Солнце уже зашло

Раскалённое, как уголь в костре, солнце, висело над дымным горизонтом. Багряные лучи освещали фигуру мужчины в экзоскелете, припекая ему щёки и шею, скрытые защитным экраном шлема. Глобальная катастрофа бесповоротно изменила мир. Даже он, Луи де Пон дю Лак, пятисотлетний вампир, должен был теперь защищать своё бессмертное тело с бо́льшим рвением, чем прежде. Универсальный экзоскелет* защищал от внешних факторов, имел систему наведения оружия, компьютерного зрения и коммуникаций. Для Луи он представлял особенную ценность, позволяя находиться не под прямыми лучами солнца. Человечество опять выжило. Многие города уцелели и постепенно восстанавлись. Но чтобы найти себе пропитание, следовало немало потрудиться. Люди выползали из укрытий после наступления темноты. Они держались группами. В кучах мусора часто копошились грязные оборванцы. На Луи смотрели горящие жаждой наживы глаза. Но видя практически неприступный, снабжённый оружием экзоскелет, люди замирали на месте, многие крестились. Молодого человека не трогали, провожая ненавидящими взглядами, и, впервые за многие столетия, вампир начинал их бояться. В спину что-то ударило. Самого удара Луи не почувствовал. Через внешний наушник он услышал характерный звук, по телу прошлась лёгкая вибрация — часть силы удара экзоскелет взял на себя, часть распределил по телу. Луи обернулся. Позади него стояла целая ватага оборвышей — подростки лет шестнадцати. Луи обнажил клыки, демонстрируя их в улыбке. Подростки выбросили вперёд свои худые ручонки, показав вампиру неприличный жест. Луи захохотал, а человеческая мелочь стайкой метнулась куда-то за кучи хлама. Преследовать их Луи не собирался. Он не был голоден. Да и пришёл он сюда не для охоты. Его привёл запах древнего. Где-то здесь неподалёку скрывался вампир. От него шёл прекрасный аромат жестокости и похоти. Когда-то запах страха и тлена привёл его к Лестату. Боже правый, в каком веке это было? Луи не мог уже вспомнить. Сейчас он искал вампира, кто мог так изумительно пахнуть. Его запах Луи помнил. Арман. Жестокий, коварный, ненасытный, элегантный и прекрасный убийца, жертвы которого впадали в экстаз, сами предлагая ему себя. «Ты никогда не хотел перемен. Ты заскорузлый лицемер. Лжец, желающий жить любой ценой, и из всего извлекать только удовольствие. Ты играешь в жизнь, и играючи губишь, Арман.» Луи остановился, прислушался. Многовековое ожидание призрачного «дара тьмы» для каждого бессмертного, обещанного треплом Лестатом, навсегда отбило в нём желание этот дар обрести. Теперь он мог полагаться на свою интуицию. Отбросив прочь иллюзии, Луи стал безошибочно чувствовать ложь, коварство, опасность, двуличие, равнодушие и похоть вампиров. Среди всего перечисленного, он никогда не чувствовал любви. После Клодии, он сам её более не испытывал. Никогда. Запах Армана преследовал Луи. Он пытался отыскать его, ощущая себя охотником на течную суку. Когда-то они оба были жестокими. Когда-то он сказал Арману «нет». Сейчас он собирался взять предложенное давным-давно. Силой, если придётся. Запах становился ближе, сводил с ума. Луи остановился возле некогда всемирно известного, а теперь полуразрушенного Метрополитен опера. Земля под ногами блестела, усеянная разноцветной стеклянной крошкой. Луи с трудом пробрался к чудом уцелевшему залу. Площадка перед входом была завалена обломками мебели, истлевшими костями и тряпьём. Луи наступил на оторванный кусок афиши. В тот день, когда человечество должно было сгинуть во тьме, Мет опера* давала «Фауста» из серии бесплатных летних показов. Голография оперы транслировалась перед зданием. Это было 5 июня 2291 года. Огромное количество зрителей