Вороний крик, который был более похож на металлический скрежет, раздался где-то в глубине поля, отдаваясь затихающим гулом.
***
Прохладные порывы трепали одежду и зарывались в коротких смольных волосах, нежной, но настойчивой волной, заставляя пробудиться. Фаунд недовольно поежился и хотел отмахнуться от еле ощутимого обидчика, как вдруг его сознание стало проясняться и подтолкнуло к мысли о том, что в последний раз он находился в открытом летнем поле. Буквально вскакивая на ноги, парень нервно оглядывается, надеясь, что еще не успело стемнеть, ибо могло пройти слишком много времени с момента, когда сила природы одолела его. Но какого было его удивление, когда заместо густой травы и мягкой земли, окружение состояло из непонятной твердой породы и темных стен с танцующими точками. Потерев глаза пару раз, Фаунд пребывал в абсолютном замешательстве. Сам он находился в помещение, насколько таковым можно назвать коробку с неощутимыми границами. Поначалу показалось, что потолок находился практически над самой головой, но, протянув руку вверх, парень не смог дотронуться до поверхности, а конечность лишь прошла сквозь тонкую черную материю. Он почувствовал себя таким ничтожным и крошечным, словно паучка дети поймали в стеклянную банку. Оглянувшись, Фаунд увидел тяжелую дверь в одной из «стен» и телефон на небольшой тумбе, что стояла левее бурых косяков входа. — Я должно быть еще сплю, — обнадежил себя он. Парень снял трубку и нерешительно набрал номер домашнего телефона. Если его все-таки похитили, или ноги куда-то унесли спящее, неразумное тело, то дома должны волноваться, прошел приличный отрезок времени, возможно, наступила ночь, поэтому отец обязательно приедет за ним. Но в ответ на набранный номер прошло лишь несколько гудков, и помехи сбили связь, а едкие шумы засели нарастающей тревогой на закорках сознания. Начиная злиться, Фаунд подошел к двери, косяки которой словно упирались в пустоту и оболочку, что похожа по составу на потолок — вязка и темная, но к рукам абсолютно не липнущая, прохладная. Дернув ручку, парень понял, что никак пройти здесь не сможет: дверь не поддалась. Прикусив губу, он повернулся к другой стороне помещения и вновь удивился. В противоположном углу помещения находился высокий силуэт, высоко поднявший голову и разглядывающий плакаты, бумажки, которые висели на «стенах». Фаунд был готов поклясться, что минутами ранее никого в том направление не находилось, а стены были идеально чистыми. Встряхнув головой, парень откинул все возможности начавшихся галлюцинаций из-за непонятного и пугающего места. Не найдя никаких зацепок или путей решения проблемы, он берет себя в руки и решительно подходит к силуэту. — Извините, не могли бы Вы мне помочь? — очень осторожно и вежливо начал тот, не зная, агрессивно ли это существо или нет. И в этот момент Фаунд осознал, что напугал того, кто стоял в нескольких шагах: плечи неестественно дрогнули после заданного вопроса. Однако повернулся к нему не дух или демон, на которых уже рассчитывал парень, ибо воображение стало искать различные пути объяснения происходящему, а самый обычный человек. Единственная вещь, которая смутила его в этом незнакомце — керамическая маска с небрежно нарисованной улыбкой, что прикрывала глаза и нос. — Ты напугал меня ужасно, — с глупым смешком начал парень, расплываясь тут же в дружелюбной улыбке. Фаунд отметил для себя несколько факторов: голос этого человека был бархатно-низким и до ужаса чистым, без скачков и скрипов; носил тот темно-зеленое худи с глубоким капюшоном, который был натянут до самого лба, прятал за собой волосы и прикрывал маску. Парень имел неплохое телосложение и примерно на голову был выше ростом. — Кажется, нам подкинули очередного гостя, — в таком же добродушном ключе, но чуть тише, продолжил человек напротив, словно для себя. — Вы знаете, как можно покинуть это место? — не зная точно, как реагировать на такую манеру общения и абсолютно не имея понятия о том, кто этот человек, Фаунд действовал настороженно — мне кажется, я потерялся, не помню, чтобы приходил сюда. — Никто не помнит, — грустные нотки вплелись в приятный низковатый тон — я не против говорить на «ты», не думаю, что у нас такая уж большая разница в возрасте. Мое имя Масочник, все называют так, приветствую. — Хорошо, Масочник, — парень словно попытался распробовать это слово на языке, медленнее произнеся чужое имя, его все еще беспокоила таинственность места и окружения — это не меняет