На языке цветов

У него всегда выглаженная школьная форма, что даже стрелки на бежевых штанах можно увидеть за километр. Такое чувство, что служанки её гладят каждый божий день. Эксклюзивный вельветовый тёмно-синий пиджак подчёркивает ровную осанку юноши и линию плеч. От него веет лёгким ненавязчивым шлейфом дорогого одеколона. Волосы всегда уложены, а на коже никакого изъяна. Его почерк аккуратный, а все конспекты написаны идеально. Обычный школьник потратил бы на подобное оформление двух страниц тетрадки часа три, не меньше. Но у Джинёна это получается настолько легко, как футболисту мячик погонять. Паку всё давалось легко. Его уровень интеллекта равен ста сорока шести, что является огромной редкостью как и для подростков, так и вообще для людей. Всегда первый в рейтинге школы. У него самые высокие показатели в тестах, олимпиадах и других конкурсах. Он – гордость своей семьи и престижной пусанской школы Сандо. Будем честны, Пак Джинён – само совершенство. – …и не забудьте сегодня посмотреть результаты тестов, – вещал классный руководитель Чан в последние минуты урока математики, ведь звонок должен был вот-вот прозвенеть. Мужчина решил таким образом воспользоваться вниманием учеников. – Сонбэнним! – поднял руку Югём, обращая на себя внимание учителя и класса. –А есть смысл смотреть их, если Джинён как всегда будет первым? – в эгьё стиле и с улыбкой на лице спросил школьник, поглядывая на своего тихого друга Пака, что сидел на соседней третьей одноместной парте слева. Подобные выпады Кима были уже привычны классу 3-1, что являлся лучшим в Сандо, но лёгкий смешок среди школьников прошёл. Почти все ученики каждый раз хихикали над словами весельчака и по совместительству лучшего друга их отличника. И если Югём всегда искренне был рад успехам Джинёна, то некоторые особи натягивали на себя маску восхищения и пытались создать некий образ дружелюбия, хотя по факту завидовали успеваемости Пака. Конечно, были и те, кому всё равно на учёбу, и зачастую ими являлись избалованные молодые люди, что дальше гулянок, алкоголя и траты родительских денег не видели. Но даже среди подобного контингента находились и те подростки, которые никогда не проявляли лицемерия по отношению к Джинёну. И одним из таких был Югём. Хоть он и не был заядлым отличником, как его друг, но в рейтинге тоже не пас задних. Сам Джинён лишь коротко улыбнулся на реплику друга. Хоть Гём обычно говорил не такие общепринятые фразы, Пак знал, что за этими простыми словами скрывалась гордость и уважение к труду хёна. Чья-чья похвала, но когда она от Югёма, Паку всегда становилось теплее на душе. Он чувствовал своего рода поддержку от младшего, ведь только он знал, каким трудом и упорством Джинён добивался таких результатов. Замыленные улыбки учителей и директоров, лицемерие одноклассников и умеренное счастье на лицах родителей, что сквозь любовь и заботу нашёптывали слова по типу: «Ты должен быть лучшим», частенько подавляли собственную гордость за проделанный труд. Конфликтов в семье по поводу учёбы никогда не было, ведь Джинён всё прекрасно понимал без слов. Но даже несмотря на такой своеобразный «долг», юноше были по душе как и косметический бизнес отца, так и мамина благотворительная организация для людей с ограниченными возможностями. И если старший брат Чонсу отошёл от дел отца и начал свой собственный бизнес во Франции, который, между прочим, оказался очень даже успешен, то младший заинтересован в наследстве. Югём был добродушным. Пожалуй, именно это слово описывало Кима. Если окружающие замечали только результат упорной работы Джинёна, то младший смотрел куда глубже. Он говорил о том, какой его хён умный, и специально разговаривал на разные темы, чтобы Джинён не чувствовал себя одиноким в окружении собственных познаний. Ради старшего Гём даже выучил язык жестов, коим обладал его друг из-за частого посещения благотворительных домов своей матери. Младший знал, в какие часы дня Джинён учился, поэтому строго-настрого заставлял себя не писать тому в Какао, хотя руки всегда чесались написать пару-тройку (а может и десятков) подбадривающих сообщений. А когда накануне был очередной тест, Югём как обычно принёс шоколадные маффины с творогом и клубникой собственного приготовления, дабы подбодрить своего хёна. Джинён всегда удивлялся такой привязанности тонсэна. Вниманием со стороны однолеток Ким не был обделён, поэтому мог влиться в любую компанию богатых отпрысков. Да и к тому же, он член баскетбольной команды, а там, в основном, собрались самые красивые и богатые наследники. Грубо говоря, золотое жило. Но так сложились карты, что именно Югём был лишним, хотя не уступал им ни по статусу своей семьи, ни по критериям внешности. Капитана Марка Туана задевало, что один из лучших игроков в команде предпочитал общество всеми известной зануды Пака Джинёна, нежели свиту «Богатых и красивых». Да и сам «зануда» не был готов к подобному вниманию, но вот уже два с половиной года прошли, как они с младшим лучшие друзья. Ученики всё также продолжали хихикать и перешёптываться. Учитель Чан Минхо взял свою длинную указку и постучал по своему столу, от чего в классе воцарилась тишина. Джинён старался сдержать улыбку, искоса поглядывая на довольного Югёма. Математик недовольно оглядел класс. – Какая разница, кто первый? Смотрите, чтобы сами не скатились со своих позиций! Вдруг прозвенел звонок, и все ученики словно ожили, подрываясь со своих мест и складывая вещи. Сандо была школой необычной за счёт своих удивительных садов и видов. Находилась она на склоне холма, а оттуда всегда можно было увидеть море и побережье. Джинёна часто накрывало ощущение, словно он не в Пусане, а где-то за городом, когда сидел в классе. Из-за того, что первый семестр подошёл к концу, а лето уже вовсю благоухало, учителя открывали большие окна и оставляли двери в класс открытыми, позволяя воздуху свободно гулять по школе. Но даже несмотря на приятную прохладу, что дарил ветер, можно