. На этих словах Гарри развернулся и направился к помощнику, который был бледнее обычного и стоял, сжимая ручку чемодана в руках. Подойдя к помощнику, Стайлс взял самый большой чемодан и сумку и направился в сторону лифта. Найл быстро опомнился. Он схватил небольшую сумку, где лежали разные документы и прочее, и гитару, которая была в чехле, и побежал к лифту. Найл проскочил в лифт вовремя, и двери через секунду закрылись. Злость постепенно улетала из Гарри, и ему становилось лучше. Он не любил так себя вести с людьми, но, похоже, что только так можно добиться лучшего результата. В конце концов, всегда нужно чем-то жертвовать. Гарри поправил на плече сумку и удивился, что она тянет его вниз. Интересно, что там привёз с собой Найл? - Найл, ты там кирпичи привёз? – Неожиданно спросил Гарри. Найл слегка улыбнулся. - Нет. - Ну, если твои вещи в чемодане, то, что же в сумке? - Я привёз Вам подарки, мистер Стайлс, - краснея, ответил Хоран. - Подарки? – Переспросил Гарри. - Да. Я родом из Ирландии. Решив, что Вы там не были, я привёз Вам оттуда несколько вещей. - Там, наверное, не несколько вещей, а целый магазин сувениров, - пошутил Гарри. Лифт приехал на нужный этаж и открыл двери. Первым вышел Гарри, таща чемодан и поправляя постоянно сумку. Следом – Найл. Парни шли по коридору, где было ужасно тихо, а Стайлса распирало на разговор. - Ты играешь на гитаре? - Да. - И поёшь? – Изогнул бровь Гарри. - Бывает, - хмыкнул Найл. - А что у тебя в этой сумке? – Кивнул на плечо помощника Гарри. - Из офиса я прихватил все нужные документы. - Правильно. Значит так, - Гарри остановился у своего номера и стал рыться по карманам в поисках ключей, - кофе будешь? - Эм… - Мы будем, наверное, всю ночь работать, - предупредил Гарри помощника. - Тогда да. - Значит, пока я варю нам вкусный кофе, который привёз из Бразилии, а ты мне рассказываешь про себя. Я должен знать с кем работаю, - пояснил критик, - ну, а потом разбираемся с бумажками, которые преследуют нашу жизнь. - Хорошо, мистер Стайлс. - Вот и договорились, - Стайлс толкнул кремовую дверь. – Проходи, - он пропустил помощника вперёд, закрывая за собой дверь. Пока парни знакомились и разбирались с делами, Луи весь извёлся. В прямом и переносном смысле. Шеф-повар закрылся в своём кабинете и сидел уже добрых сорок минут, постоянно что-то бурча себе под нос и запивая всё это дело коньяком. Телефон трещал от сообщений и пропущенных звонков от его милой подруги Элеонор. Конечно, он любил её, но порой она бывала такой противной, что просто порой хотелось взять трубку и наорать на неё, чтобы Эль не звонила так часто и так долго. Луи давно потерял счёт времени, он думал лишь об одной вещи. Точнее это не вещь, а человек, которого повар увидел в зале. За эти сорок минут, проведённые в гордом одиночестве, Луи уже успел тысячу раз пристрелить себя и задаться вопросом: “Зачем он вышел в зал?” Если бы он не вышел из кухни, то не увидел бы этого красивого молодого человека. Отсюда у Луи возникает другой вопрос: “Как мог обычный парень заставить так долго любоваться им?” Непонятно. У Луи пухла голова от большого количества вопросов. И зачем они ему все? И вообще, какое повару дело до какого-то парня? У Томлинсона есть отличная подруга, которая не всегда, но всё-таки ждала его дома. Говорила разные приятные слова, а если точнее, то утром: “Доброе утро. Удачи на работе” и вечером: “Спокойной ночи”. В принципе, это был их обыденный разговор в будни. Да, бывало, что кто-то из них позвонит на сотовый, но это было только по делам и не больше. За всем этим добром Луи замечал в себе отталкивающие чувства к Элеонор. Он заметил, что нет больше той страсти, которая присутствовала между ними сначала; не было нежности, которой не хватало. Абсолютно ничего не было, а порой так хочется. Наверное, после всех этих душевных монологов внутри себя Луи и заметил, что больше не нуждается в отношениях с девушкой. Да, печально звучит. Но тогда Луи понял, что парни его привлекают и интересуют больше. Вот только Элеонор он не мог ничего такого сказать. Шатен боялся её критики в его адрес и непонимания. Как бы смешно это не звучало, но это так. Вот так и прошли у шеф-повара эти