Лучик света в его тьме

      У Шинсо не было желания что-то делать, даже жить. Единственное, что придавало его существованию хоть какой-то смысл - парень с рисунком молнии на жёлтых волосах. Он был словно лучом света в беспросветной тьме его души. Всегда шумный и весёлый, но такой понимающий. Денки никогда не осуждал вредные привычки Шинсо и только забавно морщился, когда тот выдыхал сигаретный дым в его сторону. Лишь одно он не мог терпеть - когда Хитоши причинял себе боль. Он приходит в бешенство, когда видит новые порезы на руках. Начинает ругаться и даже плакать, прося не делать так больше. Шинсо обещает не резаться, но спустя время лезвие снова скользит по бледной коже его запястий и предплечий. Он просто хочет перебить свои чувства хоть чем-то. Перед его глазами каждый день к Денки подходит милая девочка с глазами, как у енота, они смеются и его самый близкий человек выглядит счастливым. С ним он не смеётся так много, от Хитоши ведь только проблемы. Так он думал. И проводили новую полосу, которая тут же становилась красной и маленькие капельки собирались по всей её длине. Порезы неприятно щипало, но это единственное, что хоть немного глушило обиду и ревность. И разочарование в себе.       Когда они начинали общаться, Хитоши не мог понять, почему такой весёлый парень вдруг решил заговорить с ним. С вечно уставшим и молчаливым. Но спросить не решился. Не хотел отпугнуть. - Какого черта ты делаешь? - Каминари уже даже не кричал на вновь ослушавшегося его парня с глазами, сияющими словно аметисты. - Я сразу же обработал, мне не больно. - Зато мне больно, - всегда шумный Пикачу, как прозвали его в академии, говорил так тихо, как только мог. Он устал бояться, что однажды этот кретин переборщит и оставит его навсегда.       Поэтому в этот раз он ушёл, чтобы не наговорить каких-нибудь обидных слов. Если бы он только знал, в чем причина селфхарма, то сразу бы утешил Хитоши. Сказал бы, что Мина просто его подруга, с которой они веселятся, и не более. Сказал бы, что он с ним не такой только потому что не хочет притворяться весёлым, не хочет быть кем-то другим и открывает ему свою душу. Только ему.

