Мой родной и любимый человек

      Странно, но я всегда относился с пренебрежительным недоверием к делу, которому посвятил свою жизнь. С самого детства я стремился найти, открыть, понять, обуздать воистину красивые вещи, окружающие меня. Растения, животные... люди. Есть необычайно прекрасные из них. Неповторимые, грациозные, яркие - одним словом недосягаемые, вечно волнующие мою безнадёжно влюблённую в них натуру.       Лично меня никогда не волновала моя внешность. Я был полностью доволен собой и благодарен природе за две руки, ноги, голову на плечах, каштановые волосы и зелёные, правда, очень слабые глаза, очки ношу, сколько себя помню. Для японца у меня неплохой рост. Достаю продукты с верхних полок в магазине - и на том спасибо. А больше ничего.       Мне совершенно неинтересно вылепить из себя не Бог весть что. Диеты, операции, процедуры, натяжки и растяжки во всех возможных местах - это же всё искусственно, фальшиво... Не знаю, чем хвалиться и чему радоваться, когда от тебя настоящего осталось процентов сорок. Рано или поздно напускной блеск и лоск сойдут. Глазки, губки, щёчки исчезнут с приходом темноты, оставив след на влажных салфетках. Нет, я не осуждаю. Мне всё равно.       Вот другое дело восхвалить что-то реальное, сотворённое из живого материала. Наблюдать и видеть - вот правило, по которому я существую, ища ответ на вопрос "Почему они?". Должно быть, Создатель - очень ленивый художник, изредка прибегающий к своей силе, но если на него снизойдёт вдохновение, то он сотворит такой шедевр, что подтолкнёт человечество к новому порогу открытий в области "улучшения, преобразования, прятания", дабы хоть немного приблизиться к его работе.       Однажды я подумал, что тронулся умом, найдя в своём письменном столе тясычи скетчей с изображениями лиц людей, случайно встреченных мной на улице. Каждого я запомнил и перенёс в свой блокнот, не желая терять неповторимые образы. Вот тут то я и забил тревогу. Старался забыться, уйдя с головой в подготовку к выпускным экзаменам, открывающим передо мной сотни дорог. Но я отчётливо видел одну - в дом сумашедших.       Только со временем узнал, что моя болезнь называется "эстет" и имеет неплохие перспективы в определённой сфере жизни. Институт я закончил с трудом, отказываясь принимать устоявшиеся законы и принципы понимания прекрасного. Профессия, указанная в моём дипломе, казалось, вообще не существовала. Работодатели хлопали глазами, соображая, куда приткнуть "менеджера по эстетике". Я, честно, и сам не знал, куда мне приткнуться.       На ступени какого-то небоскрёба - решил я после очередного впустую потраченного дня. Ух, как злило, что никто не понимал всей важности моего дара - видеть лучшие работы Создателя. Так злило, что я бесконтрольно швырнул смятый бумажный стаканчик из-под чая в урну, на самом деле в солидного пожилого мужчину в деловом костюме. Тогда я впервые усомнился в своих способностях - называть сходу эстетическую ценность определённого человека. Нет, он не был красив, с точки зрения обывателя, но глаз я не мог отвести от добродушной, тёплой улыбки, играющей на его широком лице. Мой первый и последний учитель, единственный друг и главный директор модельного агентства, давшего мне приют и почву для моих исканий.       "Расцвет" - так я назвал новый этап своей жизни и не ошибся. Поначалу мне предложили, как я думал, унизительную должность - помогать новоиспечённым моделям не затеряться среди множества кабинетов компании, прийти туда-то и туда-то вовремя, ничего не забыть и подбодрить добрым словом перед показом. Вот так дела! Быть курицей-наседкой вовсе не входило в мои планы. Об этом я заявил глав директору, как ребёнок, надувая щёки и прожигая взглядом исподлобья. На моё удивление, мне указали на дверь маленького офиса, в котором я проводил дни и ночи, дабы доказать свою исключительную полезность.       Судьба преподнесла мне шанс - летний показ мод в Токио, и, попробуйте угадать, не все агентства могут принять в нём участие. "Работайте, Казума, работайте," - всё, что сказал мне старик Ойва и смирил мою несдержанность и прыть лёгкой полуулыбкой. Честно отработанные мной часы и не дюжее старание дали должный результат, но, увы, только к зимним месяцам. Найденные и подготовленные мной девушки послужили началом подъёма по карьерной лестницы, через ступени которой я чуть ли не перелетал.       