что-то большее, чем...

этот город меня ест, а я терплю мне не сложно одному, я хочу, чтоб все исчезли я запомню тебя, как последнюю попытку поиграть во что-то большее, чем мерзость

Саша говорит себе: мне просто нужно знать, что у него на уме — и только тогда нажимает «плей». Смотреть стрим с Огелом прям онлайн моральных сил все же не хватило, поэтому Саша наверстывает сейчас. С видео проще — можно не только ставить на паузу, но и перематывать, и даже юзать таймкоды. Сразу окунуться в рубрику «Керамбит» Саша не решается, сперва топчется вокруг. Он слушает о том, что Огела в детстве пиздил отец («мало пиздил», думает в этот момент Саша и кривит губы). Слушает все эти истории в духе «чел косо на меня посмотрел, и я ему въебал». — Да я себя вообще не контролирую, — льется из наушников низкий голос, и Саше хочется швырнуть их в стенку, монитор туда же отправить — но он продолжает смотреть. * Саша знает, что Огел себя не контролирует. Знает, что по нему плачут курсы по управлению гневом, дурка, все это вместе взятое. Саша слишком хорошо помнит, каким безумным был у Огела взгляд в тот единственный раз, когда он все-таки застал Сашу в родительском подъезде. Одного. Когда сделал шаг, второй, а потом вжал в так и не закрытую дверь, занес руку — и так и не ударил. С него тогда спал капюшон, и Саша смотрел на взъерошенные волосы, складку между бровей, на искусанные губы — куда угодно, только не в глаза. Пока Огел не ухватил его грубо за подбородок, вынуждая все-таки скрестить взгляды. — Сссука, — выдохнул Огел бессильно, измученно. Развернулся и с топотом ломанулся вниз. Как можно было хлопнуть дверью с доводчиком, Саша не знал, но у Огела получилось. Он оставил Сашу растерянным, с вжавшейся в спину дверной ручкой — и едва оформившимся стояком. Саша отменил встречу, на которую собирался, и поехал домой, залез в душ и долго стоял под горячей водой. * — Он уже тогда не хотел со мной баттлить... А я просто хотел его найти... Это звучит почти не кринжово — по сравнению с тем, что Огел говорит про его маму. На баттле нужно держать лицо, но здесь Саша не обязан это выслушивать, поэтому перематывает. Конченый, злобно думает он. Уебок полнейший. Дегроид. Какими эпитетами ни награди Огела, невозможно забыть свое собственное мерзкое, противоестественное возбуждение. С болезненным мазохизмом Саша досматривает стрим — словно наказывает себя. * «Птички напели», — пишет Забэ отвратительно жарким июньским вечером, — «что Огел опять собирается тебя пиздить». Саша морщится, читая это сообщение. Забэ мнит себя серым кардиналом, эдаким пауком, который дергает за ниточки. Наверное, думает, что у него и правда есть «птички». «На колу мочало, начинай сначала?» «Может, его эфир у Картавого так раззадорил, что вскрылись старые шрамы, всплыли былые обиды...» — Смех смехом, но я бы на твоем месте все-таки оглядывался, — добавил Забэ уже войсом. — И замок на почтовый ящик помощнее повесил, — хохотнул он в конце над собственной «шуткой». Саша не отвечает. * После этого разговора требуется три дня и немного виски — и вот Саша удаляет из ЧС аккаунт, в переписке с которым нет ни одного приятного слова. Никаких приветствий. Молча присылает адрес — и тут же закрывает прилагу, отшвыривает айфон, как мерзкое насекомое. Тот предательски гудит, подмигивает засветившимся экраном, насмехается шторкой уведомлений — сообщения падают одно за другим. Неужто счастью своему не может поверить, думает Саша, и яда в этих мыслях столько, что просто удивительно, как он не падает замертво. «Бля Эт че такое??? Хуяссе кто снизошел Че за адрес, дружка твоего какого-нить опущенного? Че бля молчишь Керамба?» Попадая по сенсорным кнопкам не с первого раза и упрямо стирая, редактируя все опечатки, Саша пишет: «Это мой адрес. Или приезжай сейчас, или нахуй иди». И снова добавляет страничку в ЧС. Еще тридцать грамм виски прокатываются по пищеводу, но Саша не чувствует ни жжения, ни опьянения. * Огел топчется на пороге и смотрит исподлобья. Без привычного капюшона, без шапки той ублюданской — на улице все еще пекло, хотя солнце же село. Саша, молча открыв ему дверь, так же молча идет в гостиную. — Э, бля, — глубокомысленно доносится следом. Огел возится в коридоре, как Саша тут же понимает — снимает кроссовки. Охуеть вежливый. — И че?? Саша, стоя посреди комнаты, усилием воли распрямляет скрещенные на груди руки, закладывает их за спину, неосознанно копируя свою излюбленную «баттловую» позу. Собственное лицо кажется каменным — его выражение как будто «заело», а стоит чуть-чуть нажать — и оно осыпется крошевом. — Ты мне скажи. Это же ты меня искал. Вот, нашел. Твои действия? Огел смотрит в ответ растерянно, есть что-то детское в том, что в глазах тенью мелькает обида. — Я же обещал въебать тебе за пиздеж, — не слишком-то уверенно бурчит тот. Как неопытный сотрудник колл-центра, когда его скрипт не срабатывает. — Валяй, — Саша вскидывает голову, выпячивая подбородок. Они видит, что руки у Огела на десяток секунд сжимаются в кулаки — и повисают вдоль тела. Он делает шаг, и Саша стоит, не шевелясь, отводит взгляд. После второго перестает дышать. После третьего шага закрывает глаза. — Смотри на меня, — звучит хрипло почти вечность спустя, когда ресницы подрагивают от напряжения, от того, что ничего не происходит. Саша подчиняется — и успевает увидеть, как стремительно приближается к нему лицо Огела. Он целует Сашу грубо, торопливо, словно уверен, что все закончится сию же секунду. Губы — единственная часть тела, которой они соприкасаются, и Саша понятия не имеет, что делать с руками, но Огел знает и того меньше — вскидывает их, будто желая ухватить за плечи, а потом медленно опускает. Поцелуй длится и длится. Саше раньше казалось, что в какой-то момент должно перестать хватать воздуха, сейчас эта смешная мысль проносится в мозгу и тут же забывается. — Бля, — Огел тяжело дышит и отступает на шаг, когда они все же разрывают контакт. У него ошалелый вид, и это было бы смешно, не чувствуй Саша, что выглядит не лучше. — А че ты... А это, может, бля... — Заткнись, — почти беззлобно просит Саша. Его потряхивает — то ли от того, что только что сделал, то ли от того, что вот-вот сделает. — Слышь, ты за базаром следи, — мгновенно ощетинивается Огел, нащупав какую-никакую почву под ногами. И вдруг совершенно неожиданно расплывается в довольной, почти нежной улыбке — Саша помнит ее по стриму. — А я все про тебя сразу понял, Керамба. Че, нравлюсь я тебе? Сучкам такие, как я, всегда нравятся, они от нас текут... Слова Огела превращаются в белый шум. Пульсом под кожей заходится «нравишься». В легких булькает отрывистое «хочу». Саша никогда не произнесет это вслух, скорее откусит себе язык — или пусть за него это сделает Огел. С этой мыслью Саша решительно сокращает расстояние между ними и, вцепившись в чужую футболку, целует сам.