***
Закрытая школа для мальчиков − образцовый показатель хорошего воспитания, благоразумия и престижа. Первая в рейтинге частных закрытых школ. Она обеспечивала блестящее образование и широкие перспективы. Но мало кто знал, какой это на самом деле гадюшник. Пепел упал на белые кроссовки, и Сэхун дёрнул ногой, ругнувшись сквозь зубы. Большой перерыв они с Чонином проводил в небольшом парке на территории школы, где можно спокойно курить и не скрывать отношения. Иногда к ним присоединялся Лухан. В холодные осенние дни его щёки покрывал едва заметный румянец. Причина измены была очевидна, ведь Лухан сам напрашивался. Улыбкой, жестами, взглядами. Сэхун с любопытством и голодным азартом наблюдал, как ломало Чонина. Посмеивался, когда он испуганно отводил взгляд от губ Лухана. Сам же делал вид, что не замечал редких прикосновений Лухана и игнорировал невысказанные просьбы. В такие моменты Лухан смотрел на Сэхуна, и на его лице сияла яркая палитра эмоций. Сэхун отворачивался и чувствовал фантомную боль в межреберье. Так не должно быть, он не должен. Всё чаще Сэхун задавался вопросом. Что будет дальше? В момент сплетения тел на кровати этот же вопрос возник в голове. Что будет? Пальцы Чонина холодные. Он поглаживал шею Сэхуна, иногда зарывался в короткие волосы на затылке. Привычно, но чуждо. Это больше не принадлежало им двоим. Незримо присутствовал третий. − Я на выходные уезжаю к родителям, − напомнил Чонин. К лучшему. Будут свободны два дня, чтобы решить небольшую проблему с Луханом. Или нет. Сэхун до сих пор не знал, хочет ли, чтобы он оставался жить с ними. Сэхун усмехнулся. Как прежде не будет. − Может, поедешь со мной? − Хочешь познакомить с родителями? В качестве кого? Сэхун рассматривал серое небо, когда услышал тяжёлый вздох. Но сейчас Чонин его не интересовал. − А знаешь, давай. По пути захватим Лухана и завалимся к тебе домой. Это будет феерично. − Перестань. Сэхун рывком сел, и рука Чонина соскользнула. − Перестать? − переспросил он ровно. Злая усмешка, не свойственная спокойному Сэхуну, тронула его губы. − Я только начал, − зацепив воротник школьной рубашки, он дёрнул Чонина ближе и прижался губами к уху. − Я намерен изводить тебя, пока не достигну пика наслаждения. Ты тогда кончил? − Да что с тобой? − Чонин отшатнулся, сбросил его руки и подскочил. - Сколько мне ещё извиняться?! Что ты хочешь, чтобы я сделал? − Не задавай такие вопросы. Мои желания могут тебе не понравиться, − Сэхун смотрел в упор. Улыбнулся, закинул руки за голову и сцепил пальцы. – Как думаешь, два извинения хватит? А три? Сотня? Сколько дашь за измену? Чонин запрокинул голову и закричал. Отчаянно, зло. Сэхун знал, что перепады настроения выводили его из себя. Словно своей изменой он вспорол грудную клетку и вытащил наружу настоящего Сэхуна. Такого, каким он не был до появления Лухана. − Тебя не измена бесит, а тот факт, что это произошло с Луханом. Я опередил тебя? − Ты понимаешь, что несёшь? Чонин отчасти прав. Сэхун надеялся, что в ситуации с Луханом он затормозит вовремя. − Тогда почему ты бесишься? − Для тебя измена не причина? Сэхун не хотел заканчивать так, но здравый смысл подталкивал действовать незамедлительно, пока ситуация контролируемая. Он ушёл, оставил растерянного Чонина позади. По дороге к корпусу общежития Сэхун пнул камень. Затем ещё раз и ещё. Взвинченное состояние стремительно прогрессировало. Сэхун понимал, если не даст выход эмоциям, то сорвётся на Чонине и останется один. Тут же представил, как счастливый Чонин складывает вещи и под руку с не менее счастливым Луханом переезжает в другую комнату, чтобы жить долго и счастливо. Забив на уроки, Сэхун наспех переоделся в спортивную форму, выпнул в коридор мяч и сбежал по лестнице. Стадион пустовал. Сэхуна мало волновало, если его заметят. Благодаря деньгам отца преподаватели на многие вещи закрывали глаза. Это устраивало обе стороны. Первый удар в «молоко». Следующий − по штанге. Сэхун дал злости и агрессии свободу и через полчаса обессиленно упал на траву. Вытер тыльной стороной ладони пот со лба и почувствовал себя выжатым. Эмоционально и физически был похож на развалину. Если изначально мысли были заняты Чонином, то постепенно его место вытеснил Лухан. Чем дольше Сэхун думал о нём, тем яростнее бил по мячу. Закрыв глаза, он вспомнил день, когда Лухан переступил порог комнаты. Сэхун с Чонином жили вдвоём. Третья кровать пустовала и практически не использовалась. Маленькая привилегия для особых деток. Отцу ничего не стоило заплатить больше положенного, и если бы он знал, что через несколько лет сын переспит с парнем, то утопил бы при рождении. Из мрачного ребёнка Сэхун вырос бунтарём. Ему нравилось курить, трахаться с Чонином и изучать звёзды. Со временем Чонин перестал быть просто другом и стал любимым человеком. Но Сэхун не уверен. Он понятия не имел, что такое любовь и как правильно охарактеризовать чувства. У него был Чонин, они были друг у друга − обоих это устраивало. Сэхун думал − так будет всегда, но не учёл, что Чонин мог заинтересоваться кем-то ещё.***
