Сессия

- Ох, Минхо… Ах! Дааа… - выстанывает парень, вжимаясь взмокшей спиной в холодную стену, и зарывается пальцами в мои темные волосы. Его голос, сейчас немного хриплый и тягучий, заводит меня с пол-оборота. - Мино~а, - Ки подкидывает бедра, а я его за них удерживаю, прижимаю к стене, снова обсасывая головку. Вот не знаю, в чем именно дело, и хоть я, безусловно, актив (наши позиции в постели мы даже не обсуждаем, Кибому нравится его пассивная роль, он чувствует себя нужным и желанным), но мне до безумия нравится делать ему это. Чувствовать, как его тонкие пальчики впиваются в затылок, наматывая пряди моих волос на фаланги, слышать его чувственные протяжные стоны, заглатывать полностью, чувствовать, как головка скользит по горлу, обхватывать у основания губами, подцеплять зубами тонкую кожицу, так что он начинает вздрагивать и дергаться. А стоит только опуститься ниже и начать ласкать яички, так Бомми и вовсе слетает с катушек, начинает метаться и драть горло, не жалея ни сил ни голоса. ― Только не останавли… ― хриплым полушепотом лепечет Кибом, и его просьбу несколько раз прерывает пронзительный звонок в дверь. Я отрываюсь от занятия, недовольно морщась, но тут же чувствую, как Ки подо мной… пропадает? ― Кибом? ― Прости Мино, мы договорились с Хи Джун сегодня позаниматься у меня. ― Он быстренько застегивает джинсы и виновато пожимает плечами, быстренько бежит открывать дверь. А я? А что я? Я остаюсь один в полу возбужденном состоянии. Меня вот всегда удивляет, как он в таком состоянии может так невозмутимо удерживать свое возбуждение? И вот так весь месяц. А все почему? Все потому что у Бомми сессия! Его первая сессия, и весь этот месяц он травит нервы не только себе, но и мне, чтобы мне жизнь медом не казалась, за компанию. А она мне и так медом не кажется! У меня уже месяц нормального секса не было! Мало мне одного только недотраха, теперь у меня еще недосыпание и навязчивые треволнения. Вот только у моего лисенка они по поводу экзаменов, а у меня по поводу его состояния. Сегодня он встал ни свет, ни заря, а заодно и меня разбудил, аргументируя это тем, что ему нужна поддержка, вот поэтому я бодрствую с шести часов. Я конечно многого ожидал, но такой подлянки… И это после того как он посреди ночи меня разбудил и попросил проверить. Угадайте что? Ага, именно их, билеты! Я уже ненавижу время его сессий, одно радует, свое я сдал в то время когда учился. Теперь остается волноваться только за него. - Ох, Ки… какой же ты… ах… узкий. - Я прикусил влажное плечо парня и крепче сжал его бедра пальцами, оставляя на бледной коже красные пятна, не давая ему отстраниться. Как же я обожал его тело. Изгиб худой спины, с ямочками на пояснице и проступающими позвонками, с маленькими точками темных родинок. Светлые волосы, прилипшие к шее, тонкие пальцы, впивающиеся в край стола. В нем просто неимоверно горячо, влажные нежные стенки сжали член так, что у меня перехватывает дыхание, а перед глазами пляшут черные мушки. Это всегда так. С ним всегда, словно в первый раз. - Минхо не медли! – Скулит мелкий, нетерпеливо дергает упругой попкой и старается насадиться глубже. - Мино, ну пожалуйста! – Ки оборачивается через плечо, и я с удовольствием вижу, как он до вишнево-красного цвета закусывает свои пухлые губки. От одного выражения его лица я уже готов кончить. Меня так и подталкивает этот вид: слипшиеся белые прядки, приставшие к лицу, испарина на лбу и алых от смущения скулах, расширенные зрачки из-под полуприкрытых век. Он просто чудо. Бомми высовывает кончик языка, облизывает припухшие губы и снова их закусывает, шипит, когда я вновь толкаюсь в него. - Как тебе хочется? – Склоняюсь к нему, поглаживаю ладонями бока, чувствую, как он дрожит подо мной. - Как… как угодно, только давай уже… я хочу тебя. - Лепечет Кибом, кусает губы сильнее и сладко щурится, когда я ощутимо сжимаю его бедра пальцами. Как угодно? Я прекрасно знаю, что уже через минуту он будет выкрикивать пошлые фразочки, стонать и извиваться, самостоятельно двигая бедрами. Он ведь такой нетерпеливый. Только я собираюсь вновь толкнуться в него, как на всю комнату раздается оглушительная трель его мобильника. - Это… ах… Это Ли Шин! – дергается, пытается освободиться и вывернуться. – Он должен мне… - шипит