Укуси меня

— Кыш, гнилье. — Ци Жун, одетый настолько пафосно, насколько смог, вошел в Призрачный город и сразу принялся ругаться на призраков, что заполонили всю дорогу, мешая ему пройти. Тут же побежал шёпоток. Не прошло и пары минут, как о визите Лазурного демона узнала как минимум половина Призрачного города. Ци Жун окрысился. Где-то сзади него послышался мерзкий голосок: — О, шлюха градоначальника. Ци Жун тихо зарычал, опустив уши. В глазах мелькнул зелёный огонек ярости. Демон резко повернулся и схватил мелкую тварь за горло, мгновенно сжигая его жалкое тельце. — Кто-то еще хочет высказаться? — Ощерился демон. На улице повисла тишина. — Где, блять, ваш градоначальник? — Поинтересовался он, с презрением оглядывая притихших горожан. С самого детства его окружает шёпот осуждения, и вот, прошли века - и нихуя не изменилось. Какая же это всё хуйня. — Я непрочь. — Ответил на первый вопрос спокойный и властный голос. Толпа тотчас же расступилась, пропуская Собирателя цветов. Демоны всполошились, нацепив на себя улыбчивые и доброжелательные выражения лиц, они подобострастно забормотали: «Ох, Градоначальник!», «Долгих лет нашему Господину!», «А мы здесь вашего гостя встречаем…», «Честь! Большая честь!» Не обращая на них внимания, Хуа Чэн не спеша приближается к Ци Жуну. На губах его играет улыбка, а в глазах - холод. — Кое-кому стоит лучше следить за своей речью. Когтистая ладонь снисходительно потрепала демона за растрепавшуюся шевелюру. — Ага, твоим приспешникам. — Фыркнул Ци Жун, едва подавляя дрожь от прикосновения. Лазурный демон не понимал, в каком настроении сейчас Хуа Чэн, и задумчиво рассматривал его лицо. Такое же бесстрастное, как большую часть времени. Фе. Эта невозможность понять его эмоции, а следовательно и предугадать дальнейшие действия, пугала. — Ты что-то не очень рад мне. — Обиженно начал он, уперев руки в бока. — Но не всё ж тебе приходить когда вздумается, ага? Я тоже так могу. — Самодовольно заявил Ци Жун, тем не менее будучи в напряжении. От Хуа Чэна можно было ожидать чего угодно. И пусть Ци Жуна иногда даже возбуждала эта непредсказуемость и властность, это не отменяло лёгкого страха, потому что чертов Кровавый дождь мог быть очень грубым. Несмотря на то, что после вступления в эти «отношения» он перестал избивать его, Ци Жун просто был не в состоянии довериться ему. К тому же он делал больно. Иначе. Ци Жун выжидающе посмотрел на князя демонов. Несколько секунд Хуа Чэн молча смотрел на Ци Жуна с нечитаемым выражением, а после усмехнулся: — Да, ты много что можешь. Демоны вокруг неуверенно заулыбались, кто-то глуповато рассмеялся, но тут же затих, поймав на себе холодный безразличный взгляд. — Все свободны. — Взмахнул рукой Хуа Чэн, и демоны, рассыпаясь в благодарностях и сальных пожеланиях хорошо провести время, торопливо разбежались. — Следуй за мной. — Распорядился демон и направился вдаль по улице, не заботясь удостовериться, следует ли за ним Ци Жун. Тот едва сдерживал себя от того, чтобы не избить демонов, кричавших вслед непристойности. Придурки! Думают, он им не отомстит? Он их не найдёт потом? Да как они смеют его королевское высочество так унижать! И Хуа Чэн. Тоже, блять, хорош. Нахохлившись, демон следует за Собирателем цветов. Ци Жун напряжен. Остаётся надеяться, что Хуа Чэн не будет сильно выебываться, но по холодному взгляду создаётся ощущение, что кое-кто сейчас огребет. Тем не менее, Ци Жун готов ругаться до последнего. Хуа Чэн ведет себя грубо, он нихуя не прав в любом случае! Точка. Хуа Чэн уверенно идёт по городу, сворачивая то в узкие маленькие переулочки меж домов, то на сравнительно тихие улицы. Попадающиеся на пути мелкие демоны, почтенно кланяясь, старались побыстрее сбежать. Выражение лица Градоначальника не сулило ничего хорошего. Хуа Чэн вел гостя со знанием города, как никто другой ориентируясь в нем. Таким темпом они довольно быстро вышли к реке, на берегу которой торжественно возвышался Дворец Блаженства. Стоило хозяину появиться поблизости, как стоящие у входа слуги, не дожидаясь приказа, тотчас же