Вампирская аушка

Конечно, Лян Пэнцзе, как и все, знает, что вампиры существуют. Но не каждый может похвастаться тем, что знаком с вампиром лично! Да, они неплохо представлены в кино, но Лян Пэнцзе теперь может ответственно заявить: абсолютно нереалистично. В кино они кровожадные монстры, которые готовы убивать ради забавы, но на деле же, не считая того, что вампиры не могут питаться человеческой пищей и им нужно питаться кровью — они такие же, как и обычные люди: совсем не жестокие, не имеют никаких фишечек типа суперсилы, не сверкают на солнце, ничего такого, в общем. Откуда Лян Пэнцзе это все знает? Все очень просто. Недавно рядом с семьей его друга, Фан Шуцзяня, поселились новые соседи: двое милых парней. И один из них — загорелый, крепкий и улыбчивый парень, который представился Аюньгой, — настолько мил, что приходит познакомиться к соседям. Заодно уточняет, где в округе регистрационный офис, чтобы зафиксировать приезд вампира. Конечно же, регистрационного офиса, как и вампиров до этого, в округе отродясь не было, так что ответить на вопрос Аюньге никто не может. Но они мило болтают, Аюньга — само очарование, так что подробно отвечает на все вежливые вопросы матушки Фан Шуцзяня: второго парня зовут Юньлун; они переехали на год в их район, потому что Юньлуну предложили хорошую работу, а Аюньга сможет найти себе работу везде; да, они партнеры; да, в том самом смысле пары из вампира и человека, которым вампир питается; нет, Аюньга совершенно спокойно может об этом говорить. Вскоре за Аюньгой приходит его партнер, — парень, весь закутанный в тряпки с ног до головы, но при этом элегантный и какой-то немного даже неземной, по словам Фанфана, — и забирает домой, но перед этим Аюньга приглашает всех, кто хочет, приходить к ним в гости на новоселье. А так как понятия “Фанфан” и “умение держать язык за зубами” никогда не пересекались, то вся их четверка друзей моментально об этом узнает. И они бы не были собой, если бы проигнорировали приглашение. “Все, кто хочет”? Технически, можно сказать, что они приглашены. Вечеринка оказывается очень милой, под стать своему хозяину. Народ собирается самый разный. Там есть и грозный Ван Си, который обычно даже ни с кем не здоровается при встрече (но, кажется, даже он попадает под очарование Аюньги, и на вечеринке они постоянно друг друга поддевают), и ребята их с Фанфаном возраста, с которыми тот моментально начинает дружить. И теперь он, Пэнцзе, может уверенно сказать, что с завидной регулярностью видится с вампиром! Лично знает, регулярно жмет ему руку и даже — по настоянию Аюньги — как-то пил с ним на брудершафт. Сначала Юньлун производит впечатление персоны крайне отчуждённой, он держится подальше от людей и поближе к Аюньге, да и вообще словно побаивается всех. К счастью, его партнер Аюньга — мега-дружелюбный, супер-улыбчивый и, кажется, способен наладить контакт с кем угодно. Так что, когда мини-вечеринки/встречи/посиделки становятся еженедельными, все привыкают друг к другу, и Юньлун понемногу оттаивает и вливается в общение. О вампирской сущности Юньлуна как-то говорить не принято. Не то чтобы Пэнцзе не было интересно, но он — мальчик вежливый, поэтому держится целых полтора месяца. И вот, в какой-то момент, когда Аюньга с Юньлуном вместе с Хунчуанем и Тяньхэ чем-то очень сильно заняты в гостиной (кажется, это караоке? Пэнцзе определённо не хочет вслушиваться) и явно в ближайший час возвращаться на кухню не планируют, он поднимает волнующую тему. — Как вы думаете, это каждый раз больно? — спрашивает Пэнцзе, не конкретизируя. — Что? — не понимает Ларс Хуан, но Тун Чжо не был бы Тун Чжо, если бы мгновенно не уловил суть сплетни. — Я думаю, это как делать много-много уколов. В какой-то момент просто привыкаешь... — А? — все еще не понимает Ларс Хуан. — Ну, Юньлун каждый день по несколько раз кусает Гацзы-гэ, — поясняет Пэнцзе заговорщицким тоном, — если это так же больно как уколы, то Гацзы-гэ, должно быть, самый благородный человек в мире! — Ох, я никогда не задумывался об этом, — охает Чжан Чао, и на кухне повисает молчание. — Должно быть, это любовь, — после паузы вздыхает Фанфан. — А она, как известно, зла, — подводит итог Тун Чжо. Если до этого момента все просто симпатизировали Аюньге, то теперь начинают его чуть ли не боготворить. Теперь он, как вечно пострадавший, насильно начинает получать привилегии, которые — золотой души человек — совершенно не ценит! От лучшего места в серединке при просмотре кино он отказывается, предпочитая сесть куда-то с краю к Юньлуну и Ван Си; план "выпить за здоровье и процветание" тоже проваливается на самом раннем этапе, так как Аюньга не пьет, а попытка всучить ему самый большой и вкусный кусок пирога от