было услышать шелест листвы деревьев, что близко находились рядом со стенами школы. Такие симфонии никак не отвлекали Джинёна, а наоборот успокаивали его. А стоило Паку глянуть в окно, как он видел сплошную зелень или море. И никакие дома или серые унылые многоэтажки. Как бы скверно в душе он не относился к школе из-за долга учёбы, Джинён всё равно любил её расположение и, конечно же, сады, что напоминали ему об усадьбе, что находилась в небольшом посёлке в десяти километрах езды от Тхонъёна, Кёнсан-Намдо. Там располагался один из благотворительных домов его мамы. Совсем не замечая подошедшую одноклассницу Чон Соён, Джинён и Югём вышли из класса раньше других, ведь вещи у обоих уже были собраны. – Ну что, хён, как проведёшь летние каникулы? – поправив свой рюкзак, заговорил Югём, дабы немного растормошить старшего. – Пока не знаю, – засунул руки в карманы Пак, задумчиво сказав. У парня не было каких-то чётких планов на это лето, хотя сам не против поехать к брату в Париж. Вдруг Джинён остановился на месте, а за ним и Югём. До старшего начало доходить, что он совсем забыл о сегодняшнем приезде брата, и слегка хлопнул себя по лбу, хмурясь. Югём, не ожидавший такой смены настроения, удивлённо захлопал глазками. – Я совсем забыл… – пробубнил Джинён, тяжело вздыхая. Он от досады слегка взлохматил свои волосы, что было совсем непохоже на юношу. – Сегодня же Чонсу приезжает, а у меня это из головы вылетело, – фыркнул Пак, засовывая руку в карман. – О! Твой старший брат? Тот, который во Франции живёт, да? – и хоть Югём прекрасно знал ответы на эти вопросы, он всё равно не постеснялся уточнить. – Ага… – кивнул Джинён, продолжая идти вместе с Гёмом. Юноша решил не томить своё возмущение внутри себя и начал тихо бормотать. – Не понимаю, как я мог забыть? Отец ещё в начале недели сказал… Югём коротко хмыкнул. – Так у нас экзамен был во вторник, – улыбнулся он. Ким знал о привычке хёна забывать о многих «посторонних» вещах из-за учёбы. – Ты, наверное, забыл о словах своего папы из-за подготовки. Джинён поджал губы. Не то чтобы ему был неприятен старший брат. Наоборот, ему нравилось иногда проводить время с ним. Но сам Пак скорее Югёма за брата больше считал, чем Чонсу. Обычно Пак-старший говорил о бизнесе, политике, брендах, периодически о своих пассиях, коих было немерено. Иногда тот освещал некоторые сплетни из мира моды, а простому школьнику подобное слушать не очень интересно, что не скажешь о родителях. Но что Джинёну больше всего не нравилось в поведении брата, так это его склонность к отношениям на одну ночь. И неважно, иностранка ли эта девушка или кореянка. Пак-младший придерживался сторониться отношений как можно дольше, ведь они отвлекали от учёбы, перетягивая на себя всё одеяло. Да даже если они и были бы, то уж точно не такими беспорядочными. Юноша сам по себе хоть и видный, но девушки в школе не спешили заводить с ним знакомства, а Паку это и на руку. А кому будет интересно общаться с заучкой, которому ни холодно ни жарко от попыток привлечь к себе внимание? И хоть Югём пытался свести своего хёна с миловидной дочкой депутата Чон, что давно имела симпатию к Паку, вся эта «операция» закончилась самым настоящим фиаско. Именно поэтому Джинёну было не всегда приятно в компании старшего брата. Югём хоть и не отказывался от общения с дамами, но он, в отличие от компании Туана, куда Марк хотел его запихнуть, не доводил дело до мотелей. – Прости, Югём, – тяжело вздохнул Пак. – Мы должны были сегодня пойти в интернет-кафе, но я, кажется, проведу этот вечер в ресторане, – расстроенно проговорил старший. Ему правда хотелось побыть со своим другом подольше в последний день учёбы, но всё шло совсем не по плану. – Хей, не расстраивайся так сильно! – воскликнул Ким, закидывая одну руку на плечи Джинёна. – Я уверен, что ты хорошо проведёшь время с семьёй. Пак расплылся в лёгкой улыбке. Ему было безумно приятно от такой поддержки тонсэна. Джинёну хотелось бы провести это лето с Югёмом вместе, но старший знал, что Ким сто процентов улетит с семьёй куда-нибудь в Тайвань, а старшему придётся либо куковать в Пусане в библиотеке, либо поехать с мамой в командировку в один из её благотворительных домов. Юноши ускорились, чтобы подойти ближе к центральному холлу, где висела таблица с рейтингом. Вокруг уже образовалась небольшая толпа учеников, что вовсю обсуждали свои результаты. Джинён и Югём быстро протиснулись ближе. Ким оказался прав: его хён и вправду как всегда был первым, в то время как сам юноша со своего привычного седьмого места поднялся на пятое. – Хён! Смотри! Я на пятом! – радостно воскликнул Югём, указывая пальцем на своё имя. Тонсэн улыбался во все тридцать два и не верил своим глазам, в которых звёздочки засветились. Старший был искренне рад за Кима. Джинён знал, что младший не собирался наследовать автомобильный бизнес отца, а хотел начать своё дело. Гём планировал открыть собственное кафе в Пусане, а потом уже, когда окрепнет в будущем, переехать в Сеул и оккупировать Итэвон. Старший восхищался стремлением Кима и всегда был на его стороне, даже когда родители устроили хорошую взбучку своему единственному сыну. К огромному счастью, супруги Ким были понимающими и спустя время приняли его желание. Пак как сейчас помнил то время, когда отец выгнал Югёма из дома из-за отказа в наследстве, а Джинён, как истинный хён, приютил младшего у себя. Ким спал в гостевой комнате, что была по соседству с комнатой молодого наследника. Именно в то время Пак почувствовал, словно у него и вправду есть младший брат. Джинён, может быть, и старше своего тонсэна, но с приходом Югёма смог научиться тем вещам, о которых не рассказывали учителя в школе или родители дома. Младший подобно художнику раскрасил образы, что были нарисованы Джинёном простым карандашом. Сколько бы Пак ни пытался закрыться от всего вокруг и установить ограничения для людей, Югём никогда не слушал своего хёна и врывался с ноги в его мир.

