Сакаар

Гарри замечает, что не стареет, когда ему исполняется двадцать лет. Он все ещё выглядит так, будто ему восемнадцать, с его чистой бронзовой кожей, бледным шрамом-молнией над правым глазом, и взъерошенными темными волосами. Он прекратил носить очки после войны, и глаза цвета драгоценных изумрудов смотрели на мир незамутненно и спокойно. Он не вырос физически, но вырос ментально. Герой Волшебной Британии, мальчик без счастливого прошлого и тот, кто пожертвовал своей жизнью ради других, он прекратил видеть яркость собственного мира. Незаметно отделился от остальных, занялся делами семьи Блэк и Поттер, игнорировал яркую ненависть Андромеды и собственное отсутствие в жизни крестника. Продолжал жить на рефлексах и вбитых инстинктах «Ради всеобщего блага». Пока не осознает, что не стареет. Пока медицинское заклинание не показывает его физические изменения, как например рост второго и третьего сердец. Он не хотел об этом думать. Совершенно. — Так не может продолжаться, — тихо шепчет он, когда впервые осознает свое бессмертие. — Я не хочу становится монстром, — безразлично говорит он, сидя под портретом никогда не двигающегося Регулуса Блэка, что потерял жизнь, желая остановить Волдеморта. — Я не хочу оставаться в одиночестве, переживая эпохи! — кричит он, сдерживая злые слезы, ощущая, как магия крутится вокруг его рук, когда он разговаривает с Гермионой. Именно так он находит ритуал, что перемещает мага с планеты Земли, что обладает магией, в особое место. «Изгнание», которое перемещает человека на планету «мусора». Блэки называли ее «Сакаар», говорили о существе, что является местным Богом, и весьма азартным мужчиной. Гарри не обращал на это внимание. Он заметил только «относительно Земли, быстрее идёт время», «потенциально бессмертные, пока не убьют» и «арена для боев». Этого было более, чем достаточно. * _ — _ * Сакаар был планетой яркости и жизни. Ожидающий серости и безнадёжности Гарри был почти разочарован, когда его встретили спешащие по улицам существа, которые счастливо смеялись, пили алкоголь, ели вкусные закуски и раскрашивали мир вокруг себя разноцветными, быстро исчезающими красками. Сакаар — планета-мусор, была планетой истинной жизни. Поттер, у которого с собой было много золота, Бузинная Палочка, Воскресающий Камень и Плащ Невидимка, легко вписался в жизнь Сакаара. Он сумел купить дом близко к арене, который, как и любой другой дом здесь, был сделан из песчаного бледно-золотого цвета камня, с тремя окнами и одной комнатой, одной ванной с туалетом. Купил несколько вещей, которые сделали его почти незаметным среди разномастной толпы не схожих на людей, и не отличимых от землян существ. Он нашел себе дело, разнося напитки между других, и покупал продукты только в одном магазине. Сутки длились 24 часа, как на Земле, было солнце, но не было луны — зато звёзды были ярче и больше. Не лились дожди, всегда было жарко и ярко светило солнце. Люди на Сакааре не знали непогоды и хмурости. А спустя год, Гарри записался на бои на арене. Он заставлял свои волосы светлеть, до почти золотого цвета, и раскрашивал свое лицо местными красками — ярко-зелеными, как лайм, линии начинались во внешних углах глаз, разделялись возле виска, закручиваясь спиралью с двух сторон оба, и спускались второй дорогой к щекам, вновь разделяясь там на две дороги, что спускались к шее и соединялись в одну точку на ключице. А чуть выше ключицы, тем же цветом, он нарисовал Символ Смерти. Он рисовал их сам, стоя перед зеркалом, зачарованно следя за линией. Бой был неожиданно лёгким. Он дрался впервые, и ему дали слабого противника — он знал это. Но инопланетянин, похожий на нечто желеобразное, легко проиграл голой магии. Он продолжал ходить на бои каждый пятый день. Стал узнаваем. Некоторые даже стали делать вещи золотых цветов, украшенных зелёными линиями, и звали его тем именем, каким он представился впервые на арене: «М.