Femme fatale

      В век высоких технологий доверие становится все более ценным, а слова--необходимыми. Во время интернета быть близко легко даже тогда, когда ты очень далеко. Но при этом потеряться можно даже, если вы находитесь рядом.       Даня понимает это по тому, как Этери неотвратимо погружается в телефон. Все свободное время она не выпускает из рук айфон, читает там какие-то сообщения, пишет быстро, иногда даже что-то надиктовывает.       При этом Этери улыбается.       Даня ловит ее усмешку в отражении зеркала, замечает легкий наклон головы или искусанные губы, когда она ждет очередное послание и волнуется.       Телефон, как паутина затягивает Этери, когда она не погружена в пьесу, но даже после они больше не собираются отдохнуть в гримерках с чашкой чая. Дверь закрыта так плотно, что ни один звук не проникает сквозь нее.       Даня все никак не может понять, когда же они стали слишком далеки друг от друга.       В тот ли момент, когда Этери перестает приходить на обеды втроем, а остается в комнате с букетом привезенных цветов и разряжающимся телефоном.       Или тогда, когда Даня не успевает купить булочки с корицей на завтрак, а на следующее утро их приносит курьер в громадной коробке. Также, как и во все последующие дни.       Спустя неделю Даня перестает заезжать в булочную сам. Но при этом не прекращает носить Этери контейнеры с едой на обед, потому что все еще любит готовить для нее.       Или может все меняется тогда, когда совершенно внезапно, вместо того, чтобы привычно дать расстегнуть себе платье, Этери прикрывается руками и говорит: я сама.       Словно что-то для нее в этой близости становится...непростительным.       Даня не пытается узнать, в чем дело, потому что видит-- если спрашивать, Этери все равно не ответит. В последнее время он часто вспоминает слова мамы о том, что нужно уметь заботиться. Вот только совсем не понимает, как делать это с человеком, который не хочет принимать заботу. Который привыкает говорить, что у него все хорошо даже тогда, когда мир валится в пропасть.       Но теперь Дане кажется, что многое меняется. Потому что он никогда не видел Этери такой открытой и защищенной одновременно. Это радует его с одной стороны, а с другой-- вызывает внутри чувство, которое сложно назвать простыми словами.       --Ты спишь на ходу,--тихо произносит Даня, открывая дверь.       Этери смущенно улыбается.       --Легла спать под утро только...много говорила по телефону.       --Все хорошо?--он действительно беспокоится.       --Да...все хорошо.       И Даня с удивлением понимает, что Этери не врет.       Потому, когда он приходит во время обеда к ней в гримерку и находит там, спящей в кресле, то просто с радостью замечает, что его контейнер с едой пуст. Значит, Этери нашла время хотя бы пообедать.       Даня заботливо укрывает ее пледом, перехватывая из расслабленных рук телефон.       Сообщение, которое приходит на него, выжигается буквами перед глазами:       "Согласен. Нам уже давно пора увидеть друг друга."       Даня откладывает айфон на подлокотник и сильно моргает.       "Ты самая прекрасная женщина в мире, потому что идеальна".       Он не знает, как тут возразить, хоть и понимает, что сейчас сам вряд ли сказал бы иначе.       Сергей делает вид, что не замечает ничего, когда они сидят на обеде вдвоем, говорят о каких-то нейтральных вещах. Премьера уже через пару дней, а напряжение растет. Даня не может рассказать, что в последнее время ему все чаще снятся цветные сны о славном городе Ветилуя и Юдифь с лицом Этери, которая танцует только для него. Эти фантазии затягивают сильнее, чем можно себе представить, и поэтому Даня, наконец, спрашивает.       --Как думаешь, Сереж, после премьеры нас всех хоть немного отпустит?       Он немного тушуется, потому что вопрос звучит очень странно, а потом выдыхает, когда слышит ответ.       --Надеюсь. Иначе будет слишком сложно.       