Карточный стол и висельная петля

- Это ведь не реальность. Всё это нереально. Твоё сознание и не более чем иллюзия. Так? - Верно, - тихо ответил Фёдор, проведя сухим языком по потрескавшимся губам. - И в реальности мы с тобой лежим без сознания. И продолжим лежать, пока не умрём от голода. - Тоже верно. Эйс опёрся о бархатистый карточный стол, качнув белёсой чёлкой. В его ухе блеснула серьга. - Как самонадеянно заключать меня в оковы своей способности. Когда я уже знаю выход, - шутовская ухмылка медленно растянулась на губах блондина. - Стереть сознание из несуществующей реальности. Мне достаточно просто умереть здесь и я свободен. Достоевский издал рваный вдох, отчуждённо мрачно смотря на собеседника. - И что ты сделаешь? Совершишь самоубийство? - холодно и хрипло спросил он. - Это может подождать, - ответил Эйс после пары секунд раздумий. - Есть одна вещь, которую я бы хотел сделать. Понимаешь... Его угловатая фигура скользнула по холодной плитке, медленно обходя стол и приближаясь к юноше. - Когда попадаешь в сон, не всегда осознаёшь, в реальности ты или нет. Но тут, когда понимаешь, что этот мир вымышлен, это хорошая возможность чтобы воплотить свои желания, - почти захлёбываясь в собственном превосходстве произнёс Эйс, резко хватая Достоевского за худые скулы своими шершавыми паучьими пальцами. - Ты сказал, что хочешь убить меня? - Да, сказал, - мертвецки спокойно ответил Фёдор. - Как же хочется вырвать, выбить эту мысль из твоей головы... - в экстазе прошептал картёжник, постукивая когтистыми ногтями по его щеке, оставляя на ней еле заметные красноватые следы. Достоевский не предпринял ни одной попытки отстраниться или, хотя бы, убрать его руку. Эйс склонился почти вплотную к его безразличному лицу. - Я уничтожу тебя. - Попробуй, - с дерзкой искрой в мёртвых глазах ответил парень. Демон слишком прижился в этом теле. Пора вытащить из глубин его души человеческие слабости - такой была первая мысль Эйса. Всё, что покоилось на карточном столе, полетело на пол, по взмаху руки блондина. Стол ему был нужен для кое-чего поважнее. Резкий толчок и Достоевский рухнул на столешницу, стукнувшись о неё угловатыми лопатками и раскидывая тонкие конечности в стороны. Эйс хищно навис над ним. С его лица не сходила безумная ухмылка, дыхание уже ходило ходуном. И всё от осознания - вот оно. Вот оно - первенство. Королевская власть на вершине мира сего. Алчная доминантность над тем, кто угрожал убить тебя, а теперь его жизнь и рассудок только в твоих руках. - Ты мне отказал. Поэтому я заставлю тебя рыдать... Достоевский в ответ лишь еле заметно улыбнулся крайчиками синеватых губ. Его взгляд был безмятежен. В какой-то миг это настолько взбесило Эйса, что он приоткрыл рот и рывком впился зубами в эти улыбающиеся губы, желая буквально сорвать, вырвать безмятежность, причинить боль, страдание. Подобно вампиру, Эйс жадно слизывал языком и размазывал губами сочащуюся из укуса тёмную густую кровь, отдающую металлом и чем-то медикаментозным, словно таблетками. - Ммф... Фёдор напряжённо закрыл глаза, поддаваясь навстречу, позволяя терзать свои губы, вскрывать их клыками. Острые зубы, насколько они возможны быть острыми у обычного человека, рвали и без того покрытую кровавой корочкой поверхность губ, опаляя нервы, заставляя сознание слабо ныть от пылающей боли. Когда Эйс понял, что задыхается, он резко оторвался. Фёдор приоткрыл рот, тяжело хватая воздух. Багровая амальгама, стекающая с его губ прямо на подбородок и капающая на бледный воротник невероятно ярко смотрелась на сероватой коже юноши. Эйс усмехнулся. - Неужели не больно? - Больно, - признал тот. - Это всё, что ты хотел сделать...? Достоевский, было, стал тихонько слезать со стола, но игрок резко уткнул подошву своего ботинка в край