Дорога к мечте

- … Лукас? – голос преподавателя для молодого человека, успевшего задремать, прозвучал как гром среди ясного неба. - Да, сэр? – Лукас приподнялся на стуле, поскольку за время непродолжительного сна его мешковатое тело уже успело съехать на самый краешек стула и грозило в скором времени соскользнуть на пол. Он протёр сонные глаза кулаками и внимательно посмотрел на учителя. Тот в свою очередь сделал вид, что его нисколько не возмутило подобное поведение, но поджатые губы и левая рука, непроизвольно сжавшаяся в кулак, говорили о том, что нарушение порядка и неуважение к преподавателю очень его оскорбило. - Какой интервал я только что сыграл? - Эм-м… Интервал? – переспросил Лукас. - Да, - преподаватель милостиво надавил на клавиши фортепиано повторно, давая Лукасу возможность сориентироваться. – Итак, я жду Вашего ответа. - Наверное, это… терция? - Какая терция? - М-малая? – Лукас высказал своё предположение очень тихо и при этом внимательно наблюдал за реакцией учителя. Тот, однако, по-прежнему сохранял на лице непроницаемую маску. Но, услышав тихие смешки девушек на задних партах, а также взглянув на соседа слева, который разочарованно качал головой, Лукас понял, что не угадал. Совсем. - Очень прискорбно видеть, что Вы на пятом занятии по интервалам неспособны отличить терцию от квинты. А ведь через два дня – музыкальный диктант. Лукас уже начал привыкать к тому, что на каждом уроке кто-нибудь из преподавателей делал ему замечание по любому поводу на глазах у всей учебной группы. Но ведь никому не объяснишь, что ему пришлось тайком устроиться официантом в кафе, чтобы заработать деньги на новую мебель. «Во всём виноват Йоган!» - со злобой думал Лукас. Ведь утром того дня, когда он полил его холодной водой, Лукас вернулся с занятий и увидел, что деревянный корпус его гитары разбух от воды, которой Йоган, по всей видимости, щедро полил инструмент. Лукас понимал, что драка и выяснение отношений с органистом ни к чему путному не приведут. А между тем, заниматься после уроков без гитары он не мог. К счастью, в кафе в десяти километрах от академии его приняли с распростёртыми объятиями. Правда, учитывая обширную парковую территорию, отделявшую Академию от основной автомобильной дороги с общественным транспортом, молодому человеку приходилось тратить много времени на то, чтобы просто добраться до места работы. Загруженность была высокой, а у Лукаса, непривыкшего таскать подносы, всё едва не вываливалось из рук. Но он верил, что сможет освоиться и заработать денег. О том, чтобы попросить их у отца, Лукас даже не думал. О том, чтобы потратить внеурочное время на освоение теоретических дисциплин, баллы по которым повлияют на итоговую оценку, Лукас тоже не задумывался. О том, чтобы договориться с ребятами из соседней группы, которые пользовались школьными инструментами, Лукас не догадался. Он всё хотел решить самостоятельно и независимо от других. Доказать самому себе и этому выскочке Йогану, что он умеет решать проблемы. Не задумываясь о последствиях, Лукас появлялся на утренних занятиях не выспавшимся и не мог сконцентрироваться на словах учителей. Вместо того, чтобы заниматься на гитаре или обедать во дворе академии, он шёл в свою комнату, молясь всем богам, чтобы Йогана там не было, и ложился спать. Так прошло около трёх месяцев. Лукас совершенно не замечал перешёптываний, которые всё чаще слышались на улице за его спиной. Он думал лишь о том, что со дня на день ему удастся купить проклятый шкаф, из-за которого всё началось, а также приобрести понравившуюся ему гитару. Протирая стол, который только что покинули посетители, он вдруг услышал голос бармена: - Ты почему не сказал, что ты – ученик Академии? - Ну, вроде как никто не спрашивал, - Лукас растерянно пожал плечами. - Если кто-то узнает, что ты здесь работаешь, тебя повесят! У нас уже такое было! - Неужели? – Лукас поднял брови от удивления. – Я думал, что запрет касается только игры на инструментах и выступлениях вне Академии. - Тебе ведь должны платить стипендию! - Её недостаточно для того, чтобы… - Всё! Не хочу ничего знать! Сейчас же иди к администратору и скажи, что увольняешься! Ни тебе, ни нам проблемы не нужны! - Но мне нужны деньги! – испуганно воскликнул Лукас. - Не беспокойся об этом, тебе заплатят