***

Половина уроков прошла. Близилось время обеда, а Джинён решил занести три книги Бернарда Шоу, которые брал две недели назад, обратно в библиотеку. В светлом помещении было не так людно. Библиотека представляла собой широкий зал в два этажа. Сверху была, в основном, зона для чтения, в то время как снизу находились стеллажи. По залу гулял лёгкий сквозняк, что приятно холодил в такую летнюю жару. Джинёну нравилась школьная библиотека из-за огромного изобилия книг. Тут ты мог найти книги на любой жанр, вкус и цвет. Захотел прочитать Дэна Брауна? Не вопрос! Вот тебе «Код да Винчи», «Ангелы и Демоны» и, безусловно, «Инферно». А может быть, тебя тянет на современную литературу? Джон Грин, Бекки Альберталли, Мариса Мейер – они все здесь, в этой библиотеке. При таком раскладе можно и вовсе тут на день застрять, совсем позабыв об уроках. Джинён не так давно стал заядлым посетителем этого места в школе. Если раньше он просто проходил мимо или изредка брал какую-то книжку, то сейчас его можно было потерять в этой библиотеке. Два месяца назад Пак опоздал на урок химии из-за того, что не мог оторваться от книги Оскара Уайльда. Конечно же, от учителя Джинён не получил, а вот от тонсэна выслушал длинную тираду о том, как старший бросил его на перемене. Дуться Югём долго не умел, а поэтому быстро сменил гнев на милость. Ну а что касается учителей, то они прекрасно знали, что лучший ученик школы просто так не опаздывал на уроки. Да и у Джинёна, благо, было алиби в виде библиотекарши Ким Мигён. Эта женщина помнила каждого, кто входил и выходил из помещения, поэтому, так исторически сложилось, что эту женщину совершенно невозможно подкупить, а любое её слово о том, кто посещал библиотеку в то или иное время дня – закон и чистейшая правда. Джинён как обычно сдал книги госпоже Ким, оглядывая пустой зал. «Может, взять что-то на лето?» – пронеслось в голове у юноши. Коротко вздохнув, он направился вглубь в зала, совершенно не замечая, как госпожа Мигён проводила школьника взглядом. – От же ш чудак, – шепнула себе под нос женщина, хмыкая. – Конец семестра, а он всё также за книгой пошёл, – совсем беззлобно проговорила аджума и принялась дальше просматривать документы, что передал ей директор Квон. Её удивлял этот мальчишка: сдержанный, аккуратный и жадный на знания. Ну прямо мечта, а не сын. Пак не спеша проходил мимо стеллажей, словно по нескончаемому лабиринту. Он не знал, что ему выбрать. Да что там, Джинён и понятия не имел, что же он вообще хочет найти. У него не было какого-то конкретного образа книги в голове. Ему просто хотелось прочитать что-то необычное, дабы хоть немного отвлечься от окружающего мира. Джинён, по правде говоря, немного устал. Вернее, не просто немного, а очень сильно. Но юноша не привык выдыхаться. Ему просто нужно было восстановить дыхание после этого марафона, что длился с самого его рождения. Как и всегда. Просто сбавить темп на пару секунд, а потом снова помчаться со скоростью света по намеченной дорожке. Да вот только выбирал ли Пак Джинён этот путь? Парню жаловаться было бессмысленно, ведь у него действительно есть всё, о чём только может мечтать человек. Он всегда побеждает. Он всегда на первом месте. Но мало людей знали, что после каждого выигрыша у Джинёна возникало чувство огромной потери. А ведь действительно, как много прекрасных вещей прошли мимо него? Юноша всё также расхаживал между полками, не замечая абсолютно ничего вокруг себя. Вдруг, стоило только Паку повернуться к следующему стеллажу, как он врезался в девушку, что несла небольшую стопку книг, но из-за столкновения они оказались на полу. Джинён от неожиданности подался влево и слегка толкнул шкаф, от чего ещё несколько книг упали. Юноша тихо зашипел из-за небольшой боли в плече и грудной клетке. Но как только он обернулся, чтобы понять, с кем произошла сия неловкая ситуация, как тут же перестал обращать внимание на возникший дискомфорт, ведь перед ним стояла Чон Соён – та самая дочка одного депутата, с кем Югём пытался свести своего хёна. Парочка застыла, смотря друг на друга, как на приведений. – Д-джинён? – заикнулась одноклассница, внимательно глядя на юношу. Сам же парень выпрямился и сделал вид, словно ничего только что не произошло. – Чон Соён, – спокойно ответил юноша. Он, в отличие от девушки, не удивился её появлению и не стал отвечать с вопросительной интонацией. «Следишь за мной?» – хотел уже было спросить Джинён, но ещё больше смущать знакомую не стал. Соён была невысокой, с прямыми длинными чёрными волосами, что доходили до таза. Слегка пухленькой, но внешне это совсем не бросалось в глаза. Сама она не была первой красавицей школы. Может быть, пятой или шестой. Да и многим Соён симпатизировала: улыбчивая, со всеми приветливая и скромная. Как принцесса, но только настоящая. Для Джинёна она была приятна со стороны. У него проскальзывали мысли о том, чтобы, может быть, когда-нибудь, в следующей жизни, начать встречаться с Соён. Но правда в том, что у Пака совсем отсутствовало желание быть для неё, скажем так, принцем. Да, вокруг люди не раз шутили над аристократичным воспитанием молодого человека, но вот только сам он совсем не хотел воплощать такие ожидания других в жизнь. Что-что, но хотя бы подобная сфера жизни уж точно была под контролем самого юноши. Ребята всё также стояли и смотрели друг на друга, пока Джинён не обратил внимание на валяющиеся на полу книги. Юноша присел на корточки, а за ним и Соён. Он заметил, что всего девушка несла восемь книг, а упало с полки три. Перепутать их невозможно, так как те три лежали чуть дальше парочки. Пак принялся собирать книги Соён, заметив при этом, что у самой Чон слегка дрожали руки. И только Джинён хотел спросить самого себя, в чём дело, как он увидел книгу Стендаля «Красное и Чёрное», а взглянув на другую, опознал «Миф о Сизифе» Альбера Камю, а ещё дальше – «Евгения Гранде» и «Неведомый шедевр» Оноре де Бальзака. Юноша застыл, не решаясь и дальше продолжать собирать книги, в то время как Соён быстро сгребла их в охапку, словно совершила какое-то преступление. – Это одни из моих любимых авторов, – хмуро подал голос Джинён и перевёл взгляд на девушку, что смотрела на книги. – Странное совпадение, тебе не кажется? Чон застыла, и Джинён понял – он попал в самое яблочко. – Я просто… – начала Соён, но запнулась, сглотнув. Она медленно подняла глаза на Джинёна, что строго смотрел на неё, и девичье сердце пропустило удар. Чон стушевалась и слегка покраснела, а после снова опустила глаза. – Я просто подумала, что ты захотел бы взять какую-то книгу на лето, вот и… И собрала их. Ты же любишь в основном французских писателей. Джинён прикрыл глаза и слегка сжал ткань штанов, но несильно, дабы не помялись. У него в голове был только один вопрос, но и то, вряд ли юноша получил бы на него должный ответ. Ему вроде и хотелось спросить, откуда она знала об этом, ведь не всегда приятно осознавать, что в твоё личное пространство врываются без спроса (Югём не в счёт). Но ведь Джинён как обычно в ответ получил бы только молчание и алые щёки девушки. Его конкретно раздражало подобное неуважение Соён, в первую очередь, к самой себе. Вдруг Пак взглядом зацепился за одну лежавшую в стороне книгу, что, по всей видимости, упала с полки. Обложка была выполнена в изумрудных тонах и украшена золотым орнаментом вместе с нежно-розовыми цветами. По её центру располагался бежевый овал, вытянутый по вертикали, а на нём изящными иероглифами было написано: «Язык цветов». Джинён, недолго думая, схватил эту книгу, про себя подмечая, что обложка на ощупь бархатная. Он особо не обращал внимания на тот факт, что даже не прочитал ни описания данной книги, ни кто является автором сего творения. Ему просто хотелось поскорее уйти отсюда. Оставляя книги на полу, юноша встал на ноги, а за ним и девушка. Пак натянул на себя вежливую улыбку, что совсем не выглядела естественно. – Прости, но я уже выбрал книгу, которую возьму на лето, – он поднял «Язык цветов» рядом со своим лицом, от чего Соён несколько раз моргнула и принялась теребить пальцы. – А! Вот ещё что! – наигранно продолжил Джинён. – Я прочитал все те книги, что ты взяла. Кстати, «Миф о Сизифе» очень трудное произведение. Не думаю, что тебе понравится читать об идее самоубийства, – с натянутой улыбкой бросил Пак, а затем двинулся с места, направляясь к выходу из помещения, оставляя свою одноклассницу стоять одной среди разбросанных книг. Пожалуй, это был самый бессмысленный поход Джинёна в библиотеку.

