• в т о р а я часть трилогии • ♣ Пак Б о м и ♣
~ XVI ~
Вероятнее всего, подготовка к свадьбе — один из самых волнительных и важных этапов в жизни почти каждой девушки, однако Боми, как и следовало ожидать, входила в ту самую категорию людей, которые были исключением из правил: предстоящая свадьба её нисколечко не будоражила. На протяжении трёх месяцев она, как обычно, маялась бездельем и совершенно не интересовалась подготовкой. Боми была даже не в курсе, как идут дела, и чем занимаются организаторы, именно поэтому для неё стало приятной неожиданностью увидеть то, что в итоге получилось. Перед самым началом свадебной процессии Лимбоми тайком заглянула в банкетный зал, восторженно ахнув от представшей перед глазами картины. Пожалуй, подобное она даже вообразить не могла в детстве, когда мечтала, что обвенчается с каким-нибудь принцем из заморского королевства. Накануне краем уха ей удалось услышать, что сам Ким Воншик приложил к проекту свою руку. Результат её впечатлил. Теперь она точно знала, что у будущего супруга со вкусом всё было в порядке. Со стороны казалось, что зал вмещал в себя несколько сотен человек — и Боми до последнего не верилось в то, что именно столько гостей решат посетить торжество. Приглушённый фиолетовый свет создавал вид сказочного леса, а потолок так и вовсе походил на усыпанное бриллиантами небо. Сотни тысяч ламп были украшены полудрагоценными камнями. Приняв форму воздушных облаков, они тонкими нитями спадали вниз. Всё вокруг сверкало и переливалось. Белоснежные мраморные балюстрады обнимали такие же белоснежные лилии. Золотое и серебряное напыление посуды сливалось с искрящимися скатертями, а бокалы были настолько сильно отполированы, что на свету их чаша казалась прозрачной. Боми терпеть не могла душный запах свежих цветов, поэтому была рада почувствовать в зале только холодящую кожу прохладу. Неблагозвучный шум доносился из самой глубины. Музыканты на помосте настраивали инструменты. Звук визгливой скрипки то взлетал вверх, то снова падал вниз. Флейта и кларнет соревновались между собой, пытаясь чисто взять самую высокую ноту. Фагот протяжно и грустно завывал подобно заблудившемуся в пустом поле ветру. Медные валторны и трубы гудели протяжно и нудно как заправские поезда. Литавры напоминали обрушившийся на крышу дождь. Свирепый и глухой. Маленькие барабанчики походили на сплетников в большой и шумной толпе. Пока ещё неуклюже раздирали слух высокие и низкие октавы, но Боми чувствовала, что пройдёт немного времени и на кончиках пальцев музыкантов родится самое настоящее волшебство. – Лимбоми, солнце моё, тебе сюда нельзя, – мягко коснулась её женская рука. Девушка гневно бросила взгляд через плечо. Перед глазами встала пухленькая и невысокая женщина в тёмно-синем ханбоке. Матушка Воншика раздражала её всем своим видом вот уже на протяжении нескольких недель кряду. Пытаясь сблизиться с будущей невесткой, она практически не покидала её отчего дома. Уже сейчас Боми могла сказать, что мать будущего мужа она видела несоизмеримо больше, чем самого будущего мужа. Со времени объявления помолвки новоиспечённая невеста в компании жениха прибывала всего лишь два раза: когда с отцом совершила ответный визит в его владения и когда Воншик представлял ей свою мать на семейном вечере у них дома. После они больше не пересекались. – От слова совсем что ли? – фыркнула девушка, с обеда злая на то, что госпожа Ким таскается за ней хвостиком. Всё время её так и подмывало сказать что-то резкое и ядовитое, чтобы женщина от неё отвязалась. – Пока, – добродушно улыбнулась матушка Воншика и её пухленькие щёчки подпрыгнули вверх, закрывая глаза. – Тебя никто пока не должен видеть. Пойдём, пора надевать холлебок, – настойчиво взяла она будущую невестку под руку, потянув за собой. Боми закатила глаза, пытаясь подстроиться под чужой косолапый шаг. Ей до сих пор было непонятно почему госпожа Ким такая несуразная. Временами Боми даже казалось, что Воншик подкидыш. Ни в одной черте мужчины она не могла найти ни одной черты его матери. Его аристократичная внешность была несравнима с сельским видом женщины. Даже речь его холодная и глубокая не была похожа на родительскую — вечно беглую и косноязычную. К удивлению Боми, госпожа Ким не походила ни на одну известную ей жену влиятельного чеболя. Её не интересовали сплетни и наряды, она не плела интриги в кулуарах дворца, а только лишь интересовалась рецептом трюфельного торта и массажным ковриком для спины, который рекламировали по телевизору. – Как скажете, – выдохнула Боми, поддаваясь напору свекрови, – и перестаньте уже так бежать. Упаси боже, запутаетесь в подоле, споткнётесь, упадёте, а мне потом перед Воншиком отчитываться. Поднявшись по служебной лестнице на пару этажей выше, госпожа Ким затащила невестку в просторный будуар с приглушённым светом. – Я так волнуюсь, так волнуюсь, – потёрла женщина щёчки, словно пыталась стереть с них волнительный румянец, – будто бы это я замуж выхожу. Мне кажется или мой свадебный мандраж сильнее твоего? – У меня его вообще нет, – повела Боми носом, подходя к резной ширме, на которой висел национальный костюм. – Так даже лучше, – отмахнулась женщина, – чувство, хочу тебе сказать, не из самых приятных, под ложечкой так противно сосёт, и совершенно ничего не помогает. Я уже даже бокал шампанского выпила, но, кажется, стало ещё хуже. Голова кружится не к месту, и живот скручивает. – Странно, – протянула Боми, скидывая через голову повседневное платье, – второй раз ведь уже. – Второй раз? – не поняла женщина. Глаза её бегали по расписным стенам с роскошными павлинами. По виду было ясно, что она не знает, куда именно стоит себя деть. Сейчас она напоминала Боми непоседливую курочку, которая, потеряв лакомое зёрнышко, бегала из стороны в сторону. – Это вторая свадьба Воншика, – ухмыльнулась невеста, поправляя простую, но элегантную причёску, состоящую из лёгкого начёса, крупных кудрей и мелких жемчужинок — и да, Воншик всё же добился своего, теперь Боми была чёрной, такой же чёрной как вдовий траур. Нельзя было не отметить, что теперь цвет её волос был намного лучше. Природная естественность делала Боми ещё прекраснее. – Говорят же, что после первого раза обычно не так страшно. Разве я не права? – красивое лицо, даже скривившись, осталось совершенным. Развернувшись, Боми с вызовом посмотрела на женщину — на чужой лоб легла сетка морщин и печали. Мороз прошёлся по коже, на мгновение девушке показалось, что она зря начала этот разговор. Она представления не имела о том, какими были отношения между первой женой Воншика и его матерью. Вероятнее всего, она должна была быть семейной любимицей, и со своим добродушным нравом и покладистым характером считалась чуть ли не родной дочерью. – Простите, – сорвалось с губ. Боми не собиралась извиняться. Она никогда не имела в своём обиходе подобных слов: она была из тех людей, кто не любил признавать свои ошибки, только вот неожиданно бледный вид напротив её до безумия напугал. – Ничего... – резко отвернулась госпожа Ким, подходя к туалетному столику. Пухленькие ладошки начали перебирать первую попавшуюся под руки косметику. Лимбоми показалось, что женщина встала спиной нарочно, чтобы скрыть взволнованное лицо, но из-за простодушия своего так и не поняла, что девушка всё равно видит его в отражении зеркала. Морщинки, собравшись под глазами, накинули ещё пару лет. Боми раньше этого не знала, но оказывается, постареть можно было за считаные минуты. Невыплаканные слёзы залегли в серых мешочках под