всё, что ты заработал. - Ладно, - молодой человек бросил тряпку на стол и направился к лестнице, чтобы подняться на второй этаж. Когда он поднялся на одну ступеньку, как вдруг на сцене, где обычно выступала Линда, джазовая певица, запищал микрофон. Лукас думал, что это начинается её ежевечерняя программа, однако, когда по залу разнёсся до боли знакомый грубый хриплый голос, Лукас от изумления аж присел. - Сегодня мы решили разнообразить вашу программу, - усмехнулся Билли, непроизвольно закрываясь от светящего прямо ему в глаза прожектора, - и вместо джаза сыграем кое-что из репертуара настоящих музыкальных гениев. Лукас еле сдержался, чтобы не побежать с криком на сцену и не броситься обнимать уличного музыканта. Он лишь аккуратно приблизился к площадке, возле которой уже столпились любители рок-музыки и остановился, не в силах сдержать слёзы радости. Когда Билли выдал первый мощный аккорд, по залу послышались радостные возгласы, после чего ритмично застучал барабанщик, и вся небольшая аудитория стала скакать и махать руками в его ритме. Только Лукас, которого переполняли эмоции, стоял неподвижно. В эту минуту он не задумывался о том, что Билли и его команда идеально вписывались в атмосферу этого заведения в стиле гранж со штукатуркой вместо обоев на стене и с торчащими из потолка деревянными балками. Одиночные лампы, свисающие на длинных проводах по всему пространству, вдруг напомнили Лукасу о его первом утре в Лос-Анджелесе, когда он впервые услышал настоящих любителей своего дела. Слушая игру Билли и наблюдая за реакцией зала, Лукас непроизвольно сравнивал свои ощущения с теми, которые он испытал после первого концерта преподавателей Академии, и понял для себя кое-что. Академия как таковая была ему не нужна. Да, ему нравилось слушать сложные классические мелодии, он восхищался ими. Но играть их у него не было желания. Ведь никто не станет танцевать и кричать под симфонию Бетховена… - Ладно, нам уже пора, - внезапно сказал Билли, прерывая размышления Лукаса. – Нас сегодня ждут ещё в двух местах. - Не-е-ет! Ещё! Сыграйте ещё! – бунтовал зал. - Мы обязательно вернёмся сюда! – пообещал Билли, после чего он сложил свою гитару в чехол и отправился за кулисы. Лукас тут же попытался прорваться сквозь толпу, чтобы догнать музыкантов, которые наверняка покинут кафе через запасной выход. Однако кто-то вдруг крепко вцепился в его плечо: - Эй! Ты совсем страх потерял? – перед Лукасом стоял злой как чёрт администратор. – Люди ждали, когда ты к ним подойдёшь, больше часа! - Прости, Джош, я хотел поговорить с тобой, но встретил знакомого… - Мне придётся лишить тебя премии! - Пойдём в твой кабинет, - Лукас сам повёл мужчину к лестнице. Поднявшись на второй этаж, Лукас выпалил: - Я должен уволиться. Джош обречённо вздохнул: - Лукас, прошу тебя, не нужно таких радикальных мер. Просто сегодня очень тяжёлый день… - Нет, ты не должен думать, что я обиделся на твоё замечание, - начал Лукас. – Просто сегодня я говорил с Эндрю, и он сказал, что ученики Академии не должны здесь подрабатывать. - А при чём здесь это? - Я являюсь одним из них, - ответил Лукас и внимательно посмотрел на администратора кафе. Тот некоторое время стоял неподвижно, переваривая полученную информацию, после чего обречённо стукнул себя ладонью по лбу: - Вот чёрт! Мне конец! - Успокойся, никто кроме Эндрю не знает. Я уйду тихо, только заплати мне. - Лукас, зачем же ты меня подставляешь? Ты в курсе, что меня перевели на эту должность как раз после подобного косяка от предыдущего администратора? Теперь я наступаю на те же грабли… - Ничего не будет. Если ты выдашь мне деньги сегодня, я больше здесь не появлюсь. - Ладно, будь по-твоему, - обречённо вздохнул Джош и повёл его в кабинет финансиста. *** Кристиан Гонсалес работал в Академии преподавателем больше десяти лет. Казалось, он знал о гитарах всё: начиная от истории их создания, о структуре и часто используемых материалов для их изготовления, и заканчивая всеми песнями и мелодиями, сочинёнными для этого инструмента. За время работы он видел самых разных учеников. Одним было достаточно выучить несколько простейших аккордов, чтобы считать себя музыкантом. Другие брали инструмент в руки в лучшем случае раз в неделю. Неудивительно, что на занятиях они тщетно пыжились, пытаясь