Улыбка Императора, цветы горечавки и кролик

Хмельным взглядом, Сычжуй наблюдал за дорогой. Ноги подкашивались, его болтало из стороны в сторону. Не стоит больше пить с Цзинъи и Цзинь Лином. Эти более поднатасканные и не пьянеют так быстро, а у Сычжуя от одного запаха голова кругом пошла. Что уж говорить про целый кувшин? Но всё его опьянение действовало в основном на тело — оно слушалось его смутно, если не вообще не подчинялось. Сознание алкоголь тоже выключал, а вот подсознание, как вечный памятник упрямству и железной воле, не выключалось никогда и лишь ждало случая, чтобы захватить тело в свои коварные лапы. (Я знаю чего ты хочешь, и помогу тебе это сделать) Сычжуй старался как можно тише открыть двери, после чего ввалился в цзинши. С трудом дойдя до кровати, он рухнул на неё, даже не раздевшись. Мозг убеждал Сычжуя, что все нормально и ничего случиться не должно. Вечернее чтение правил закончено, он после отбоя в постели. А в каком состоянии — волновать никого не должно. Патруль, только открыв двери, увидит Сычжуя на кровати, и уйдёт. Значит и волноваться не о чем. Согласившись, что всё нормально, Сычжуй заснул. Сичень открыл двери цзинши и в нос сразу же ударил запах перегара. Думая, что запах могло ветром принести из цзинши брата (ну да, оно конечно соседнее, но растояние между ними — метров 50-70), Сичень зашёл во внутрь и тут началось всё самое интересное. На его кровати, довольно пуская слюни в подушку, спал Сычжуй, источая столь неприятный запах. Сичень улыбнулся и мысленно согласился, что Сычжуй весь в отцов, просто точная копия обоих. Волосы Сычжуя разметались по постели и немного налипли на лицо. Сичень лёгким движением руки смахнул их с лица. В руке осталась лобная лента Сычжуя. Сичень посмотрел на нее сначала со страхом, а после с нежной улыбкой. Вышитые на ней облака были немного потёрты, Сычжуй первое время в Гусу часто вымазывал ленту и всё ханьфу, а потому она, как и одежды, часто стирались. Сычжуй что-то пробормотал во сне и медленно открыл глаза. Он все ещё ничего не понимал, хоть и проспал несколько часов. Сычжуй огляделся, и вроде бы заметил Сиченя, и вроде бы даже смотрел на него. Лоб непривычно холодило. Да и не удивительно, у Сиченя цзинши было как ханьши, температура примерно одинаковая. Сычжуй сел на кровать и начал искать свою лобную ленту, гусуланьцы даже в таком состоянии замечали её отсутствие. Его лобная лента сейчас была в руках Сиченя, и тот со страхом всё крепче и крепче сжимал её, боясь отпустить. Сычжуй пальцами провёл по ленте, Сичень по наитию отошёл в сторону. Парень схватил ленту, полоснувшую пальцы, и потянул на себя. Волосы Сиченя упали на лицо. Сычжуй на автомате повязал ленту Цзеу-цзюня себе на лоб, и спокойной опять лег спать. Сичень все еще стоял в лёгком шоке. Как быстро прошла их свадьба, если это вообще можно так назвать. Сичень наклонился и поцеловал Сычжуя в губы, нежно, трепетно и кротко. Он понимал, что Сычжуй сейчас пьян и то, что он делает — действие алкоголя. Понимал, что на утро, он, возможно, ничего не будет помнить. Что это всё неправильно. Если Сычжуй не будет ничего помнить, а скорее все так и будет, он ничего не скажет. Не про ленту. Не про поцелуй. Не про чувства. Он будет радоваться этой узкой полоске ткани с чужого лба, и тому, что его лента сейчас у Сычжуя, пусть он того и не знает. Рассчитывать на ответные чувства так глупо и самонадеянно, что Сичень обреченно усмехается. Влюбился в приёмного сына своего брата. Абсурд! Что скажет Ванцзи, если узнает? Наверно, будет шокирован, весь его внутренний мир треснет. Очень даже вероятно, что возненавидит его, и запретит видеться с Сычжуем. Нет, этого нельзя допустить. Сичень до этого несколько лет безмолвно любил Сычжуя, сможет и дальше. Нежно потрепав мальчишку по волосам, Сичень уходит. Лобная лента племянника теперь вплетена в его волосы. Сычжуй проснулся уже под конец трели колокола. С трудом разлепив глаза, он сел на кровати и огляделся, все как обычно (все цзинши в Гусу, обустроены одинаково и разницу можно увидеть лишь в именных табличках на входе у молодых адептов). Надо срочно привести себя в порядок и идти