исчезли, не проронив ни слова. Раздвинув струящиеся янтарным потоком нити бусин, преграждающие вход, Хуа Чэн дождался, пока Ци Жун войдёт внутрь, а после резко схватил демона за шкирку и припечатал к стенке. Холодные пальцы сомкнулись на тонкой шее. — Ты забыл, что я говорил насчёт твоих визитов в Призрачный город?! — Зло прорычал Хуа Чэн, легко приподнимая Ци Жуна над землёй. Задыхаясь, Ци Жун рефлекторно растянул губы в издевательской улыбке: — Ты не можешь меня контролировать. Я... Хотел увидеться… Блять. Отпусти! — Ци Жун прохрипел, делая паузы на то, чтобы вдохнуть кислород. Скотина, блять! Какого хуя он позволяет себе так со мной обращаться? Ещё чуть-чуть, и по щекам демона потекут слёзы, потому что это, блять, было больно! Он даже не знал, больнее физически или же морально, от таких ебучих унижений. Но эта садистская мразь не должна увидеть его страданий. Чёртова одноглазка остался таким же жалким как и тогда, когда испортил праздник ебучему Се Ляню. Пусть выебывается, как хочет, он жалок, и в один момент Ци Жун заставит его умолять на коленях о пощаде! Взяв себя в руки, Хуа Чэн разомкнул пальцы, позволяя Лазурному демону рухнуть на пол, хрипя и жадно хватая ртом воздух. Его бесконечно раздражало желание Ци Жуна всячески афишировать их связь, но если Хуа Чэн хочет и дальше по желанию брать тело демона, то ему следует быть более сдержанным в вопросах выплёскивания эмоций. И, возможно, чуточку нежнее. Бледные пальцы приподнимают чужую голову за подбородок, когти чуть царапают нежную кожу шеи. Хуа Чэн встречается со взглядом, полным злости и… Ого. Обиды? Того и гляди разрыдается. — Хотел увидеться. — Задумчиво тянет князь. — Неужели соскучился по мне? Или дело в… — Его рука скользит выше, беспрепятственно зарываясь в волосы, она дразняще проводит по чувствительному местечку за ушами, вызывая у демона лёгую дрожь. Он знал это тело. Знал, на что оно отзывчиво реагирует, на что упрямо молчит. У Хуа Чэна было достаточно времени изучить его вдоль и поперек. Реакции, действия, даже мелкие постыдные фетиши, которые они оба, не сговариваясь, игнорировали. Если умеешь внимательно наблюдать, то секс быстро перестает казаться чем-то сложным. Он мог бы довести Ци Жуна до пика удовольствия… Если бы захотел. Пока тот занят размышлениями о собственной вседозволенности, Ци Жун смотрит на него со злостью и пытается скрыть неприглядную часть чувств. По самодовольной роже однако понимает, что Хуа Чэн видит его насквозь. Мысленно матерится, чувствуя себя излишне раскрытым, даже распятым, как бабочка в коллекции какого-нибудь безумца. Хуа Чэн знает, что с ним делать, знает, как им управлять, и это заводит, хотя Ци Жун чувствует себя грязным. Он шумно выдыхает через нос, чувствуя вспышку удовольствия от прикосновения демона. Сопротивляться и пытаться скрыть чувства бессмысленно, но он упрямый, и он будет. — Да пошёл ты! Мне... Мне просто было скучно, понятно? — Заявляет он, кое-как собравшись и отшатнувшись от ласкающей руки. Хер его знает, что еще этот неадекват вытворит. Сейчас погладит, потом опять стукнет. Он, блять, не игрушка! Его должны уважать! Если Хуа Чэн хочет продолжать использовать его тело для своих извращений, он должен хотя бы попытаться не быть таким сучком! — Ну, раз тебе было скучно… — Неспешно тянет Хуа Чэн. — То давай я тебя развеселю. У меня для тебя есть подарок. Красный демон отходит от вжавшегося в стенку Ци Жуна и следует вглубь богато обставленного зала. На его лице играет довольная улыбка. Хуа Чэн садится на роскошный диванчик в конце зала, перед которым на столике неизменно лежит корзина со свежими фруктами. — Думаю, я знаю, как исполнить твое желание заафишировать наши отношения. Подойди ближе. Пара негромких хлопков в ладоши, и в зал входят двенадцать девушек, облаченных в лёгкие струящиеся одежды. Начинает играть мягкая музыка. Рассредоточившись по помещению, те начинают грациозно танцевать. — Раздевайся. Ци Жун недоуменно смотрит на этот цирк, нахмурившись. Он никогда не был особо сообразительным, но не понять, что одноглазая псина что-то