С.». А ещё спустя полгода, Гарри оттаял достаточно сильно, чтобы согласится со своей соседкой, Хэзберрси, женщиной с фиолетовой кожей и странными рогами, пойти на общие танцы. Она заставила его снять верхнюю одежду, и заставила одеть зелёные бриджи чуть ниже колена, и полупрозрачную зелёную ткань на локти, чтобы ткань достигала кистей. Она не комментировала шрамы, что в изобилие украшали его кожу. — Ты невероятен, Гарри, — тихо произнесет она, кончиком пальцев очерчивая незнакомые для нее символы на его правой руке. Гарри никогда не скажет, что там написано «Я не должен лгать». — Ты должен расслабиться, — говорит она, когда за руку ведёт его, красного от стыда, в разномастную пёструю толпу смеющихся существ. — Танцуй, Гарри! Танцуй! — кричит она, извиваясь среди толпы, отдаваясь танцу. Танцы были невероятными, признавал Гарри. Танцы были лучше боя, признавал Поттер. Он танцевал, красуясь, завоёвывал внимание публики, и просто… Танцевал. * _ — _ * Гарри было двадцать четыре, когда Грандмастер, — Бог этого мира, глава и все остальное, «азартное нечто», — заинтересовался им. Гарри победил очередного воина на арене, привыкнув делать все более эффектно, чем эффективно, на потеху публике. Это веселит, почти также, как танцевать, но… … все ещё не то. Грандмастер высок. Поттер замечает это первым, раньше чем все остальное, и ему приходится приподнять голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза — голубые, будто небо Сакаара, неестественно чистые. Он не выглядел молодым, но не выглядел также старым — скорее, подошло бы человеческое слово «солидный». У него белые волосы, что топорщатся, будто пух, и одежды в голубых, золотых и красных цветах. Грандмастер выглядит как кто-то лёгкий на подъем, он много и эмоционально разговаривает, никто бы в жизни не подумал, что он может быть опасен. Гарри думает об этом — он подозревает почти всех. Грандмастер восхваляет его силу и умения. Он просит показать ему магию — превратить кубок с водой в кубок с вином, стол превратить в человека, а потом — в часы, сменить цвет стен на металлический, заставить рисунки на стенах двигаться и говорить… Гарри колдует, колдует голой магией, не прикасаясь к палочке. Азарт вспыхивает чем-то новым за годы после войны, и он легко поддается очарованию Грандмастера, пока тот не приглашает его жить во дворец, как фаворита из воинов. Он отказывается, чем удивляет существо, и этим же вечером вновь отказывается от танца с партнёром, каким-то гуманоидным инопланетянином. Гарри недооценил упрямство и чувство вызова Грандмастера. Его приглашают в гости ещё трижды, он вновь показывает магию, вновь отказывается, и дерётся на арене также, как и всегда. Танцует среди существ, смеётся с Хэзберрси, молчит об интересе кое-кого популярного и влиятельного, забывая обо всем… … пока одного дня Грандмастер не приходит на танцы, легко находит его, будто маскировка Гарри — ничто перед ним, и предлагает танец. Народ возле них ликует в восторге, вечно счастливые существа, и не видят причин, чтобы Поттер отказал — и Гарри, мучительно краснея, зло смотря на лукаво ухмыляющееся лицо, соглашается. Танцевать с кем-то, а не в одиночестве — совершенно новое чувство. Они подстраиваются друг под друга, будто видят или чувствуют мысли партнёра, им не нужны слова, и танец — тягучий мед, сладкий шоколад, — будто новый уровень чего-то в иерархии Поттера. У Гарри много оголенной кожи, он уже привык не обращать на это внимание — сегодня он целенаправленно заставляет других видеть это, танцует, подчёркивая каждый изгиб, хвастаясь светлыми разрывами шрамов. Грандмастер будто держит его, хвастается им, показывая, какое сокровище в его руках, даёт необходимую свободу — и будто незаметно закрывает входы и выходы, не давая шанса вырваться. — У тебя прекрасное тело, — шепчет он, когда во время очередного поворота Гарри падает в его руки. Руки Грандмастера холодные и сильные, держат уверенно, и Поттер понимает, что