и толкается локтями, намекая на то чтобы я отпустил его и позволил взять мобильный, - шпоры на билеты! – парень скулит, а когда я собираюсь возразить, он ловко выворачивается и, не одеваясь, путаясь в спущенных джинсах, хватается за сотовый. Вот сейчас сижу и вспоминаю, и даже не знаю – то ли смеяться, то ли плакать. Ведь тогда этот чертенок оставил меня у стола с по колено спущенными джинсами и стояком. А Кибом? А что Кибом? Он стоял и что-то чиркал в блокноте, кивал и отвечал позвонившему однокурснику, а потом и вовсе удрал на встречу с ним же. А у меня, по закону подлости, правая рука, в полном моем распоряжении. Сижу на подоконнике и пью сок из стакана. Смотрю на часы. Время полтретьего, а его все нет. Я помню, как сам сдавал свою первую в жизни сессию, она совсем не такая как в школе, кажется чем-то ужасным и кошмарным. Потом ты к ней привыкаешь, относишься как к тому, что должно прийти неизбежно. Но Кибом относится к сессии, как к кончине. Для него это как девять кругов ада. Я тогда думал, ну поволнуется пару дней, сядет за учебу и пройдет. Но нет. Итоги его волнений – это вечные недосыпы и, конечно же, зубрежка, причем не без моего участия. Посиделки за мольбертом и холстами, весь измазанный красками, иногда даже волосы в засохшей акварели. Он без угрызения совести будил меня в дни экзамена, ночью, днем, и все для того чтобы я мог ему помочь. Иногда чтобы просто поговорить и отвлечься, и снять напряжение. Правда любое такое снятие напряжения, приходится прерывать на самом приятном, громким возгласом Кибома «Надо учить!» Иногда мне даже приходилось вставать среди ночи, брать его на руки и уносить в кровать. ― Минхо, я больше не могу, ― слышу сквозь пелену сна где-то в районе шеи. Нехотя разлепляю глаза, выпутываюсь из одеяла, и тут же в лицо попадает свет от настольной лампы, жмурюсь. На часах 4:47, Ким жмется ко мне и сопит в шею. Вздыхаю. ― Ты ложился? ―Слегка прочищаю горло после сна, интересуюсь, а этот молчит, но… тут же вскидывается: ― Ты что, не видишь? У меня 75 гребанных вопроса, тридцать два билета, и ты спр… Приподнимаюсь на локте и прижимаю к себе, а он тут же перестает брыкаться, только мычит обиженно и обнимает тонкими руками. Вот не было бы этой его чертовой сессии, то без зазрения совести треснул по шее, завернул в одеяло и спать уложил, но сейчас он весь на нервах, в постоянном стрессовом состоянии, у меня на него просто рука не поднимется. - Мино, я спать хочу, - бормочет Кибом, прижимается к груди и кажется, жует прядку моих волос. Странная у него эта привычка, причем распространяется она только на мои волосы. Нравится, наверное, а я не возражаю. Если бы мог, честное слово, если только бы мог сидеть с ним на экзамене – сам бы сел всю эту дребедень учить, лишь бы этот лохматый лисенок, не знающий сна, уже который день, наконец, мог выспаться. У нас в комнате самое настоящее поле сражения. На столе учебники неровными горками, хотя нет, горами, большими такими, огромными! Листы, шпаргалки, пособия, черновики и билеты, эскизы, смятые исчерканные листы, листы с так называемой палитрой яркими кляксами красок, салфетки. У окна стоит мольберт и два планшета, на них натянуты холсты и бумага. Рядом на стульчике стаканы с цветной уже затхлой водой, кисточками и карандашами. Палитра красок, палетка, губки и бумажки. Могу представить, как сильно ему это все надоело за год. Но все-таки он что-то делает для того, чтобы не попасть на пересдачу. Не спит, круглосуточно скулит, нервничает, да еще к тому же лишает меня всех благ совместной жизни. Но должен признаться, что это все же лучшем, чем, если бы его отчислили. Время уже четыре. А его все нет. Я уже даже нервничаю. Он ведь определенно должен сдать. Иначе ради чего мы вместе с ним весь месяц так мучились? Собака Кибома, которая на время сессии фактически стала моей (учитывая, что в этот месяц за ней ухаживал только я), прыгает ко мне на колени, вертится волчком и потихоньку устраивается, положив кудрявую моську на мою руку. Комдэ тоже в него верит, не иначе. Вон как дверь преданным взглядом буравит. Рядом с ним тоже псом себя чувствую. Только собирался включить телевизор, как в коридоре слышен звук поворачивающегося в скважине ключа. Тут же подрываюсь. - Минхо! – Не успеваю даже подойти