на завтрак. Иначе заподозрят что-то неладное. Времени на то, чтобы принять ванну и переодеться не было. Сычжуй умылся и причесался. Волосы были закреплены длинной шпилькой, и лента на лбу. Юань открыл дверь, вышел на улицу и замер. Вокруг него цвела горечавка, то тут, то там мелькая синим лепестком. Сычжуй в панике обернулся и протёр глаза. Горечавка никуда не исчезла. Весь ужас произошедшего медленно выходил за грань. Его видел Цзеу-цзюнь? Он сделал что-то непозволительное? Неужели в пьяном бреду лез целоваться? Но мозг упорно отказался крутить плёнку вчерашнего дня и ночи. Сычжуй помнил только то, что напился с Цзинъи и всё… Возможно, ответы ему сможет дать Цзинъи, этот совратитель и нарушитель правил. Сычжуй резко сорвался с места, побежав к цзинши друга. Цзинъи встретил его не в самом лучшем своём виде. Сычжуй уже открыл рот, чтобы спросить, как Цзинъи прервал его. — Не спрашивай. Я и сам ничего не помню. Ты где очнулся? Сычжуй подумал, что лучше не говорить где он провёл ночь, и соврал, что спал у себя. Цзинъи похлопал его по плечу. — А я вот проснулся в кустах, у цзинши Ханьгуан-цзюня. Слава богу, что было темно, и я быстро пришёл сюда. Сычжуй уже от страха чуть не поседел. Каждое слово друга отзывалось бешеным стуком сердца. Колокол опять зазвенел, сообщая всем, что завтрак начался. Парни быстро побежали в столовую. Цзинъи, после пьянки, всегда ел как не в себя и воду хлестал бочками. Лань Цижень уже давно знал о такой особенности организма Цзинъи, а потому в скором времени мелколани были наказаны переписыванием трактатов. Сычжуй, сразу же после занятий, пошёл в библиотеку и, как положено, все переписал несколько раз. А после направился к себе в цзинши. Стоило помыться и переодеться. Взяв с собой чистое ханьфу, Сычжуй направился в ледяной источник. Стоило не только помыть тело, но и мысли в порядок привести. В тщетных попытках вспомнить, что произошло ночью, Сычжуй и не заметил, что в источнике кто-то есть, да и темно уже было. Лишь у самого края берега, парень посмотрел на воду и встретился взглядом с Цзеу-цзюнем. Кровь сразу же прилила к щекам и проступил лёгкий румянец. Юань быстро склонился и попросил прощения за свою оплошность. Сичень нежно ему улыбнулся и позволил идти. Сычжуя просто как ветром сдуло. Пусть с ледяным источником план прогорел, это не говорило о том, что мытьё надо отменять. Сычжуй натаскал воды в бочку и наконец расслабился в воде. Вода приятно смывала грязь и остужала. Понежившись в тёплой водичке больше часа, Сычжуй нехотя вылез и обтёрся полотенцем. Мягкая ткань ханьфу неумолимо окружила тело. Сычжуй взял в руки ленту и провёл по облакам, вспоминая радостные деньки с отцом. Он пальцем провёл по облакам и не почувствовал привычной шероховатости. Пригляделся и понял что лента не его. Флешбеки прошлой ночи волной нахлынули на него. И поцелуй, и тяжёлый хмык, и нежное трепание по голове. Сычжуй быстро повязал ленту на лоб и направился в цзинши Сиченя. Колокол прозвонил, отбой был около получаса назад, но на это было плевать. Юань постучал в дверь, но ответа так и не последовало, хоть в окне и мелькал свет свечи. Сычжуй позволил себе великую наглость, вошел без стука. И обнаружил Сиченя сидящим за столом и вовсю хлеставшего Улыбку Императора прямо с горла. Сичень грустно взглянул на Сычжуя. Снял со лба ленту и протянул. — Ты за этим пришёл? Сычжуй отрицательно замотал головой. Он присел на колени перед Сиченем и повязал свою ленту ему на запястье. Сичень удивлённо взглянул на него. — Я в пьяном бреду пришёл к вам, как думаете, почему? — Сичень склонил голову. — Вы нравитесь мне, — ответил Сычжуй и взял лицо Сиченя за подбородок. — Можно? Сичень слабо кивнул. Сычжуй медленно приблизился к его лицу и робко прильнул к губам. Сичень положил руку ему на затылок, а после и вовсе посадил парнишку себе на колени. Сычжуй запрокинул голову от незатейливых ласк, открывая шею, к которой тут же припал Сичень. Парень блаженно застонал. А Сичень всё опускался ниже. Одинокий кролик, неизвестно как забредший сюда, жевал травинку, сверкая белыми ушками в море горечавки. И наблюдал за танцем теней в приоткрытом окне.