попытайся он сбежать — ничего не выйдет. — Ты будто огонь. Бушующий зелёный огонь, — говорит он спустя неделю, на очередном танце, и Гарри невольно изгибается сильнее в чужих руках, и шрамы больше не предмет комплексов — предмет гордости, крик — «Я выжил!». В голубых глазах понимание и лукавство: «Я закрою тебя в самой просторной клетке, и больше тебе не нужны будут шрамы, чтобы попросить о помощи». — Я хочу, чтобы ты был моим, — эти слова будто крик в голове Гарри, который танцует с местным Богом, «азартное нечто», но впервые Гарри не имеет ничего против. Таким образом, Гарри переезжает во дворец. В его гардеробе появляются золотые тона, между зелёных фонов, он краснеет, но разрешает покрасить ногти в золотой, и ощущает смутное удовольствие, замечая на ногтях Грандмастера, что обожает золотые и голубые цвета, зелёный цвет. У него просторная дорогая комната, и Гарри почти шарахается от невероятно дорогих на Сакааре вещей, буквально заставив пару слуг забрать уменьшенные предметы, и он игнорирует удовлетворенное удивление Грандмастера на следующий день. Нет ничего удивительного в том, что он боится разбить дорогие вещи, ладно? И он все ещё борется, все ещё танцует. Воины против него выглядят расстроенными и разочарованными, потому что слава «М.С.» идёт вперёд него. А танцы теперь не так одиноки, когда Грандмастер приходит станцевать с ним среди других. Таким образом, Гарри живёт. Таким образом, бессмертие прекращает быть бременем. * _ — _ * Гарри привык, что если он не на арене, и не среди танцоров, он сидит с Грандмастером на зрительских местах «для богатых», и смотрит бои других. Гарри легко смириться с некоторыми увлечениями существа, потому что эти развлечения не мешают самому Гарри. Грандмастер любит бои и ставки. Гарри любит драться, и ставки на него верны в восьми-девяти процентах, в зависимости от скорости и желания. Грандмастер любит развлечения и танцы. Гарри не против сыграть с ним, и обожает танцы больше, чем бои. И Гарри никогда не против использовать магию, чтобы удивить, развлечь или успокоить «Бога» — магия, казалось, полностью увлекала того, будто огонь привлекал мотыльков. И… Он любил секс. С этим было смириться сложнее, но это было лучше, чем убийства, да? У Грандмастера был личный корабль для оргий, он любил красивых и утонченных людей, любил яркие цвета и интерес, а также любил эксперименты в постели. Гарри не отдался Грандмастеру сразу. Поттер мог выглядеть сильным, он владел магией, не интересовался другими людьми или существами, и взглядом убивал каждого, кто пытался флиртовать с ним. Грандмастер, не смотря на то, что занял в сердце Гарри определенное место, не был тем, кому разрешалось больше. Гарри был невинен, и идея быть таким до конца своей жизни? Легко, честное слово. Грандмастер не пытался взять его силой или с первого флирта. Систематически, с титаническим спокойствием и интересом, он завоёвывал каждый уголок жизни Гарри, увлечение и интерес. Каждое слово, казалось, заставляло того узнавать о Гарри что-то новое, и увлекало бессмертное существо больше и больше. Гарри был красивым, со всеми шрамами на теле, грациозной фигурой и тонкой талией. Взлохмаченные волосы были мягкими и шелковистыми, а зелёные глаза были тем, что воспевали девушки в его молодые годы. Он был тихим и спокойным внешне, «бушующим зелёным огнем» внутри, заинтересованный в том, чтобы уничтожить больше и больше… И он был силой, с которой нужно было считаться. Таким образом, Грандмастер был заинтересован. И спустя время, своего добился, и Гарри даже был в своем уме и сознании, не пьяный и не под чужой манипуляцией. Просто во время очередного танца, когда мир ярче, взгляды — ощутимее, он сам потянулся поцеловать Грандмастера, чем на пару мгновений удивил того, и позволил увлечь себя дальше. Секс не был танцем, с грациозными движениями и поворотами, но это было чем-то, что заставляло эмоции кричать, а адреналин повышаться