задумала, было бы настоящим преступлением! Лазурный демон подозрительно прищурился, тем не менее, верхние одежды снял, оставшись в нижних. Чтобы тот не начинал злиться, но и чтобы не обнажаться до конца. — Ты че задумал? — Недоверчиво тянет он, складывая руки на груди. Внутри всё сжимается от нехорошего предчувствия. Демон подходит ближе, начиная медленно развязывать нижние одежды и глядя Хуа Чэну в глаза с недоверием. Он ведь понимает, что если сейчас продолжит издеваться, Ци Жун больше не будет спокойно терпеть его домогательства, да? Пускай физически он не силен, но эй, его возможностей хватит отомстить как-то иначе, ладно? — Ничего, что тебя бы не порадовало. — Улыбнулся Хуа Чэн. — Я лишь пригласил к нам зрителей. Прямо как ты того и желал. Его рука тянется к столику, отрывает спелый кругляш винограда и отправляет в рот. Холодный взгляд с зародившейся искоркой желания жадно наблюдает за тем, как чуть подрагивающие пальцы медленно освобождают от одежды молочно-бледное тело. — Я не эксгибиционист! — Фыркает Ци Жун и продолжает медленно, дразняще снимать нижние одежды, ощущая жадный взгляд Хуа Чэна. Это действительно льстит, и он бы соврал, если бы сказал, что ему не нравится внимание мужчины. Щеки покрываются легким румянцем. Девушки смущают. Он хочет трахнуть его на их глазах? Ха, ну это, наверное, шлюхи-демоницы, им не привыкать к подобным зрелищам. — Пытается успокоить он себя, окончательно избавившись от одежд. Нет, они само собой сплетницы, и скоро весь Призрачный город будет обсуждать, как Собиратель цветов имеет Лазурного демона. — От мыслей об этом Ци Жун едва не задохнулся. Не очень понятно, от чего именно. Демоницы были, несомненно, красивыми. Очень. И после этого они точно не будут воспринимать его как мужчину! Да и никто не будет! — Не-ет, я так не хочу, ты и так слышал, что говорят обо мне твои шестёрки! Они, — он указал на девушек, — растрепятся всему городу! — Демон обиженно опустил ушки. — Так не этого ли ты хотел, явившись сюда? — В наигранном удивлении вскинул брови Хуа Чэн. — Чтобы о нас узнали. — Вкрадчиво тянет демон. — Подтвердить слухи… Успокою тебя, эти девушки не работают в публичных местах, так что ещё не успели пресытиться зрелищами. Думается мне, сегодня они получат массу новых впечатлений. Новость о невинности девушек поражает, и Ци Жун даже теряет дар речи от возмущения. Так нельзя! Он мог бы показать им всё, что умеет, но не так! Черт возьми, он запомнится им как подстилка чертового Кровавого дождя! Это, блять, вообще не то, чего он хочет! На губах Хуа Чэна играет ухмылка, а взгляд скользит по обнажённому телу, замечает лёгкую дрожь и смущение. Князь вытаскивает из-под одежд небольшой пузырек с маслом и бросает его в руки демону. — Сегодня ты подготовишь себя сам. Приступай. Это уже выходит за рамки. — Нет, я не хотел, чтобы толпа невинных девиц пялилась, как ты вытрахиваешь из меня душу! — Рыкнул Ци Жун, ловя пузырёк и нервно перебирая его в руках. — И ты знаешь это! Ты просто хочешь меня унизить, да? Тц! Хотя бы сотри им память или что-то в этом духе, ладно?! — Он хочет приказать, но это звучит как просьба, и это так раздражает. Как и то, что ему придётся растягивать себя самому. Ленивец обдолбанный. Ци Жун плюхается на расставленные колени мужчины с выражением лица ака «оскорбленный принц» и открывает пузырек, чтобы макнуть туда тонкие пальцы. Смазка пахнет вкусно, и она по крайней мере есть. Но вряд ли это из большой заботы — Хуа Чэну самому будет больно, если Ци Жун не будет подготовлен. — Как много от тебя шума. — С видом крайне довольным отвечает Хуа Чэн, ощущая, как тяжело дышит Ци Жун. Князь демонов внимательно смотрит на него из-под прикрытых век, руки его неспешно развязывают пояс красных одежд. Он наблюдает за тем, как демон осторожно открывает пузырёк, выливает содержимое себе на пальцы, как медлит, нервно кусая губы, перед тем, как ввести первый. Пояс снят и отложен в сторону, красные одежды легко распадаются по обе стороны от сидящих. Хуа Чэн обхватывает свой уже налившийся кровью член, ритмично поглаживая его