Ворон

Скорбью я скорбел скорбящей, весь усталый и пропащий, Сидя над какой-то книжкой, носом изредка клевал. Содержимое той книжки я читал без передышки, Но внезапно со всей дури кто-то в дверь мне постучал. «Кто припёрся среди ночи, лучше бы пошёл поспал!» Сам себе я так сказал. В декабре, я помню точно, было стрёмно и полночно, В очаге угли горели, что туда я напихал. Прочитал я книг немало, но мне то не помогало, Я не мог забыть Ленору, что навеки потерял. Вот была она — и нету! «Нахуй Бог её забрал?» Сам себе я вопрошал. Ветер, ужас наводящий, занавесками шуршащий, Будто бы ко мне вломиться и похитить возжелал! «То агент из Эльдорадо постучал, когда не надо, Надо бы его спровадить, чтобы больше не стучал». Не, а то читать мне книжки своим стуком он мешал. И я к двери зашагал. Через дверь сказал ему я: «Господин, какого хуя? Перестаньте в дверь ломиться! Не стучите, я сказал! Я же дверь сейчас открою и лицо вам нахуй вскрою!» Всё равно стучит, паскуда! Вот упрямый же нахал! И тогда я разбежался и ногою в дверь как дал! Но никто там не стоял! Я пиздец перепугался. Кто ж тогда ко мне стучался? Я тут о Леноре думал, а он, гад, меня прервал! Снова вспомнив о Леноре, о своём ужасном горе, Я опять совсем унылым и меланхоличным стал. Громко рявкнул я «ЛЕНОРА!!!» и лишь эхо услыхал. Ну а ветер всё шуршал. Ну, я дверь закрыл, короче, как опять же, среди ночи, Услыхал, как кто-то наглый нагло в дверь мне постучал. «Да харе уже долбиться! Что ж тебе, дурак, не спится? Посчитай овец, там, или... Блин, проваливай, достал!» И опять я разбежался и ногой по двери дал. Пустоту лишь увидал. Лишь сидел у двери ворон, горд, отважен, спеси полон. Юркнул внутрь он, заметив, что я дверь ещё держал. Не агент из Эльдорадо, ворон сел на бюст Паллады. Я опешил поначалу, но потом вопрос задал: «И зачем ж ты, друг любезный, в дверь так долго мне стучал?» Ворон только промолчал. Ворон выглядел прикольно, улыбнулся я невольно Несмотря на своё горе, голос свой затем подал: «Гость мой чёрный, гость мой мрачный, раз уж тут момент удачный, Я спрошу тебя, о ворон, что всю дверь мне исклевал: Как тебя зовут, пернатый?». Тот немного помолчал. «Пошёл на хуй» лишь сказал. «Твоё имя необычно, но немного неприлично, Я бы вряд ли свою птицу как-то матерно назвал. Может, ты лишь был облаян так, когда твой злой хозяин Выходил из ванны, поскользнулся, а потом упал, Ну а ты ничё не сделал, только мимо пролетал, Ну а он тебя послал?» Неуверенно спросил я — тот лишь чистил свои крылья. Я же продолжал: «Ну что ж ты, друг любезный, замолчал? Только что я слышал маты, на хуй щас послал меня ты, Отчего же ты дар речи, мистер птица, потерял?». Но внезапно мистер птица снова голос свой подал, «Пошёл на хуй» он сказал. «Больше, что ли, слов не знаешь? Сим меня ты огорчаешь. Я то от тебя чего-то большего щас ожидал. Но увы, лишь материться можешь ты! Плохая птица! Всё, проваливай отсюда! Ты меня уже достал.» Но не сдвинулся тот с места, наглый маленький нахал. «Пошёл на хуй» лишь сказал. «Ненормальный ты, похоже, двинуть бы тебе по роже, Но, увы, тогда б об клюв твой руку я свою сломал. Может, пнуть тебя ногою? Книгой запустить большою? Чтоб меня ты больше на хуй никогда не посылал? Ворон постоял немного, но недолго он молчал, «Пошёл на хуй» он сказал. Начал брызгать я слюною: «Да за что ж ты так со мною? Что тебе я сделал? Я тебя впервые увидал! Всё, съебись уже, паскуда, улетай давай отсюда, Ты мне действуешь на нервы.» Ворон же не улетал. «Ты меня не слышишь, что ли?» — я практически кричал. «Пошёл на хуй» он сказал. Злясь, потея и ругаясь, и прогнать его пытаясь, Запустил в него я книжкой, что не так давно читал. Тот от книги увернулся, а потом на бюст вернулся. Я же за второю книгой к шкафу яростно бежал. Я нашёл потяжелее, но опять же не попал. Ворон лишь меня послал. И сидит, сидит с тех пор он на Палладе, херов ворон, Никуда не улетает, как бы я ни прогонял. Никуда он не уходит, лишь с ума меня он сводит. Удивляюсь, как ещё я в психбольницу не попал. «Пошёл на хуй! Пошёл на хуй! Пошёл на хуй!» он кричал. Как бы я ни затыкал.