глазами. – Ничего, ты меня не обидела, – прозвучал в помещении застенчивый шёпот, сотнями мурашек пробегаясь по коже Боми. – Я больше не буду поднимать тему, которая причиняет вам боль, – хрипло отозвалась девушка. – Она причиняет боль не мне, – выронила она из ладошек скользкую коробочку румян, – а моему сыну. Смущённая сложившейся обстановкой, невеста зашуршала юбками, пытаясь нарушить давящую со всех сторон тишину. – Воншик определённо счастливчик, – хлопнув в ладошки, женщина развернулась, разряжая обстановку и снова наполняя комнату вкусом скорого торжества. – Ты и впрямь такая красавица, – без смущения начала она разглядывать стройный силуэт в нижнем белье. – Никак тобой налюбоваться не могу. Такое чувство, что мне и всей оставшейся жизни не хватит. – Да бросьте, – отмахнулась невеста, сначала натягивая на себя нательную блузку, а потом поверх неё, выше линии груди, хлопковую юбку на тонких лямках с жёстким подъюбником, называемый в народе сокчхима. – Разреши, я тебе помогу? – ласково отозвалась женщина, подходя ближе. Горячие и сухие руки с трепетом коснулись худеньких плеч. Боми от неожиданности вздрогнула. Непривычное тепло растеклось по телу. Ещё будучи ребёнком она пыталась представить материнские ладони — когда-то давно в её мечтах они выглядели именно так. Получив согласие, женщина аккуратно обернула изумрудную юбку с чхиму вокруг тонкой талии невестки. Расклешённая ткань водопадом скользнула к ногам. На подоле золотыми и красными нитками был вышит растительный орнамент. Не удержавшись от соблазна, Боми потрогала мягкий шёлк, на котором был выбит цветочный рисунок. Сначала идея с национальными костюмами ей не понравилась: Боми была уверена, что выглядеть в нём она будет глупо и неуместно, но сейчас, стоя перед зеркалом, она была в исступлённом восторге. С юности любившая облегающие вещи, подчёркивающие стройное тело, она не была смущена тем, что из-за простого и широкого кроя роскошную фигуру различить невозможно. Помогая с нарядом, госпожа Ким успела даже поведать ей о том, что по древним поверьям считалось, что чем пышнее юбка, тем больше достатка будет в семье. Ткань стоила очень дорого, а если была ещё и необычных ярких оттенков, которые получали из подручных натуральных средств, то цены и вовсе были баснословными. Количество затраченного материала говорило само за себя — и по умолчанию указывало на статус владелицы. Подвязав юбку, женщина помогла натянуть Боми золотой чогори с запа́хом на правую сторону. С виду жакет сильно напоминал современное болеро. Насыщенная малиновая окантовка была пристрочена к воротнику — тончжон. Широкие рукава, расшитые нежно-розовыми пионами, позволяли скромно прятать ладошки. Линию груди подчеркнула ярко-алая лента — корым. Под бант блузки матушка Воншика завязала норигэ — талисман, что символизировал защиту от сглаза. Над пушистой кисточкой с бусинками висела брошь, на поверхности которой был вышит орнамент женского счастья. Кисти винограда олицетворяли детей и внуков, дружно и тесно связанных между собой подобно сочным ягодам в одной грозди. Покрутив в руках подвеску, Боми усмехнулась, размышляя над тем, что в подобных вещах когда-то из-за отсутствия в ханбоке карманов не только хранили всякую мелочёвку, но и прятали кинжалы. В голову пришла идея обезопасить себя от жениха, если тот вдруг решит распускать руки. Терять девственность в планы Боми сегодня не входило, а если и входило, то точно не с Ким Воншиком. – Ты потрясающе выглядишь, – вдохновлённым шёпотом отозвалась госпожа Ким, накидывая на девушку последний элемент гардероба вонсам — длинное красное пальто. – Спасибо, – неглубоко склонилась Боми, выражая почтение. Ноги скользнули в расписные резиновые туфли комусин с загнутым носиком. – Признаться честно, я не думала, что костюм на мне будет сидеть настолько хорошо. – А разве есть в этом мире вещи, которые на тебе плохо смотрятся? – рассмеялась будущая свекровь, прикрывая губы пухленькой ладошкой. – Единственное за что я беспокоюсь, так это за то, что ты спаришься в нём. Ткань такая плотная, что тебе, вероятно, и под кондиционером будет жарковато, – подхватив с туалетного столика красную печатку, женщина поставила на лице невестки три красных кружочка. Лоб — непорочность. Щёки — маска, что по поверьям отгоняет злых духов — солнце, что способно рассеивать любую тьму. – Я где-то слышала о том, что раньше у девушек доходило до двенадцати юбок, – постучала Боми по губам изящным пальчиком. – У меня же всего две. Ничего — переживу как-нибудь. Традиционная часть ведь обещает быть недолгой? – Да, думаю быстро управимся, – кивнула госпожа Ким, – если, конечно, родственники со стороны жениха не захотят сделать себе памятный снимок с хорошенькой невестой. Прости, в нашем доме все такие сентиментальные. В сопровождении свекрови, Лимбоми вышла из будуара, направившись в гостевую. Там их уже должны были ждать самые близкие родственники и друзья. Часть традиционной процессии была отведена исключительно для родных. Не больше тридцати человек должны были собраться в специально отведённой комнате, где брачующиеся обменяются клятвами, исполнят предписанные заветы предков и погадают на будущее. Присобрав ткань платья, невеста перешагнула порог небольшого холла. Голова слегка кружилась. Хотелось на свежий воздух, казалось, что только он поможет снова размеренно дышать. Сердце не переставая билось о рёбра, как будто за ней долго и упорно гнались. Убежать, как видно, Боми так и не удалось. На протяжении нескольких дней она была готова пересмотреть кандидатуру жениха, теперь на чужом фоне судостроитель выглядел не так плохо как раньше: Ким Воншик был последним мужчиной на земле, с которым она хотела бы иметь дело. Новоиспечённый жених стоял подле отца, такого же высокого и подтянутого как сын. Теперь Боми видела, от кого именно передались гены. Прямая линия носа плавно переходила в ясный и открытый лоб с широкими выпуклостями над седеющими кустистыми бровями. Мягко очерченный подбородок, плотно сжатые губы, могучие плечи, крепкие руки. Воншик точно унаследовал внешность своего отца, теперь Боми даже со стороны могла предугадать, как он будет выглядеть, когда возраст его перевалит за пятьдесят — хотя, впрочем, Боми не собиралась с ним столько жить, чтобы наблюдать, как он стареет под её носом. Воншик был облачён в изумрудную, как и её юбка, чогори и графитового цвета шёлковые паджи с выдавленным на них цветочным узором. Со стороны штаны были похожи на персидские шаровары, мешковато сидящие на ногах. Сверху на плечах был накинут синий расшитый листьями халат на запах — турумаги, отвороты на шее которого были украшены ярко-красной лентой. Отыскав глазами Юджин и Айли, невеста незаметно ото всех махнула им рукой, быстро спрятав ладошки в бездонные рукава. На самом деле ей хотелось сорваться с места и кинуться кому-нибудь на грудь, как делали это девицы несколько столетий назад, когда их насильно выдавали замуж, но настороженные глаза отца не спускали с неё глаз, всем своим видом показывая, что если что-то пойдёт не так, он её собственными отеческими руками придушит. В комнате она также отыскала хмурого Чанёля с опечаленной женой, скучающего Джебома и нагло, совсем не к месту, флиртующего с кем-то со стороны жениха Джинёна. В стороне стоял и Тэгун. От взгляда брошенного на секретаря стало дурно. Должно быть, когда-то он присутствовал и на первой свадьбе друга. Ведь тогда невестой была его родная сестра. В качестве первого этапа ритуала мать Воншика и мачеха Боми вошли в церемониальную