моего вопроса. Где я? Раздался приглушенный смех, который сразу же поглотили «живые» стены, и Масочник поправил капюшон на своей голове. — Сложно ответить однозначно, многие попросту появлялись в этом месте, из ниоткуда, — потер затылок тот — готов поклясться, что из воздуха, я сам, наверное, очутился таким же образом. Фаунд лишь слушал в тишине и не понимал, что должен ответить на подобные слова. Парень напротив не проявлял никаких странных или необъяснимых черт, не делал лишних, резких движений, лишь улыбался и смеялся, но ему показалось, что это нормально для поведения человека в стрессовой ситуации. Фаунд подумал, что этот незнакомец не желает напасть или принести вреда, глупая маска может быть обыденным атрибутом его одежды, во всяком случае, тот не выглядел особо опасно и не проявлял никакой агрессии. — Полагаю, мы можем объединиться для поиска выхода отсюда, — предположил Масочник, протягивая руку для рукопожатия, словно заключая контракт — цель одна, оставаться здесь надолго как-то не хочется, особенно, когда память попросту пропала. Ты помнишь что-нибудь перед моментом попадания сюда? И Фаунд прищурился, осматривая собеседника с ног до головы еще раз, желая убедиться окончательно в своем решение — верить или нет. Его вздох ознаменовывает принятие достаточно сложного пути: идти одному могло быть невыносимо сложно, но как минимум вдвоем есть шанс придумать, как скорее преодолеть иллюзорный ад. Только собрав свои мысли в общую стопку, и желая представиться, он, будто бы расплескал свою наигранную собранность — голова абсолютно пуста. — Я помню, что был на окраине, в поле с подсолнухами, — с сомнением, словно это могли быть не его воспоминания, произнес парень, аккуратно пожимая чужую теплую руку. — Вот как, — задумчиво кивнул головой Масочник — многие говорили подобные версии, что ж, полагаю, это может чем-то помочь в будущем. Ты пробовал позвонить по телефону, может быть, номера остались в твоей голове? — Гудки и помехи, — с сожалением оборвал он. Участливо покачав головой, парень в темно-зеленом худи предложил идти в город, пообщаться с теми, кто также заперты с ними в странной ловушке. Фаунду ничего не оставалось, как согласиться и следовать за любезно помогающим спутником. По пути через темный коридор, который не был заметен в стене сразу же, из-за сливающегося цвета, они разговорились. Как оказалось, Масочник попал сюда раньше, из-за чего смог изучить здешнюю местность, которая была достаточно близко к «бесформенной коробке» — так ее прозвал тот. Он абсолютно ничего не помнил о том, как попал сюда, что или кто ждет его дома, ждет ли вообще. Его фразы приправлялись шутливым тоном, который максимально располагал к человеку. И Фаунд отчетливо понял, что этот человек не навредит ему, ему можно доверять. Хоть белая керамика на его лице вводила в заблуждение, ведь сложно довериться тому, чьего лица ты даже не можешь увидеть, однако парень побоялся узнать, что связано с этой вещью, прикусывая язык. Выбравшись из сводящего с ума лабиринта, путешественники ступили на твердую и вполне реальную каменную породу. Невысокие, открытые настежь ворота приветствовали их — вход в Черно-Белый город. По ним можно было понять старость или даже заброшенность места: глубокие трещины между блоками, моховой ковер укрывал поверхность и цвел, пуская корни безысходности. Пересекая границу, взор падает на невысокие поврежденные строения, которые явно должны были служить домами для жителей в далеком прошлом. Они были расположены широким прямоугольником, словно стены импровизированной крепости, закрытой коробки, откуда нет выхода. Масочник шел впереди и вел их через неширокие закутки меж домов и обломов в земле, оглядываясь по сторонам в поисках чего-то. По дороге стройная женщина средних лет в длинном потрепанном платье окликнула его, спрашивая о новичке, который шел позади, и очередных попытках отыскать выход. На что тот лишь отшутился и подарил ей легкую улыбку. — Твой энтузиазм все никак не исчезает со временем, не так ли? — с печальной усмешкой произнесла женщина, в ее полузакрытых глазах застыли гнетущая тоска и горе. — Нельзя просто так упускать шанс, — гордо кинул Масочник на прощание, утаскивая Фаунда за собой в подъем к очередным увесистым воротам, и махнув женщине рукой. Они прошли весь город насквозь, и парень оглядывался с заинтересованностью по сторонам, замечая пустых и разбитых людей по пути. Они ничем не занимались, лишь стояли по углам и смотрели в