Когда на душе скребут кошки, не спасают даже солнечные лучи Амстердама, усердно проникающие через плотно задернутые занавески. Агата лежала в кровати уже минут десять, положив под свою щеку ладонь. Мысли ураганом крутились в голове с самого утра, а часы показывали 8:25. Всю оставшуюся ночь Харрис не смогла нормально сомкнуть глаз.
Смотрела в одну точку, наблюдая, как пылинки летали в комнате, пока их освещал солнечный свет. Она знала, что ей все равно придётся вставать. Знала, что придётся, как-никак, но вынести какое-то решение, касательно Александра.
Сейчас она находилась в таком положении, в котором не пожелаешь находиться даже самому злейшему и заклятому врагу. Но нужно быть сильной, нужно быть смелой, чтобы пережить такую крупную ссору. Да, шатенка, возможно, решит дать ему ещё один шанс, но для этого ей нужно время. Много времени.
Англичанка встала с кровати, накинув на себя халатик. У неё элементарно даже не было вещей, поэтому первым делом, которое стоило записать в свой небольшой список — пополнить гардероб. А также разобраться с Александром и быть точно уверенной в том, что их не найдут, но это так, мелочи жизни.
Дошла до ванной. Подошла к раковине и посмотрела на себя в зеркало. Опухшие глаза, огромные синяки под глазами, пересохшие губы и отчётливо выделяющиеся скулы, потому что за время своих переживаний она скинула порядком до трёх кило.
— Жуткое зрелище… — прохрипела Агата, включая воду.
Умывает лицо, стараясь смыть с себя всю боль и обиду за эти двое суток, которые стали, в какой-то степени, роковыми для ее нервов.
— Я справлюсь, я справлюсь… — шепчет, вытирая полотенцем лицо.
Выдыхает, собирая волосы в небрежный пучок, а после медленно спускается вниз. Взгляд сразу падает на диван, где мирно похрапывает Александр. Замирает на одной из лесенок, наблюдая за этой картиной и улыбается, даже не замечая этого. Улыбка непроизвольно появляется на ее лице, а Агата замечает это слишком поздно.
Подходит к дивану, присаживаясь на корточки, а потом внимательно смотрит на парня. Хочется прикоснуться к нему, хочется лечь рядом, чувствовать его тёплые объятия. Агата протягивает руку, дабы коснуться его темных волос. Не может не улыбаться, потому что любит.
— Алекс… — он такой беззащитный, такой милый сейчас. — Нет! — резко одёргивает руку, ловя себя на мысли о том, что не стоит этого делать.
Встаёт на ноги, потирая руки, и направляется в сторону кухни. Корит себя за то, что позволила себе такую слабость, когда не должна была этого делать.
Александр же уже не спал. Просто не мог открыть глаза, потому что было стыдно. А ещё болела голова, безумно болела голова. Он не знал, как стоит сейчас подойди к Агате, что стоит сказать и что стоит сделать. Он даже толком не осознаёт, что вчера происходило, но налаживать контакт с девушкой стоило уже сейчас, поэтому, переборов себя, он медленно сел на край дивана, держась за виски.
В глазах потемнело, а в висках запульсировало. Внезапно замутило, а внутри все сжалось. Нильсен резко соскочил с дивана, совершенно забыв про головную боль, и побежал в сторону туалета. Шатенка лишь злорадно усмехнулась, продолжая взбивать яйца.
— Помучайся теперь и ты.
Очистив желудок от всего токсичного шлака, чем заполнил его вчера, парень умылся и медленно скатился по стенке вниз, пытаясь хоть немного прийти в себя. Единственное, что он запомнил, то это тот факт, что Агата никогда не простит его.
Его лилла каттен никогда не простит. Скрепил пальцы в замок, сжимая челюсть. Желваки ходуном играли на скулах, пока Александр смотрел в одну точку. Боится, что потерял ее насовсем. Боится, что отныне он — пройденный этап в ее жизни.