последние два месяца. За них он окончательно разочаровался в девушках, принимая на себя “ярлык” гея. И всё это нужно сказать Элеонор Колдер. Какая может быть страсть, если Луи и Эль не видятся, а только ночуют вместе? Так даже супружеские пары не делают. У них и то есть какие-то общие темы для разговоров, но только не у Луи и Эль. Томлинсону казалось, что исчерпали все темы, все взгляды… Кстати, о взглядах. После одного, но очень долго взгляда между Луи и незнакомцем, повар боялся закрывать глаза, даже моргать боялся. Как только шатен закрывал глаза, в темноте вспыхивали два больших глаза того кудрявого парня. Его испепеляющий изумрудный цвет глаз сбивал с ног и выдёргивал из реальности. Луи помнил каждую мелочь, которую он увидел в глазах того паренька. Чёрные зрачки то расширялись, заливая все глаза густой чернотой, то сужались до малюсеньких размеров, что их было даже не заметно, а все глаза наливались ярким зелёным светом, освещая дорогу в неизвестность. Когда Луи стоял в зале и смотрел на обладателя самых шикарных глаз, ему казалось, что вся его жизнь прошла в ожидании этого нужного момента. Тогда повар почувствовал какую-то связь между ними. Когда глаза парня дрогнули и он моргнул, Томлинсон застыл на месте от прекрасного зрелища. Каждая ресничка дополняла другую, и казалось, что они были одним целом. Луи понимал, что он видит этого парня последний раз, но то мгновение было самым живым и необходимым за последние два месяца его скучной жизни. И если бы на кухне эти идиоты не позвали Луи на помощь, то, наверное, повар бы остался стоять на месте, а, возможно, набравшись смелости, подошёл бы к нему. Луи открыл глаза, вырываясь из тех пленительных зелёных глаз, и поставил пустой бокал на стол. Сотовый телефон всё также разрывался от входящих сообщений и звонков. Подойдя к небольшому кожаному дивану, стоящему в кабинете повара, Луи взял мобильный телефон и посмотрел на экран. 20 сообщений и 35 пропущенных звонков – всё это было от Элеонор. Фыркнув и полностью выключив телефон, Томлинсон положил сотовый в карман штанов и направился обратно в кресло. Но тут в дверь постучали два раза, а так может стучать только Зейн Малик. У Луи не было сил и желания разговаривать с другом, тем более видеть его. - Чего, Зейн? – Крикнул Луи, наливая в бокал коньяк. - Всё в порядке у тебя? – Спросил Зейн. - Да, а почему ты спрашиваешь? - Уже час прошёл, а ты не выходишь. Я подумал, что что-то случилось. - Ты паникёр, Малик, - отпив алкоголь, усмехнулся Луи. - Пусть оно и так, - обиженным голосом заговорил Зейн, - но к нам в ресторан звонила Элеонор. Вся жидкость, которая была во рту у Луи, была мигом выплюнута вперёд, разбрызгиваясь по всем бумагам, столу и фотографиям. Томлинсон прокашлялся несколько раз. Он не ослышался? - Ты там живой, Лу? - Да, - прохрипел повар. – Кто, говоришь, звонил? Элеонор? - Да. - Колдер которая? - Да. - Эль ещё, да? - Да! – Закипал Малик. - Точно Элеонор? - Да, чёрт возьми, Лу! – Заорал Малик. – Она звонила и сказала, что у неё что-то случилось, а ты не берёшь трубку. Луи фыркнул и потянулся за бокалом. - У неё всегда что-то случается. - Лу, - понизил голос друг, - она плакала. Луи шумно поставил бокал на стол и встал. Он не любил, когда она плакала. А если Эль пускала слёзы, значит, точно что-то случилось. И вообще Луи терпеть не мог женские слёзы. Как только он видел на чьём-нибудь женском лице слёзы, то он хотел сразу обнять будь то девушка или женщина и успокоить. Шеф-повар снял с себя фартук и, взяв с вешалки серый пиджак, открыл дверь. На пороге его кабинета стоял Зейн с грустным видом. Вот только его для полного счастья не хватало! - Тогда я полетел, Зейн. Ресторан на тебе, - Луи положил другу в руку ключи от ресторана и выбежал через кухню на улицу. Убрав сигнализацию со своей любимой чёрной ламборджини, Луи мигом запрыгнул в неё. Пристегнув ремень безопасности и вставив ключ зажигания, Томлинсона окатило ледяной водой. Моргнув ещё пару раз, шатен понял, чьи это были изумрудные глаза. - Гарри, - Луи открыл глаза, - Гарри Стайлс. Вот чёрт. Шеф-повар стукнул по рулю несколько раз и завёл машину. Ладно, если это был и вправду Гарри, то охота на критика началась!