***

      Кхе. Сухой кашель, появляющийся из неоткуда, уже третий день донимал Денки. Вроде не простыл. Может, это всё из-за того, что он дышит дымом Хитоши?       Он всегда говорил, что не хочет, чтобы Шинсо вредил себе. Всегда заботился о нём. Но сегодня он в первый раз сказал, что чувствует при этом сам. Не сказал, что злится и тд, а сказал "больно" и убежал. Неужели он разочаровался? Эти мысли не давали уснуть и давили на без того шаткую психику. Четвёртая кружка кофе, четвёртая по счету сигарета. Как он мог быть таким эгоистом? Как он мог причинить боль единственному близкому человеку?       "Наверное, ты уже спишь, поэтому не стал звонить. Прости меня, я идиот, больше такого не повторится," - появилось на экране телефона Денки. Но он этого не заметил. Всё его внимание было сосредоточено на том, что только что он выплюнул после очередного приступа. Лепестки в капельках крови. Неужели он настолько сильно любит этого мрачного парня?       Очевидно, что да.       Он слышал про ханахаки, знал, что это называют болезнью неразделенной любви. Когда человек влюбляется очень сильно, в лёгких, а потом и во всех остальных органах, начинают расти цветы, напоминающие об объекте любви, сдавливая плоть своими корнями, что приносит боль. Когда цветы разрастаются и больной начинает их откашливать, счёт идёт на недели. Ведь если он не найдёт взаимности, то растения бесповоротно нарушат работу организма, и смерть заберёт себе несчастного.       Шинсо не надеялся на быстрый ответ, но всё же не переставал обновлять страницу. В голове было только одно: "Пожалуйста, скажи, что всё хорошо. Если из моей жизни пропадаешь ты, зачем мне останется вообще жить".       Каминари только утром увидел сообщение. Ладно, он снова ему поверит. Но не так просто. Он намерен получить объяснения, какого черта он это делает. Потому что он умирает из-за него. Из-за любви к нему. И он заслуживает знать, почему тот, из-за кого вселенная отнимает его жизнь, так легкомысленно относится к своей.       Каминари постучал в дверь, но ему не ответили. Поэтому он открыл её сам. Когда-то Шинсо дал ему запасной ключ, чтобы тот мог будить его перед академией, если он с утра не будет отвечать на звонок. Они жили близко, поэтому ходили вместе.       На столе чашка с недопитым кофе, дверь на балкон открыта и сквозняк с громким звуком захлопнул за электро парнем дверь, от чего Хитоши проснулся. - Я не прощу тебя пока ты не расскажешь мне причину. - Чего? - спросонья фиолетововолосый даже не понял о чем разговор. - Я хочу знать, какого черта ты режешь себя. - Это не важно. Я же сказал, что больше такого не будет. - Нет, важно, - на его глазах проступали слезы, а горло будто сжали в тиски. Кашель, захвативший его на несколько секунд, казалось, длился вечность. - Эй, ты чего? Всё в порядке? - Ничего не в порядке, если честно. - Денки.. У тебя кровь на губах.       Каминари отвернулся и вытер алую жидкость рукавом, по которому тут же расползлось тёмное пятно.       Хитоши молчал и пытался понять, что произошло. - Я не знал, - тихо начал Электрозум, - как это сказать. И стоит ли говорить вообще. Посмотри.       Он разжал кулак и показал окровавленный цветок. Фиалка. - Неужели эта болезнь реальна? - Как видишь. - И кто же это? - от удивления мозг совсем не работал и он не смог сложить эти 2 и 2. - В зеркало посмотрись. Многих знаешь, кто имеет такой же цвет глаз и волос, как этот цветок? - Так ты влюблен.. В меня? - Да. И знаешь, даже если не взаимно, то я не хотел бы умереть раньше времени только из-за того, что ты переборщишь со своими самопытками. И поэтому. Я хочу знать правду.       Хитоши не мог и подумать о том, что его чувства взаимны. А теперь он узнал, что его избранник любит его, причём настолько сильно, что буквально им болен. Он берёт его руку, не в силах посмотреть в глаза. Только сейчас до него дошло, как были глупы его поступки и как сильно это ранило этого светлого парня. Он считал, что оставляет раны на себе, но при этом проводил лезвием прямо по душе того, кто дорожит им. - Я ревновал, - Хитоши было стыдно это признавать, его щеки пылали, а в глазах то и дело было ощущение, что ещё немного, и слезы будет не сдержать, - я думал, что вы с той девочкой с рожками вместе. - Какой же ты придурок, - он присел и гладил его по щеке одной рукой, а второй сжимал его ладонь, - ты мог спросить, а не терзать нас обоих. - Я боялся, что тогда ты вообще от меня сбежишь. Думал, что тебе плохо со мной, будто я лишаю тебя радости, которую ты изучаешь, находясь с другими людьми. - Я для них шут и поэтому должен быть весёлым. А для тебя нет. Потому что ты для меня особенный, - его лёгкие расправлялись и дышать становилось проще с каждой секундой.       Денки взял вторую руку Шинсо и считал, сколько полос всего на измученной коже. Какие-то были уже побелевшими шрамами, а какие-то яркими и свежими. - 26. Я запомнил. И если появится ещё хоть один шрам - пеняй на себя. - Если ты будешь со мной, то я уверен, что не появится. - Теперь не отвяжешься, - и он обнял мрачного с виду, но невероятно счастливого внутри парня так, как обнимают только любимых: практически до хруста суставов, но с огромной нежностью.       Теперь жизнь Хитоши заиграла красками и смыслом. Наконец-то этот лучик стал его полноценным солнцем. И теперь всё обязательно будет хорошо.