столешницы, заставив его сесть обратно. - Мы не закончили, - бросил он, предчувствуя будущее блаженство. - Ляг обратно и будь хорошим мальчиком. - На мне нет твоего ошейника, я не твой слуга, - напомнил Фёдор, тем не менее ложась на место. - Ты прав... И нужно что-то с этим делать. Эйс медленно развязал свой галстук, чуть помотав им в воздухе. Брошь в виде алого камня выскользнула из ткани и раскололась при ударе об холодный пол. Достоевский закрыл глаза, когда картёжник обвязал галстук вокруг его тонкой шеи. - Я думаю, это заменит нам ошейник. Ты не против? - игриво спросил он, отпуская галстук и позволяя Фёдору посмотреть на себя. Тот даже не попытался коснуться галстука. - Хорошо. Тяжёлая ткань фрака Эйса зашуршала о плитку. За ней полетел плащ Фёдора и его шапка. Член исполнительного комитета Портовой Мафии, прищурившись, наблюдал за угольными прядями, рассыпающимися вокруг бескровного лица своей жертвы, когда тот посмотрел на него мутными лиловыми глазами. Достоевский беспрекословно позволил снять с себя сапоги, заскрипевшие кожей и с глухим стуком каблуков свалившиеся рядом с шапкой, а так же брюки, почти бесшумно скользнувшие под ноги Эйсу. Тот лишь раздражённо пнул их, зашвыривая под стол. - Почему бы тебе ещё раз не сказать мне, что ты хочешь убить меня? - надрывным безумным шёпотом предложил Эйс, обхватывая нежное бедро Достоевского горячей ладонью, а другой рукой схватив свисающий конец галстука. Фёдор лишь вновь улыбнулся, глядя немного мимо него. - Я убью тебя. Обещаю, - ответил он, закрывая глаза. Эйс злобно усмехнулся. - Зря ты в этом так уверен... Приспущенные брюки Эйса звякнули пряжкой ремня. Блондин резко сорвался, до предела входя в податливое тело, почти сразу начав двигаться, вырывая тем самым из груди Достоевского сдавленный стон. Он сделал это без предупреждения, без какой-либо подготовки. А зачем? Чем Фёдор заслужил такую милость? Это право короля - решать, как наказывать провинившихся. Его персональный, его заветный, его упоительный способ казни преступников. Его власть, его могущество, только его! Прямо на этом карточном столе - его полной обители. Когтистая ладонь резко потянула за галстук. Брюнет чуть дёрнулся вперёд, запрокинув голову и задыхаясь. Галстук сдавливал крепко, словно висельная петля. Эйс двигался размашисто, резко, грубо, не зная жалости и полумеры. Хоть снаружи Фёдор и был холодным как труп, внутри него всё пылало адским огнём, и это приводило игрока в настоящий восторг. Эйс стиснул зубы, всё ещё перепачканные в чужой крови и сильнее стянул импровизированный ошейник, хищно постанывая. Он и не знал, что этот бледный темноволосый юноша может так его завести. Достоевский обхватил бёдрами его талию, царапая пальцами карточный стол и задыхаясь. Он был не в силах произнести ни слова, ловя перед глазами тёмные пятна. Эйс резко склонился вперёд, отчего петля ослабла. Но не успел Фёдор сделать долгожданный вдох, его заткнули жестоким подобием поцелуя, терзая то верхнюю, то нижнюю его губу, проникая внутрь беспокойным языком. Достоевский приподнялся на локтях, прогибаясь всей своей худой спиной, по которой скользили горячие ладони мафиози. - Ммнф... - сдавленно промычал он, зажмурившись. Эйсу окончательно сносило крышу. Он не остановился даже тогда, когда Достоевский зашипел от боли и по его бёдрам потекли капли крови, тут же смазываясь меж движений их тел. Двигаться стало легче. Эйс ухватил зубами край галстука, до предела утягивая его на себя. Угольные пряди прилипали к мокрому лбу Фёдора. Его дрожащие пальцы зарылись в чёлку Эйса, откидывая её с лица. Но за эту вольность Достоевский мгновенно получил по руке, так что даже осталась узкая царапина на тыльной стороне. - Кто тебе разрешал трогать меня? - властно прошипел Эйс, держа пальцами "ошейник". - Место, крыса. Нахальная команда для домашней шавки, не более. Достоевский стиснул зубы, держась обеими руками за край столешницы и прогибаясь, чтобы окончательно не задохнуться. Несмотря на всё душевное спокойствие эспера, тело Фёдора всё ещё оставалось человеческим. Поэтому демон внутри него будто наблюдал со стороны за человеком, который вроде как даже стал надламываться от всего этого. Бес знал, что убьёт Эйса, об этом даже вопрос не стоял. И хоть человек был с ним в этом плане согласен, это не мешало его телу извиваться под натиском беспощадных атак и нападками крупной дрожи. Не мешало внутренностям пылать и плавиться, лёгким - судорожно сжиматься, растрачивая драгоценное дыхание на редкие сдавленные стоны, сердце - гонять кровь в бешеном ритме, а бёдра - сжимать талию своего вроде как насильника, которому Фёдор даже не пытался прекословить. Это было своего рода игрой, той игрой, что была интереснее любой карточной, и являлась самой азартной на свете. Эйс звонко засмеялся, смотря на него сверху вниз. В следующую секунду он запрокинул голову назад, чувствуя переполняющее его тело чувство эйфории и долгожданной разрядки. Жар растёкся внутри их тел, даже вызвав на щеках Фёдора подобие слабого румянца, на который только была способна его кожа. Эйс замедлился, отпустил ошейник и наконец вышел, отойдя на пару шагов по холодному полу и поправляя свои брюки обратно в прежнее состояние. Достоевский резко завалился на бок, закашлявшись. Галстук соскользнул на плечо, обнажая опоясывающий шею лиловый след, оставшийся от удушающей петли. По худым бёдрам медленно текла кровь вперемешку с белой жидкостью, пачкая полы его рубашки, стол и разбросанные по полу карты. - Хоть мы и в твоём сознании, я чувствую себя как никогда реально, - сказал Эйс с наслаждением. - Больно? - Больно, - вновь честно ответил Достоевский без каких либо особых эмоций. Он лишь чуть улыбнулся Эйсу своими окровавленными губами, осторожно слезая со стола. - Я бы тут ещё остался, вот только... Извини, мне пора в реальность. Как жалко осознавать что я сделал это лишь в твоём сознании. Может быть придумаю что-нибудь по поводу твоего настоящего тела... Которое сейчас лежит в отключке. И никто тебя не спасёт, - протянув последнее слово пропел Эйс. - Что думаешь? Фёдор не ответил. Тогда игрок взял с пола разбившуюся настольную лампу и усмехнулся. - До встречи в реальности. И отвернулся от Фёдора, поставив перед собой деревянный стул. Достоевский опустился на колени на холодный пол, подбирая свою одежду и неспешно её натягивая. - До встречи в реальности...

***

- Да быть... Такого не может... - прошептал Карма, смотря на тело Эйса, висящее в петле из шнура, прямо под потолком. - Но как...? Как вы... - Он думал, что мы находимся в моём сознании. И всё то, что он делает - не настоящее, - Фёдор утёр кровь со своих губ. - Но моя способность заключается не в этом... В любом случае... Теперь он свободен от всех тех жестоких преступлений, которые совершил. И это конец его игры. Достоевский посмотрел на мальчика и мягко улыбнулся. - И твоей тоже. Я подарю тебе свободу, которую ты так жаждал. - Что вы... - начал Карма. Но холодная ладонь, коснувшаяся его лба, и кровавый росчерк в воздухе заставили его замолчать навсегда, рухнув холодным трупом на пол. Фёдор ещё раз глянул на Эйса. - Интересно, был бы ты расстроен или обрадовался бы, узнав, что всё это было в реальности...? - прошептал он, вынимая из кармана галстук с алой брошью. - Это твоё. Впредь не теряй. Обвязав галстук вокруг сломанной шеи Эйса, поверх висельной петли, и заколов его брошью, Достоевский слез со стула и, отвернувшись, направился прочь из тайного штаба Мафии. У него ещё много дел. Одним человеком больше, одним человеком меньше, для него совершенно не имело разницы...