Чаепитие.

       Запах ароматного чая щекотал нос, как и пряничных изделий, которые так и хотелось съесть, что кстати и делала Яширо. Девушка полностью наслаждалась атмосферой, слушая интересные и увлекательные истории Сакуры. Но долго засиживаться было не в планах, по этому доедая плюшку с клубничной начинкой и выпив до последней капли чай, она говорит: — Прости Сакура-сан, но мне пора, — расстроенно опускает взгляд на белоснежную скатерть — Ханако-кун будет волноваться. — Ничего Нэнэ, мы можем ещё встретится, — элегантно заправляет волосы за ухо, за чем проследила рыбка — Если хочешь конечно, я не настаиваю. — Я буду очень рада! — резко отвечает героиня, нечаянно задевая локтём белое блюдце, по краям которого были позолоченные узоры, оно со звоном разбивается об пол, форфор маленькими кусочками разлетелся по плитке — П-прости, Сакура-сан... — Ничего Нэнэ- чан, всё в порядке — успокаивающе произносит девица, у которой волосы были цвета свежего салата — Я всё равно потом буду убираться. Пока девочка всё также продолжала старательно извиняться, с другой стороны круглого стола, сидел близнец Ханако. Юноша откинулся на спинку стула, ноги были в крайней близости к столу, где происходило милое чаепитие девиц, на которое он недовольно делал губы уточкой и отнекивался от предложения съесть сдобу. Странное чувство грызло его изнутри, в особенности когда янтарные глаза натыкались на подружку братца, что заставляло злиться. Она, сама того не зная, стала частным разговором у семи тайн, у каждого из них, с губ слетало: — Нэнэ Яширо. Девушка, которая стала помощницей Ханако-куна, которая от незнания съела чешую Русалки и стала розовой рыбкой. Она спасла школу от их же слухов, которые пришлось остановить, уж слишком Сакуре понравилось общаться с миловидной второгодкой, которая развеяла скуку и заставила чаще улыбаться, приглашать на обеды и гулять вне школы. Где Цукаса и кто-либо из духов не мог узнать, чем они занимаются там, как им там весело и хорошо. Может, это и раздражало паренька? Что не мог выйти за пределы школы, понаблюдать как изменился мир с тех пор, когда он умер. Но нет, привязан как собака к будке. Сиди и сторожи. Только от кого? От любознательных учащихся, которые расслышав о всяких байках или рассказов старших или младших, бегут быстрее проверять, что может закончиться не слишком хорошим исходом. Как тогда с лестницей Мисаки. — Ну, я пойду, было приятно провести с тобой время! — Яширо несколько кланяться, неосознанно переводя свои малиновые глаза с отблеском розового, на сидящего парнишку. Она невольно открывает рот, но лишь как рыбка молчит, сглатывая подступающую слюну. Цукаса лишь наклоняет голову в бок, ухмылка оказываться безэмоциональном лице так молниеносно, что юная дама мило ойкает, а на щеках красовался мягкий румянец. Ему нравилось смотреть за изменением мимики Нэнэ, это было за гранью забавного, это было для него чем-то успокаивающим. Она для него как таблетка придающая весёлости к его загробной жизни. — Пока-пока Нэнэ — слишком сладко произносит юноша, аж как кот щурит глаза от наслаждения. Жаль, но она не отвечает, лишь нервно кивает и спотыкаясь об невидимых преград, уходит из территории. Помощница лишь одаривает его взглядом спокойного моря, что вся игривость мигом пропала, оставляя жгучий осадок. Она ушла и каждому стало одиноко. А вот старшему хорошо, ему повезло, повезло с ней. Яширо как цветок, невинный, не запачкавшийся ещё в этом ужасном мире. Даёт для всех повод беспечных улыбок, у каждого поднималось настроения. Но, недоброжелатели тоже находились, которое совсем не терпели её: шутили над толстыми икрами, из-за чего комплекс у белокурой дамы появился с самого прибытия в школу, за лёгкий и ветреный характер к парням и простым вещам, но, она просто хотела быть кому-то нужной, хотела приносить всем счастья и доброту. Аманэ дал ей это. Аманэ взял под своё сломанное крыло. Аманэ не заметил, как привязался к ней тугим узлом по жизни. Цукаса завидовал ему чёрной завистью, каждый раз, видя их рядом, как они слишком мило общались, слишком непозволительно близко стояли друг другу, что дремлющее чувство внутри просыпалось, ревело как раненный дикий зверь. Ему тоже хотелось этого, хотелось так же побыть с Нэнэ наедине, пообщаться как давние друзья. Но старший не позволит, предупредить своим ножом за пазухой, отчего руки в него дрожат целую ночь, что снова поднимает холодное оружие на брата. Вот только напарницу свою отдавать кому либо, он не хотел и не захочет, это его сокровище, которое будет любить и спасать от всех невзгодов. — Цукаса, всё хорошо? — приятный, спокойной тембр голоса разнёсся по комнате, что вывело из мыслей — Нэнэ ещё придёт, не беспокойся. От этих слов горько, больно, не хочет чтобы она приходила. Он хочет чтобы она осталась тут и давала своё тепло и радость.