по всей длине. С его губ срывается рваный выдох. Ци Жун кидает на мужчину разъяренный взгляд: — Будто ты не знаешь, с кем связался. — Хмыкает он, заводя руку себе за спину и пытаясь выглядеть уверенно и пафосно, что не очень получается, когда перед ним такой мощный аппарат, на который его сейчас насадят. Ци Жун сглатывает и прикрывает глаза, проталкивая внутрь первый палец. Ему больно, мышцы не горят желанием расслабляться, и он, подрагивая, принимается аккуратно вводить палец глубже, растягивая свою узкую дырочку. Выгибается, оттопырив задницу, чтобы облегчить себе задачу. Затем, попривыкнув, начинает вводить второй палец, тяжело выдохнув и слегка высунув раздвоенный язычок. Хуа Чэн без зазрения совести рассматривает пыхтящего демона, но никак не помогает и не касается, предпочитая роль наблюдателя. Ци Жун же хмурится, кусает припухшие губы, сведённые вместе брови нервно подрагивают. Такое прекрасное лицо… Если не пара черт, то было бы почти идентичным. Хуа Чэн откидывается на спинку дивана, скользя взглядом по белоснежной коже мягкой стройной талии и подрагивающих бёдер, по выгнутой спине и затвердевшим соскам. Кожа слишком бледная, чтобы он мог сойти за человека. Ощущение подделки раздражает, лишь распаляя. Хочется схватить Ци Жуна за волосы (слишком растрёпанные и вьющиеся, чтобы сойти за те самые!), резко дёрнув на себя, повалить на диван, грубо утыкая лицом в подушки, и трахать. Жёстко, упиваясь сдавленными криками боли и удовольствия. Украсить эту бледную кожу укусами и засосами, оставить следы от рук на бедрах и заднице… Довести до слез и воя, ведь он лишь ломаная копия. Не дотягивает. Но нет. Это уже было и на этот раз не стоит позволять себе срываться. Пока что все идёт прекрасно и возбуждённый взгляд лишь скользит по нефритовой коже. От этого властного, жадного взгляда у Ци Жуна перехватывает дыхание, а внутри всё скручивается в тугой узел. Он помнит, что было в прошлый раз, и боится этого, хотя и возбуждается. Это не так уж и странно, он готов простить себе эту слабость. Если бы он уже не сидел, его ноги бы подогнулись. Тем не менее, прямо сейчас он сосредоточен на том, чтобы растянуть себя как можно лучше, пока есть такая возможность. С Хуа Чэна станется не дать ему доделать дело и войти в него прямо сейчас. Непонятно, чего именно этот дебильный Собиратель цветов (хризантем, чтоб его разорвало, блин) ждёт и что в его тупой озабоченной башке! Лазурный демон, работая уже двумя пальцами, случайно задевает бугорок внутри и громко стонет, прокусывая губу до крови. Его глаза блаженно полуприкрыты, а взгляд затуманен пеленой возбуждения. Его бледные плечи подрагивают, пока он выжидающе смотрит на Хуа Чэна. Будет держаться и дальше или что-нибудь предпримет сейчас? С хриплым рыком Хуа Чэн с силой дёргает Ци Жуна за подбородок на себя, сминая его губы своими, стукаясь зубами о зубы, он жадно терзает его рот, кусая и слизывая выступившую кровь. На языке ощущается металлический вкус. Чтобы от неожиданности не упасть на Хуа Чэна, демон вцепляется когтями в его плечи, почти распластавшись на том. Собиратель цветов зло шипит в чужие губы. Руки жёстко сжимают черные волосы, не позволяя отодвинуться или сделать судорожный вдох. Меж поджавшихся ягодиц настойчиво трётся истекающий смазкой орган. Ци Жун едва сдерживает себя, чтобы не начать материться или стонать его имя. Ему слишком хорошо и плохо одновременно. Он уже почти не чувствует своих припухших губ и только тяжело дышит, впиваясь когтями в кожу демона. Немного злорадно думает о том, что тоже оставит на нем свой след, но потом вспоминает, как быстро тот регенерирует. По крайней мере, ему тоже больно. Жёсткая хватка на волосах слишком привычна, так что Ци Жун даже почти не обращает внимания, лишь тихо скуля в рот демону. От прикосновения члена к ягодицам его пробирает волной предвкушения, внутри всё сжимается, а с собственного органа начинает усиленно течь смазка. Лазурный демон принимается ёрзать, давая понять, что готов. Руки сжимают ещё сильнее спутавшуюся шевелюру Лазурного демона, опускаясь после