***

Вечер встретил жителей Пусана приятной прохладой и удивительным летним ветром. Небосвод окрасился в многочисленные оттенки фиолетовых, розовых и оранжевых цветов, садясь на Западе, где-то там, за холмами. Постепенно начали зажигаться огни города, отдалённо напоминая ночное небо, чьи звёзды хаотично рассыпались по долинам. Именно такой вид открывался из окна Джинёна. Он всё также видел море, многочисленные дороги и дома, а где-то там, внизу ездили машины и ходили люди. Юноша с неимоверной жадностью смотрел на яркие краски неба, что отдалённо напоминали ему нарисованную в двенадцать лет картину маслом. На ней были изображены два небольших парусника, что плавали в океане на фоне заката. Его руки до сих пор помнили, как он брал мастихин и смешивал краски на деревянной палитре. Прошло очень много времени с тех пор, как Джинён в последний раз рисовал. Пентхаус семьи Пак нельзя было назвать скромным, равно как и совсем роскошным. Их дом скорее являлся сдержанным по интерьеру, но при этом привлекал своей изысканностью. Что действительно было удивительно, так это изобилие цветов: тут и там стояли вазоны с зеленью, а сами растения на любой вкус и цвет. Висели картины в корейском традиционном стиле, что изображали различные цветы. Даже чайные сервизы, скатерти, полотенца были ими украшены. Джинён только сегодня заметил, что чаще всего мелькало изображение белой лилии. Из чистого интереса он открыл книгу, которую взял в библиотеке, и решил найти значение этого цветка.

Лилия (белая) — чистота, величественность, благородство, девственность.

Юноша решил поинтересоваться, почему же в их доме так часто мелькал этот цветок, на что женщина ответила, что это талисман их семьи. Джинён, по правде говоря, даже не удивился. Семья Пак и вправду в глазах других выглядела благородной, особенно госпожа Пак Наын. В комнату молодого человека зашли. Джинён перестал смотреть в окно на вечерний Пусан и обернулся, увидев свою маму. Она была одета в чёрное бархатное платье ниже колена, что изящно облегало фигуру госпожи, волосы заплетены в пучок и украшены красивой заколкой из жемчуга. Точно такими же были серёжки и браслет госпожи. Даже на лодочках виднелось украшение из мелких жемчужин. Женщина оглядела готового сына: строгий чёрных костюм и белоснежная рубашка. Джинён не особо любил галстуки и бабочки. Наын подошла ближе к юноше, что был на голову выше своей матери. Она заботливо поправила воротник рубашки и нежно оттряхнула пиджак от пыли, которой и вовсе не было. – Машина уже готова, – коротко сказала она, слегка улыбнувшись. Встреча со старшим сыном должна была состояться в одном из самых дорогих ресторанов Пусана, что находился недалеко от побережья. Ехать родителям со своим младшеньким пришлось не так уж и долго. Каких-то пятнадцать минут. Сам ресторан никак не отличался от тех, в которых Джинён бывал раньше: вся эта уже знакомая внешняя помпезность, что у парня давно сидела в печёнках, вперемешку с популярным среди богачей французским стилем интерьера рококо, создавала ядерную смесь блеска и шика. Джинён терпеть не мог подобное убранство, ведь чувствовал себя ужасно некомфортно. А вот брат любил и обожал подобные изыски, ведь сам забронировал приватный зал для своей семьи именно в этом ресторане. Многие элементы интерьера имели ярко выраженный цвет слоновой кости с ядрёными золотыми деталями. Даже орнамент на книге по языку цветов не так выедал глаза. Долго ждать виновника данной встречи не пришлось: Чонсу появился спустя минуту после прибытия его семьи. Родители с огромным счастьем и объятьями встретили старшего сына, что внешне выглядел просто безупречно. Джинён, конечно, не привык демонстрировать свои эмоции, но всё равно искренне рад видеть хёна в добром здравии, поэтому братья тоже обнялись. Ужин был безумно скучным. Ну, может быть, только для одного Джинёна, что уже минут двадцать ковырялся в тарелке. Блюда были французской кухни (кто б сомневался), а юноша не особо её любил. Особенно рататуй и бургундские улитки эскарго, от вида которых у него постоянно срабатывал рвотный рефлекс. Зато отец семейства уплетал их как не в себя, что можно было смело сказать, глянув только на его тарелку, что переполнена ракушками улиток. В основном с братом разговаривали родители на тему бизнеса. Чонсу владел организацией, что сотрудничала со многими брендами и организовывала показы и недели мод. Конечно же, сам разговор начался с того, как же их старший сын поживает в Париже, и молодой человек не постеснялся упомянуть, как познакомился с одной китаянкой по имени Шухуа, что уже много лет живёт в столице Франции, а дальше Джинён уже и не пытался слушать. Знал он эти «знакомства». Вдруг телефон в кармане у юноши коротко завибрировал, что оповещало о приходе нового сообщения. Пак оглядел стол и заметил, что сидящая рядом мать и на той стороне стола брат с отцом совсем никак не заинтересованы в персоне младшего сына. Джинён незаметно достал телефон и увидел входящее сообщение от Югёма. Спортивная булочка Гёми: Хён, ну что там? Надеюсь, что ты хорошо проводишь время, потому что мне жутко скучно, ты бы знал TT.TT Джинён расплылся в улыбке. «Ему вроде семнадцать, а такой ребёнок», – подумал юноша и быстро напечатал сообщение:

Лучший хён на свете: Поверь, мне тоже тут невесело.

