Автобус

Темари... не любила толкаться в автобусах. По натуре вспыльчивая и легко распаляющаяся, она предпочитала встать пораньше, но уж точно сберечь нервы и силы, чтобы поехать сидя в полупустом автобусе. Вот только "любимое" начальство нелюбви своей работницы к толкучкам не разделяло, так что... по вечерам приходилось ехать стоя, будучи зажатой со всех сторон. Шикамару... был слишком ленив, чтобы выходить вовремя. Как на работу, так и с нее. Он считал себя натуральной совой, из-за чего большую часть дневных суток проводил сонный, недовольный и раздражительный. К его счастью, что работа, что дом располагались на конечных станциях, так что каждое утро и каждый вечер он заваливался на облюбованное собой место и засыпал до того момента, пока плеча не касалась рука водителя. *** То был один из душных летних вечеров, в день, когда Темари перевели в недавно открывшийся филиал ее компании. Выйдя из офиса, она открыла вкладку с маршрутами транспортных средств и, довольно кивнув, направилась на остановку, чувствуя, как оттягивает плечо тяжелая сумка. Настроение омрачал только тот факт, что был вечер, и народу на остановке было... много. Город... дышал. Жарко, громко и тяжело — пот стекал в три ручья, заставляя блузку и брюки прилипать к телу, а ремень сумки скользить сквозь пальцы. Хотелось лишний раз потратиться, но поехать на такси, однако... дома у нее два голодных рта (образно выражаясь), так что о новых тратах можно лишь мечтать. Подъехал автобус, на ее удивление не такой уж и полный, и Темари поспешила войти. Нет, сидячие места все были заняты, но Темари видела свою надежду в молодом парне, что сидел у самого окна. Подойдя, она встала прямо над ним, с легким разочарованием подмечая, что он... спит. Он был азиатом: узкий разрез глаз и вытянутый овал лица об этом говорили красноречивей слов. У него были прямые, жесткие волосы, собранные на затылке в хвост, и серебряная сережка в ухе со стороны Темари. Спал он "развалившись" на сиденье, вытянув ноги (и спрятав их под чужим местом), слегка приоткрыв окно. Под глазами у него залегли глубокие тени, и Темари, чувствуя, как медленно немеют ноги (каблуки она не любила, но дресс-код), тихо выдохнула. Не у нее одной сложный день... видимо сегодня придется постоять. *** Шикамару утер пот со лба, устало морщась. — Я же сказал, чтобы такую работу отдавали помощникам, почему это снова на моем столе? — пачка бумаг упала на стол его непосредственного начальника, Асумы Сарутоби. — Потому что с анализом поля лучше тебя все равно никто не справится, работы тут на полчаса, — дымя, как паровоз, парировал Асума. Шикамару фыркнул. — И с выработкой стратегии по захвату рынка, составлением списков, и посещением встреч тоже? Это вообще-то не моя направленность. — Что не отменяет того факта, что ты в этой области незаменим. — Проблематично, — Шикамару прикрыл глаза, чувствуя острое желание утопиться. — Мне нужен ассистент. — Кого я выбирал, тебе не нравились. — Значит сам найду. Асума кивнул. Сын старого знакомого — Шикамару Нара, — был парнем не просто умным, а своего рода гениальным... и бесконечно ленивым. Шикаку, понимая, что для семейного бизнеса два таких лентяя будет слишком, отправил отпрыска набираться ума-опыта у него. Так Шикамару и стал сначала просто штатным менеджером, потом менеджером-аналитиком, потом аналитиком-бухгалтером, бухгалтером-финансистом, в конце концов превратившись в финансового директора их компании. Увы, но пока поиски эфемерного помощника были только в планах, поэтому вернувшись на свое рабочее место Шикамару занял самую удобную позу для сна и... дернулся, когда на телефон поступил входящий. *** Темари и не думала, что вновь... увидит его. Вчерашний незнакомец снова спал. Досадливо поморщившись, она огляделась: места были заняты людьми куда старше ее, поэтому пришлось снова сконцентрировать внимание на парне. Сегодня ее очередь сидеть. Мягко коснувшись