на напряжённо подрагивающие бедра. Хуа Чэн легко подхватывает Ци Жуна, приподнимая, и опускает его уже на возбуждённый член, сразу же входя до упора. Хуа Чэн хрипло рычит сквозь зубы, чувствуя, как туго Ци Жун сжимает его внутри себя. Узкие стенки протестуют против внезапного вторжения. Пальцы с силой впиваются в бледную кожу бёдер, оставляя синяки и царапины от когтей. Ци Жун дёргается, из его глаз едва ли не текут слёзы, ему так больно, будто бы его разрывают изнутри. Но... Могло быть и хуже. Он открывает рот в беззвучном крике и со всей силы вцепляется когтями в спину демона. Он не уверен, что контролирует это, это уже как рефлекс, но в перерывах между агрессивными вторжениями в его тело успевает позлорадствовать, ощущая, как по пальцам начинает течь кровь. Не дожидаясь, пока партнёр привыкнет, Хуа Чэн начинает вбиваться в доверчиво раскрытое тело, задавая быстрый и жёсткий темп. Руки сползают ниже, принимаясь беспардонно мять ягодицы. Взглядом, полным желания, он разглядывает лицо Ци Жуна. Краска смущения заливает щеки, шею и уши демона, в уголках глаз уже начали скапливаться слёзы, вот-вот готовые сорваться горячими дорожками по щекам. Хуа Чэн трахает жёстко, упиваясь сдавленными криками и ощущением острых когтей, нещадно полосующих его спину. Властные руки, мнущие задницу Ци Жуна, возбуждают того, заставляя упавший от боли член снова неуверенно приподняться. Взгляд тоже не оставляет его равнодушным, наполняя его каким-то извращенно-приятным чувством. Наконец-то, блять, на него смотрят! И так! Наконец-то хоть для кого-то, хоть на несколько болезненных минут, он — центр вселенной, на него обращают внимание не по нужде, а по собственному желанию! Несмотря на то, что сейчас его, вообще-то, используют для собственных нужд. Это вызывает лишь мазохистское удовольствие, как и ощущение чего-то огромного, распирающего его изнутри и порочащего его нежное царское тело, пока Ци Жун не решает немного поерзать, чтобы в один момент член Хуа Чэна упёрся прямо в его простату, заставляя развратно застонать от удовольствия и вцепиться острыми зубами в плечо. Перед глазами стоит белая пелена, и Ци Жун имеет возможность наслаждаться не только членом в своей заднице, но и вкусом демона. Хуа Чэн хрипит, чувствуя, как острые клыки впиваются в кожу, и резко отдергивает Ци Жуна за плечи, впиваясь в окровавленные губы, втягивает в глубокий властный поцелуй. Когти царапают спину демона, заставляя выгибаться сильнее в попытке уйти от болезненных ощущений. Разум плывет от чувства власти и удовольствия. В воздухе смешиваются запахи крови и секса. Хуа Чэн срывается. Сильные руки легко скидывают с себя демона, опрокидывая того на диван лицом в подушки, сильнее раздвигают дрожащие ноги. Звонко шлепнув Ци Жуна по заднице, Хуа Чэн резко в него входит, наслаждаясь болезненным стоном. Руки до синяков сжимают бледные бедра. Глубже насаживая Ци Жуна на член, Хуа Чэн с удвоенным остервенением вбивается в измученную задницу, буквально втрахивая всхлипывающее тело в диван. Растрепавшиеся волосы беспорядочно рассыпались по спине, закрывая обзор на дрожащие плечи и исполосованную спину, лишая к ним доступа. Хуа Чэн грубо наматывает их себе на кулак, дёргая назад, побуждая сильнее прогнуться в пояснице, подставляя зад. Оттянув за волосы голову в сторону, он открывает доступ к нежной шее, вгрызаясь в нее зубами. Ци Жун теряется в ощущениях. Хуа Чэна слишком много, Хуа Чэн, кажется, везде. Заполнил его тело и разум до предела, вытрахал все мысли, заставляя думать только о себе и своем члене, заставляя стонать и дрожать от гремучей смеси удовольствия, боли и удовольствия от боли. Ци Жун вцепляется в подушки когтями, разрывая шёлковые ткани. Потом, когда Хуа Чэн это увидит, он шлёпнет его по растраханной заднице, заставляя болезненно сморщиться и выдать череду ругательств, но это потом. Сейчас Лазурный демон не в состоянии издать ни одного внятного звука. Он громко вскрикивает, когда его грубо кидают на диван и вставляют ему сзади, как какой-то чертовой шлюхе. Он сладко стонет, когда его грубо шлёпают