Дорога к мечте

- Лукас, я никогда не спрашивал у тебя, но мне просто любопытно: откуда у тебя такое рвение выучить английский язык? – хриплым голосом спросил пожилой мужчина со смуглой кожей. Педро занимался с Лукасом уже несколько недель и не переставал удивляться успехам молодого человека. - Ну, хотя бы для того, чтобы контролировать Мэл, - усмехнулся Лукас. – Маиза сейчас занята подготовкой к свадьбе и поэтому мне всё чаще приходится проверять, как моя дочь выполняет домашние задания. - Это же смешно, и ты это знаешь! – Педро покачал головой. – Я уверен, что существует куда более веская причина, - мужчина наклонился совсем близко к Лукасу и заговорил шёпотом: - возможно, переезд в другую страну. Удивление Лукаса сложно выразить словами: - Но… с чего ты это взял? - Я ведь не в пещере живу и не изолирован от общества. У меня тоже есть радио и поэтому мне известно о конкурсе, который проводят в Лос-Анжелесе. Но мне кажется, это безумие! Ты хоть знаешь, где он находится? Лукас поджал губы. Конечно, он понимал, что этой глупой мечте не суждено сбыться, хотя бы просто по тому, что у него нет денег на билет, чтобы добраться туда, да и английский у него не идеальный, несмотря на все старания. Он помнил день, когда услышал о конкурсе по радио, где говорилось, что нужно сделать демо-записи своих песен и отправить кассеты на определённый адрес – в музыкальную академию Лос-Анжелеса, где наставники решают, достоин ли тот или иной музыкант стать их учеником. И чтобы не впасть в отчаяние от безысходности, Лукас стал «имитировать» свою подготовку к переезду: для этого он и занимался английским, в свободное от работы время играл на гитаре и пытался сочинить песню, но у него ничего не получалось. - Давай лучше вернёмся к теме занятия, Педро… *** - Донна Кларисси, пожалуйста, отмените встречу, назначенную на пять тридцать. Лобату снова бесследно исчез, - крикнул Леонидас, чуть ли не выбегая из своего кабинета. - Хорошо, сеньор Леонидас, - Кларисси потянулась к телефону. – Кстати, как поживает Лукас? Что-то он пропал. - У моего сына всё в порядке! – уверенно заявил Леонидас, хотя в этот момент он думал о Лео. Но Кларисси, как и остальным, не обязательно об этом знать. – Всего доброго! Когда предприниматель вышел на улицу, то первое, что он сделал, ослабил галстук. Лукас не давал о себе знать уже слишком долго. Это начинало не на шутку беспокоить Леонидаса. Он ведь надеялся, что сынок, познав вкус свободы, смешанной с нищетой, через недельку-другую вернётся домой и упадёт к его ногам, вымаливая прощение. Но всё пошло совсем по другому сценарию. Иветти удалось увидеться с Лукасом пару раз, и она сказала, что Лукас счастлив и не намерен возвращаться домой. Мужчина сел за руль своего автомобиля и, решив, что сегодня он поедет домой более длинной дорогой, отправился в путь вместе с печальными мыслями о блудном сыне. Он прекрасно понимал, что теряет его, точно так же, как потерял Диогу. И в те трагические времена именно Лукас подарил ему надежду, когда принял для себя решение стать похожим на Диогу, прожить жизнь своего брата и тем самым хоть как-то попытаться компенсировать его отсутствие. Размышления прервал какой-то странный шум, после которого автомобиль остановился и отказался заводиться снова. Произошла поломка, о которой, стоило признать, Леонидаса неоднократно предупреждали. Но он всё никак не мог отвезти машину в ремонт. Добравшись до ближайшего таксофона, он вызвал эвакуатор, после чего позвонил Иветти и предупредил, что будет позже. Мужчина не придумал ничего лучше, кроме как идти домой пешком. Хотя он не очень любил гулять и считал это занятие бесполезной тратой бесценного времени, которое можно потратить с куда большей выгодой. Он шёл вдоль набережной, но мысли о сыне не мог заглушить, ни шум морских волн, ни гудение автомобилей. Когда настало время свернуть в парк, он вдруг заметил около фонтана в сквере какое-то оживление. Решив, что это поможет ему отвлечься, Леонидас решил посмотреть, что привлекло людей. Когда он подошёл ближе, то услышал мелодию, которая показалась ему знакомой. Пробиваясь через толпу людей, он пытался вспомнить, где именно он её слышал, и пришёл к выводу, что, скорее всего, это была радиостанция, которую он включал в машине по дороге на работу. И каково же было его удивление, когда Леонидас увидел Лукаса! Рядом с ним стояло несколько молодых ребят. У кого-то в руках была скрипка, у кого-то – флейта, а у кого-то – электрогитара. Леонидас слушал, как зачарованный и, оглянувшись на остальных, увидел, что им нравится то, что играют ребята. Когда песня закончилась, Лукас тут же повернулся к своим товарищам и стал с ними что-то оживлённо обсуждать. В конце концов, все они пришли к какому-то выводу, поскольку вернулись на свои места. - А сейчас мы сыграем вам песню, которую написали мы с Лукасом, - объявил в микрофон парень с электрогитарой. – Правда, слов в ней пока нет, поэтому я буду исполнять соло. Начинай, Лукас! Все присутствовавшие в парке в этот момент зааплодировали, поддерживая начинающих музыкантов. Леонидас последовал их примеру. Он внимательно смотрел на сына, который перестал кого-либо замечать, едва его пальцы коснулись струн. Едва заметно