Won't let go

Ричард смотрит, как его напарник опускается рядом с телом, опирается острыми коленями о деревянные половицы, говорит ему что-то сосредоточенно, вполголоса, слова текут по грязному воздуху чистой рекой. Журчащей лесной рекой - немного дикой и грубоватой, как и вся природа, но ведь поэтому она и красива. Ричард не слышит, не замечает галдёж криминалистов вокруг них, он смотрит в горящие тёмно-карие глаза, обрамлённые длинными ресницами, у него снова и снова программные сбои вместо анализа места преступления. Ричард смотрит на его кадык, он двигается, опускается вверх-вниз каждый раз, когда человек разговаривает, он смотрит на россыпь родинок по тонким предплечьям. - Ричард. Эй, Ричард. Ты меня вообще слушаешь? Андроид просит повторить, что ему только что говорили, потому что чёрные вихры и красные трещинки на искусанных губах отвлекают всё его внимание. Он возвращается к реальности, а в реальности у них окровавленный труп в тесной квартирке на окраине Детройта и душный, обманчиво тёплый майский вечер за мутным окном. Он кивает в ответ на предположения напарника по поводу их нового дела и принимается за работу. Они выходят оттуда уже в восьмом часу, а Ричард думает, чувствовал ли когда-нибудь хоть один андроид то, что чувствует сейчас он. Чувствовали ли все те, кого они приводят в комнату для допросов в наручниках, обезумевших и сломанных, что на них вот-вот упадёт это огромное, перед дождём затянутое хмурыми тучами небо, и погребёт, оставит такого неправильного в пыли, забьет как гвозди в гроб в его спину дождевые капли? - Ричи. Гэвин редко называет его так. Детектив Рид не так часто зовёт его по имени, а мягким «Ричи» он называл его, кажется, всего пару раз, когда Ричарда ранили при очередном аресте, выстрелив куда-то в живот, и Рид, перепуганный до дрожи в холодных длинных пальцах, со стоящими в прекрасных глазах слезами, обхватил его лицо руками и шёпотом просил не отключаться. - Да, детектив? - Ты меня пугаешь. Завис опять, что ли? - Извините. Гэвин недоверчиво хмурится и нервно облизывает губы. Пусть делает вид, что ему всё равно, пусть разговаривает с напускной небрежностью, пусть молчит, лишь стреляя чёрными горящими, как угольки, глазами исподлобья, всё равно не сможет обмануть и скрыть. Может, Ричард и ограничен своей программой, может, он вовсе не гениален, но всё же очень наблюдателен и не лишён функции построения логических цепочек. Совсем скоро детектив будет дрожать, как осиновый лист, потому что первые капли дождя уже разбиваются с мелкими брызгами о его острые плечи, рубашка быстро намокнет и будет продуваться упругим, злым ветром. - Да что с тобой? В голосе сквозит беспокойство, тревога, голос напоминает натянутую гитарную струну. Гэвин любит гитары. Он укладывает инструмент к себе на колени, ласкает струны, а гитара поёт и стонет, отзывается на каждое прикосновение, и Рид лишь подпевает ей, подхватывает мелодию. Он поёт так, что хочется записать на пластинку, кассету, флешку – на что угодно, лишь бы сохранить, навсегда оставить с собой и слушать, слушать, слушать. Впервые Ричард узнал о талантах своего напарника, когда подвыпившая и румяная от алкоголя офицер Чэнь показала ему видео на своём смартфоне. На детективе домашняя футболка с какой-то незамысловатой надписью, а может, с логотипом какой-то музыкальной группы, Ричард не знает. Футболка больше чем нужно на пару размеров, может даже с чужого плеча, она открывает взгляду выпирающие ключицы, в ней он выглядит ещё более худым и угловатым, ещё более домашним, но она всё равно неуместна. Хочется снять её, отбросить в сторону и рассмотреть, впитать каждую косточку, каждый мелкий шрам на бледной коже. Он подгибает под себя одну ногу в чёрных джинсах и смущённо улыбается на камеру, отворачивается, наклоняя голову, покачивает ею в такт мелодии, постукивает ногой, а песня льётся из его уст, и андроид не знает, понимают ли остальные люди, маячащие на заднем плане этого видео, насколько это красиво. Ричард смаргивает секундное наваждение. О чём его сейчас спросили? - Простите, я… - Что, блять, с тобой происходит? Они встали посреди безлюдной улицы под дождём, как два идиота, окружённые запахом мокрого асфальта и приближающейся грозы. Ричард смотрит и не может оторваться: чёрные волосы спутались, прилипли ко лбу и вискам, дождевые капли стекают с влажных прядей по щекам и скулам, по мочке уха, как на самой завораживающей и трогательной картине. - Я… Я не уверен, но, возможно, я девиант. Вероятно, мы больше не сможем работать вместе. Мне очень жаль. У его человека совершенно растерянный взгляд и подрагивающие от холода плечи. «Хоть бы не заболел» - думает андроид остатками здравого сознания. - Почему ты так думаешь? Пожалуй, они действительно два идиота, причём совершенно безнадёжных. - Мои мысли и желания иррациональны, они выходят за рамки программы и не имеют логичного объяснения. Более того, я могу чувствовать. - И... Что ты чувствуешь? Рид замер, затаил дыхание, с робкой решимостью подняв подбородок. Он ниже сантиметров на десять, упрямее всех их общих знакомых и ярче всех, кого только знает Ричард. Андроид склоняет голову вбок и улыбается одними уголками губ, прикидывая, что сделают с ним, когда в департаменте рано или поздно узнают, что он девиант, и кто тогда будет напоминать его человеку поспать и поесть, заставлять его одеваться потеплее. Ричард подходит ближе и прислоняет тёплую ладонь к его холодной мокрой шее. Если совсем скоро его утилизируют, сможет ли он сказать, что прожил хорошую жизнь? Будет ли жалеть о том, чего не сделал? А может, ему удастся не жалеть ни о чём? Он проводит большим пальцем по его щеке и чувствует, как Гэвин касается губами его губ, легко, невесомо, прикрыв глаза, встав на носочки, и Ричард отвечает ему открыто и уверенно, как всегда хотел, притягивая к себе за талию второй рукой. - Они тебя не тронут, слышишь? Они ничего тебе не сделают, я… Ты мне нужен. Очень. Если тебя уволят, я тоже уйду, потому что это, блять, нечестно. Рид говорит торопливо, вцепившись пальцами его форменную куртку, рвано выдыхает. Из-за дождя тяжело увидеть, но по изменившейся интонации и тихим всхлипам Ричард вдруг различает слёзы. - Не беспокойся об этом. - Просто... Пойдём домой, ладно? Гэвин стискивает его в объятиях в последний раз, прежде чем отстраниться. До машины они бегут уже промокшие до нитки, оставляют на сиденьях влажные следы и не отпускают друг друга весь оставшийся вечер. Они никогда больше не отпустят друг друга.