по заднице, и жалко скулит, захлебываясь в собственных всхлипах и ощущая, как слёзы текут по его несомненно прекрасному лицу, пока князь демонов терзает его бедную дырочку, раз за разом натягивая его до предела. Он в беспамятстве стонет, когда Хуа Чэн хватает его за волосы, заставляя выгнуться, выпятить попку. Ци Жун не пытается сопротивляться, лишь истерично постанывает, позволяя Хуа Чэну брать его, как тот захочет. Ему так нравится принадлежать, и иногда ему кажется, что он мог бы поклоняться Хуа Чэну, он мог бы остаться здесь, позволить одеть себя также, как этих девиц, и быть личным фаворитом ебучего Хуа Чэнчжу! Он мог бы выполнять все его прихоти, но. Есть одно внушительное но, и он не может думать об этом в такой момент, пока сам Хуа Чэн еще не догадался всё испортить. Ци Жун глухо стонет от этого укуса, закатывая глаза, и просто не выдерживает такой сильной стимуляции. Перед глазами всё белеет, а внутри всё скручивает в такой тугой узел, что он не в состоянии больше терпеть. Он сжимается вокруг члена демона и изливается на шёлковые простыни, затем обмякая в руках Хуа Чэна, только лишь надеясь, что в этот раз мужчина сможет кончить почти сразу, а не будет методично растрахивать его еще пару часов. Хуа Чэна прошивает дрожью, когда Ци Жун сжимает его внутри, кончая. Тело демона становится ещё более мягким и податливым. Хуа Чэн подхватывает бледную ножку и, поднимая, сгибает ее в колене, еще сильнее раскрывая доступное тело и меняя угол проникновения. «Ну разумеется, блять, он не мог кончить сразу!» — С отчаянием думает Ци Жун. Ци Жун лежит безвольной куклой, полностью расслабив мышцы и просто позволяя Хуа Чэну растрахивать его обессиленное тело, словно игрушку для сексуальных утех. Возбуждённый до предела член с хлюпающим звуком вбивается в растраханную пульсирующую дырочку. Тело под ним вздрагивает от каждого мощного толчка и сдавленно стонет куда-то в подушки. Шлепок! Дрожащая попка уже вся красная от этой порки. Член вновь меняет угол, проходясь по простате и ускоряет свой ритм, то и дело случайно попадая по бугорку внутри. Хуа Чэн тонет в пошлых похотливых стонах и волнами накатывающем наслаждении, с каждым толчком все сильнее приближаясь к пику. Ощутив боль от удара, а затем стимуляцию чувствительного бугорка, Ци Жун вскрикивает, резко раскрывая полуприкрытые глаза и снова вцепляется, как кот, в подушки. Демон бессознательно, почти в отключке, жадно подмахивает бедрами в такт каждому движению, все больше напоминая ненасытную шлюху. Хуа Чэн рычит, рукой резко вжимая его голову в подушки. Ци Жун судорожно сжимается, стремясь усилить удовольствие, начинает пытаться насадиться сам, и в тот же момент лишается кислорода. Долбежка сзади не прекращается, и Ци Жун только и может, что жалобно скулить, едва находя для этого силы. Истекая смазкой, налившийся кровью член все быстрее врывается в податливое растраханное тело, а наслаждение электрическими зарядами пульсирует в теле, вызывая бесконтрольную дрожь. Разрядка накрывает его с головой буквально через пару секунд, смывая все мысли волной удовольствия. Демон кончает, изливаясь внутрь под сдавленный крик из подушек, плавно переходящий в стон, а после в бессвязные всхлипы. Лазурный демон уже практически не чувствует своей затраханной, растянутой и горящей от боли задницы, когда внутрь выстреливает горячая жидкость, и это просто сводит с ума, заставив его дрожать сильнее прежнего, стонать и извиваться, сжимаясь вокруг таранящего его проход члена. Вторая волна удовольствия неожиданно настигает его, и он, кончая, едва не вырубается. Тяжело дыша, Хуа Чэн медленно приходит в себя, одной рукой до побеления костяшек сжимая чужую ляшку, а второй все ещё утыкая Ци Жуна в подушки. Когда душащая рука исчезает, демон сразу же вскидывает заплаканное, помятое лицо, судорожно глотая воздух и заходясь в кашле. Отпустив задранную ногу, Хуа Чэн с хлюпающим звуком выходит из Ци Жуна. Ци Жун чувствует себя достаточно заполненным и удовлетворенным, хотя и использованным. Его тело все ещё мелко дрожит, а сперма вытекает из