повторить за учителем приёмы типа барре. Третьи могли ничего не знать о нотной грамоте, но прекрасно подбирали на слух далеко не самые простые мелодии. Сеньор Гонсалес знал, как звучит каждая гитара в школе, поэтому был немного удивлён, когда в конце ноября, по привычке прогуливаясь по коридору мимо музыкальных кабинетов, услышал, как кто-то перебирает струны на электроакустической гитаре, которых тут отродясь не водилось. Мелодия неспешно лилась из комнатушки в конце коридора, поэтому учителю пришлось пройти ещё несколько шагов, чтобы узнать, кто же является владельцем нового инструмента. - Хм, такую мелодию тебе любой первоклассник сможет сыграть, - усмехнулся учитель, увидев Лукаса, который, казалось, никого не замечал. - Простите, сэр, я только разминаюсь, - улыбнулся Лукас, надеясь, что преподаватель сейчас уйдёт. Однако, вопреки его ожиданиям, сеньор Гонсалес зашёл внутрь и сел на низенькую табуреточку, приготовившись услышать, на что способен студент из Бразилии. - Значит, я вовремя. Лукас сразу замялся и стал делать вид, что подкручивает колки. - Тебе не нужно меня стесняться. Я ведь могу помочь. - Шутите? – хмыкнул Лукас. – Вы только подумайте, кто я, а кто Вы? - Насколько я припоминаю, то ты – ученик из Бразилии, а я – преподаватель, - простодушно ответил Кристиан. – Моя задача – помочь тебе раскрыть свой талант. Поэтому я здесь. «Что-то Вы припозднились на три месяца» - с печалью подумал Лукас. О том, что он сам не занимался в учебной комнате после обеда, Лукас позабыл. - Что ты будешь играть на отчётном концерте? – продолжил беседу учитель. - Я об этом не думал, - Лукас взял несколько простых аккордов. - Ты разве не вступил в инструментальный ансамбль? Туда сбежались практически все гитаристы, я занимаюсь с ними уже полтора месяца. - Меня туда никто не звал, - Лукас продолжил перебирать струны. - Конечно, не звал, ведь все туда идут сами, - ухмыльнулся преподаватель. Лукаса начинала раздражать эта беседа, поэтому, резко прервав мелодию, он стукнул ладонью по корпусу гитары и посмотрел учителю в глаза: - Я прошу прощения за свою бестактность, но мне очень интересно, почему Вы пришли сюда? Поучать меня? Дразнить? Или всё-таки помочь? Я живу с сумасшедшим соседом, который своими детскими выходками не даёт мне спать по ночам, я долгое время подрабатывал в баре, чтобы исправить чужие ошибки, и, кажется, я начинаю понимать, что прийти сюда было самой большой ошибкой в моей жизни! Я оставил свою Родину и свою семью, надеясь обрести здесь единомышленников, однако всё оказалось совсем не так. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким одиноким и брошенным! – выпалив всё это, как на духу, Лукас резко замолчал. Осознание того, кому и что он сказал пришло через минуту. Однако сеньор Гонсалес не спешил с ответом на такое смелое и отчаянное заявление. В конце концов, Лукас не выдержал и опустил глаза: - Простите меня. Не нужно было всего этого говорить. - А знаешь ли ты, Лукас, сколько молодых людей покидает свои родные места в погоне за мечтой? Известно ли тебе, в каких нечеловеческих условиях жили великие музыканты, прежде, чем стать знаменитыми? Да и после, на закате своих дней они жили в нищете и одиночестве. Знаешь ли ты, сколько подобных речей я уже выслушал за свою преподавательскую карьеру? А хочешь, я скажу тебе, чем всё заканчивалось для таких нытиков? Они просто оставляли музыку и уезжали домой. Боюсь, что то же самое в скором времени ожидает и тебя. Лицо Лукаса вытянулось от удивления. Неужели таким будет конец его музыкальной карьеры? И что тогда его ждёт в дальнейшем? Возвращение к адвокатской практике в Рио? Встречи с дочерью раз в неделю? Игра на гитаре в парке? А главное, насмешки отца, который каждым взглядом и каждым жестом будет говорить: «Вот видишь, сынок? Я был прав! Я с самого начала знал, что музыка – это не твоё!» Нет! Такого Лукас не мог допустить! Сеньор Гонсалес внимательно наблюдал за тем, как меняется выражение лица ученика из Бразилии под влиянием некоторой внутренней революции, происходящей в это время в его голове, и понял, что, возможно, впервые в жизни учитель сделал неправильный вывод. - Учитель, - Лукас поднял голову и умоляюще взглянул на сеньора Гонсалеса, - Вы поможете мне подготовить сольный номер для отчётного концерта?