– Кто пишет? – вдруг спросил у Джинёна Чонсу, от чего младший вздрогнул и резко выпрямился, ловя на себе снисходительный взгляд и полуулыбку старшего брата, что резал готового петуха в своей тарелке. Как оказалось, родня уже перестала вести дискуссии на тему бизнеса во Франции. У младшего Пака вдруг возникло чувство, словно его поймали за преступлением. «Вот, значит, как Соён себя в библиотеке ощущала», –пронеслось в голове у парня. Мама недовольно глянула на сына: – Джинён, переписываться за столом неприлично. Особенно, когда это семейный ужин. Тем более, к тебе брат не каждый вечер из самой Франции прилетает, – строго молвила женщина, от чего младший лишь рвано выдохнул, убирая телефон в карман. Хорошо его так мама пристыдила. Чонсу лишь как-то нервно хмыкнул на слова матери, заметив поникшего брата, что был похож скорее на неживую статую, чем на человека. Старшему было немного жаль Джинёна: он жил совсем как белка в колесе, не имея никакой возможности быть хоть немного свободнее. Да и это по вине Чонсу тонсэну пришлось стать наследником отцовской корпорации. – Мама, ну что вы, – улыбнулся Чонсу, стараясь разрядить обстановку. Младший коротко улыбнулся на попытку брата сгладить углы. Старший продолжил: – А вдруг он с девушкой общается, а говорить не хочет? Сами понимаете, подростковый возраст, юношеский максимализм, – как-то хитро блеснул глазами Су, поглядывая на младшенького. Глаза Джинёна превратились в пятикопеечные монетки. Он уставился очумелым взглядом на своего хёна, а родители, в свою очередь, замерли на месте. Один только Чонсу тихо хихикал, как школьница, что умудрилась поглазеть на своего одноклассника. Но заметив всеобщее замешательство, старший прекратил уплетать еду и начал переводить свой вопросительный взгляд с одного родственничка на другого. – Джинён? – с напором спросил папа у застывшего юноши, прожигая в нём своим серьёзным взглядом дырку. «Ага, да. Скорее я с Югёмом начну встречаться, чем с какой-то девушкой переписываться», – мысленно фыркнул Пак-младший. – Это Югём, – хрипло ответил сын. Отец коротко выдохнул и немного отпил вина, а мать заметно расслабилась. Чонсу же наоборот застыл. Старший положил столовые приборы и подался вперёд ближе к тонсэну, кладя локти на стол. Его взгляд тут же стал каким-то заговорщическим, что немного смутило Джинёна. – Ты гей? – на полном серьёзе спросил Чонсу, от чего отец Пак Минхо слегка подавился вином. Дискуссия вдруг стала приобретать весьма странный оттенок, и Джинёну ещё больше захотелось провалиться сквозь землю и оказаться дома. За столом воцарилась тишина, а с каждой секундой брат смотрел на младшего с ещё большим подозрением. Неловкость начала расти в геометрической прогрессии, и теперь уже господин Пак очумело смотрел на старшего. – Это мой лучший друг, – сдерживаясь, вежливо ответил Джинён. – А-а-а, виноват, – откинулся на спинку мягкого стула Су. У старшего брата тут же снова нарисовалась доброжелательная улыбка, и он принялся продолжать резать петушка. Родители тоже потихоньку отходили от недавнего разговора и продолжали есть, а сам Джинён залпом выпил почти полный стакан сока. Старший снова заговорил как ни в чём не бывало: – Просто мой коллега так тоже со школы близко дружил с одним парнем. Сидел за книжками, мира вокруг толком не видел. Ну, а в итоге спустя много лет стал с ним встречаться. Через месяц, кстати, свадьба. – Айгу, Чонсу, что ты такое говоришь? — недовольно протянул отец, будучи раздражённым, что они вообще говорят на такие темы за столом. – Такова жизнь, отец, – ответил Чонсу, не обращая внимание на недовольство старшего. Мужчина фыркнул и продолжил есть улитки. Съев парочку кусочков мяса, старший брат глянул на притихшего Джинёна. – Кстати, мне мама сказала, что ты с отличием закончил первый семестр. Поздравляю тебя. Не думал о том, чтобы найти себе кого-то? А то будешь как я, в свои тридцать шесть без семьи. «Господи, за что?» – мысленно взвыл младший. Он бы всё сейчас отдал, если бы речь снова пошла о бизнесе, а не об его личной жизни. Джинён действительно хотел огрызнуться, но воспитание крепко-крепко сжимало порывы парня в тиски. Этот вечер становился всё более и более невыносимым. – Ох, Чонсу, – вдруг защебетала мать с улыбкой на лице, – мы хотели поговорить об этом с Джинёном лично. Не при таких обстоятельствах, – женщина проговорила это, в упор глядя на старшего сына, в то время как отец положительно кивал на слова супруги. Джинён замер, смотря с полным негодованием и едва сдерживающимся возмущением на родителей. Терпение его сегодня сильно подводило. О чём это вообще его мать говорит? – Простите? – на высокой ноте спросил Пак-младший, обращаясь то к матери, то к отцу. Ещё немного, и у юноши начнёт дёргаться глаз. – Я, может быть, чего-то не понимаю, но что это всё значит? Женщина поджала губы. Она посмотрела на своего мужа, который кивнул ей в знак разрешения. Наын обернулась на своего младшенького с лучезарной улыбкой на лице. «Вот это игра», – недовольно подумал юноша. Матушка взяла ладошку парня в свои руки. – Джинён, дело в том, что я планировала этим летом поехать в командировку в ту нашу резиденцию недалеко от Тхонъёна, – издалека начала мать, а голова парня вдруг резко наполнилась воспоминаниями, что немного успокоили юношу. И только-только Пак хотел было погрузиться в мысли о детстве, как женщина продолжила: – Ты же помнишь Суён? Вы были очень близки. Дорогой, – обернулась она на своего мужа, – ты помнишь, как Джинён и Суён игрались возле того озера? Пак Минхо довольно крякнул. – Разве такое забудешь? Я помню, как они в пять лет играли в догонялки, а потом появился сын детектива Чхве и стянул плавки с Джинёна, а Суён бегала с ними по пляжу, – хохотал мужчина, от чего Чонсу прыснул в свой бокал от подступающего смеха. Уши Джинёна налились краской, а сам он словно в тучку превратился, в то время как родители и брат с добрым смехом вспоминали выходки пятилетних детей. Младший уже думал, что только у него в голове остался этот детский позор, но нет. С другой стороны, это один из тех немногочисленных моментов, когда всё семейство Пак обсуждало подобные воспоминания в столь приятной обстановке. Это бы согрело Джинёну душу, если бы не подкативший стыд. – А потом появился Джэбом-хён и затолкал тех