глубокие дыры в земле. Их лица не выражали эмоций, а тела казались исхудавшими каркасами, которые с усилием держат мышцы и кости. Кто-то находился в небольших группах по два-три человека, а кто-то поодиночке. Его поразила серость и безучастность этой неописуемой массы. В какой-то момент ему даже показалось, что все они похожи на глиняные статуи, работы искусного мастера. Среди тусклости и безнадеги парень чувствовал себя некомфортно, ему казалось, что чистая синяя толстовка слишком яркая для этого места, она не вписывается в рамки, отличается. Фаунд хотел было спросить Масочника о женщине, окликнувшей его, о людях, о городе, но посчитал, что время еще не пришло или просто ему не хватило смелости. Пересекая ворота на северной стороне, парень не мог поверить своим глазам. Затворившаяся за их спинами калитка привела их на летающий остров! Он балансировал, плавно опускаясь ниже и поднимаясь выше. Он не мог объяснить подобное поведение земли никакими законами физики, каким образом такой огромный кусок земли находился в равновесии, когда под ними была лишь угнетающая пустота. Однако удивления не окончились простым островом. На востоке от места, где они стояли, находился прекрасный старый особняк. Его стены покрылись за годы сухими лозами и расползающимся, как зараза, мхом. Явно никто не ухаживал за двориком и садом: сорняки и хиленькая травка сочились сквозь гравий тропинки, которая уводила к пруду. Тот в свою очередь покрылся тиной и явно был на грани высохнуть вовсе. Добравшись до здания, путники стали искать вход. Парадной двери, как таковой, не было, все окна первого этажа были плотно заколочены изнутри. Однако множественные трещины в стене и тонкость самого материала давали соблазнительный план по созданию собственного входа. — Думаешь, удастся пробраться внутрь? — осматривая разломы и осыпающийся песок, размышлял Фаунд. Поражало то, с какой скоростью он разговорился с этим человеком, и с какой небывалой легкостью мог поддерживать диалог с ним. В той комнате с нереальным потолком его фигура в тени была похожа на дикого зверя, парень вспомнил, что изначально видел Масочника в углу того помещения. Но сейчас ему кажется, что они смогли бы стать неплохими приятелями. — Окна заколочены, — информировал тот — другого пути попросту нет, если мы хотим попасть внутрь. — Что вообще нам нужно там? — Местные пускали разговоры о том, что внутри есть тот, кто способен помочь с поисками выхода, — объяснял Масочник — не знаю, можно ли этому доверять, но смысла общаться с людьми из города нет — молчат. — Пробыв столько времени здесь, ты не проверил это место сразу? — насмешливо сощурил глаз Фаунд. Ему казалось, что этот тип должен был в первую очередь поднять на уши весь замок. — Ворота были закрыты, — пожал плечами тот, прощупывая стену — моя бы воля, я влез сюда намного раньше. Парня невероятно подкупали тон и настойчивость собеседника в деле. Масочник был тем человеком, который не сгущал краски, даже если все казалось просто ужасно. Он смеялся проблемам в лицо и преодолевал их, вгрызался в поставленную цель зубами. Почему-то хотелось верить каждому слову, улыбаться в ответ на очередную глупую шутку о том, что выход будет похож на такую же склизкую дырень, в которой они встретились. Они бы могли стать хорошими друзьями в реальной жизни, вера Фаунда укреплялась в этом. — Отойди-ка, — попросил тот, обхватывая правой ладонью левую руку. И только он успел отскочить, как раздался глухой удар, треск камней и болезненный вздох. — Ты что творишь? — взволнованно крикнул Фаунд, подбегая к Масочнику, который потирал левое плечо — мы могли сделать проход шире и без попыток покалечить тебя! — Небольшой синяк будет всего лишь, не ругайся, — рассмеялся тот и шутливо подтолкнул Фаунда к широкому проходу — теперь пробраться внутрь не составит труда. Цыкнув и толкнув в неповрежденное плечо собеседника, парень с легкостью пролез и постарался осмотреться. Но увидеть ничего толком не удалось, ибо помещение было окутано мраком, единственный источник света — дыра, которую они проделали. Воздух был невероятно спертый и пропитанный слоями пыли, голова закружилась сразу же. Залезши внутрь, Масочник разделил неприязнь к темноте и оперся локтем на стену, привыкая к сложности дышать в этом месте. Однако быстро расстраиваться и стоять на одной точке тот не стал и предложил искать что-то, что можно зажечь и нести в руках: свечи, факела, да даже свернутую в трубку бумагу. К их великому везению