Книги и кофе

Пролетело, растащило, виноватых не ищи; Так получилось — кто-то раньше, кто-то позже. (Ночные снайперы — Парфюмерная)

Маленький город начинал медленно остывать после самого пика летней жары. У Каролины были задернуты шторы, и потому в ее книжном кафе любой желающий мог найти укрытие от нещадно палящего солнца. До закрытия уютного заведения оставалось полтора часа, но в это время посетители были настолько редки, что не имело значения, когда снять кассу и закрыть дверь на самом деле. Прозвенел колокольчик; Каролина дочитала до конца абзаца и подняла глаза. На пороге стояла девочка — или девушка, в рваных джинсах и камуфляжной куртке, с небрежно убранными в хвост волосами и с каким-то тяжелым, подозрительным взглядом. — Кофе, пожалуйста, — сказала она и прошла к столику. Каролина отложила книгу, оставив ее открытой, и принялась за работу, думая, однако, что это «пожалуйста» — всего лишь профанация вежливости, потому что ни тон голоса, ни манера держаться не говорили об уважении. Она выбрала чашку без сколов, налила кофе — молоко? Сахар? — и поставила перед гостьей. Обычно Каролина после этого продолжала заниматься своими делами, но девушка не сводила с нее взгляда. Это могло говорить о ее заинтересованности, однако девушка молчала, и с каждой секундой Каролина чувствовала себя все неуютнее. Она прижалась к стойке, затем запрыгнула на нее, усаживаясь, и скрестила ноги. — И чем ты тут промышляешь на самом деле? — произнесла, наконец, гостья. Каролина вздрогнула и невольно опустила взгляд. — Что ты имеешь в виду? — Это не может быть просто кафе, — ответила девушка. — Ты бы не смогла оплатить аренду. Твой кофе и твои книги — просто отмаза, верно? Чем ты занимаешься? Стелешься под наркоторговца? Или продаешь сама? Каролина фыркнула, ощущая румянец на своем лице. В ее жизни было немало моментов, когда ей было страшно, и она не ощущала страх сейчас, но слова гостьи вызвали у нее неловкость. — Расслабься, я ведь не полицейский, — усмехнулась девчонка, откидываясь на спинку. — Я храню вещи, которые сюда приносят. — И ты, конечно, знаешь секрет этих вещей? — Догадываюсь, — пожала плечами Каролина. — Никогда не пробовала сама? Каролина бросила на гостью долгий взгляд и покачала головой. Та отпила кофе, оставляя на чашке светло-розовый след губной помады. — Как твое имя? — Ахедрес. — Тебе идет, — сказала Каролина, подумав, что ей представляться незачем, ведь ее имя — в названии кафе. — Спасибо, милая. А тебе идет это платье. Особенно декольте, оно делает твою грудь очень соблазнительной, — произнесла Ахедрес будто бы между делом, обвела пальцем ободок чашки и подняла взгляд. — Ты пришла сюда, чтобы осуждать меня за то, чем я занимаюсь и то, как одета? Каролина была поражена наглостью девчонки, которой дала бы не больше восемнадцати. Явно приезжая; что она вообще могла знать о жизни в этом городе? Очень многие здесь занимались тем же. — Последнее было искренне, — заметила Ахедрес, и Каролина быстро взглянула на вполне приличный вырез своего платья. — Не стоит так горячиться, — продолжила гостья, вставая со своего места и вышагивая к стойке. — Я просто над тобой подтруниваю. Пальцы девчонки опустились на ее колени, фривольно задирая платье. Первым порывом было ударить по рукам, тем более, что прикосновение было щекотным, но Каролина не сделала этого, завороженная взглядом девушки напротив — она еще никогда не видела такого холодного взгляда, такого жесткого изгиба бровей. Таких чувственных нежно-розовых губ — будто читая ее мысли, Ахедрес прикусила губу, не отрываясь от ее лица, улыбнулась — какое коварство в ней, какая жестокость! — и властно прошлась ногтями по бедрам. Ахедрес наклонилась к ее ногам, прижалась щекой, и Каролина невольно вздрогнула, боясь, что она ее укусит, но та лишь запустила руку глубже под юбку, оглаживая ее через белье большим пальцем, и Каролина соврала бы, если бы сказала, что это внезапное прикосновение не было приятным. Она все еще колебалась, но Ахедрес не нужно было ее