комнату с двумя свечами — красной и синей. Инь и ян. Олицетворяющими мужское и женское начало. Следом за ними прошли молодожёны в сопровождении традиционного ансамбля. Девушки в национальных костюмах, не отходя от брачующихся, на удачу и долголетие исполняли танец с веерами. За спиной гремели барабаны, по поверьям отпугивая злых духов. Боми чувствовала неловкость. Впервые столько незнакомых людей неотрывно следили за ней из всех углов зала, явно ожидая, что она оплошает. Последним в помещение вошёл разодетый в длинный голубой халат мужчина — распорядитель церемонии. По обычаю, встав с северной части стола, он раскрыл широкий веер, где на ханче был написан порядок всей процессии. – Хэн чхинённе! – произнёс ведущий — Боми навострила уши, не понимая значения слов, но по контексту ситуации догадываясь, что было объявлено начало церемонии. Встав напротив жениха, невеста дождалась пока им обоим омоют руки. Она не знала можно ли действительно таким способом отмыть тело и душу, избавив от грязи прошлого, но ей почему-то захотелось подыграть обряду. Тело всё ещё оставалось чистым, а вот за состояние души она переживала. Послушавшись одного из организаторов, Боми положила друг на друга руки, после чего поверх них ей накинули платок, расшитый мандаринками. Прижавшись к шёлковой ткани лбом, невеста неуклюже поклонилась жениху, принимая со стороны ответные жест — только в этот раз поклонов было на один больше. Мир и согласие. Этим жестом они безмолвно обещали себе никогда не ссориться, отчего Боми чувствовала себя лицемеркой. Она догадывалась, что не пройдёт и дня, и они непременно разругаются. На низеньком столике стояла ююба и каштаны — символ долголетия и счастья. Рядом на плоды поглядывали петух и курица, разодетые в наряды из красного шёлка. Усевшись на пол, Боми начала с опасением поглядывать на последнюю, боясь, что она ненароком может её тюкнуть, когда подруги сбоку больше боялись за курицу, которую Боми могла сама тюкнуть в ответ. В отличие от сонного петуха нахохлившаяся птица то и дело стреляла глазами в сторону невесты и подёргивала своим красным гребешком. Со стороны казалось, что они обе не понравились друг другу, и свою плодовитость одна другой ни под каким предлогом отдавать не собирается — хотя, впрочем, Боми и не собиралась рожать Воншику детей. Рядом со столом стоял бамбук и вечнозелёная сосна, олицетворяя верность — хотя, впрочем, и её невеста хранить не собиралась. После того как молодые расположились друг напротив друга — жених на востоке, а невеста на западе — им поднесли чарки с соджу. Первая чаша — клятва небу и земле. Вторая — брачная клятва верности. Третью же чарку разлили не в глиняный стаканчик, а в расколотую надвое тыкву. Вечная любовь. Такое обещание требовали от неё боги. Боми бросила взгляд из-под дрожащих полуопущенных ресниц. Слишком большая ложь, но, похоже, Воншику она далась легко — он первым осушил свой ковшик, вопросительно глянув на невесту. Горло обжёг алкоголь. Потянувшись навстречу, мужчина хотел соединить свою половинку тыквы с чужой, но Боми, чего-то напугавшись, резко дёрнулась назад. Возникло неловкое замешательство. Гости захлопали глазами, начав перешёптываться. Без слов Воншик мягко дотронулся до женской ладони, показывая, что именно он хотел сделать. Лимбоми свободно выдохнула, вспоминая, что на традиционной свадьбе нет физического контакта — целоваться молодожёнам не принято.Половинки тыквы встретились, образовав единое целое.
Боми была рада, что во время подобной процессий в Корее не произносят громких клятв и не обмениваются кольцами. Она не знала, как бы выкручивалась тогда перед гостями, пересказывая речь, которую писала не сама, а кто-нибудь из брачного агентства. На её взгляд, в традиционной свадьбе была какая-то прелесть. Неподдельная искренность. Жених и невеста становятся друг напротив друга, кланяются, а потом, поднося к губам чарки из половинки тыквы-горлянки, встречаются глазами и без лишних слов дают друг другу обещание быть вместе всю оставшуюся жизнь. И было бы всё прекрасно, если бы напротив неё стоял не Ким Воншик. После чарок они снова поклонились друг другу, потом родителям. Следом со всех сторон полились поздравления. Дети — твердил ей каждый встречный, наводя на тоску. Со стороны ей казалось, что все родственники свято верят в то, что чем чаще они произнесут это слово, тем раньше они начнут плодиться. – Теперь самое главное, – протянула матушка Воншика девушке красный кусочек домашнего мармелада. Глаза её радостно загорелись, как будто этой части она ждала больше всего на свете: даже больше, чем обычно ждут её молодожёны. Боми непонимающе захлопала длинными ресницами, ожидая очередной подсказки со стороны. С самого начала церемонии ей сделалось неловко, что она так и не удосужилась изучить обряд и пришла на свою же собственную свадьбу неподготовленной. Глаза пробежались по гостям, зацепившись за Юджин. Подруга пару раз незаметно постучала по своим губам, показывая, что Боми должна принять сладость в рот. Девушка послушалась. Мгновение — и Воншик, приоткрыв рот, потянулся навстречу. Половинка мармелада, расколовшись, оказалась в мужских губах. Боми почувствовала терпкий запах когда-то незнакомого, а теперь уже точно своего мужчины. По крайней мере, разделив между собой еду, они поклялись в этом перед самим небом. Это нельзя было назвать поцелуем, но Боми точно почувствовала чужие губы у себя на губах, когда он у самого основания откусывал половинку мармелада. Это было очень интимно. Настолько интимно, что Боми показалось будто бы и секс с этим не сравнится. Внизу живота всё стянуло в узел, и если бы не эти красные точки на её лице все точно бы увидели стыдливый румянец. Воншик почувствовал, как Боми вздрогнула, затрепетала под его губами, так, словно бы никогда до этого не целовалась и не знала как именно это стоит делать. Отбросив наваждение, он свёл всё к тому, что ему почудилось. Хотя вкус сладкого мармелада и мягких податливых губ его преследовал до самой ночи. Закончив с традиционной свадьбой, Лимбоми снова отправилась в будуар, переодеваться. Перед глазами стояла забавная картинка того, как Воншик посадил её к себе на спину и они обошли по кругу комнату. Жест указывал на то, что отныне она находится на попечении мужа, и у него достаточно сил, чтобы содержать её на своих плечах. Следом госпожа Ким сунула им узкое полотно, заставив ловить каштаны и финики. Как объяснили Боми: каштаны — это девочки, финики — это мальчики. Будущие дети и внуки. Со стороны было непонятно то ли новобрачные такие неуклюжие сами по себе, то ли они нарочно не хотят ловить будущее потомство. Боми не желала проводить глупые гадания, но увидев расстроенное лицо матери жениха, всё-таки решила изловчиться и подойти к делу ответственно. Кажется, то были финики. Просунув руку за пояс, девушка вытащила пойманные сухофрукты, запихав их к себе в рот. Оказывается это точно были финики. Целая горсть. Ещё и безумно вкусные. Матушка Воншика снова увязалась за невесткой, в этот раз помогая ей с классическим платьем, в котором она должна была выйти в банкетный зал. По гулу, доносившемуся с холла, можно было понять, что несколько сотен гостей уже прибыли, ожидая новобрачных, которые, быстро поставив росписи после традиционной клятвы, уже были официально зарегистрированы. Правда колечка на пальце Боми всё ещё не наблюдала. Наконец-то сбросив с себя тяжёлый наряд, невеста облачилась в тонкое, дышащее прохладой платье, полупрозрачный верх которого был декорирован плотной аппликацией