Даня понимает, что Сергей в этот момент тоже открывается, но и осознает, что переживает тот все же по-своему. Иначе.       -- Кто ее вообще для нас написал и прислал?--задает Даня вопрос, который интересует его уже очень давно.       Сергей пожимает плечами.       --Этери это тоже спрашивала недавно.       --И?       -- Скажу тебе то же, что и ей...не знаю,-- Сергей делает глоток кофе и морщится.-- Вариантов, кто такой этот загадочный С., много...       Даня рефлекторно улыбается, вспоминая, как раньше они гадали, какое имя скрывается под буквой Э. в посланиях для Этери. Сейчас ему интересно, а знает ли она ответ сама, но Сергей продолжает, словно шутя.       --Это может быть кто угодно...хоть сама Смерть,--хмурится.--Или Судьба, например. Не знаю даже, кто из них милосерднее...       Даня понимает для себя ответ, но не озвучивает вслух, потому что пускаться в философию не хочется. Он поддерживает шутку.       --Вот и проверим, если выживем.       Сергею почему-то это не кажется смешным.       "Солнце освещает шатер утренними лучами, Юдифь просыпается. Олоферн так и не приходит к ней которую ночь. Это пугает и радует одновременно, но задать вопрос о причинах она не может.       Надевает сегодня тунику и брюки, прячет женственность за упорством, закалывает волосы, обнажая шею. Украшения снимает, оставляя на голове острую шпильку-- то ли произведение искусства, то ли оружие.       -- Когда я уходил, в моем шаре была прекрасная дама, а теперь--почти соратник,--произносит Олоферн.       Юдифь гордо вскидывает голову.       -- Может, своему соратнику храбрый Олоферн откроется больше,--скрещивает руки на груди.       -- Я никому не доверяю,--тихо произносит ассирийский полководец.--Особенно соратникам.       --Красивым женщинам тоже верить не стоит,--шутит Юдифь.       --Зато на них приятно смотреть...       Юдифь чувствует румянец на своих щеках.       --Я хочу оседлать свою лошадь. Негоже ей стоять без дела.       Олоферн пожимает плечами.       -- Не смею запрещать тебе.       Но Юдифь чувствует радость внутри, когда видит, что и своего коня Олоферн седлает тоже.       Они скачут быстрее ветра, травы пахнут особенно сильно перед закатом, смех срывается с искусанных губ. Сидят потом на привычном холме, смотрят на солнце, прячущееся за горами.       Юдифь поет, голос успокаивает облака и небо. Олоферн опирается на дерево и закрывает глаза. Он так безмерно устал, что больше не может сдерживаться, слушает голос рядом и еле заметно улыбается.       Гроза сгоняет их с холма дождем. Одежда промокает за пару минут, волосы липнут ко лбу, холод проникает под кожу.       Уже в лагере сушатся возле костра в шатре, чувствуя, как тепло согревает тело. Юдифь в легком платье кутается в шерстяной плащ, Олоферн вытирает капли с обнаженных плеч. Шрамы на его спине кажутся диковеными узорами, Юдифь касается их кончиками пальцев несмело, ведет от лопаток до позвоночника,отдает тепло натруженной спине. Олоферн напрягается, а потом позволяет ей разминать зажатые мышцы, согревать дыханием, становиться все ближе.       --Спой мне еще,--шепчет он, чувствуя, как пальцы двигаются по спине, к которой, кажется, целую вечность никто не прикасался.       И Юдифь поет о том, как сладко ждать с дальней дороги того, кто обещал вернуться...о том, как нет вещей сильнее, чем клятва и надежда. Она сама не знает,зачем выбирает именно эту песню-колыбельную, которую помнит еще с детства, но голос становится все тише, когда Олоферн откидывается на спинку кресла-трона и впервые за долгое время засыпает.       Юдифь аккуратно укрывает его плащом и идет в кровать. Она смотрит в полумраке на умиротворенное лицо и старается ни о чем не думать. Ни о своем обещании старейшинам Ветилуи, ни об остром мече, спрятанном среди одежды, ни о терпком запахе полыни от волос Олоферна...       Утром Юдифь просыпается в шатре, укрытая теплым плащом, который отчаянно пахнет полынью.       Одна."