двоих в воду, – бурча подметил младший, скрещивая руки на груди, в то время как родственники продолжали улыбаться и элегантно подхихикивать. – О! Так ты их помнишь! Какое облегчение, – заулыбалась матушка. Как же Джинёну не забыть эту троицу? Ёнджэ и Джебом были парнишками из провинции: один сын полицейского, а второй — окружного прокурора. Их отцы коллеги, да и обе семьи имеют средний достаток. А то и немного выше. Оба уже студенты, что поступили в ВУЗы страны. Да вот только Джинён видел их последний раз лет пять назад. Первое время созванивались друг с другом, но жизнь раскидала юношей по разным уголкам страны. А вот Суён родилась не то что с золотой ложкой во рту, а скорее с платиновой, украшенной всеми возможными драгоценными камнями. Быть наследницей Lotte уже само по себе подобно выигрышу в лотерее. Но Джинён помнил, какой она была пацанкой, что могла дать хорошего пенделя под пятую точку и при этом залезть на самое высокое дерево под крики проходящих мимо тётушек. В деревушке Донджон превращалась в самую настоящую сорвиголову, что не стеснялась не то что брюки запачкать, так ещё и кроссовки порвать, бегая с тремя десятилетними пацанами по холмам аж до самого побережья. Джинён до сих пор помнил ту смешную и обезбашенную Суён, у которой всегда были синяки на ногах, а на руках — царапины. Она не вела себя как принято девочке. Не стесняясь, могла соревноваться с ребятами, кто громче рыгнёт. Или их излюбленный «Чам-Чам-Чам». Кто проиграет в нём, тот пойдёт упрашивать дядю Ли отправиться с ними на рыбалку. Конечно, мужчина не всегда соглашался на уговоры, но иногда добродушный Ли Бонхён всё же брал детей на борт своего судна. Пока аджосси со своими ребятами ныряли с аквалангом в охоте на мелких морских гадов, четверо детей бегали по яхте и плавали рядышком под строгим присмотром Ли Джоншина, тогда ещё молодого сына рыбака Бонхёна. И так каждое лето. Но поездки со временем сошли на нет из-за дел каждой семьи. Началось с того, что Суён не смогла приезжать из-за строгого запрета родителей девочки, ведь подобные похождения «очень дурно влияют на взросление юной леди». Вроде бы тогда Джинён спрашивал себя: «Суён? Юная леди?», но вот последние несколько лет парень стал всё чаще и чаще натыкаться на рекламу Лотти с повзрослевшей и кардинально изменившейся Пак Суён. И она была везде: в Интернете, на стендах в торговых центрах и даже на телевидении. У неё уже нет синяков на ногах и ссадин на руках. Вечно короткая стрижка исчезла, а на её смену пришли длинные здоровые каштанового цвета волосы. Суён всегда сама подстригала волосы и даже делала это при парнях. Она просто брала ножницы, подходила к озеру и глядела туда, как в зеркало, неровно подстригая локоны. Грязные штанишки и порванные футболки с несуразными кроссовками превратились в дорогущие воздушные платья и туфли на каблуках. Девушка действительно превратилась из гадкого утёнка в настоящего лебедя. А вот Джинён не мог решить, какая из двух Суён ему действительно нравилась, а какую он желал оттолкнуть как можно дальше. Ответ, на самом-то деле, был очевиден. Ну а Ёнджэ и Джебом были заняты учёбой и поступлением в университеты. Тут уж ничего не поделаешь. Даже мольбы не помогали, а то и вовсе в посёлке не появлялись. Юноша так и не смог понять, к чему клонят его родители, ведь на смену смущению пришло негодование. Мать заметила это и ещё раз снисходительно улыбнулась, чуть крепче сжимая ладонь сына. – Твой старший брат прав. Ты очень старательный мальчик. Зная тебя, мы с отцом пришли к выводу, что ты уж вряд ли сможешь отвлекаться на посторонние вещи, – мурлыкала матушка, а до Джинёна, кажется, начала доходить суть слов женщины. Холодный озноб прошёлся по плечам и шее, а неприятная горечь вдруг образовалась во рту, от чего стало немного тошно и даже тоскливо. – Вы с отцом хотите женить меня? – аккуратно решил озвучить свои догадки юноша. – На Суён, – тут же ответил отец, выплёвывая очередную ракушку улитки в тарелку. У Джинёна вдруг сердце в животе где-то ухнуло, но Пак Минхо тут же спокойно и размеренно продолжил, вытирая свои руки салфеткой: – Мы подумали, что это будет самым оптимальным вариантом, так как вы знакомы уже много лет и являетесь друзьями детства. В таком случае проблем как для тебя, так и для Суён и бизнеса будет меньше. Если изначально этот вечер был просто скучным, так теперь он стал воистину ужасным. Джинён словно сросся с мягким стулом. До юноши медленно, но уверенно начало приходить осознание всей сложившейся ситуации. Для парня был неприятен факт того, что он в принципе женится. Да и, тем более, так рано. Пак являлся последовательным человеком: сначала учёба, работа, а потом уже можно думать о семье. Даже жизнь Чонсу уже не выглядела в глазах Джинёна так плохо. Он хотя бы имел возможность распоряжаться своей судьбой как ему захочется. Если уж быть максимально откровенными, то Пак-младший всё же хотел жениться по любви. Да, Суён его друг. Да, она выросла и стала намного краше. Да, она из ужасно богатой семьи. Но! Одно огромное жирное «Но»! Где гарантия того, что Суён за столько лет не изменилась под давлением своей семьи? Джинён заметно потух, что не ускользнуло от родственников. Его мать продолжала держать руку сына, а тот в свою очередь даже не решался вырвать её из хватки госпожи Пак. – Ты не должен так переживать, сынок, – снова заговорила женщина. – Ты можешь воспринимать этот брак как самую настоящую опору. – Да, Джинён, – подал голос Чонсу, что до этого лишь молчал. Старший брат выглядел от этой новости даже счастливее, чем младший, – ты сможешь не переживать о своей семье в дальнейшем и не будешь вести холостяцкую жизнь. Любовь рано или поздно вспыхнет, а так ты сможешь спокойно выделять время на учёбу и работу, при этом не отвлекаясь на посторонние вещи, – под конец закинул в рот виноградинку брат. Младший-Пак вдруг задумался. Возможно, в словах Чонсу был какой-то смысл, и Джинён отдалённо его ощущал. А ведь он действительно мог погрузиться в любимое дело, при этом не забивая себе голову какими-то отношениями. Да и учитывая то, как девушки «липнут» к парню, этот брак наоборот смог бы сыграть ему на руку. Мать всё также держала руку сына, в то время как отец и старший брат терпеливо ждали ответа младшего. Юноша сглотнул. Почему