его плеча, Темари приготовилась мягко (насколько это вообще возможно в ее состоянии) попросить его уступить ей место. Душераздирающе зевнув (и запустив цепочку зевков), незнакомец мутным взглядом обвел автобус, посмотрел в окно и... снова закрыл глаза, не обратив на Темари никакого внимания! — Кхм-кхм! Ноль реакции. — Молодой человек! Дернув уголком губ, парень открыл глаза. — М? — Я сильно устала, не могли бы вы уступить мне место? — Темари с надеждой посмотрела на него, но... он лишь слабо улыбнулся, приглашающим жестом предложив ей сесть ему на колени. За что тут же схлопотал тяжелой сумкой по затылку. Темари тут же прижала руку ко рту, понимая, что только что ударила незнакомого человека, но парень лишь снова зевнул, мягко забирая сумку из ее рук и оставляя последнюю у себя на коленях. — Ты что, немой?! — разъяренно-испуганная девушка перешла на шипение. Но наглый парень уже спал. Всю оставшуюся дорогу она так больше до него и не дозвалась. *** — Идешь с нами? — Ино ввалилась к нему в кабинет, весело улыбаясь. — М'м-м... — промычал в ответ Шикамару, отрывая голову от стола и зевая. — Снова?! — подруга детства уперла руки в бока, грозно щурясь. — Опять, и работы много... — А то ты работаешь! Он смерил ее чуточку насмешливым взглядом. — А то работаю. Ино пригляделась к другу. На лбу испарина, под глазами залегли тени и глубокие морщины. Устало махнув на него рукой, вышла из кабинета. — Трудоголик... ленивый трудоголик, ха, так я и поверила... придурок... *** Темари злилась. День был ни к черту, а в автобусе снова (!) оказался этот тип! Снова дрыхнущий! — Ты! — она глубоко вдохнула, проталкиваясь сквозь толпу к нему. — Дай мне сесть! Сегодня она весь день моталась по офису перебегая с этажа на этаж, и ноги болели куда сильнее обычного. Вот только наглый парень даже не пошевелился, заставив и без того взмыленную жарой и усталостью Темари зарычать. Еще и Гаара снова с очередным приступом всем нервы вымотал! Спящий не отреагировал ни на тычки, ни на слова, ни на толпу, которая начала всячески на него ругаться. Темари была готова взорваться и самолично поднять наглеца... но почему-то этого не делала. *** Так прошел месяц. Темари каждый день ездила одним и тем же автобусом, каждый день (в зависимости от настроения) изводясь. Время от времени ей уступали место, но чаще всего она проводила дорогу нависнув над душой у спящего. Что бы она не пробовала, он не реагировал ни на тычки, ни на слова, ни на угрозы. К сожалению, сил и совести у Темари не хватало, чтобы все-таки исполнить свои желания, но разговаривать с "спящим" уже вошло у нее в привычку. — Снова ты дрыхнешь тут, наглая сволочь, — уже беззлобно прошипела она, становясь на привычное место. — И даже не чешешься по поводу того, что я, бедная несчастная, снова весь день провела на ногах! Чертова отчетность, будь она неладна! Представляешь, нас обязали сдать все дела до десятого. Десятого, а это послезавтра. Я спать сегодня не буду, а все из-за того, что Пакура решила взять декретный и мне придется заниматься ее делами. А ты тут дрыхнешь, бессовестная скотина. Бедная девушка вся с ног сбивается, пытаясь семью прокормить, а ты... Ставший уже привычным монолог, единственный монолог, в котором она позволяла себе давить на жалость, заставлял ее почему-то чувствовать себя лучше. Жаловалась она достаточно тихо, так, что слышали только соседи, да и те... каждый день ездили в этом автобусе, так что знали, что делала она это скорее из вредности, чем из настоящего желания занять место. Тяжелая сумка оттягивала одно плечо, а не менее тяжелый пакет больно впивался в пальцы. Сегодня она навещала отца, который жил в другом конце города со своей новой женой. И при мысли об отце желание почесать о чье-нибудь лицо кулаки становилось просто нестерпимым. — Ками, с каким удовольствием я бы тебя побила, — она попыталась изменить позу, но увы, облегчение было мимолетным. — Сначала