на лифе, соблазнительно подчёркивая грудь и создавая эффект обнажённости, скрытой лишь ажурным узором. Было похоже на то, что дерево, раскинув свои ветки, решило распуститься над чужим сердцем нежными цветами. Спину сзади открывало глубокое декольте, декорированное по краям кружевом. Безупречный силуэт русалки плотно обтекал Боми, только понизу создавая полукруглый небольшой расшитый камнями шлейф, похожий на морскую пену, которая стелилась к её босым ногам вместе с жемчужинами. Созданное из крепа и тюля платье было лёгким и приятным, Боми практически не ощущала его на теле. Чувственно и волнующе. Она была обворожительна в своём образе. Даже колье из бриллиантов и сапфиров не могло затмить её красоту. Подарок отца ко дню свадьбы был самым дорогим, что она когда-либо держала в своих руках. Синие камни отдавали застывшим внутри них отцовским холодом, растопить которое не в состоянии были даже девичьи слёзы, которые окропляли бриллиантовые подвески. Спустившись к гостям, Боми нашла Воншика. На нём был тёмно-синий костюм с посеребрёнными лацканами. Обмениваясь любезностями, он разговаривал с почтенными гостями, принимая поздравительные слова не о невесте, а об объединении двух могущественных конгломератов. Призадумавшись, Боми пришла к выводу, что они с мужем так ни разу и не перемолвились с начала церемонии. Стало любопытно, а будет ли вся их супружеская жизнь похожа на игру в молчанку. Бросив мимолётный взгляд на свою теперь уже жену, мужчина выдохнул. Боми не стала чудить и наряжаться во что-то экстравагантное. На ней было пристойное платье. Местами очень соблазнительное, но всё-таки очень даже пристойное, скрывающие от глаз любопытных всё то, на что теперь имел права смотреть только муж. Встав подле Воншика, на протяжении часа Лимбоми натянуто улыбалась и кланялась. Спина болела, ноги ныли. В перерывах между любезностями она сетовала на то, что решила надеть туфли на высоком каблуке. Приветственная процессия затянулась. Очень затянулась. На самой середине она уже перестала отличать друг от друга лица. Временами ей казалось, что на поклон идут одни и те же люди. От церемониальной вежливости уже мутило. Вначале Боми обращала внимания на перешёптывания незнакомцев, которые были искренне восхищены парой — ей это льстило, но потом со временем стало приторно и тошно от всех сказанных ей на ухо слов. Как оказалось, иногда реакция на красоту может вызвать обратный эффект. Если тебе раз сто скажут о том, что ты обворожительна, на сто первый раз ты призадумаешься, пытаясь отыскать в сказанном подвох. От гула голосов в холле разболелась голова. Звонкие и глухие. Блёклые и басистые. Спокойные и восторженные. Все они сливались между собой и уносились ввысь к расписному пёстрыми цветами потолку. Время от времени Боми бросала взгляд на Воншика. Эмоции с необыкновенной быстротой сменялись на его лице. С некоторыми гостями он был слишком почтителен, с некоторыми слишком небрежен. Боми была удивлена, но, кажется, он и впрямь знал всех присутствующих лично: приглашение не являлось знаком вежливости. К тому же Воншик был осведомлён не только о делах своих компаньонов, но и их жён, детей и даже племянников. Невзначай он мог поинтересоваться о результатах вступительных экзаменов или о недавнем семейном путешествии. Не было вещей, о которых он был бы не в курсе. Воншик знал всё и обо всех. Почти. О Пак Боми почему-то перед свадьбой он ни черта не знал, именно поэтому по злому року сейчас вёл её под венец. – Привыкай, – бросил ей супруг, галантно отодвигая стул — за окном уже было темно, когда они наконец-то сели за отведённый им двоим столик. Боми надеялась, что организаторы посадят их с семьёй, или на крайний случай с близкими друзьями, но, похоже, они, сговорившись с матерью Воншика, имели на молодожёнов свои планы, поэтому решили уединить их раньше времени. – К чему? – не поняла девушка, не способная больше анализировать происходящее. – К светскому обществу, – сел рядом Воншик, оглядывая шумный зал, которому не было ни конца ни края. – Как я понимаю, раньше отец не обременял тебя подобным. Теперь же тебе часто придётся выбираться со мной на разного рода мероприятия. Я попрошу у Тэгуна, чтобы он подготовил для тебя анкеты людей, с которыми мы будем пересекаться чаще всего. Ты должна будешь запомнить их имена, чем они занимаются, как развлекаются, их близкое окружение. Всё вплоть до кличек собак. – Зачем? – фыркнула Боми, разглядывая усеянный едой стол, под которым даже скатерть различить было невозможно. – Какое дело мне-то до их интересов? – Мне есть дело до их интересов, – резко отозвался Воншик, разливая белое вино по бокалам. – Мир бизнеса штука сложная, иногда союзы заключаются не только в зале для переговоров, но и на теннисном корте. Иногда ты годами пытаешься придумать на какой хромой лошади подъехать к тому или иному человеку, а всего-то и надо оказаться с ним в спортзале в одно и то же время, купив ему в автомате бутылку воды. – Раз такой умник, – запихала Боми себе в рот кусок сочной свинины, – то чего обо мне ничего не знал? Видел бы ты свою физиономию в день нашей встречи в родительском доме. Твоё шокированное лицо услада для моих глаз. Оказывается, и большие дядьки умеют попадать впросак. – Мой промах, – нахмурился Воншик, прокручивая вино в бокале, а потом делая затяжной глоток. – Ты меня не интересовала, я сделал поспешные выводы из-за сплетен. – Чего ты сделал? – набросилась Боми на салат из креветок. – До меня доходили слухи, что дочь президента Пака — наркоманка, поэтому он не водит её на званые вечера, якобы она стабильно пару раз в год лежит в разных клиниках, – усмехнувшись, он опустошил бокал. Невеста поперхнулась едой, начав стучать кулаком по грудной клетке. – Думал, что это не моё дело. Раз в семье такое горе. Зачем лезть. – Твои источники — бабки на лавочке? – возмутилась девушка. – Сам ты наркоман. – Слухов на пустом месте, знаешь ли, не бывает, – улыбнулся он краешком губ, заглядывая в рассерженное, но при этом красивое лицо. – Про тебя тоже много слухов ходит, но я же не принимаю их за чистую монету, – стукнула Боми ладошкой по столу, отчего набор столовых приборов рядом подпрыгнул. – А может стоит? – большой палец, дотянувшись до чужого лица, потёр щёку. Боми прогнулась в спине, ощущая неожиданно вспыхнувшее в душе волнение. Руки вцепились в ткань платья на коленках, сжимая и разжимая её, как делает кошка, когда получает удовольствие — хотя, впрочем, это только наваждение, Боми не может быть приятно. Пальцы нежные проходятся по коже. Однако она не верит этому жесту. Ладонь тёплая, а вот глаза такие же холодные и отстранённые. – Что ты делаешь? – хрипло отозвалась невеста, не переставая ощущать тепло чертовски привлекательного мужчины, настолько привлекательного, что временами можно было забыть, что у него мерзкий характер. – Делаю вид, что у тебя испачкана щека, а я весь такой полный заботы исправляю ситуацию, – фальшиво улыбнулся он, бросая взгляд на камни, мерно дышащие на женской груди, – нас снимает фотограф глянцевого журнала с правого бока. Будь любезна, натяни на лицо свою самую милую улыбку, а иначе все решат, что я насильно заставил тебя выйти за меня замуж. – Насильно, – вступая в чужую игру, поверх мужской ладони положила она свою. Тепло к теплу. Однако это всё публичная ложь. Внутри обоих только холод. Одни сплошные глыбы льда, которым не хватит даже сотни лет, для того чтобы растаять. – Сила-то точно была применена, – поддалась она вперёд. Губы остановились в считаных миллиметрах