Несмотря на все обиды, Харрис знала, что Алекс не может даже элементарно пожарить себе яичницу, поэтому приготовила завтрак для двоих. Достала две таблетки и налила стакан воды. Осталось лишь дождаться Александра, который, казалось, умер прямо там, в уборной, обнимая унитаз.
Но она не пойдёт первая. Не пойдёт, потому что в сложившейся ситуации она не виновата. Гордость берет своё, поэтому ей остаётся лишь ждать его внизу, а потом с надменным взглядом наблюдать за его действиями, не произнося ни слова.
Гордость берет своё.
И это самое ужасное, потому что гордость — причина, по которой люди теряют дружбу, теряют отношения, теряют семью. Ты боишься сделать первый шаг, потому что боишься, что, не дай бог, придётся переступить через себя, через свои обиды и принципы. И это неправильно. Однажды каждому придётся наступить на свою гордость и засунуть ее в самое далекое место своей задницы, потому что любовь к тому, кто тебе дорог, будет важнее этого ужасного чувства.
— Выпей, — она кивнула головой на таблетки и воду, когда увидела Александра, который сел за стол. Ее тон был размерен, но холоден, поэтому Нильсен горько усмехнулся и молча выпил лекарства, допив содержимое в стакане до дна. — А теперь ешь, — Агата поставила перед ним тарелку с едой, а тот перехватил ее руку, мягко, но в то же время резко схватив за запястье.
Агата ахнула и замерла, посмотрев в его глаза. Они были полны боли и сожаления. Девушка прекрасно видела это, но не могла произнести ни слова, просто замерев. Не двигалась, чувствуя, как холодные пальцы крепко держали ее хрупкое, худое запястье.
— Агата, прошу, давай поговорим? — умоляюще хрипит, а та молчит, лишь приоткрыв рот, тем самым хватая воздух, которого сейчас катастрофически не хватает.
— О чем, Александр? То, что я забрала тебя вчера из фонтана, пока ты там купался в одних трусах — ещё ничего не значит.
— Что ты сделала? — он вытаращил глаза, слегка прокашлявшись, чем заставил англичанку поморщиться.
— Не дыши на меня, перегаром несёт, — Агата закрыла нос пальцами, а Алекс отпустил ее запястье, откинувшись на спинку стула.
— Я? В одних трусах? В фонтане? — не веря своим же вопросам, спрашивает Нильсен.
— Да. Ты. В одних трусах. В фонтане, — шатенка скрестила руки на груди. — А теперь ешь свою еду.
— Боже, как стыдно, — Алекс взял вилку, а затем начал лениво ковыряться в еде, ибо аппетита совершенно не было.
Переступить через себя и попросить о помощи, ибо она не знает город? Агата сегодня явно была в хорошем настроении. Немного замялась, переступая с ноги на ногу, и набрала полные лёгкие воздуха.
— Мне нужно купить вещи, поэтому я прошу тебя съездить со мной в магазин. Тебе, кстати, вещи тоже нужны.
— А что мне за это будет? — Алекс усмехнулся, положив кусочек омлета в рот.
Агата закатила глаза, потому что понятия и не имела, что ей предложить ему. Но она прекрасно знала, на что рассчитывает этот засранец.
— Ладно, я съезжу сама, не утруждайся, — она швырнула вилку на стол и усмехнулась. — Этого стоило ожидать.
— Ладно-ладно, не кипятись, словно ты чайник. Поедем.
— Без лишних прикосновений.
***
Агата шла в солнечных затемнённых очках, держа в руках сумку. Волосы собрала в высокий хвост, а рядом шёл Александр, сложив руки в карманы. Между ними царила некая напряжённость, но тот факт, что девушка переступила через себя, уже являлся первым шагом к примирению.
И парень прекрасно понимал это, поэтому просто наблюдал за ее поведением, стараясь не навредить их хрупкому, словно фарфоровая куколка, общению.
Во внимание Агаты попал салон красоты, а в голову взбрела сумасшедшая идея.
