Семь причин

Машина, что неслась со всех колёс прямо в сторону девушки, ни чуть не смущала: Очако использовала причуду за секунду до возможного столкновения, поднялась вверх и снова опустилась на землю, улавливая запоздалые крики водителя периферией сознания. — Если хочешь покончить с собой, то не под моей машиной, тварь! Урарака лишь выдохнула, сильнее натягивая капюшон на лицо, ниже и ниже. Умирать сейчас не хотелось; может, раньше её и посещали мысли о смерти, но в последнее время не было сил на подобные глупости. У неё есть целых шесть причин, почему она не должна прыгать под машину, и все они достаточно весомы, чтобы заставлять двигаться вперед. Капли дождя падали на дорогу, бились друг о друга и мочили её ноги, пока та беспечно шла по краю проезжей части. Урарака всегда любила дождь. Раньше она выбегала на улицу при любой возможности: в особо знойный и солнечный день капли приносили спасительную прохладу, а после — радугу, обязательно яркую, красочную, подобную её прошлой жизни. И сейчас, спустя годы, она всё ещё любит дождь, правда, немного другой — ночной, холодный, очищающий. Урарака идёт и вдыхает запах мокрого асфальта — и ей кажется, что вода, стекающая с кончиков пальцев, вымывает что-то, что обычные люди называют токсинами. Голова становится легче, а мысли яснее, и кажется, что всё не так плохо: в конце концов, даже если она сорвется и заплачет, прямо тут, усевшись на проезжей части, всё можно списать на дождь и аллергию, на неудачный день и подвернувшуюся ногу. Ей хочется бродить вечность; быть может, думает она, если достаточно долго гулять в тишине дождя, уйдут все мысли — и появится давно забытый человек, тот, кого все любили за улыбку и смех. Очако идет не думая о пути, но когда дождь неожиданно заканчивается, она неловко оглядывается. Смешно — район её патруля. Пара кварталов, уличная шпана и ноль возможностей для героизма, точнее, для продвижения в рейтинге про-героев. Она обходит все перекрестки за полчаса, но так и не встречает другую смену героев. Кажется, это немного злит её. — Меня бы за отсутствие отчитали за всё хорошее и плохое, а она… Девушка подумала, что в такие моменты принято дрожащими руками подставлять к губам сигарету и пытаться её подкурить, закрываясь от ветра ладошкой, после — затягиваться дымом и выдыхать кольца, как в фильмах. И откладывать в легких залежи смолы, черт бы всё побрал. Сама она никогда не курила и даже если бы решилась сейчас, пребывая в состоянии отчаянной злости, попробовать, то попытка обернулась бы крахом — круглосуточных магазинов здесь нет и в помине. Даже без сигарет её путь словно в тумане: она огибает дома, проходит мимо деревьев, с листвы которых стекают капли, но понять, куда идет и зачем не получается, да и ей не особо хочется. В жизни иногда нужно всё пускать на самотек: в итоге, выйдет либо что-то хорошее, либо плохое, либо среднее — вариантов развития больше, чем в её повседневной жизни. Ноги постепенно уставали, становились тяжелее и медлительнее. Она забыла, что с шести утра так и не присела, в прямом смысле. В агенстве аврал — за день Очако двадцать раз ходила с кипой листов по кабинетам, собирая нужные подписи и заполняя новые отчеты, которые сыпались со всех сторон — конец месяца, как всегда, все вспомнили о последних сроках сдачи бумаг. Детская площадка — хороший вариант отдыха ночью: в такое время детей никто не пустит гулять, да и взрослых тут редко встретишь. Деревянные лавки промокли, у спинок собралась вода, но сейчас даже они выглядели привлекательно. —Время ночь, какого хрена не дома, а? Урарака даже не повернулась, не испугалась голоса и вообще, кажется, никак не отреагировала, пока её не дернули за плечо. —Я спросил, какого черта в такое — ТЫ! —Допустим, я, а теперь отпусти, Бакуго-кун, или теперь тебя нужно называть герой номер два? В руках Кацуки сверкали маленькие взрывы, но от этого