от чужих, со стороны создавая видимость поцелуя. Бизнесмен удивился. Лицо его не изменилось, но Боми могла поклясться, что венка на его крепкой шее дёрнулась. Отстранившись, девушка готова была зло рассмеяться. Если он хочет, чтобы она играла — она будет. Только вот не пожалел бы он вскоре об этом. – Не переигрывай, – свёл он брови. – Не придирайся, на самом деле во мне умирает потрясающая актриса, – выставив руку вперёд, Боми вытянула средний пальчик. – Ничего не забыл, муженёк? – Точно, – распахнув полы пиджака, он достал коробку с кольцами, – ты очень быстро скрылась после традиционной части, – достав гладкое золотое кольцо, он ловко одел его на чужой палец, после чего ещё одно кольцо, которое было чуть шире, — на свой. – Эй, – возмутилась Боми, – это вообще-то должна была сделать я. – Какая разница... – пожал он плечами, наливая себе в бокал ещё вина. День был утомительный, как и новоиспечённая жена, – скоро всё равно ведь снимать, – Воншик почти никогда не ошибался, но в этот раз он точно был не прав: кольцу, что он надел, было суждено сидеть на его пальце до конца его дней, а вот Боми действительно суждено было его со временем снять. Заранее условившись с подругами, Лимбоми при первой же возможности должна была выскользнуть из банкетного зала и отправиться в один из будуаров, где гости помимо денежных конвертов оставляли молодожёнам и обычные подарки, начиная от предметов искусств, заканчивая драгоценностями для невесты. Дождавшись первого танца новобрачных, а следом за ним и того, как почти бо́льшая часть гостей вылезет из-за столиков размяться, Боми незаметно направилась в сторону выхода. – Я, конечно, знал, что ты богачка, – пробормотал Ёнгук, подпирая плечом стену в самом тёмном и непроглядном углу помещения, – но чтобы настолько... – Боже... – хотела перекреститься Боми, шарахнувшись в сторону от мужчины. Полицейский застал её врасплох. В зале было темно: лица можно было разглядеть только вблизи, – чего пугать-то так. Ты от кого здесь прячешься? Сказал же, что не придёшь, когда я Айли пригласительные на всю семью отдавала. – Работа у меня, рыжая бестолочь, – пригубил он шампанское, которое подхватил с подноса у мимо проходящего официанта. Бабский напиток ему не понравился, поэтому он раздосадованно опустил руку, пытаясь придумать, куда теперь деть алкоголь. – Глаза разуй, я теперь... – возмутилась Боми, указывая на свои волосы. – По городу маньячина разгуливает. Есть большая вероятность, что он и тебя сегодня поздравить заглянет. Кто знает, может он и твоего мужа сегодня-завтра прихлопнет. – Так ты здесь только по этому? – сердце кольнула обида. Заломив кисти рук, Боми бросила взгляд на строгую фигуру в классическом костюме. Пиджак был небрежно расстёгнут, открывая вид на жилетку. Незаинтересованно Ёнгук бродил взглядом по толпе, но Боми точно знала, что это всё маска. В голове он явно что-то про себя анализировал. – Какой он? – вдруг резко перевёл он взгляд на девушку. Тёмные глаза походили на два драгоценных агата. Со спины неприятно подуло. Прожигающие глаза принадлежали тюремному дознавателю. Боми почудилось, что они в камере для допросов. – Он? – переспросила невеста. – Ким Воншик, – свёл полицейский широкие брови, – замечала за ним какие-нибудь странности? – Странности? – потёрла Боми лоб, как будто пыталась привести мысли в порядок — единственная странность, которая не давала ей покоя, заключалось в том, что мужчина сторонился женщин, и вообще, по мнению Лимбоми, был нетрадиционной ориентации. – Как думаешь, если ли в его жизни что-нибудь такое, за что его захотелось бы прихлопнуть сегодня или завтра? – руки нырнули в глубокие карманы брюк. – Я его почти не знаю, – пожала невеста плечами, – но если что-то покажется мне подозрительным, я тебе сообщу. – Договорились, – кивнул Ёнгук — рука его неожиданно поднялась, похлопав по чёрной макушке так, словно бы на его месте была Айли. – Если будет обижать — скажешь. Я из него всю дурь выбью. – Эй, – отмахнулась девушка от жеста, в груди что-то очень больно надломилось, – ты чего как с маленькой себя ведёшь. – Вот когда твои поступки будут походить на взрослые, тогда по-другому говорить будем, – усмехнулся он, замечая на горизонте Айли. – Я надеюсь, на сегодня вы не задумали очередное приключение? – Фух, кое-как вас нашла, – расплылась в губах подруга — и Боми чувствовала, что улыбка эта адресована ни брату, и даже ни ей. Она знала, что где-то неподалёку был столик Мино, но вслух при Ёнгуке она не стала заострять на этом внимание. – Я никуда не отходил, – напомнил Ёнгук сестре, которая отлучилась пару минут назад, когда обнаружила, что обронила где-то свой шейный платок. – Да тут темно, поэтому все столики друг на друга похожи, я заблудилась чуток, – одёрнула девушка белоснежный жакет — в этот раз они решили обойтись без платьев для подружек невесты. Айли выбрала брючный костюм, а Юджин длинное платье в пол с очень пикантным вырезом — и Боми догадывалась, для кого именно был предназначен этот вырез. Сопровождал девушку на вечере её парень, отношения с которым каждый месяц становились всё серьёзнее и серьёзнее. – Нашла шарф? – между делом поинтересовался брат, от которого не скрылось возбуждённое лицо сестры. Из-за переживаний за Боми уходила она от него в подавленном состоянии, а вернулась какая-то слишком разрумяненная. – Нет, – качнула она головой — пружинистые кудряшки в хвосте радостно подпрыгнули. – Даже не вразумлю, где могла его потерять. Вроде бы вот совсем недавно был на шее, а теперь, наверно, где-нибудь затоптанный под столом валяется. – Где Джин? – отняла невеста у мужчины шампанское, которое он не собирался допивать. – Направилась в комнату с подарками. Пойдём, должно быть, она нас уже заждалась. Ёнгук проводил взглядом девушек, после чего снова вернулся к гостям в шумном банкетном зале. Работа сегодня его совершенно не волновала. Среди сотен хмельных и не очень лиц он пытался отыскать Его. Полицейский знал, что он точно не пропустит подобное событие, и точно будет в списке самых важных гостей. Он был связан с Воншиком — об этом негласно знали все. Гнетущее беспокойство начало расти изнутри. Ёнгук чувствовал, что наступит момент, когда Боми поймёт насколько опасный человек с ней рядом. Ему казалось, что на интуитивном уровне и сама девушка должна понимать с кем её связывают обязательства, поэтому он надеялся, что она не совершит глупостей. Имя Чон Юна защекотало кончик языка. Боми ни в коем случае не должна была закончить как эта девушка. – Так и знала, что встречу тебя здесь, – раздался женский голос со стороны. Ходили байки, что Бан Ёнгук был настолько крут и неуловим, что умел ловить голыми руками пули, но если бы то было правдой — эту бы он точно поймать не смог. В сердце выстрелили. Подло и без предупреждения. – Привет, давно не виделись, – из-за тени вышла девушка в искрящемся золотом платье — под светом софитов казалось, что она обнажена. Чешуйки на ткани переливались и сливались с кожей. – Ну, привет, Шиён, – с ног до головы окинул он её взглядом равнодушных глаз. – Опять присматриваешь за этой дурой, – надменно задрала она подбородок, после чего прикусила нижнюю губу — когда-то давно его возбуждал этот жест, сейчас же кроме отвращения в его душе больше ничего не возникало. – Тебе есть до этого дело, – пожал он плечами, – или просто сердишься на то, что эта дура у тебя мужика из-под носа увела? Я слышал, что ты к нему клинья подбивала. – Ага, слышал он, – уголок губ нервно дёрнулся, – поди опять наводил справки обо мне нечестными