Лукас кивнул своему товарищу, чтобы он вступал. Наблюдая за Лукасом, Леонидас почувствовал, как на его глазах начали выступать слёзы. Иветти была права, когда сказала, что Лукас стал собой. Его сын стоял сейчас перед ним, но Леонидас не узнавал его. Это был тот Лукас, который всегда был рядом с Диогу и который был готов пойти на что угодно, лишь бы отличаться от него. Без тесного пиджака его движения были уверенными и раскованными. Он улыбался и был счастлив от того, что делает любимое дело. Глядя на него, Леонидас был потрясён осознанием того, какую жертву принёс его сын, когда после смерти брата отказался от своей мечты, чтобы создать иллюзию присутствия Диогу. Конечно, авторитет Леонидаса тогда тоже сыграл свою роль, этого отрицать нельзя. Но всё это ни к чему не привело… Потому что, когда мелодия кончилась, Лукас наконец-то взглянул на отца. Но в его взгляде не было ни капли радости. Вначале был, скорее, испуг, который быстро сменился решимостью в его глазах. Пока все были заняты тем, что хлопали в ладоши и кричали браво, Лукас направился к отцу: - Что ты здесь делаешь? Как ты нашёл меня? - Здравствуй, сынок, - несмотря на такое холодное приветствие со стороны Лукаса, Леонидас не стал скрывать своей радости от того, что он всё-таки нашёлся, и обнял сына. - Здравствуй, - холодно ответил Лукас. – Зачем ты здесь? - Я… Я оказался здесь случайно, но теперь я рад этому. Но Лукас, кажется, не верил: - Иветти всё-таки проболталась тебе? Или ты унизился до того, чтобы нанять детективов? - Сынок, я не заслужил подобного к себе обращения! – пригрозил Леонидас. – Ты внезапно исчез, оставил меня одного… - Ты даже не сразу заметил мой отсутствие, - скривился Лукас. – У тебя появился Лео, появилась Иветти, а про меня ты вспомнил, когда пришёл в офис, ведь так? – он с вызовом посмотрел на отца. Леонидас молчал. Ему было больно слышать всё это от родного сына, который, казалось, видел отца насквозь. Лукасу, похоже, нравился ужас, застывший на лице отца, поэтому он продолжил: - Признайся, тебя никогда не интересовало то, чего я хочу, чем я живу. Просто, когда Диогу был жив, ты общался с ним о работе, а меня как будто бы и не замечал. Я был лишь объектом твоей критики. Ты знаешь, каково это? Жить, когда тебя не слышат и не поддерживают? Или, что ещё хуже, пытаются навязать тебе что-то, что тебе не по душе? - Сынок, я… - Я облегчил тебе задачу, папа! Ты должен радоваться, что избавился от меня! - Я никогда не думал, что ты был настолько несчастен, - сдавленным голосом произнёс Леонидас. – Да, я помню, как я отговаривал тебя от занятий музыкой. И я до сих пор придерживаюсь своего мнения. Но я не знал, что это настолько важно для тебя! - Думаешь, после твоих слов мне должно стать легче? - Лукас… - А Жади? Ты помнишь, как ты смеялся над моими намерениями принять ислам и жениться на ней? Как вы ругали её, даже не познакомившись с ней! А когда появилась Маиза, вы сразу стали сталкивать нас друг с другом. Мне интересно только одно: если бы она не была девушкой Диогу, стали бы вы с Далвой так усердствовать ради того, чтобы она стала членом семьи Феррас? - А вот здесь не нужно обвинять меня! Насколько я понял из рассказов Иветти, с этой марокканкой у тебя всё равно ничего не получилось, и она счастливо живёт со своим мужем… - Тебе прекрасно известно, насколько сильно я был подвержен чужому влиянию! В особенности, когда тебе внушают одно и то же изо дня в день! Голос Лукаса от переполнявших его эмоций уже срывался на крик, поэтому он ненадолго замолчал. Леонидас не мог поверить, что говорит с тем Лукасом, которого он знал всю жизнь. - Теперь я свободен, папа, - продолжил он. – И я хочу, чтобы так всё и оставалось. Конечно, сейчас не самые лучшие времена, и мне во многом приходится себе отказывать, но я обязательно встану на ноги и, поверь мне, сделаю это без твоей помощи! Он уже развернулся, чтобы вернуться к ребятам, которые стали беспокоиться о том, куда он так надолго исчез, однако Леонидас схватил сына за руку, резко развернул его и прижал к себе. Он больше не мог сдерживать рыданий. «Он сейчас так похож на Диогу, как никогда! Такой же решительный и целеустремлённый…» - Если бы ты рассказал мне раньше, сынок… - Я говорил тебе всё это много раз, - Лукас вздохнул. – Но ты никогда меня не слышал. Никогда… Ты просто был уверен, что я решусь на такое… - Теперь всё будет по-другому! – искренне заверил Леонидас. – Прошу тебя, возвращайся домой! Далва так скучает по тебе… - Прости отец, но я никогда не вернусь в тот дом. Сейчас в тебе говорят чувства, но завтра утром ты о них забудешь и будешь убеждать себя и других, что ничего не было… Я не хочу при этом присутствовать. - Но ты будешь заниматься тем, чем занимался, когда жил отдельно! Я не стану влезать в твой распорядок. Лукас с улыбкой покачал головой. - Максимум, что я могу обещать, это приходить в выходные на чашку кофе. Но не более того! - А я? Мне можно будет навестить тебя. Лукас не смог сдержать лёгкий смешок и опустил голову: - Ладно, я покажу тебе, где я живу, чтобы ты не думал, что я ночую под мостом. Поспешно попрощавшись с друзьями, Лукас схватил чехол, в который спрятал гитару, и направился к отцу: - Идём, я живу недалеко…