Урараке становилось смешно, она подняла ноги, спрятала голову обратно под капюшон, заслонившись ногами, как спасительным щитом. — Какого хрена в такое время не дома, кругло- ЩЕКИ ГДЕ? Девушка коснулась своего лица, провела подушечками по линии подбородка и улыбнулась. — Исчезли. Кацуки плюхнулся рядом, сопровождая свое приземление громкими ругательствами и вскриками. — В воде суше, чем здесь!!! — А я и не заметила, — голос Урараки с каждым словом становился лишь слабее. —Так чего ты забыл в этом богом и злодеями забытом месте? Она выдохнула и взглянула в его сторону из-под мокрой челки, даже дождь не скрыл бы опухшие от слез глаза и вздрагивающий нос. — Тцц, проверяю информацию, говорят, что тут один злодей залег на дно. — Герой номер два сам занимается такой бесполезной работой? У тебя свое агенство, хорошие связи с полицией и всё равно сам пришел, чтобы даже крупица успеха другим не досталась? — Я тут, чтобы такие дуры, как ты, не пострадали от его рук; давно хамить начала, а? — Не хамлю, просто настроение плохое. Так что за злодей? Я ничего не слышала, это мой участок патруля. — Сейчас бы направо и налево кричать об убийцах! — как иронично, но голос звучал достаточно громко. — Башкой подумай, конечно же об этом мало кто знает. — Убийцы? Здесь? — Хватит дуру из себя строить. Убийца. Один. Здесь. Девушка пыталась вспомнить хоть что-нибудь: слышала ли она об убийствах от подруг, в агенстве или читала в интернете? Нет. Она ничего не понимала. — Ясно, не строишь, — Кацуки вздохнул, закатывая глаза, с таким же видом он когда-то подтягивал Киришиму по математике в академии. — Новый убийца героев, уже пять жертв. Все сосульки, не знаю как эти умники определили точно, но после вскрытия выяснилось, что каждый умирал мучительно, постепенно замерзая. Парень замолчал, а Урарака не находила слов: слышать о таком было жутко, особенно осознавая, что кто-то настолько жестокий работает в её районе. — А причину твоего хамства я всё ещё не понял; где та бесячая вечная радость и доброта? Очако точно не могла вспомнить, когда всё пошло иначе — нужно разложить кадры по полочкам, вспомнить детали и события, чтобы ответить, но ей не до этого. Парадокс дождя в том, что гулять под ливнем девушке нравилось, но сидеть на холодной скамье, в промокшей насквозь одежде, и дрожать от каждого порыва ветра — такое себе удовольствие. — Мне нужно идти, завтра, — Урарака взглянула на поднимающееся солнце вдали, — скорее, уже сегодня… Сегодня мне нужно будет в агентство заехать снова, а перед этим поспать, так что была рада поговорить. Увидимся когда-нибудь позже. Легкий скачок на землю отдался головокружением, Урарака оперлась ногой о скамью, притворяясь, будто поправляет одежду, но урчание живота, в ночной тишине кажущееся ещё громче, выдало истинную причину задержки здесь. —Пошли поедим, так и быть, герой номер два позаботится о том, чтобы ты тут в голодной обморок не упала. Кацуки улыбнулся, но вышло жутко — Урарака давно не видела его улыбки, наверное, последний раз такое было в академии. Она опешила и засмеялась. — Не улыбайся, если не можешь искренне, — тебе не идет. Капли воды стекали с волос, разрывая тишину, воцарившиюся после её фразы. Бакуго молча смотрел на неё, вглядывался в лицо, пока она постепенно расслаблялась. — Ты тоже не умеешь улыбаться, по крайней мере, притворяться точно не умеешь. Пошли, пока я добрый. Он тянул её за собой, в то же время Очако пыталась не упасть, переставляя затекшие ноги. Сегодня дождь принес стремление. Хотелось безумств, и поесть булочек с героем номер два, который славится своим жутким характером и нелюдимостью, казалось чем-то подобным. — Тут нет ни одного магазина, где можно было бы купить хоть что-то в такое время, поэтому я всегда с собой на ночной патруль беру еды. Кацуки едва усмехнулся, открывая девушке переднюю дверь машины. —А, ну да, чего я удивляюсь, подобные