путями. Неужели всё ещё забыть меня не можешь? – Вообще-то это ты сейчас стоишь напротив меня, а не я, – закатил он глаза, собираясь сменить место своей дислокации, но девушка, толкнув его, заставила прижаться плечом к стене. – Шиён, твои слова, как обычно, расходятся с твоими действиями. – Я так тебя ненавижу, – прошипела она, ногти впились в чужую кожу. Всё, о чём она мечтала уже пару лет, так это вырвать надменное сердце. Вырвать не для того, чтобы покончить раз и навсегда с болью, а для того, чтобы, в конце концов, присвоить его себе. – Тогда может уберёшь свою ладонь с моего плеча и дашь нам разойтись хоть один раз без выяснения отношений? – издевательски подпрыгнула его бровь. – Каждый раз ты делаешь вид, что это я всё разрушила, – склонилась она к его губам, – но ведь это сделал ты. Это ты нехороший человек. Добродетель твоя продиктована лишь нечестной совестью, Бан Ёнгук. Ты осознаёшь своё зло, и стараешься очистить его хорошими поступками. Однако это не сделает тебя свободным. Твоё добро находится в тени твоих постыдных деяний. Твои благородные мотивы продиктованы лишь бесчестными начинаниями, – в глазах отразились слёзы. – Оу, прости, забыл, – выдохнул в приоткрытые губы, – это ведь я трахался с Ним на нашей кровати. – Ты сделал это специально, – стукнула она его по груди, – всё было нарочно. Вы оба знали. Ты не верил в мою любовь с самого начала. Твои сомнения — убили нашу любовь. – Её убила только лишь твоя жадность, – склонил он голову, открывая вид на грозно играющие на шее желваки. – Ты всегда добиваешься правды нехорошими способами. – Что поделать, – приподнялись его плечи, – по-другому не умею. – Я любила тебя, – пальцы неловко скомкали пиджак на мужских плечах. Голос дрожал, со стороны казалось, что девушку лихорадит. Она употребила глагол в прошедшем времени, зная, что врёт. Сердце всё ещё замирало при виде строгого лица. Прошло так много времени. Говорят любовь живёт три года, но Шиён теперь в это не верила. Её любовь жила с ней намного дольше. – А ещё больше ты любила деньги, но я не мог тебе их дать, Шиён, – рука скользнула в шёлковые волосы на затылке. – В этом вся суть меркантильной суки, которая отсосёт любому, если он подарит ей бриллиантовое колечко. Хорошо хоть, что мне отсасывала за бесплатно, – звонкая пощёчина легла на мужскую щёку. Потерев покрасневшее место, губы мужчины расплылись в улыбке. – Ты конченый ублюдок, – одинокая слеза скользнула по щеке. – Хочешь сказать, что я не прав? – большим пальцем стёр он постыдный для неё след. – Ты всегда доводишь начатое до конца. Если ты физически хочешь мужчину, то ты получаешь его любыми способами. Неважно какими путями, но ты залезешь к нему в штаны. Хотя... – искривились его губы, после чего он рассмеялся, – с Ким Воншиком ведь не получилось? Он не спит со шлюхами — все это знают. Он не любит грязь. – Да пошёл ты... – Шиён собиралась залепить ещё одну пощёчину, но он ловко перехватил её руку. Ёнгук мог с лёгкостью сделать это и в первый раз, но решил позволить ей выплеснуть всю накопившуюся в душе боль: несколько лет назад сделать этого она так и не осмелилась. – А знаешь что, – острый ноготь упёрся в артерию на шее, – да, я — меркантильная сука, но ведь это твой типаж, Бан Ёнгук. Ты всю свою жизнь западал только на таких. Тебе нравятся стервы. Признайся, – разгорячённое дыхание коснулось уха, – и эта рыжая, если бы она не была близкой подругой твоей сестры, ты бы её точно трахнул. Потому что ты трахаешься только с такими. С непокорными и наглыми девицами, – собрав всю оставшуюся гордость, Шиён собиралась уйти, но он грубо развернул её к себе лицом, схватив за тонкое запястье. – Ты всё так же отчаянно стонешь, когда кончаешь? – пальцы обхватили шею. – Проверим в туалете? – Идиот... – толкнула она его со всей силы в грудь, подавляя в себе желания броситься следом. Сейчас она была готова идти за ним даже на край света. В неудобном платье и туфлях. При любых унизительных условиях. Бан Ёнгук, действительно, до сих пор оставался лучшим человеком в её серой жизни. Сильно прихрамывая, невеста под руку с Айли направилась в сторону гостевой комнаты. Ноги ныли, отчего Боми то и дело поджимала пальчики, пытаясь причинять себе минимум боли. Даже в брендовых туфлях мозолей было не избежать. Добравшись до будуара, невеста радостно толкнула дверь, уже представляя, как завалится на диванчик и высоко задерёт пятки. Только вот глаза первым делом нашли не мягкий пуфик, заваленный как и всё вокруг подарочными коробками, а Юджин, прижатую к стене, и настолько нагло и по-свойски прижатую, что Лимбоми в душе успела позавидовать. Помещение было наполнено звуками поцелуев. Такими страстными и горячими, что грех было не возбудиться самой. Мужские руки блуждали по женской спине и шее, а время от времени даже спускались к ягодицам. Со стороны было похоже на то, что подруга сопротивляется, но сопротивления её были какими-то слишком вялыми, чтобы принять их за истинные желания. Юджин упиралась в мужские плечи, но упиралась так, будто бы держалась за спасательный круг. Жадные губы переместились на ключицы, крепкая рука, зацепившись за подол платья, оголила ногу. Пальцы собственнически сжали покатое бедро, как делали это явно уже не раз. Юджин, приоткрыв глаза, бросила взгляд через плечо Сехуна. – Чёрт, – резко оттолкнула она молодого человека в сторону, в этот раз явно приложив всю свою силу: пошатнувшись, он отступил на пару шагов, полные вожделения глаза всё ещё не понимали, что произошло. – Продолжайте, – выставила Боми вперёд руку, – мне очень понравилось. Давно хорошей порнушки не попадалось на глаза. – Это... – запнулась Юджин, не находя слов. Такое с ней случалось уже не первый раз: в последнее время её слишком часто заставали за чем-то пикантным. Сехун, как назло, всегда выбирал не подходящие места. Временами ей казалось, что у него явно какой-то нездоровый фетиш, заниматься сексом в публичных местах, где их с лёгкостью могут застукать. Молодой человек часто походил на мальчика в период пубертата — то ли из-за долгого воздержания, то ли из-за своей природы, то ли ещё по какой-то необъяснимой причине, но он всегда хотел секса, и всегда был к нему готов. – Поздравляю, – ни капельки не смущённый произошедшим бросил Сехун в сторону Боми, – со свадьбой. Что обычно желают в таких ситуациях? Семейного благополучия, взаимопонимания и здоровых детей. – И ты туда же, – сморщилась невеста, скидывая с диванчика на пол перевязанные ленточками коробочки и усаживаясь на их место. – Впрочем, с детьми можете повременить, – пожал он плечами, заправляя рубашку в брюки. – Спасибо, что разрешил, – хмыкнула невеста. – Опять всю помаду сожрал у Джин, – кивнула она в сторону подруги, – ты ей хоть возмещаешь убытки? Хорошая косметика нынче дорого стоит. – Боми, перестань, – шикнула Юджин. Ситуация была неловкой — за последнее время у кого-то накопилось слишком много материала для непристойных шуточек. За прошедшие три месяца, — именно столько встречались молодые люди, — Боми только и делала, что всё время над ними подтрунивала. – Бесите меня, – тяжело вздохнула невеста, подхватывая с пола чёрную коробку — перед взором предстали ключи от машины, по прикреплённому брелку стала очевидной и марка, — генезис. – Я вас, пожалуй, оставлю, – усмехнулся Сехун, наклоняясь к Юджин и большим пальцем стирая с кожи вокруг губ сливовую помаду. Поцелуй лёг на щёку. – Бе, – высунула язык Боми, – ваши телячьи нежности задрали. Вам сколько лет? Вы как два подростка на задворках школы. – Она