сидели на стульях на открытом воздухе, и погибли одними из первых. Вход в театр был забаррикадирован изнутри. Луи приложился ухом к двери. Запах бил в ноздри, кружа вампиру голову. Луи дотронулся пальцами до двери и поскрёбся. «– Я пришёл, Арман, — мысленно произнёс он. Луи вдыхал аромат давно неудовлетворённого желания, и тот был настолько сладостным, что перехватывало дыхание. — Не бойся впустить меня. Я один. И солнце уже зашло.» Дверь чуть приоткрылась. Луи с трудом смог втиснуться в узкий проём. В воздухе в кромешной тьме маячил подсвечник с зажжёнными свечами, но ни черта не было видно, кто за ним стоит. Луи учуял запах страха; протянул руку, пытаясь наугад коснуться Армана. «Плавающий» в воздухе подсвечник резко повело в сторону. — Не бойся. Это я, Луи, — пришлось поднять с лица защитный экран. Луи нажал на кнопку «открыть». Экзоскелет снимался за пятнадцать секунд. Свечи замерли в воздухе, потрескивая и брызгая воском. Луи шагнул из защитного кокона. В нос ударили запахи закулисья: пудры, прогорклого грима, пыльного тяжёлого платья. Подсвечник опустился на столик. Наконец из сумрака показался силуэт бессмертного. Луи с волнением пытался рассмотреть, как теперь выглядит Арман. Только бы не так убого, как Лестат! В подобном случае, милосерднее будет убить его, чем изнасиловать. Луи поморщился. Он не любил скрывать свои мысли, чтобы их не смогли прочесть бессмертные. — Я тебя ждал, — вкрадчиво произнёс Арман. — Не умирал только ради этого. Он прошёлся по залу, зажигая расставленные свечи. Стало светлее, а неровные тени от колебавшихся огоньков, напомнили Луи забытое прошлое. Арман подошёл ближе. Он был всё так же прекрасен. Тёмные глаза мерцали холодным золотом. Луи потянулся к нему. Пальцы прикоснулись к жёстким длинным волосам вампира. Он дышал его запахом, рассматривая забытую красоту его лица. Арман беззаветно ему улыбнулся. — Поцелуй меня, — попросил он. — Хотя бы сперва поцелуй, прежде чем снова уничтожишь. Луи прикоснулся к его губам и застыл. Ему показалось, что он целует труп. Арман не выглядел голодным и измождённым. От него пахло недавно выпитой молодой кровью. Луи отстранился. — Я не преувеличивал, когда сказал, что вампиру сложно пережить вечность. Я до сих пор молод и красив, но ещё более мёртв, чем до встречи с тобой, Луи, — заметил Арман, обходя застывшего в изумлении Луи. Он разглядывал его с наслаждением, как тот, кто потерял, а потом смог вернуть себе своё сокровище. — Я давно стал слышать свою смерть: она везде. Даже сейчас она смотрит на меня из дальних тёмных углов этого зала. Я снова заперт в театре. — Ты не выглядишь заморенным голодом, — Луи предпринял попытку прервать его скучную, полную самолюбования собственными муками, тираду. Он отвык от подобного. — Как тебе удаётся сидеть на одном месте и хорошо питаться? Арман довольно улыбнулся, подняв вверх палец. — Кому сдался театр, когда весь мир разрушен? Арман обвёл руками заваленный хламом зал. Луи пожал плечами. – И кому приходит в голову сунуть свой нос в заброшенный театр себе на погибель? — спросил он, когда понял, что Арман всё ещё ждёт, когда он задаст ему этот вопрос. — Молодым и беспокойным, — ответил Арман. — Их губит романтика. Ночь — самое подходящее время залезть в театр и поискать сокровища. Или предаться любви. Молодёжь любит дурачиться. Луи усмехнулся. Как предсказуемо! — И тут они встречают тебя, — поддел он вампира. — Я — король этого театра. Я появляюсь пред ними в богатом старинном камзоле со шпагой и в парике. Я обворожителен, и знаю все их тайны. Они сами готовы ради меня отдать свою жизнь, называя меня «призраком оперы». Весьма недурное определение от человечишек… –…истребивших