лучше, чем любой бой. Грандмастер не был нежен, но не был жестоким, он изучал тело Гарри с интересом большим, чем Поттер мог бы себе представить. — Эти шрамы невероятны, — шептал он на ухо Гарри, очерчивая тонкими длинными пальцами два шрама на спине, от клыков змеи. — Твое тело невероятное, — говорил он, проникая внутрь, заставляя Гарри беззвучно хватать ртом воздух, пока чужие зубы хватают его за шею. — У меня нет привычки делиться тем, что увлекает меня, — скажет он в конце, когда Гарри, разморенный, будет почти спать, а руки Грандмастера будут очерчивать метку от зубов на шее. Гарри не любит оргии, но он сидит на чужих коленях, пока Грандмастер занимает место на троне, обнимая его одной рукой, с невероятным интересом смотря на сплетение чужих тел. Гарри знает, что его это возбуждает, но не Поттера — зеленоглазое «сокровище», — как его называют на Сакааре теперь, — возбуждается только из-за того, на чьих коленях он сидит. Никогда не позволяет другим больше по отношению к себе, чем к приятелю, но разрешает больше необходимого Грандмастеру, который также не был готов делиться Гарри. Поттера это устраивало. Он мог пережить то, что его партнёр — невообразимый извращенец, пока тот не пытался его убить. — Пока ты не убиваешь меня, не толкаешь к смерти и другим существам, все нормально, — говорит Гарри глубокой ночью, смотря на спящего Грандмастера, с глупой верой игнорируя тонкий браслет на ноге — подарок-обещание. * _ — _ * — Локи выглядит странно, — озадаченно произносит Грандмастер, обвивая талию Гарри, и положив подбородок на плечо внешне не изменившегося юноши. Гарри уже более семидесяти или даже восьмидесяти лет, но сколько времени прошло на Земле?. — Он слишком… Нервный? Локи нравился и Гарри, и Грандмастеру. Высокий и темноволосый, зеленоглазый мужчина, что владеет магией и знает манеры, был кем-то удивительным и интересным на Сакааре. И пока Грандмастер показывал свое расположение легко, выделив комнату во дворце для гостя, и подарив ему доступ ко многим местам, расположение Гарри было более тонким, таким как укрощение слишком самоуверенных и оскорбительных слуг, или подарить что-то, на что Бог Лжи и Обмана, Огня и Хаоса, положит глаз, но не может получить. Локи в «королевской семье» Сакаара любили. — Этот Бог, которого ты выгнал на арену, против Халка — его брат, — тихо отвечает Гарри откинувшись на чужую грудь чуть сильнее. Наполовину голое тело не смущало зеленоглазого совершенно. — Я думаю, Локи волнуется за него. Халк появился год назад, огромное зелёное нечто, желающее крушить и драться, он нашел свое место на Сакааре легко и быстро. Казалось, только Гарри мог дать отпор существу. А Тор… Тор появился всего вчера, благодаря одной из бывших Валькирий, которая работала на Грандмастера и искала для него воинов. Это было забавно. Внушительный блондин с голубыми глазами был шумным и активным. — Знаешь, — вдруг тихо произнес Гарри, чуть хмурясь. — Мы могли бы полететь на Землю, на некоторое время. Оставить Юстицию за главную, и Агрин, чтобы тот присматривал за ней, и полетим на Землю. Я хочу взять некоторые вещи из моего бывшего дома. — Те вещи, из-за которых ты отказываешься связать себя узами брака? — лукаво спросил Мастер, усмехаясь в ухо покрасневшего, но делающего вид, что ему плевать, Гарри. — Фамильные кольца. Или браслеты. В хранилище были даже подвески, — фыркнул Гарри. — Без них я не смогу официально быть чьим-то… Супругом. Это было сложно. * _ — _ * Когда они попадут на Землю, — а это произойдёт после похищения Тором Локи, Халка и Валькирии, — они не будут знать, что через пять дней половина Землян умрет в виде песка. Они просто пришли за фамильными брачными украшениями. — Что же, это не то, что я ожидал, дорогуша, — произнес Грандмастер, смотря на одну из многих куч песка, что была когда-то человеком. — Это нормально на Земле? — Каждые десять лет, — недовольно проворчал Поттер. На самом деле? Нет.