завидует, – рассмеялась Айли, присаживаясь к девушке. – А чего теперь и позавидовать нельзя? Меня-то Воншик в щёчку вряд ли поцелует, и за сочную ляжку даже не ущипнёт, – развела она руки в стороны. – Ладно, если нужно будет — зови. Друзья Юджин — теперь и мои друзья, – усмехнувшись, бросил он Боми через плечо. – Я серьёзно. Если возникли проблемы, то я помогу. – Ишь, очередной джентльмен вылез, – хмыкнула Боми, вспоминая о Ёнгуке. – Что ж, золотая рыбка, можешь сделать так, чтобы Воншик завтра же подал на развод? – Похоже, я забыл уточнить, что никогда не берусь за работу, с которой другие справляются лучше меня. У тебя такой тяжёлый характер, что ты и без чужой помощи мужу можешь устроить весёлую жизнь. – Вот все вы герои на словах, а на деле... – махнула Боми рукой. – Ещё увидимся, – шепнул Сехун на ухо Юджин; рука хотела шлёпнуть по попе, но девушка, предугадав жест, отстранилась. – Эй, – возмутилась она, наблюдая, как молодой человек пятится в сторону двери. Глаза их встретились — и оба они улыбнулись друг другу. Улыбнулись так, как улыбаются только влюбленные дураки, забывая, что не все могут разделить с ними их чувства. Наивно и по-детски трогательно. Боми взглядом проводила молодого человека за дверь. – Мне вот интересно, – почесала невеста подбородок. – Ты в прошлой жизни что ли вселенную спасла? За что тебе такое счастье привалило-то? Ей-богу, где бы и мне себе такого мужика найти? Он ведь и в постели, наверно, охуенный? Вы вообще не устали трахаться? – Как много вопросов для замужней женщины, – рассмеялась Юджин, прислоняясь к стене. – Не напоминай, – вздохнула Боми, рассматривая комнату, заваленную коробками в разноцветных обёртках. Каких цветов тут не было и красных, и жёлтых, и блевотно-розовых. – А как прошла твоя встреча с Чанёлем, спустя столько времени? – поинтересовалась Айли, переводя взгляд на Юджин. – Я пыталась его избегать. Нарочно попросила у Боми посадить нас подальше, но... – споткнулась девушка на слове, – мы всё равно встретились. – И? – поймала Айли взволнованный взгляд подруги. – Это было неловко, настолько неловко, что я пролила на него шампанское, – зардевшись в щеках, девушка зажмурилась, вспоминая, как промакивала стопкой салфеток мужской лацкан. Пак Чанёль — тот, чьё имя она до сих пор произносила с придыханием. Первая любовь, подарившая ей не только страдания, но и осчастливившая её на долгие полгода. Полгода, которые в итоге растаяли, как наваждение. Теперь ей казалось, что всё это случилось не с ней, а с кем-то другим. С кем-то кого она хорошо знала, почти так же, как и себя. – Вы разговаривали или всего лишь обмолвились парой дежурных фраз? – полюбопытствовала Боми. – Мы сидели в холле, – неловко помялась Юджин на месте. – Вы оставались наедине?! – возмутилась новоиспечённая госпожа Ким. – Не шуми, я не сказала об этом Сехуну, – приложила подруга указательный палец к губам, прося соблюдать тишину. – Было больно? – тихо отозвалась Айли. – Больно, – призналась девушка, – однако вместе с тем, я сумела испытать облегчение. Мы даже договорились как-нибудь выпить вместе кофе. Всё это время я хотела узнать как у него дела, и наконец-то смогла получить ответ на интересующий вопрос. – Хорошо? – Не то что бы хорошо... – потеребила Юджин край юбки. – Просто он такой же. Ничего не изменилось. Ему не стало лучше или хуже. Пак Чанёль остался тем же Пак Чанёлем, которого я помнила всё это время. В меру счастливым и в меру несчастным, но несчастным всё-таки чуть больше, чем нужно для человека. – Только не смей жалеть этого засранца, – пригрозила ей Боми. – А у тебя как с мужем дела обстоят? – Всего лишь пара фраз за столом — и мы уже прониклись друг к другу отвращением, – глаз зацепился за ярко-красную коробку, одиноко стоящую на столике, когда все её братья и сёстры были выстроены в высокие горы до самого потолка. – Всё настолько плохо? – взволнованно заглянула Айли в чужие глаза. – Хуже не бывает, – процедила сквозь зубы невеста. – Вы просто не представляете, как же я мечтала всадить в его руку ножичек, особенно когда он натянуто улыбался, изображая семейную идиллию. – Твои садистские замашки меня временами пугают, – нахмурилась Юджин. – Ничего не могу с этим поделать, – встала Боми с диванчика, направившись в сторону объекта, что вызвал в ней неподдельное любопытство. Красная коробка сигналила издалека. Как красная кнопка, на которую не стоит нажимать. – Может быть стерпится — слюбится? – прошептала Айли. – Мы с Джин сидим за столиком с его дальними родственниками, и они столько всего о нём хорошего наговорили. – На то они и дальние, что информация до них долго идёт, – выдавила из себя Лимбоми. – Они его, наверно, в детстве таким запомнили, когда он ещё подтяжки носил, чтобы штаны с жопы не сваливались, а теперь вот ностальгируют. – Нет же, – заступилась девушка, за человека совершенно ей незнакомого, – они говорили, что он честный и преданный. Если друзьям нужна помощь, то в беде он никогда их не оставит. Жена его... ну... – Которая сама же себя и вскрыла, – договорила за девушку Боми. – Она в нём души не чаяла, а он в ней. Подарками её засыпал, и путешествовали они часто по миру. Заботливый очень был. – Ага, конечно-конечно, – покрутила невеста в руках увесистую коробку, – так я в это и поверила. По роже видно же, что скряга. Помяни моё слово: хер он мне свою безлимитную карточку выдаст как отец. – Мне кажется, тебе стоит узнать его получше. Мало ли что у вас там на работе болтали. – Ага, а сама я как будто не видела, как он с людьми обращается, – хмыкнула Боми, срывая белую ленточку с коробки, а потом открывая крышку. Руки дрогнули. Коробка чуть не выпала из рук. Дыхание перехватило. Душа ушла куда-то в самые пятки. – Нам ли не знать, что ты сгоряча любишь делать поспешные выводы, – не унималась Айли. На глаза попалось встревоженное лицо. – Что такое? Боми дрогнувшей на миг рукой достала пистолет из ящичка. – Что за чертовщина? – сорвалась с места Юджин, вставая рядом с подругой. К крышке подарочной коробки была прикреплена открытка:Тебе будет казаться, что дом кишит тварями, но на самом деле чудовище там только одно. Убей Его раньше, чем оно убьёт тебя. Как найти чудовище? — спросишь ты. Отгадка слишком проста: посмотри в зеркало.
На залитом лунным светом балконе было свежо: сухой ветер обдувал смуглое лицо. Поставив локоть на массивное ограждение и подперев кулаком щёку, он наблюдал за ночным небом, по которому рассыпался золотой песок. В свободной руке словно часть поверженного корабля колыхался белоснежный шейный платок с вышитой на нём розовой лилией. Когда-то подобные платки дамы как символ глубокой симпатии преподносили своим рыцарям, но он не был рыцарем, хотя бы потому что умыкнул вещь без спросу. Долго пикируя, на мраморный выступ приземлился чёрный голубь. Присев рядом с молодым человеком, птица перекинулась с незнакомцем острым взглядом, нахохлилась и упорхнула. Раздосадованно вздохнув, свадебный гость ещё раз пошарился по карманам брюк, в очередной раз проверяя, что там нет сигарет. Травки хотелось невыносимо. – Я думал, ты уже уехал, – показалась в резной арке фигура Мино. – Разве подобные мероприятия в твоём вкусе? – Не в моём, – поджал губу молодой человек, – все такие пресные, что и не забалуешь — не поймут. – Да, ничего кругом не напоминает твои бордельные посиделки. – Кстати, ты знал, что Воншик временами бывает шутником? – бросил он через плечо. – Вздумал посадить меня за столик с какими-то престарелыми тётушками. Мне кажется, что они вот-вот откинутся и