На шестом году службы в агентстве вспоминаю себя заместителем директора. Не хочу хвастать, но, наверное, я заслужил. Человек редко добивается успеха в деле, которое его не увлекает. А я был увлечён, влюблён, одержим, но, как уже говорил, не доверял. Не доверял этим прекрасным созданиям природы, по истечению лет отношение к которым пришлось переменить. Было недостаточно того, что я просто восхищался тем или иным человеком, потому что "они живые, они всего лишь люди". Помимо телесной оболочки у них имелась душа, зачастую полностью обратная внешнему облику.       Конечно, тут меня настигло разочарование. Значит не существует истинной красоты, значит всё впустую. Другой бы на моём месте давно бы опустил руки, но не я. Я же чувствовал, что не всё так просто.       Мешковатая толстовка явно больше на три размера, капюшон, натянутый до самого носа, широкие джинсы, потрёпанные кеды. Сутулая спина, тяжёлый шаг и немалый рост. Этот объект я преследовал довольно долго, пытаясь подобрать момент, чтобы вступить в диалог. Но "угрюмый пацан" не давал ни шанса, лишь ускоряя шаг. Я выглядел, должно быть, странно, гонясь по людной улице за несчастным "пареньком", только мне уже было всё равно. С каждой минутой сильнее разгоралось желание сорвать этот глупый капюшон и узнать, что она там прятала и кого пыталась обмануть. Уж извините, но отличить девушку от парня для меня раз плюнуть.       Неожиданно она остановилась и развернулась ко мне всем корпусом, несдержанно бросая в лицо: "Что надо?" Вместо ответа я без тормозов пробрался под материю и откинул её назад. Не помню, что я сказал, увидев прелестную блондинку с большими фиолетовыми глазами, наверное, что-то нехорошее, раз щёки её покрылись нежным румянцем, придающим сказочное очарование.       Да какое очарование... такую я никогда не встречал и уже не встречу. Пропал. Второй раз в жизни не смог дать справедливую оценку. "Несравнимая" - решил я более не мучиться. Кое-как придя в себя, объяснил на пальцах, почему её преследовал. Она отчего-то слушала внимательно, изредка поднимая на меня взгляд, и слишком быстро согласилась.       Дух захватывало от мысли, что я нашёл истинную красоту, юную, нетронутую, словно ботанический цветок. Лёгкий добрый нрав идеально сочетался с прекрасной внешностью. А имя то какое... Оно стоило чашки кофе, половину которой я пролил и половиной которой чуть не захлебнулся. Бишамон - звучало как приговор.       Между нами было десять лет, а мне казалось, лишь мгновение. Мгновение от того, как я её окликну по имени, и до того, как она, привычно робко улыбаясь, заглянет прямо в глаза, переворачивая обыденный мир с ног на голову. Я нагло присвоил себе это творение, назвав себя творцом. Отчасти так и было. Не день, ни неделю, ни месяц я посвятил только ей, жизнь - для меня не новость. Она воссияла, как я хотел, хотела ли она... не помню. Икона красоты и модельного бизнеса. Папарацции готовы были переубивать друг друга за лучший кадр. Модельеры и фотографы простаивали очереди, чтобы выгадать хоть минуту, в которую они должны были уговорить, упросить, увлечь.       Мне нравилась её холодная полуулыбка и непроницаемый взгляд. Мне нравилось, что она не шутит, грозя туфелькой с десяти сантиметровым каблуком неугомонному поклоннику. Мне нравилось, что лишь передо мной она открыта и проста с детской непосредственностью в поведении. Иногда меня пугала мысль, что неужели она была рождена такой - недосягаемой, волнующей, застывшей в мгновении. А я, как и прочие, безнадёжно влюблённый. Нет, я не посмел к ней прикоснуться... может, только однажды.       Она шла по длинному коридору ко мне навстречу после показа. Что-то щебетала, играя юбкой. Протянутую мне руку я сдавил несвойственно властно и прижал поддатлевое тело к стене, замирая в сантиметре от испуганного лица. Не дав сорваться своему имени, я запечатлел его на её устах, мягких и нежных. Знал ли я, что украл её первый поцелуй. Она будто бы пыталась удержать меня за край рукава, но столь робкое прикосновение я и не почувствовал.       Такой ли участи желал я для неё? Навечно остаться чьей-то несбыточной мечтой. Не чьей-то, моей несбыточной мечтой она стала.       Я молчал, делая вид, что ничего не случилось. И она молчала. Даже когда слишком откровенные ухаживания со стороны одного немолодого, но приятного солидного мужчины перешли границы дозволенного, я молчал. Неподдельным обожанием горели его глаза при виде её. Это злило и уничтожало одновременно. Молчали ли я, потому что она молчала?       "Я выхожу замуж, " - сообщила она как-то в разговоре. Сказала это так, словно покупала килограмм черешни. Леностно, с ответным пренебрежение я коротко бросил: "Поздравляю." В тот миг я даже не стал задумываться над её словами. Мне казалось нереальным, что моё творение однажды покинет меня... ради кого. Представить её у плиты в образе хозяйки, женой, верно ждущей мужа с работы - сродни безумству. Видно, она что-то напутала.       Я продолжал в это верить, пока не оказался один в кругу её гостей. Я запомнил её улыбающейся ярко, искренне для всех, мне же она подарила на прощанье лишь взгляд. Пустой, ничего не значащий взгляд. Я много пил то ли от радости за счастье молодых, то ли от горя, что такая красота пала, отданная людям на забаву, то ли от собственного бессилия. Не знаю, что утром давило сильнее, тяжесть во всём теле или понимание того, что Бишамон была потеряна для меня навсегда. Она уехала, не простившись.       Жизнь, как бы это драматично не звучало, всё же потеряла смысл, и за её течением поспевать я более не мог. То, что я так долго искал, оказалось иллюзией, выдумкой кого-то вроде меня. "Бишамон простой человек, а не кукла и не божество, какой ты её видел. Кто знает, может, ей было по-настоящему страшно упасть с пьедестала, на который ты её поставил, и она решила уйти. Знаешь, в твои года я тоже всё искал, выбирал, приглядывался, не замечая перед самым носом ответ. Теперь посмотри на меня. Я совершенно один и стар. Я никого не люблю и меня никто не любит. Какое из этих зол страшнее, поди разбери." Я запомнил эти слова своего друга. Они особенно потревожили мне душу, предсказывая ли моё будущее или оберегая от него. Знаю лишь, что старик Ойва ошибся в одном, я любил его с нашей первой встречи и до последней. Когда его унесла болезнь, продолжал любить. И Бишамон я любил, только понял это слишком поздно.       Через четыре года нам всё же довелось встретиться на каком-то званном вечере. Она была не одна, но не с мужем. Как мне потом рассказали, он погиб в аварии - не прошло и месяца со дня свадьбы. Но даже так она не вернулась в родной город, а начала совершенно другую жизнь, вычёркивая прошлое из памяти. Я испугался, что она и правда всё забыла, ведь не поспешила с ответом на моё приветствие. "Разве я так изменился?" - наконец, не выдержал я её пристальный изучающий взгляд, будто не было тех двух лет. "Извини, Казума, я не узнала тебя без очков," - только это и какая-то неумело натянутая улыбка.       Всё такой же красивой и яркой была Бишамон. Казалось, ни горе утраты, ни тяжесть жизни в одиночку не оставили ни следа на её, как и прежде, юном лице, пусть ей давно не девятнадцать. Но в душе я понимал, что это не та Бишамон, которую я знал. Много воды утекло, теперь она чужая, незнакомая... любимая.       Через неделю, как в бреду, я поднимался по ступеням её дома. Несмотря на ранний час, кто-то щёлкнул дверным замком. Секунды мне казались вечностью. Если не она будет стоять на пороге, отступлюсь ли я от своего решения? Спрашивал я себя всё это время, но мне никогда не узнать ответ. Она растерянно хлопала своими прекрасными глазами, не пытаясь скрыть удивление. Будто ещё не ложилась. Без макияжа, волосы, спадающие на плечи и на спину ровными прядями, простая сиреневая рубашка и джинсы. Никогда не видел её такой... очаровательной.       "Казума, ты что пьян?" - нерешительно произнесла она, касаясь ладонью моей щеки. Я незамедлительно накрыл её руку своей. "Биша... не уезжай. Я люблю тебя." Она отстранилась испуганно и, заламывая пальцы, села прямо на пол в коридоре. "Долго же ты думал." Как ножом по моему сердцу, прокатилась по её лицу слеза. "В нашу первую встречу, когда мы ещё не знали имён друг друга, ты назвал меня "богиней". Я почему-то жутко обрадовалась этому, но зря. Ты ошибся. Я обычный человек с недостатками и пороками. И я хотела, чтобы ты полюбил меня именно такой. А ты всё "богиня... богиня". И потом я вышла замуж в отместку тебе, только не думала, что расставаться придётся по-настоящему. И потом..." Она прервалась на полуслове, вытирая слёзы.       Я сел рядом, приобнимая за худенькое вздрогнувшее от внезапного прикосновения плечо. "Прости меня." Я уткнулся лбом в её висок. Совсем близко, как и много лет назад. Не заметив момент, когда не удержался, я начал покрывать мелкими поцелуями её лицо - щёки, подбородок, веки, уголки губ. Едва отстранился, чувствуя, что теряю контроль над происходящим. Она не позволила, с силой притягивая меня обратно за ворот куртки. Я не разобрал сказанных ею слов, они растаяли от её горячего дыхания, которое я слишком явственно ощутил на своих губах. А дальше всё, как во сне, разделённом с моим самым родным и любимым человеком.