к двери, а лисенок уже кидается мне на шею, обнимает меня так крепко, что даже дышать становится трудно. Вот так вот сходу… Зато вижу какой он дово~ольный, носом в шею тычется, прихватывает губами прядку моих волос, жмурится вроде даже. - Сдал? – Я улыбаюсь, знаю, что он любит, когда я спрашиваю, это лучше, чем, если он будет сам мне все выкладывать. Кибом отлипает от меня, улыбается довольно и в глаза заглядывает, счастливый до чертиков – последний экзамен сдал. Кивает как китайский болванчик и только ногами обхватывает за талию, покрепче, не давая себе съехать вниз. - Сда~ал! – Счастливо тянет парень, закусывает губу и смотрит так, хитро, пальчиками в волосы зарывается, царапает слегка кожу на затылке, носом к щеке прижимается. - Но спать все равно тебе сегодня не дам! – Серьезно бормочет дьволенок. Я удивленно приподнимаю брови. Так, в какой хрени я провинился на этот раз? Вроде никакие его рисунки не выкидывал. ― Я, ― шепчет на ухо, прижимаясь пахом ко мне тесно, ― тебе, ― скользит в ухо кончиком языка, а меня дрожь пробирает, ― не позволю, ― тихо шипит прямо во влажное от его слюны ухо. Он даже дверь за собой не закрыл, а уже приступил к активным действиям. Чертенок! Всю дорогу домой наверняка думал, как, где и в какой позе. - И как же Его Высочество желает отметить сдачу сессии? – Подхватываю его под бедра и прижимаю к себе. Кибом наигранно поднимает глаза к потолку, задумчиво закусывает нижнюю губенку и молча, указывает пальчиком на спальню. Я готов засмеяться, видя эту маску королевского сноба: эти важно поджатые губы-бантиком, чуть надменный взгляд из-под полуприкрытых век, я знаю, что он сам еле сдерживает улыбку и смех. - Хочу заниматься с тобой любовью до самого утра… - хрипло шепчет парнишка. - Так точно, сэр! – Улыбаюсь я, укладывая Ки на кровать и пробираясь ладонями под его футболку. Кибом нетерпеливо поджимает губы, проводя по ним кончиком языка, и притягивает меня к себе, зарываясь пальцами волосы и припадая к губам, жадно, горячо и крышесносно. Как же мне не хватало этого тела весь месяц. Теперь я собираюсь его мучить, долго и сладко, до самого утра. Одежда летит в разные стороны. Гибкое тело в моих руках выгибается. Кибом хрипло стонет, нетерпеливо ерзает, царапает ногтями мои плечи. Я улыбаюсь, покрываю поцелуями его шею и плечи, вожу ладонями по бокам, прощупывая пальцами выступающие ребра. Ки тихо смеется, ему щекотно и приятно. Ему хочется сейчас и быстро, чтобы снять первое напряжение. И я согласен, потому что тоже слишком долго ждал. Я быстренько достаю тюбик со смазкой из-под подушки, выдавливаю прохладный гель на пальцы и скольжу ими между ягодицами парня. Кибом прикусывает губы, раздвигает ноги по шире и чуть приподнимается, чтобы мне было удобней. Я недолго его растягиваю. Ким хнычет и требует большего, сейчас и немедленно. А я просто не могу ему отказать. Наскоро смазываю свой член и вхожу в раскрытое подо мной тело одним плавным толчком. Бомми протяжно стонет, подкидывает бедра и прижимается к моей груди. Я двигаюсь быстро, рывками, выбиваю из него хриплые стоны и скулеж. Мне не хватало этого до чертиков. Надолго нас обоих не хватает. Оргазм накрывает нас неожиданно, словно лавина. Настолько оглушительно и ярко, что мы оба почти отключаемся. Я словно забыл, как дышать. Жадно глотаю воздух и перекатываюсь на спину, увлекая за собой Ки. Он дышит хрипло, бормочет что-то невнятно, довольно развалившись на моей груди. Проходит минут десять, а может и пятнадцать, прежде чем мы восстанавливаем дыхание. Бомми довольно улыбается и трется носом о мое плечо. - Давай так отмечать каждую сдачу моей сессии? Я улыбаюсь, зарываясь пальцами в его влажные светлые волосы, и смотрю в темные по-лисьи раскосые глаза. - Думаю, это будет отличной традицией. – Я приподнимаюсь, влажно и вязко целую его в губы, и Кибом тут же седлает мои бедра, прогибается в пояснице и трется о мой живот. - Тогда… на второй заход? – Лисьи глаза задорно сверкают, а я понимаю, что теперь ради вот таких ночей, готов не спать этот чертов месяц отмеченный крестом из костей в его календаре, помогать ему и учить вместе билеты, проверять посреди ночи, вытаскивать из-за стола и укладывать спать. Потому что теперь, у нас есть маленькая традиция – отмечать сдачу его сессии!