от них мертвечиной потянет. Этот бес явно издевается. Я же просил кого-нибудь хорошенького. Неужели он до сих пор сердится из-за того, что я накосячил с японской сделкой? Подумаешь, прошляпил какие-то два миллиарда. Ну с кем не бывает. Выпил лишнего накануне, забыл про встречу. Кто же знал, что эти узкоглазые черти такие пунктуальные и обидчивые. Воншик — самая настоящая зануда. Вот поэтому я и не люблю бизнесменов, вечно каждую мелкую монетку берегут. – Просто отдай ему деньги с процентами. – Так он не принимает, да и дело не в деньгах, а в его репутации. Но я ведь говорил, что посылать меня на такие переговоры — глупо, – вздохнув, молодой человек с грустью глянул на Мино. – Я знаю, что за твоим столиком сидит топ-модель. Не хочешь местами махнуться? Любую твою просьбу за это выполню. Проси всё, что душа пожелает. – Зачем ты вообще пришёл? – нахмурился сын нефтяника. – Скучно стало, – навалившись на мраморное ограждение всем туловищем, молодой человек повис вниз головой, не боясь, что может сорваться с третьего этажа. – Давно никому гадостей не делал, захотелось попакостить. – Ты ребёнок что ли? – А ещё самую малость любопытство взыграло, – выпятил он нижнюю губу. Сильный порыв ветра то сдувал, то снова надувал на спине его тёмно-синюю рубашку из шёлка, заправленную в узкие чёрные брюки. На ногах плотно сидели кожаные сапоги со сложной шнуровкой. – Хотелось хоть глазком глянуть на эту Пак Боми. – Глянул? – достал Мино из кармана вишнёвый леденец. – Она не соврала, когда сказала, что девица и впрямь неземной красоты, – покрутил он кольцо на большом пальце. – Чувствую у кого-то будет очень горячая ночь. Я бы с такой с удовольствием из кровати пару суток не вылазил. – Жалеешь, что уступил её Воншику? – схватившись за два хвостика обёртки, Мино прокрутил конфету в руках. – Меня не интересует Грин Плаза, да и девчонку мне бы никто не отдал. К тому же она сделала всё, чтобы это был именно он. Воншик был её целью с самого начала, – намотав шейный платок на кулак, молодой человек поднёс его к носу, сделав глубокий вдох. Еле уловимый запах лаванды, смешанный с мандаринами и другими цитрусовыми, расслабил напряжённые плечи. – Кстати, – перевёл он глаза на чужую щёку, которая раздулась из-за леденца, – когда ты жрал наркоту, ты мне нравился больше. С тобой веселее было, да и дела приятнее шли. Может ну её, эту свадьбу? Поехали ко мне, закажем девочек, выпивки и курнём чего-нибудь для радости. – Тебе не надоело склонять меня ко всяким непотребствам? – карамелька раскололась на зубах. – Взращиваю твою силу воли, – широко зевнул собеседник, даже не удосужившись прикрыть рот. – А ты кремень, как я погляжу. Кстати, как там её зовут? – Кого? – облокотился Мино о балкон, выставив вперёд руки. – Ну, ваш международный автобус, – ногти нервно поскребли по щеке. – Какой автобус? – не понял собеседник. – Даму с зелёным чаем, – встретился молодой человек с непонимающими глазами Мино. – Ты чего совсем от жизни отстал? Я про шлюху вашу, которую вы между собой пилили по очереди, – стянув кольцо с указательного пальца он примерил его на средний. – Шиён? Так, кажись. Или я что-то путаю? Видел я её сегодня, – громкий смех подобно грозовому раскату обрушился на балкон. – Серьёзно? Она же стрёмная. У неё на роже написано, что она и мне с радостью отсосёт, а мне ведь обычно с радостью мало кто отсасывает. – Может быть потому, что ведёшь ты себя бóльшую часть времени как невменяемый психопат? – приподнял бровь Мино. – Итс май стайл, – с выступа балкона перелез молодой человек обратно на пол. – Хуевый у тебя стайл, – захрустел сын нефтяника карамелькой во рту. – Не пробовал сменить? – В мире тысячи преступников, нужно хоть как-то выделяться на чужом фоне, чтобы не быть частью серой массы, – нос снова вдохнул запах лаванды с ткани. – Нет, но ты только понюхай, – сунул он под нос Мино свой кулак, с намотанным на него женским платком. – Мне кажется, я уже несколько раз кончил от этого запаха. – Ну и с каких пор ты стал клептоманом? – брезгливо отвёл собеседник от лица чужую руку. – У какой почтенной старушки за своим столиком ты это стырил? – Меня не заводят старушки, – оскорбился молодой человек. – Только мелкие, худые и плоские. С белой кожей и маленькими ручками. – Под стать тебе что ли? – рассмеялся Мино. – А ручки маленькие зачем? Чтобы член казался побольше. – Какой проницательный, – стукнул его коленкой молодой человек. – Ты меня временами пугаешь. – На то и расчёт, – подмигнул он. – Люблю, когда меня боятся, а ещё... – Уволь от подробностей, – выставил Мино вперёд руку, пытаясь создать между ними барьер. – ...в последние пару месяцев меня заводит Бан Ёнгук. Чертовски заводит. – Не, ну я же просил без подробностей, – вытащив ещё одну конфетку, — в этот раз лимонную, — Мино положил её себе под язык. – Да он же охуенный, – глаза неожиданно вспыхнули огнём. – Сведи меня с ним поближе, а то он со мной дел вообще никаких иметь не хочет. Я ему цветочки и фруктики в больничку шлю после огнестрела — он же их сразу в мусорку, ещё и кричит, что глаз мне на жопу натянет. Я ему билетик на элитный курорт высылаю с отелем президентского класса, а он мой подпольный клуб закрывает и всю наличку из него конфискует. Я ни за одной бабой в своей жизни так не ухаживал, как ухаживаю за ним. Как к нему подход-то найти? На каком голубом пони к нему подъехать? Что я не так делаю? Дай совет по старой дружбе. Или между вами после случая с Шиён шихуён пробежался во взаимоотношениях? – Зачем он тебе? – руки скользнули в карманы брюк. – Нравится он мне. Подружиться хочу, – заиграли мужские брови на лице. – Ты серьёзно? – загремел Мино в кармане ключами от машины. – Абсолютно, я не умею шутить, – облизнул молодой человек губы. – Прекращай, – сморщился Мино, – ни к чему хорошему игры с ним не приведут. Если ты его доведёшь, он точно на тебя пулю не пожалеет. – Мне тоже для него ничегошеньки не жалко, и вообще завидуй молча, у нас с ним такая запретная любовь, какой весь белый свет не видывал, – развёл молодой человек руки в стороны. – Кстати, как там продвигаются дела у Бобби? Он нашёл мне этого кастратора? – Никак, похоже, он затаился или присматривается к новой жертве. – Бля, ну он чего? Неужели решил податься в королевские посланники Хамхына? – А этот-то тебе зачем? – Такой талант не должен пропадать даром. Его бы в правильные хозяйские руки, и... – Боже, когда ты уже перестанешь западать на психов? – потёр Мино косточками больших пальцев виски. – Ну знаешь... – присвистнул он, завязывая на своей шее чужой платок, – бывают и исключения из правил. Не всегда меня интересуют только психи. – Разве? – Определённо, – пальцы погладили мягкую ткань. – Кстати, ты умеешь завязывать красивые узлы на платках? – Боже, отстань, – развернулся Мино в сторону выхода, – и верни это туда, откуда взял. – Не хóчу, – поджал он губы, – что плохо лежало, то убежало. – Идиот. – Эй, Майно? – окликнул его равнодушный голос. – Что ещё? – собирался развернуться собеседник, но за доли секунды почувствовал опасное колебание воздуха, отклоняясь в сторону. О кирпичную стену врезался металлический клинок, после чего с грохотом упал на керамический пол. – Это что ещё было?! – возмутился Мино, ошарашенно глядя на лезвие под ногами. – Да так, решил кое-что проверить, – рассмеялся преступник. – Ты мне черепушку хотел рассечь что ли? – Но ты же увернулся, – улыбнулся он ему в ответ. – Но ты же не мог знать это заранее? – Отчего же — мог. Почему ты никогда не рассказывал мне, что бывал в горячих точках?