тебе герои в такое захолустье могли приехать только на машине, слишком далеко пешком сюда идти от центра. Но я предпочту гулять своими ногами, ещё салон тебе намочу. — Ты уже миллиард раз ошиблась в своих словах, пока мы шли. Садись в машину и не выводи меня: я все ещё добрый, но надолго меня не хватит. — Редкое явление, соглашусь. Урарака прыгнула на сиденье и вжалась, насколько ей холодно, стало понятно лишь внутри. От теплого воздуха в машине хотелось мурчать и спать, но она лишь смотрела в сторону Бакуго, который кому-то писал. — Нихрена не знаешь местность, хоть и работаешь тут. В нескольких домах отсюда круглосуточно подают чай и булочки, милая старуха, которую мы эвакуировали, когда были студентами академии, и она нас уже ждет. — Столько лет прошло, я удивлена, что ты с ней общаешься, — Очако улыбнулась — кажется, дождь забрал инстинкт самосохранения, разом прихватив и нелепые мыслями. — Так ты продаешься за булочки? Знал бы Деку в свое время, пошел бы в кондитеры, а не в герои, и ты бы стал номером один. — Тц, будешь дальше чушь молоть, пойдешь под дождь обратно. Снова моросит, смотри на стекло. Девушка заворожённо разглядывала капли остаток пути и после, когда Кацуки побежал к встречающей его под зонтом пожилой женщине. Она заметила на заднем сидении кучу бумаг, кое-как сложенных и едва удерживающих равновесие. Даже вхождение в Топ-10 не даёт возможности избежать бумажной волокиты. Запах кофе, пропитавший даже стекло, в которое она утыкалась носом, когда сон начинал побеждать, несколько телефонов, которые постоянно мигают новыми оповещениями, и бумажки — вот тебе и машина про-героя. — Сначала булка, потом чай, а то знаю я вас, девушек на диетах, чай пьете и всё. Урарака не заметила, как парень вернулся, на секунду её взгляд показался испуганным, но она тут же улыбнулась, забирая маленький пакетик. —Я не на диете, но спасибо за заботу. Наверное, думалось Урараке, не встретившись они сегодня, не говорили бы еще несколько лет, как после окончания академии, но сейчас они пьют чай и поедают булочки, а Кацуки пытается отвечать на десятки приходящих сообщений. Если квалифицировать всё происходящее в ее жизни в разные категории, то нынешнюю ситуацию она бы отнесла к невозможным. — Мать вашу за ногу, ничего не могут без меня. Очако чувствовала, как Бакуго старался сдерживать маты — годы появлений на TV дали плоды. По какой-то причине ей становилось снова грустно, от его уставшего лица или от того, что вся их ночь близится к завершению, и ей придется вновь одной идти против происходящего. Она точно не могла сказать. — Говори, куда тебя везти, — Бакуго бросил телефон к бумагам, пристегиваясь одной рукой, а второй уже заводил машину. — Помнишь, на последнем курсе я сняла квартиру? До сих пор там живу, правда, она теперь моя полностью. — Та самая, где вы с Деку обои клеили? — Гмм. Да, она. Урарака опустила голову, не то, чтобы она не хотела вспоминать это, просто сейчас, когда всё хорошо и она даже забыла о насущих проблемах, затрагивать что-то подобное не следовало. — Опять это чертово лицо! Улыбайся, а то устрою веселую жизнь, как этому придурку в академии. — Я не сомневаюсь, что ты сдержишь своё слово. Они ехали молча, каждый погруженный в свои мысли. Очако думала о том, что дождь в очередной раз её спас, прогоняя чувство тоски. У неё появилась информация о злодее, но что с ней делать — не ясно, и как теперь делать вид, что ты ничего не подозреваешь, — тоже. Бакуго спрашивал себя, что случилось с этой ненормальной за три года. Они определенно виделись, кажется, прошлой весной, когда объявляли рейтинги героев, но он был среди названных, а она стояла в углу, наблюдая за кем-то со стороны. Забивать себе голову рассуждениями было некогда, раз Урарака работает в том районе, они ещё встретятся, и он спросит её прямо, а сейчас следовало разобраться с делами его стажеров.