палкой, а потом кулаками. И нет, это не садизм, а воспитательные меры. Вообще. Тебя что? Не учили уступать место? Как таких только земля носит, а? Бессовестный... Тут, впервые с их самой первой встречи, он приоткрыл глаза. Смотрел он с легкой насмешкой и какой-то, одному ему понятной, "понятливостью". — Какая же ты проблемная, — глухо и хрипло вдруг сказал он, и Темари невольно вздрогнула. А потом, ухватившись за спинку впереди стоящего сиденья, со свистом выдохнув... поднялся. Темари нахмурилась, не понимая. Что-то ее насторожило и, только после того, как тормозящий автобус начал поворачивать, поняла что именно. Не успев сделать и шага в сторону, незнакомый парень с глухим стоном упал обратно на место. — Проблемно, — он говорил как-то отрешено-спокойно, а Темари пыталась переварить и понять произошедшее. На следующей остановке он снова попытался подняться, но она, ошарашенная своей догадкой, буквально вдавила его обратно. — Ты что? Инвалид? Парень стрельнул в нее недовольным взглядом. — Шикамару, а не инвалид, приятно познакомиться, проблемная женщина. — Кто проблемная? Я? — Темари ощутимо пихнула его в плечо. — Ты мог сразу сказать, что не можешь место уступить! — Я спал, — вяло огрызнулся Шикамару, и Темари захлебнулась возмущением. — Ты... ты... Он демонстративно зевнул, снова засыпая, а Темари, почему-то, замолчала до самой своей остановки. *** Шикамару... не любил машины. Он вообще передвигался бы пешком или вообще не передвигался бы, если бы мог, но увы, такой возможности пока не было. И большое счастье, что только пока, а не вообще. Шикамару... не любил жалость. Поэтому, после выписки из больницы, настоял на том, что в автобусах ездить будет без коляски. Благо, и дом и работа были на конечных остановках. Личный водитель теперь возил не его, а его кресло, помогая ему сначала ввалиться в автобус, а потом вывалиться из него. Да, негатива из-за этого на него выливалось куда больше, но так он чувствовал себя... собой. Без жалости и печальных взглядов. Подумаешь, что едва не оказался парализован — он выжил, он сможет снова ходить, и он будет ходить. Поэтому, оставаясь дома один, он всегда выезжал в коридор, а потом пытался встать и пройти хоть чуть-чуть, хоть немного. С тростью и поддержкой стены у него получалось просто великолепно. Два шага, ага. А на работе о его "инвалидности" знали только те, кто был знаком с ним вне работы. Между кабинетами он передвигался на "рабочем" кресле, делая вид скучающий и сонный — мол, мне настолько лень вставать, что я лучше потрачу в три раза больше сил на то, чтобы переехать из кабинета в кабинет, ради того, чтобы пополоскать Асуме мозги на тему лишней нагрузки и новых бумаг. А еще... еще Шикамару не любил шум. Особенно шум, который издавала одна упертая девушка из автобуса. Хотя, стоит признать, именно ее шум заставлял его каждый вечер вставать. И падать. И снова вставать. И снова. И снова. И снова. Ее слова били бичом в самые больные места. Каждый день. Она жаловалась ему на свою жизнь, а он слышал ее упреки. Да, адресованные не ему: ее отцу-тирану, который так легко от них отказался, но от которого ее семья все еще зависела; ее братьям, которые замкнулись в себе и всячески отказывались становиться полноценными ячейками общества; ее начальству, коллегам, знакомым. Но почему-то заставляющие его дергаться. Запоминать. Воспроизводить в памяти. Она была бушующим морем, которое соприкасалось с его безжизненными берегами. И он уже, отчего-то не представлял жизни без ее болтовни. — Снова ты, наглый придурок? — ворвался, в тишину его сна, ее голос. — А где твои костыли? Как это? Нет? Тогда живо оторвал свою задницу, и уступил мне место! Улыбка, невольно, сама вылезла на лицо. Шикамару не любил машины, движение, проблемных людей и жалость. Но конкретно эта проблемная женщина не вызывала ничего, кроме радости и ленивого осознания того, что когда-нибудь все будет в порядке.