сокращающегося ануса, стекая по ногам и пачкая диван, и Ци Жун чувствует себя смущенным. — Выглядишь хуже развратной шлюхи. — Тяжело дыша, хрипло смеётся Хуа Чэн. Заполненная вытекающей спермой задница, покрытая красными следами рук, синяками и следами укусов, растрепанные и спутавшиеся волосы, припухшие губы и дорожки слёз на лице — «Хуа Чэн, кажется, прав.» — Думает Ци Жун и понимает, что не может пошевелиться. Он чувствует какое-то рабское, мазохистское удовольствие от своего беспомощного состояния и покровительского взгляда Хуа Чэна. Он хочет поцеловать его, но любое движение вызывает боль. — Ты меня таким сделал. — Выдаёт он то ли с обвинением, то ли с оттенком восхищения, и сводит худые, покрытые синяками ноги, складывая одну на другую, затем разваливаясь на подушках, как царь, и блаженно прикрывая глаза. Интересно, хватит ли у Хуа Чэна совести отнести его в купальни, или он, как последний извращенец, снова заставит ходить его с пробкой, наслаждаясь ощущением собственной вседозволенности? Хуа Чэн по-быстрому накладывает на себя очищающие чары и запахивает ничуть не помявшиеся красные одежды, наскоро запоясываясь. Щелчок пальцев и медленно танцующие девушки вокруг замирают и покорно подходят к своему Господину. Хуа Чэн поднимается с дивана выглядя при этом свежо и обыденно. — Помойте его и отнесите ко мне в покои. — Хищно осклабившись, даёт распоряжение Хуа Чэн, облизывая пересохшие губы. — Я с ним ещё не закончил. Эмин на его поясе оживает, подавая сигнал, что в городе что-то происходит. Бледная рука успокаивающее ложится на рукоять сабли. Хуа Чэн не оборачивается, через плечо бросая: — Если с девушками случится неприятность, то ночью будешь отрабатывать каждое увечье на их прекрасных телах. Так что поосторожнее. — Ты больной ублюдок! Неужели так сложно проявить заботу? Сам испачкал, сам бы и мыл, идиот! — Ци Жун собирается начать отбиваться, краснея при приближении девушек. Пока его тело истязал князь демонов, он и думать забыл о женских призраках, что наблюдали за тем, как терзали его узкую дырочку, шлепали его и заливали его отверстие спермой. А сейчас... Они будут мыть его! Одна из танцовщиц опускается, чтобы собрать разбросанные одежды, но демон ее останавливает. — Не стоит. Одежда ему не нужна. Приступайте. Провожаемый гневными и смущенными воплями, Хуа Чэн покидает свою резиденцию, выходя в сумрак вечернего города. Ци Жун ошарашенно опускает ушки, а затем продолжает ругать его на чем свет стоит, пока тот, вероятно, очень радостный, пафосно прогуливается до выхода. Да чтоб тебя черти драли, кобель ты несчастный. Демоницы неожиданно сильные, и Ци Жун ощущает, как его мужское самолюбие медленно умирает, когда одна из них спокойно поднимает его тело на руки и несёт до купален. Он продолжает из последних сил ругаться — скорее по привычке, чем действительно искренне. Ворчит что-то типа «Аккуратнее, блять, ты что, не знаешь, с кем имеешь дело?», хотя демоницы, признаться, обращаются с ним действительно осторожно, но его тело слишком чувствительное после подобного испытания, и каждый неверный шаг отзывается болью. Они приходят к небольшой, уютно обустроенной пещере и опускают Ци Жуна в озерцо. Теплая вода омывает его измученное тело, и он практически отключается. Прикосновения демониц нежные и едва ощутимые, и Лазурный демон почти плачет от этого. Он не скажет этого вслух, но он действительно хочет, чтобы Хуа Чэн хотя бы иногда касался его более нежно, а не калечил его мёртвое тело. Ци Жун позволяет себя касаться, смывая кровь и сперму, а сам начинает медленно регенерировать, пока демоницы не решают всё также медленно и нежно раздвинуть его ноги и коснуться чувствительной дырочки. Он дергается, резко сводя ноги и шипит. — Да вы что, совсем ебнулись? Уберите свои грязные ручонки! — Он скалится, показывая свои острые зубы и ощущая себя совершенно опозоренным. Хуа Чэн сделал это всё специально, чтобы весь город обсуждал, как и в какой позе его трахали, и чтобы даже самый слабый призрак этого города побрезговал им, да? Ци Жун тихо зарычал, чувствуя, как