ему так сложно вообще что-либо сейчас сказать? Но ведь с другой стороны, он всего лишь восемнадцатилетний школьник, который толком и жизни не видал. Страх сделать выбор, который кардинально повлияет на будущее, подобно змее подползал к юноше. Джинён не хотел драматизировать, но он осознавал всю ответственность данного решения. – Могу я немного подумать? – с надеждой в глазах спросил юноша. Ему действительно нужно было время. Может, неделя, две, а то и месяц. Какие-то секунды родственники не двигались. Джинёну показалось, что они даже не дышали. Но дальше все трое словно ожили и с самой настоящей теплотой посмотрели на юношу, а мама так и вовсе двумя руками погладила ладошку сына. – Конечно, – тихо проговорила Пак Наын и, наконец-то, отпустила руку Джинёна. Чонсу коротко, но с одобрением кивнул младшему, а отец так и вовсе улыбнулся. Но даже вся эта любезность не придавала парню уверенности. Наоборот, Джинён ощутил на себе ещё большее давление. Дальше ужин проходил в более расслабленной и, на удивление Джинёна, семейной обстановке. По большей степени разговоры снова велись о Франции, но уже на бытовом уровне: как Чонсу живёт, какую еду продают, что там за развлечения. А уже после темы для разговоров плавно перетекли в другие. Основные блюда давно съели, и пришло время лёгкого десерта с чаем. Круассанов, к счастью, не было. Вместо них им подали фрукты, муссы, суфле и, конечно же, парфе с клубникой, которое Пак-младший просто обожал. Вечер этой пятницы уже не казался таким уж ужасным для Джинёна, ведь острых тем больше не поднималось. Он впервые за столь длительный промежуток времени почувствовал, что у него и вправду есть какая-никакая семья. Встреча началась в семь вечера и продлилась почти четыре часа. Как оказалось, Чонсу приготовил для каждого члена семьи подарок и решил вручить их в конце встречи. Матери он подарил французские духи и фирменную сумку от Шанель небесного цвета из новой коллекции, что ещё не успела выйти. Для отца подготовил одеколон, дорогущую бутылку эксклюзивного вина и часы. А вот для Джинёна подарок был упакован в небольшой коробке. Брат протянул её тонсэну прямо в руки и сел на соседний стул, чтобы лучше увидеть реакцию младшего. Родители вышли в уборную, поэтому это отличная возможность остаться двоим сыновьям наедине. Джинён осторожно держал коробку в руках, что была завёрнута в нежно-розовую декоративную ткань с фиолетовой ленточкой и бантом. Коробка была прямоугольная, невысокой, немногим шире, чем плечи парня. Пак-младший положил её себе на колени и принялся распаковывать. Когда вся декоративная амуниция хаотично валялась на полу, Джинён уже держал в руках абсолютно белую картонную коробку. Он слегка её потряс и понял, что внутри точно что-то есть. Честно говоря, Пак и понятия не имел, что там вообще может быть. Юноша аккуратно открыл коробку, и увиденное внутри было подобно грому среди ясного неба. Все внутренности словно сжались в один маленький комочек, а в следующую секунду взорвались, подобно самому яркому фейерверку в мире. Руки у Джинёна затряслись. Неужели он испытывал радость? Неужели его сердце затрепетало быстрее от простой акварели, что тут же бросилась ему в глаза? Да какой там! Это не простые, а самые что ни на есть настоящие, профессиональные краски. Но то, что увидел Джинён дальше, повергло его в ещё большее состояние аффекта. Кисти, простые карандаши, профессиональный ластик, акварельная бумага и даже чёртов мини-мольберт с большим картонным планшетом. Дыхание участилось, а грудь начала вздыматься всё чаще и чаще. На вечно серьёзном лице Джинёна вдруг расцвела улыбка во все тридцать два зуба, а в уголках глаз скопились слёзы самого настоящего счастья. Он даже не помнил, когда в последний раз брал кисть, не то что рисовал. – Ты всегда любил акварель больше, чем другие краски, – заговорил Чонсу с непривычной для Джинёна нежностью и заботой. – Я подумал, что тебе понравится, поэтому и купил их. Пак-младший поднял живые от радости глаза на своего старшего брата, от чего Су немного опешил, хоть и был счастлив в душе, что обрадовал тонсэна. – Хён… – не своим голосом проговорил Джинён, а у Чонсу сердце в пятки упало. Это первый раз, когда его младший брат назвал старшего «хёном». Даже когда Джинён был совсем мальчишкой, он никогда не называл Чонсу так. Но старший не винил младшего в этом, ведь Су практически не виделся с Джинёном, когда тот был совсем ребёнком. И только спустя годы Пак Чонсу понял, какую ошибку допустил, стараясь в свои двадцать пять вылететь из родного гнезда. Он хотел быть взрослым и самостоятельным, говоря, что семья не важна для него. Но раз за разом, когда Чонсу допускал одну ошибку, а затем вторую, понимал, как глупо поступал. И как бы старший брат не пытался подавить в себе тягу к Джинёну, осознание, что его никто не ждал и не собирался встречать с распростёртыми объятьями в родном доме, а уж тем более младший, пришло к мужчине неожиданно. Поэтому Чонсу не стал лезть в личную жизнь своих родственников. И так год за годом. Вроде бы прошло столько времени, юность постепенно отдалялась, на её смену приходила зрелость. Но Чонсу не ощущал на себе всю эту тяжесть прошедших лет. Он всё также красив и полон сил. Да вот только осознание минувших бесценных годов ощущалось слишком ярко при виде уже взрослого младшего брата. Как много старший упустил в погоне за собственным огнём молодости! Ему страшно, что точно такое же случится и с Джинёном: потеряет самого себя во взрослом море страстей, соблазнов и общепринятых стремлений. И единственная вещь, которую Чонсу пронёс сквозь эти года, это знание об искренней любви младшего к рисованию. Как обидно, что из-за подступивших обязательств взрослой жизни Джинён перестал заниматься тем, от чего его сердце быстро-быстро трепещало. Су поджал губы, но в следующую секунду улыбнулся с какой-то неведомой прежде для окружающих людей грустью. – Я и твой отец на лето уезжаем ко мне в Париж. И, когда я вернусь, покажи мне все-все-все рисунки, которые ты нарисуешь этими красками, – со скрытой гордостью проговорил старший брат, глядя в глаза Джинёна. Младший-Пак не привык испытывать такое огромное количество эмоций за раз, но Чонсу прекрасно понимал, что его тонсэн по-настоящему счастлив. Этого было достаточно.