разрешение. — Горячая, — произнесла та, надавливая ощутимей, и Каролина распознала собственное возбуждение от ее слов, от ее дерзких пальцев, почувствовала влагу на ткани трусов, о которую Ахедрес продолжала тереться. — Будь у тебя хоть немного совести… — прошептала Каролина. — Тогда я бы себе такого не позволяла, — возразила Ахедрес, глядя на нее снизу вверх. Потом положила руки на ее ягодицы и придвинула ближе к краю стойки, раздвигая сильнее ноги и нескромно оглядывая ее промежность с каким-то ленивым прищуром. Все она делала с внушающим доверие спокойствием и неторопливостью, и Каролина не успела опомниться, как ловкие пальцы сдвинули ластовицу в сторону, и хранящие теплое дыхание губы приникли к ней, заставляя сильнее ухватиться за стойку. Дыхание сорвалось; дверь в кафе не была закрыта, и Каролина знала, что Ахедрес ее не отпустит. Стискивая лакированный край стойки, она прислушивалась к улице, присматривалась к двери напротив. Напряжение прошлось дрожью по ее телу: слишком неудобно, казалось, еще чуть-чуть, и она опрокинется назад. Будто бы чувствуя это, Ахедрес подняла одну руку на талию, без слов говоря: я удержу. Закрыв глаза, Ахедрес ласкала ее, спокойная и уверенная, будто бы увлеченная, играла кончиком языка с клитором, проникала внутрь. Каролина скрестила лодыжки сзади нее, ощущая, как слюна и смазка стекают на столешницу, и это чувство влаги было — возбуждающим, и заставляло ее чувствовать себя грязной, и мокрой, и развратной. Мышцы бедер бесконтрольно напряглись, все сжалось внутри живота, прося большего, прося прильнуть ближе, проникнуть глубже. Каролина хотела ее пальцы. Но Ахедрес лишь обводила вход в ее тело, лишь вбирала клитор между губ, терлась щекой о ее бедро и касалась носом лобка. Каролина нетерпеливо фыркнула, подаваясь к ее языку, и отчетливо услышала смешок, прежде чем застонать от сильных лижущих движений на столь чувствительной точке ее тела. Ее грудь резко вздымалась от жары и ласки, и, опустив глаза, она увидела, что Ахедрес вновь прижалась к ее бедру щекой, продолжая вылизывать, и язык мелькал между ее губ с полустершейся розовой помадой, все влажно блестело, и Каролина выгнулась сильнее, сконцентрировавшись на удовольствии, которое все росло, подобно цветам, бутоны становились толще и набухали, и вдруг — раскрылись, выплескиваясь всей накопленной энергией. Ее ноги дрожали от напряжения; дрожали руки Ахедрес, удерживающей весь ее вес на стойке, и сама она тяжело дышала, бросая искристо-хитрый взгляд. Наконец, она отстранилась, выуживая из кармана куртки тюбик помады, и деловито поправила макияж, даже не заглядывая в зеркало. Каролина резко запахнула юбку, услышав шаги совсем близко у двери, и едва успела соскользнуть со стойки, как зашел мужчина в белом костюме, а за ним — еще двое серьезных ребят в темных очках. Она не испугалась — слишком часто к ней заходили люди, явно принадлежащие какому-нибудь не поделившему власть картелю. — Ахедрес, — спокойно произнес главный. — Я тебя везде ищу. Куда ты вечно удираешь? — Я просто пила кофе, — ответила девчонка. — И беседовала с этой милой хозяйкой заведения. Мужчина, который — стало ясно — был отцом этой проказницы, перевел взгляд на Каролину, переминающуюся у стойки. Он вытащил из пиджака несколько купюр, направился к ней и, свернув, положил деньги в банку для чаевых. Все время, что он был рядом, она думала только о румянце на щеках, пятне на юбке платья, сбившихся в сторону трусах и том, что внизу у нее все было набухшим и влажным. Ахедрес бросила насмешливый взгляд на прощание, прежде чем дверь за всеми ними захлопнулась, и поток воздуха перелистнул пару страниц книги, которую Каролина читала перед тем, как все это произошло. В сегодняшней гостье была заключена небывалая сила и опасность, которую можно было почувствовать даже на расстоянии. Но если Ахедрес была змеей, то Каролина была мангустом. Если бы когда-то им пришлось вступить в схватку — Каролина была уверена: они боролись бы до смерти обеих. 13.10.2018-15.06.2020