самих же себя смертельным оружием… — договорил за него Луи. Арман поклонился ему, прижав ладонь к сердцу. Для него всё было большим, нескончаемым представлением. — Я мог давно уже уйти, полоснув по запястью холодом, и лечь в гробницу вечности. Но я ждал тебя. — О да! Своего тёмного принца. Теперь поклонился Луи. Ностальгия по прошлому внезапно охватила его. Ему показалось, что совсем недурно один раз сыграть по правилам Армана. Протянув ему руку, Луи увлёк его в танец. Тело Армана откликнулось, задрожало. Луи прижимал Армана к себе. Его глаза влажно заблестели, чувственные губы налились рубиновым цветом. Луи склонился к уху Армана, шепча ему стихи. — И почернеет небосвод, * А день былой, смеясь, умрёт. Настигнет ночь, Как горло нож. — Твои слова убивают меня, Луи. Луи развернул Армана к себе лицом. Длинные пальцы Армана лежали на его плечах. Он обвил его бедро ногой, соединившись через одежду, пах к паху. Луи припал к его шее, и кожа вампира чуть потеплела, прожилки вен забились под мраморной кожей. Арман застонал, и произнёс в ответ: — Мне жизнь отдать теперь легко. В прибежище для мертвецов. Познай, мой Луи, торжество. Вниз пали звёзды: всё мертво. Желание овладеть Арманом сводило с ума. Луи ласкал его лёгкими поцелуями, обжигая неровным дыханием губы, и нежно поглаживал тело. Глаза заволокло влагой. Снова слёзы. Они дрожали в прозрачных глазах Луи. Арман залюбовался. — Осколки слёз в твоих глазах Прекрасней звёзд, алмазный прах. Лёд тает на моих устах, Мой тёмный принц, мой сладкий крах. Арман жадно накинулся на его рот, прокусывая клыками губу. Зарывшись пальцами в волосы на затылке, притянул за голову к себе. Ворвался языком в окровавленный рот, доводя Луи до стонов. Тот прильнул к нему плотнее, проводя ладонью по крепкому естеству, скрытого под одеждой. Арман оторвался от губ, блуждающим взглядом посмотрел Луи в глаза, на его шею. Сжал ему член, и увлёк за собой. Они повалились на пыльный, обитый бархатом диван — элемент какой-то декорации, — и Луи навис над Арманом, потираясь в приспущенных брюках о его бугрящуюся промежность. — Столько веков прожить, не отведав твоего вкуса, это ведь несправедливо и жестоко, Луи, — язвительно произнёс Арман, слизывая кровь с губ. Луи остановился. Он был распалён до предела. — Ты сам жестоко обошёлся со мной. Я был слишком наивен, полагая, что ты не причастен к её смерти. Если бы это случилось сейчас, ты бы стал первым, кому я снёс голову. Арман кивнул. Он подполз под Луи, оказавшись у него под животом. Стянув с него брюки, он взял его возбуждённый член в руку и направил себе в рот. Луи сдавленно простонал, поняв, в какую ловушку он угодил. Арман довольно хмыкнул, и насадиться на пенис ртом. Скользя губами по бархатистому стволу, он вонзил длинные ногти в мягкие ягодицы Луи, потянув на себя. Луи задвигал бёдрами, отвоёвывая контроль. Он входил резко, сам задавая ритм, и Арман сдался. Луи упёрся членом в стенку горла. Арман до упора вобрал в себя его плоть. Луи погружался и выходил, постанывая при скольжении внутрь. Пульсация его пениса распирала рот. Арман вцепился ему в бёдра, не давая выйти, и сам задвигался активнее, доводя его до разрядки. Блаженство сводило обоих с ума. Луи яростно вонзался, прижимая рукой растрёпанную голову Армана к себе, впиваясь ногтями ему в кожу затылка, и насаживал до конца. Головка вздулась, выплеснув семя в рот. Арман ждал, пока семя вытечет до последней капли. Он отстранился, выползая из-под Луи. Тот ненасытно набросился на него. Вдавив собой Армана в диван, Луи запустил руку ему между ног, охватывая прохладными пальцами его крепкий член. Арман запрокинул голову и закрыл глаза. Луи спустился к его