***

Следующая неделя была крайне сумбурна, если сравнивать с обычными буднями. Господин Пак Минхо собирался в деловую поездку к старшему сыну во Францию. Из-за этого он чуть ли не каждый день ездил в офис, чтобы заранее уладить все вопросы, связанные с компанией. И это даже к счастью, что отца семейства толком не было дома всю неделю, потому что госпожа Пак Наын устроила целую революцию из-за собственных сборов. Каждый день приходили то секретари из её фирмы, обсуждая план проведений благотворительный кампаний в Донджоне и, по большей степени, в Тхонъёне, то представители Lotte, обговаривая нюансы проведения церемонии венчания этим летом, то служанки, что помогали госпоже собираться в путь-дорогу. У мамы всегда так, когда она собирается в командировку: нужно что-то докупить, что-то переложить, обязательно продумать наряды для официальных встреч. Одного чемодана, а то и двух вовсе не хватит. Что касается брака, Джинён согласия толком ещё не дал, но родители решили уже заранее вести переговоры с опекунами Суён. Семьи решили, что свадьба будет в Тхонъёне либо в середине, либо в конце лета. Не то чтобы Джинёна задевала подобная поспешность, скорее он уже просто смирился. Свои вещи юноша собрал за три дня, а оставшиеся двое суток потратил на прогулки с Югёмом. Желание находиться в доме совсем отпало. – Ты женишься на Пак Суён?! – громким шёпотом воскликнул Ким, сидя напротив Джинёна за самым отдалённым столиком в кафе. К превеликому счастью, в кафе было очень мало людей и разговор двух юношей мало кто смог бы услышать. Тем более, учитывая, что друзья сидели в самом углу кафе, который был отделён перегородками от общего помещения. Югём не знал, что наследница Lotte и его хён дружат с детства. Но сам Пак решил рассказал обо всём Гёму за день до отъезда: и о детстве в Донджоне, и об ужине с братом, и о неожиданном браке. Ким был в самом настоящем шоке, ведь он частенько следил за девушкой в соцсетях, иногда даже специально покупал продукты, что рекламировала наследница этой корпорации. Нет, Югём не был помешан на молодой особе. Скорее, она просто привлекала его. А теперь, как оказалось, эта девушка станет женой его хёна. И вот как тут не радоваться? Это же отличная возможность для Югёма познакомиться с молодой особой и в будущем развить своё кафе с помощью связей. Но даже если закрыть глаза на возможные перспективы, Гём был искренне рад, что у Джинёна будет такая супруга. И вроде бы младшему хотелось поддержать своего друга, но он видел, насколько взволнованным был его хён. – Джинён, не переживай так, – заговорил Ким, отпивая из трубочки коктейль «Голубая лагуна», в то время как старший даже не притрагивался к своему АйлсЛатте. – Если ты думаешь, что я не приеду на твою свадьбу, то ты ошибаешься, – хохотнул он, а вот Паку было совсем не до смеха. Югём со своими родителями на месяц уезжал на Бали. Как сказал младший, это потому что «отец устал от города, и он хочет уединиться с природой». Сам парень был не против сменить обстановку, но после рассказов друга уже очень сильно захотел увидеть место, где Джинён провёл большую часть своего детства. Пак ничего не ответил. Вся эта ситуация была для него достаточно волнующей и абсолютно непонятной. Он вроде и должен был переживать, волноваться, грустить, радоваться или вообще испытывать хоть какие-то эмоции, но в голове у Джинёна сплошная пустота. Единственное, что он хотел от этой поездки – снова начать рисовать и лучше изучить книгу, которую взял в школьной библиотеке. Джинён поехал со своей матерью в Донджон рано утром, где-то в полпятого, когда даже солнце ещё толком не встало. Транспортным средством выступил небольшой автобус с личным водителем и секретарём Пак Наын в комплекте. Отец и старший брат помогли окончательно загрузиться в транспортное средство, что битком набито вещами госпожи. В основном это была провизия для благотворительного дома. Джинён мало что понимал в момент отъезда, так как его безумно сильно клонило в сон из-за бессонницы и, соответственно, недосыпа. Юноша помнил эпизод прощания с Чонсу и отцом и то, как автобус тронулся. Пока матушка с секретаршей Ли обсуждали план мероприятий в Тхонъёне, Джинён оккупировал задние сидения, развалившись там в горизонтальном положении и погружаясь в царство Морфея. Спал он не совсем спокойно. Парню всё время что-то, да снилось. В итоге окончательно Пак не спал в шесть часов утра. Именно в этот момент Джинён окончательно осознал, что вернётся в родной дом уже с обручальным кольцом на безымянном пальце левой руки. Чтобы и дальше не забивать свою голову мутными мыслями, юноша принялся слушать музыку и наблюдать за видами из окна. Ему всегда нравилось так ездить, когда на заднем сидении никого нет, а он, укрывшись пледом, мог смотреть куда-то в окно на проезжающие мимо леса, степи, деревушки. Парню нравился такой вид путешествий, даже несмотря на то, что он чувствовал себя немного одиноко. Джинён всегда выглядывал море. Когда он видел побережье, то мысленно начинал готовиться к скорому приезду в родной Донджон. За окном виднелся ещё совсем бледный рассвет, что так ласково обнимал юношу своими нежными лучами. Они пробивались сквозь кроны деревьев, приятно освещая салон автобуса и природу по ту сторону стекла. Особенно горы и многочисленные холмы. Но он всё же не смог занять себя музыкой и созерцанием красивых видов за окном, поэтому снова погрузился в сон, но уже более крепкий, чем до этого.