горит лицо. Хуа Чэну так нравилось унижать его не только в постели, но и морально, полностью уничтожая его репутацию. Какая же он все-таки мразь. Ци Жун обиженно вымывал из себя сперму демона, терзая пальцами свой и без того пострадавший проход. Надо бы все-таки подстричь когти. Демоницы с интересом наблюдали, как Лазурный демон, выгнувшись и выпятив задницу, промывает себя изнутри. Каждая из них поблагодарила высшие силы за возможность служить Князю Демонов — он не заставлял спать с ним (пускай некоторым и хотелось бы), у них были лёгкие и приятные обязанности, а также возможность посмотреть как мудака, который неоднократно оскорблял их и других девушек, втрахивают в кровать, заставляя жалко скулить и плакать. И вот теперь этот мудак стоит перед ними, раздвинув свои худые ножки, и пытается вымыть то, что оставил в нем их начальник. Да разве это не удовольствие! Ци Жун замечает, что они пялятся, переглядываются и усмехаются, и не выдерживает. — Закройте свои блядские глаза, иначе я их выцарапаю! Девушки замирают, ухмылки исчезают с их лиц. Но одна продолжает улыбаться и даже подходит ближе, шлепая его по заднице. — Ты ничего не сделаешь, иначе тебя накажет твой ебырь, хаха! Ци Жун бледнеет, и сжимает зубы, в глазах загораются зеленые огоньки. Он хватает демоницу за руку. — Ты, блять, слепая, если не видишь, как обращается со мной твой ебанный в рот начальник! Ты думаешь, он сделает мне больнее, чем уже делал? Ты думаешь, что я боюсь боли? Всё моё существование, блять, сплошная боль, так что не смей, сука, так со мной обращаться. По какому праву ты считаешь себя лучше меня?! — на секунду в его глазах вспыхивает такая глубокая обида, на секунду он обнажает свою израненную душу. Демоница отшатывается. На ее руке остаются следы от когтей, но она не обращает на них внимания. Неожиданно перед собой она видит не злобного безумного демона, а преданного принца древнего королевства, что не знал любви ничего, кроме презрения в своей жизни и после смерти, и которого раз за разом насилует его худший враг, унижая перед всем городом. Это не оправдание его злодеяниям, но. Её сердце пропускает удар при виде столь глубокой тоски, а в глазах собираются слёзы. Ей кажется, что никто не заслужил такой участи, каким бы он не был. Девушка прикрывает рот рукой. Ци Жун не выдерживает этого и отводит взгляд, едва сдерживая слёзы. Он хочет надеяться, что просто напугал девушку, но на самом деле понимает, что ей стало жалко. Это было ещё хуже, это унижало его. Не надо блять ему ничьей жалости. — А-Лин? — другая демоница нежно касается плеча плачущей девушки. — Он сделал тебе больно? Ох, он поцарапал тебя, гребанн- — начинает злиться она, крепче сжимая плечо и поднимая угрожающий взгляд на демона. — Нет! А-Ин, не трогай его. Всё нормально. Ци Жун взрывается. — Да уйдите вы отсюда нахуй, оставьте меня в покое, блять! — Мы... покажем тебе, где находятся покои градоначальника. — говорит А-Лин, кивая девушкам на выход из пещеры. — Мы будем снаружи. Когда они уходят, демон прикрывает глаза, расслабляясь в тёплой воде. Он старается ни о чем не думать, ведь мыслей слишком много и они слишком неприятные. Его тело уже практически зажило и готово к следующему разу. Он глубоко вздыхает и поднимается. Хуа Чэн до этого ни разу не пускал его в свои покои. Быть может, это что-нибудь значит? — Ци Жун не смеет и надеяться, но это безусловно приятно. *** Он падает на кровать и заворачивается в одеялко, как в шаурму, высвободив только руки, чтобы обнять ими подушку. В комнату входит А-Лин, и он вздрагивает. — Я... Не скажу ему. — она показывает на свою раненную руку. Ей хватит сил, чтобы регенерировать это, а пока она спрячет рану за браслетом. Она заслужила это, начав унижать и без того униженного мужчину. Не то, чтобы он достоин хорошего отношения — он мудак, он жрет людей и ведет себя как последняя тварь и всё такое, но она не сможет спокойно спать, зная, что его пытают по её вине. — Уйди. — устало шепчет Ци Жун, и это похоже на благодарность. Он, кажется, измотан. Девушка кивает и выходит из покоев.