мамы Ларса Хуана вообще оказывается встречена округлившимися в недоумении глазами. За этим всем балаганом неделю наблюдает Ван Си, а потом, посмеиваясь, отводит мелких в угол и пытается выяснить, что же они задумали. Потом почему-то заливается смехом, говорит, что любит эту жизнь, и уходит. В общем, Пэнцзе давно знал, что Ван Си — мутный малый, недружелюбный, если не сказать злой, и почему он постоянно оказывается в компании таких прекрасных и светлых людей как Шэньшэнь и Аюньга? Совершенно неясно! Проходит еще неделя, и на следующей вечеринке, прямо при всех, Ван Си рушит негласный запрет и поднимает Эту Тему. — Слушай, — говорит Ван Си, обращаясь к Аюньге, — у тебя тут на шее что-то, укус, что ли... Все в порядке? Не болит? И ухмыляется так гаденько, неприятно. Где-то на диванах Тун Чжо с Тяньхэ и Ма Цзя продолжают свой разговор, время не останавливается, никто, казалось, не обращает внимания — кроме Юньлуна, который в тот же момент начинает кашлять, и Аюньги, который тянется постучать ему по спине. Со своего места вскакивает Фанфан. — Гэ, ну что ты! Гацзы-гэ, если тебе неудобно, то ты не должен ему отвечать! — Он бросает крайне осуждающий взгляд в сторону Ван Си. — Ну что ты, Фанфан, мне совсем не неудобно, — улыбается в ответ Аюньга, — Да, вообще-то очень болит! Знаешь как меня вчера ночью покусал Юньлун? У-у-у, просто ужасно! Он был совсем со мной не ласков! Можешь предложить что-нибудь? Юньлун, кажется, теряет дар речи и вообще хочет испариться с лица земли. — Нет, к сожалению, не могу ничего предложить, кроме своего сочувствия, — с преувеличенным сожалением констатирует Ван Си. Все присутствующие хранят молчание, кроме обитателей дивана, которые продолжают болтать, и стоящих у телека учителей с компанией, да и студентов, сидящих на полу в углу... В общем, Пэнзце точно молчит. Ситуацию можно было бы назвать драматичной, если бы Аюньга заливисто не рассмеялся в ответ, заверив, что ему очень важно сочувствие Ван Си. Так вето на Эти Разговоры оказывается снято. Теперь периодически кто-то приходит к Аюньге, выражает крайнее сочувствие его участи, на что тот крайне драматично и наигранно сетует на свою тяжкую жизнь. Это становится нормой. Когда Пэнцзе поступает в колледж, он очень гордится тем, что знаком с вампиром, и, можно сказать, даже в приятельских с ним отношениях! Своим одногруппникам он рассказывает, что тот совсем-совсем не кровожадный, всегда ходит в закрытой одежде, не очень любит, когда его трогают, и даже в адидасе выглядит элегантно. Одногруппники впечатлены его знаниями. Авторитет завоеван. Все идет просто отлично, Пэнцзе защищает честь вампиров, борется с любыми стереотипами и очень собой гордится. Однажды даже на пару с Тун Чжо ругается с Тяньхэ, который утверждает, что "топы не стонут в постели", клеймя его ограниченным стереотипами человеком. Жизнь идет своим чередом, но однажды на посиделках неуклюжий Ши Кай сталкивается с Юньлуном и тот проливает на себя горячий чай. Вскрикнув, Юньлун застывает в панике, и Аюньга бросается к нему сдирать бадлон, чтобы тот не ошпарился сильнее. Сняв бадлон, Юньлун остается стоять с голым торсом, шипя от боли. Аюньга же суетится, пытаясь одновременно промокнуть воду, сбегать за льдом и усадить Юньлуна на диван. Пэнцзэ завороженно смотрит на Юньлуна: горло того полностью покрыто едва зажившими ранками, как и запястья, укусы цветут в районе ключиц, бицепса и даже на боку. — Э-э-э-э... — глубокомысленно выдает Чжан Чао, что, в общем-то, коротко описывает все мысли Пэнцзэ по этому поводу. — А ты разве не того самого? — спрашивает Тун Чжо в лоб. — Этого самого... Разве ты не вампир? Повисает пауза, во время которой тишину можно резать ножом, и тут Ван Си громко хохочет, сгибаясь до пола. Стоящий рядом Хунчуань тоже начинает смеяться, Аюньга по-совиному моргает. Юньлуну, которому, видимо, все еще больно, стонет и Аюньга снова начинает кудахтать над ним. После того как вся ситуация с ожогом благополучно разрешается, Юньлун прокашливается и спрашивает: — Но почему вы так решили? — Ты же бледный! И элегантный! И ходишь в черном! Кутаешься постоянно... А, и людей не любишь! — Неужели ты думаешь, что в Африке вампиры бледные? К тому же, это не я бледный, это Гацзы монгол. — Но Гацзы-гэ такой... человечный? Разве вампиры такие? — И это вы мне еще что-то говорили про "ограниченного стереотипами человека", — внезапно искренне возмущается Тяньхэ и позерски поправляет меховой воротник. — Знаете, я вообще-то людей больше всех тут не люблю, — глубокомысленно выдает Ван Си, и медленно демонстративно облизывается. Аюньга кидает в него диванной подушкой, попадая в лицо, на что Ван Си замечает: — Чего подушкой-то? Неэффективно. Ты чеснок, чеснок неси!