бёдрам. Обнажённая плоть ярко розовела, зажатая в его кулаке. Арман раздвинул широко ноги, раскрывая треугольник тёмных, вьющихся волос. Луи с трепетом облизал головку его члена. Приподняв мошонку, он прошёлся языком по яичкам, и коснулся языком ануса. Арман вздрогнул, выгнулся от удовольствия. Луи протолкнул язык в отверстие, погружая как можно дальше, беспрестанно двигаясь. Потом Луи провёл языком по внутренней стороне бедра Армана, вылизывая нежную кожу. Арман тихо стонал. Он развёл ноги пошире и согнул их в коленях. — Я хочу тебя, Арман, — попросил Луи. Ему в руку вложили флакон. — Воспользуйся маслом, — прошептал Арман, нежно поглаживая пальцами по щеке, находившегося у него между ног Луи. — Я твой. Луи кивнул. Он открыл флакон и вылил масло на ладонь. Растёр между ладоней. Пахло розмариновой розой. Он наклонился для поцелуя, и Арман вцепился в него руками. В волнительный момент погружения, они сплелись языками, прикусывая друг другу губы. Запах возбуждения, древнего, забытого, опьянил их. Луи не выдержал. Бросив Армана на скрипучее, старое ложе, с силой надавил своим телом, заставив его расставить бёдра шире, начал вколкчиваться быстро, глубоко, ожесточённо. Слёзы резали отвыкшие от них глаза. Тёмные волосы Армана разметались по подушке. Он не ослабил хватку, цепко держась за спину Луи. Вампир лёг на него, войдя глубоко. Арман поднялся навстречу, упираясь твердым пенисом ему в живот. Выступавшая из него влага склеивалась, и головка прилипала к коже. Луи напрягся. Арман широко распахнул глаза, наблюдая, как тот кончает, оставляя семя внутри него. — Как ты прекрасен! — он провёл руками по лицу Луи, любуясь его затуманенными, как дымчатый хрусталь глазами. Потом он откинулся на спину, зажмурился, раскрыл рот обнажив клыки, и кончил с протяжным стоном. Луи лёг, распластавшись на нём, раскинув ноги. Выбившиеся из прически волосы щекотали Арману лицо. — Ты произведение искусства, Луи, я уже говорил тебе об этом. С довольной улыбкой Арман поцеловал состоявшегося любовника в лоб. Луи встал. Пошатываясь, он направился к выходу. Он принёс экзоскелет и поставил подле Армана. — Между убить тебя или изнасиловать, оказался ещё один выбор. — Каков же он? — спросил Арман. Луи опустился перед ним на колени. Он заглянул ему в глаза, теперь полные золотого живого пламени. — Каждый из вас любил меня, но забрал важную часть того, чем я являюсь. Лестат отнял мою человеческую жизнь. Клодия забрала мою человечность. Ты забрал у меня и любовь, и последнюю страсть, освободив от всех печалей. Благодарю тебя. Луи указал на экзоскелет. — Ты разберёшься, как им пользоваться. Ты должен жить. Не запирай себя в темноте. И береги себя. Луи вышел из здания наружу, ощущая зябкость ночной прохлады. По углам в темноте что-то шуршало и тихо передвигалось. Луи шёл прямо, прислушиваясь к крадущимся шагам позади себя. Луна слабо освещала местность. Луи прислушался. Он стоял посреди разрушенного города, ощущая безграничное одиночество. Он завернул за угол и сразу обернулся, резко выбрасывая вперёд руку. Схватив кравшегося за ним, он сразу сдавил ему горло. Субъект бил его руками, пытался брыкаться, но Луи сжал горло сильнее. Раздался хрип, тельце в его руке обмякло. Луи всмотрелся в лицо того самого подростка, бросившего в него камень. Придушенный парень начал приходил в себя. Луи задумчиво смотрел на него. Юноша открыл глаза. Он был сильно напуган, но бежать больше не пытался. Синие глаза, шёлковые золотые локоны, аккуратный вздёрнутый нос. Если отмыть этого бродягу, его красота обнажится, как алмаз после огранки. — Что-ж, — с досадой произнёс Луи. — Начнём всё сначала. Я дам тебе выбор, которого не было у меня…