Сэхун решительно преодолел расстояние в пять шагов и нажал на дверной звонок. После долгих минут ожидания, перед ним стоял Лухан в широкой футболке и спортивных шортах. Он зябко потирал плечо и сонно щурился. Всего на миг Сэхун испытал противоречивые чувства: сожаление о потревоженном сне и раздражение − голые ноги притягивали взгляд. На лице Лухана отразилась паника. Сэхун не дал ему время на осмысление и прошёл в квартиру. Молча расшнуровывал кроссовки, пока Лухан закрывал дверь. − Ты один? Лухан дёрнулся, снова потёр плечо и кивнул. Выглядел он испуганным и бледным. Сэхун последовал за ним на кухню, сел на стул и наблюдал, как Лухан включал чайник. − Почему ты ушёл? − Я найду себе другую комнату, не волнуйся. − Я задал вопрос. Лухан сжал край стола и опустил голову. Сэхун подошёл к нему, поправил оголившую плечо футболку и между делом спросил: − У тебя есть пепельница? − На подоконнике. Конечно, Сэхун её заметил, как только вошёл в комнату, но сейчас он хотел проверить догадки. Или помучить. А может поиздеваться? Он провёл кончиками пальцев по спине вниз, и Лухан ушёл от прикосновений. Сэхун придвинулся вплотную и прижался губами к плечу. Преодолев слабое сопротивление, он поцеловал Лухана и смял в руках низ футболки. Первым отстранился Сэхун. Неохотно отступил назад и отвёл взгляд. Лухан тяжело дышал. Возбуждённый, с задранной футболкой, он концентрировал на себе внимание. На ключицах, зацелованной шее и влажных губах. Сэхун отошёл к окну. Его руки дрожали, и зажигалка вывалилась из пачки на подоконник. Он распахнул окно, высунулся по пояс и прикурил. Холодный ветер трепал волосы, проникал под распахнутую куртку и остужал разгорячённое тело. Сэхун рассматривал безлюдный двор и не знал, зачем находился в квартире. Шёл с определённой целью, а в итоге едва не совершил то, в чём обвинял Чонина. Он проверил, почувствовал отклик. А Чонин? Как было с ним? − Я буду в гостиной, − Лухан мягко прикоснулся к его пояснице и поправил куртку. − Не стой долго, заболеешь. Вот, обуйся. Когда Лухан ушёл, Сэхун расслабился и открыл глаза. Потушил окурок в пепельнице, подкурил новую сигарету и опустил взгляд под ноги. Тапочки совсем обычные, чёрного цвета с выбитым логотипом. − Блять. Сэхун смял сигарету, вышвырнул в окно и захлопнул его. Не нужна ему забота. Лухан сидел в кресле, обхватив плечи руками. На небольшом столике дымились две чашки чёрного чая. − Я хочу быть с тобой. Сэхун остановился на пороге и долго смотрел на Лухана. − У меня есть Чонин. − Ты не ценишь его. − Вот как… − Сэхуну не нравилось направление разговора, но в комнату он прошёл и сел на диван. Он не намерен с кем бы то ни было обсуждать отношения. − Ты знаешь это и всё равно хочешь быть со мной? − Да. - Почему? − Потому что ты нравишься мне, − Лухан равнодушно пожал плечами, словно это совершенно обыденный разговор. − А Чонин? − И Чонин нравится. Но ты больше. − А если я не соглашусь, побежишь к Чонину? − Он этого не заслуживает. − Тебе не кажется, что это противоречит твоим поступкам? Лухан резко обернулся. В его глазах злость наравне с растерянностью. − Мои поступки… − он подошёл к Сэхуну, упёрся руками в спинку дивана и склонился ниже. – А твои? Почему, Сэхун? – его голос понизился до тихого, вкрадчивого шёпота. – Почему Чонин переспал со мной? − А может… − Сэхун схватил Лухана за локти, поднялся рывком и оттолкнул. − Захотел попробовать что-то новое? Он не мог признаться даже себе. То, что сейчас зудело в груди - уязвлённое самолюбие. Сэхун не раз задумывался о поступке Чонина, но не мог найти ни причину, ни оправдание. − А ты бы попробовал? Вопрос резко охладил его раздражение. В самом деле, если бы Лухан попытался соблазнить, Сэхун устоял бы? Он не раз шёл на уступки и не понимал, как у Лухана получалось ненавязчиво манипулировать и добиваться желаемого. Ему трудно отказать. А если на кон поставить похоть, сексуальность и врожденное очарование Лухана? − Ты хочешь меня, Сэхун. Рано или поздно ты это признаешь.