— Ты можешь пока пойти выбрать мне вещи на свой вкус? — обратилась она к Александру.
— Но…
— Я хочу сменить внешность, — Агата его перебила, обрывая на полуслове. — Пожалуйста, сделай то, что я попросила. Я доверяю твоему вкусу, мой размер ты знаешь.
— Хорошо, я тебя понял.
Англичанка посмотрела вслед уходящему парню, а потом шумно выдохнула, собираясь с мыслями. Смена имиджа — лучшее лекарство для любой девушки. А шатенка не знала, что делать дальше, поэтому ее единственным решением стало…
— Я хочу каре, — решающе посмотрев на себя в зеркало, произнесла девушка.
— Вы уверены? — ошарашено спросила парикмахерша. — У вас такие хорошие волосы.
— И мелирование.
— Хорошо.
Два с половиной часа мучений не прошли даром. Когда девушка обстригала Агате волосы, та чувствовала облегчение. Будто все проблемы уходили вместе с этими волосами, которые безжалостно падали на пол.
Харрис остыла, отпустила всю эту ситуацию. И теперь все казалось решающим. И не таким серьёзным и даже вполне прощаемым. Англичанка смотрела на себя в зеркало и не узнавала.
Перед ней стояла совершенно другая девушка. Высветленные пряди красиво смешивались с темными, а каре придавало сексуальности ее новому образу. Это было именно то, что нужно.
Агата вышла из салона, где ее ждал Александр, сидя на лавочке с кучей пакетов. Его взгляд поднялся из экрана телефона на неё, а рот открылся от удивления.
Восхищение.
Девушка ухмыльнулась и подошла к покупкам. Заглянула в пакеты, а потом улыбнулась. Александр понабрал всего, что только можно. Платья, джинсы, юбки, кофты, даже пару толстовок.
— Ты безумно красивая, — встаёт с лавочки, подходя к ней ближе, но Агата отстраняется, отодвигаясь в сторону.
— Нам нужно все обсудить. Дома. Но не здесь и не сейчас.
— Хорошо, я тебя понял.
***
Александр отнёс пакеты с вещами в комнату, а Агата раскладывала продукты в холодильник. Казалось, обычная семья, которая живет обычной жизнью, но все было намного хуже, чем казалось на первый взгляд.
— Ну что, поговорим? — спросила шатенка, поставив на стол бутылку пива.
— Ты собралась пить? — спросил Нильсен.
— А ты собрался обсуждать такие проблемы на трезвую голову? — она усмехнулась.
Он молча разлил алкоголь в два стакана, а Агата следила за его движениями, думая, какой вопрос будет первым.
— Какие дальнейшие планы, Александр? — отпивая глоток, спросила девушка.
Почему именно этот вопрос? Потому что если человек видит будущее с тобой, то в его планах всегда будешь ты. Только так можно понять, есть ли будущее у этих отношений. Вопрос, решающий дальнейшую судьбу.
До дрожи в голосе. До боли в груди. Агата выплакала все, что только можно. Слез не осталось. Осталась лишь надежда, которая, как говорится, умирает последней.
Нильсен посмотрел ей в глаза, чуть склонив голову набок. Она знала этот взгляд. В нем читалось нескрываемое желание. Он знал, что если англичанка начала такой разговор, то они помирятся. Но что она, что он хотели друг друга.
Он хотел ее.
Она хотела его.
— Жить с тобой, Агата. Завести бизнес, собаку и кошку. Просто жить. Но с тобой.
Облегчение, которое сейчас испытала девушка, нельзя было описать словами. Она сдалась. Сдалась, потому что не может без него. Сдалась, потому что знала, что они повязаны друг с другом на всю жизнь.
Глаза в глаза. Харрис сглатывает комок, подступивший к горлу, а потом облизывает пересохшие губы. Александр крепче сжимает стакан, а на запястье выступают вены.
— А ты? Ты готова жить со мной, быть со мной, Агата Харрис?
Молчание, которое длилось несколько секунд, казалось вечностью для него.
— Готова.