прямо рядом с входом стоял обеденный стол, куда падал весь свет из проделанного входа. На нем были раскиданы свечи и железные подпорки под них, правда, начавшие покрываться ржавчиной, но от этого не ставшие хуже. Закрепив одну внутри, Масочник поджег фитиль зажигалкой, и тусклое свечение озарило мрачное царство, подняв очередной слой пыли в воздух. — Держись ближе, чтобы видеть, куда идти, — посоветовал тот, кивая на проход, куда они, вероятно, пойдут дальше. Фаунду ничего не оставалось, как соглашаться и идти рядом, хотя и убегать далеко с даже имеющимся светом он не планировал. Это место не заставляло его думать о страхе приведений или о том, что склизкая субстанция поглотит тело без остатка, но все же хотелось, чтобы рядом оказался тот, кто сумеет помочь, если что-то пойдет не так. Исследуя западное крыло, они обнаружили комнату с невысокими пьедесталами, на которых были выгравированы номера, а самих объектов на верхушках не было. Повсюду валялись крошечные белые перья, многие из которых изрядно покрылись пылью. Общими размышлениями и догадками был сделан вывод, что придется искать птиц, которые, скорее всего, сидели здесь. Однако никто не знал, сколько прошло времени с момента, как те покинули свои места, возможно, даже вероятнее всего, ни одной уже не осталось в живых. Птицам нужна еда и вода, а это строение можно с легкостью назвать богом забытым. — Думаешь, это могут быть птицы? — из-за широкой спины выглянул Фаунд. — Если верить тому, что здесь действительно обитает человек, которого мы ищем, то он мог их кормить, — анализировал Масочник, поднимая одно из перьев и стряхивая с него пыль — тут достаточно тепло, а другого им попросту и не нужно. Сойдясь на этой версии, путники отправились на поиски потерянных животных. Обойдя все западное крыло первого этажа, они так никого и не нашли ничего, кроме гор пыли и забытых вещей. Скорее всего, никто уже давненько не бывал внутри — ни следов, ни зацепок, из-за чего легенда о живущем здесь существе начинала отдаляться и больше походить на выдумку тех, кто хотел потешить себя зрелищем поверивших или особо отчаявшихся, что старались убедить себя в существовании выхода. Открыв очередную дверь, Масочник вдруг замер, не зашел внутрь, как обычно делал, лишь протянул руку со свечкой вперед. Фаунд было хотел задать вопрос, но чужой кивок головы вглубь комнаты заставил его сохранить слова при себе и всмотреться в объект, на который тускло падала тень. На деревянном столе сидела белая курочка, отряхивая свое тело от лишней пыли, которая буквально стала второй шубой для нее. Странно, но птица не издавала звуков, словно не имела голосовых связок — Я свечу, ты ловишь, — понизив голос, предложил Масочник. Парень кивнул в знак согласия и своей готовности, делая шаг вперед и обходя собеседника. Но только они успели войти в комнату, как некогда спокойная птица подскочила со своего места, заметалась и начала носиться по всему периметру помещения, теряя перья и пух. С полу вскриками и угрозами, наматывая круги около стола, Фаунд все-таки поймал испуганную курицу, плотно прижав ее к груди. Повернувшись торжественно к выходу, он лишь увидел, как Масочник чуть ли ни задыхался от смеха, согнувшись в три погибели. Закатив глаза и толкая его плечом в грудь, он сам внезапно рассмеялся от нелепости ситуации, никогда бы не подумал, что придется гоняться за птицей в подобной обстановке. Подняв изрядно шума и пыли, они вернулись в комнату с пьедесталами, усадили курицу на самую правую конструкцию. И та замерла, не издавая странных вибраций, похожих на звуки, и не рвясь на свободу. Ближайший час прошел за исследованием комнат восточного крыла и попытками отловить всех несносных птиц, которые вырывались и клевались, как только к ним протягивали руки. Вымазавшись в пыли и собрав целые карманы перьев, они смогли поймать всех. Усадив всех пятерых на их законные места, путники услышали где-то вдали раздавшийся громкий скрежет, ознаменовавший решение головоломки этого этажа. Скорее всего, никто не совался сюда, так как боялся наткнуться на что-то безумно-сложное, нерешаемое в загадках, которые подготовил обладатель этого места. По возвращению к комнате с большим обеденным столом, Масочник взял несколько новых свечей, а Фаунд наткнулся на курочку, которая мирно лежала в корзине с пластиковыми фруктами. Комната с пьедесталами была полностью заполнена, явно эта птица не оттуда. Она не закудахтала и не побежала, как делали это ее подружки, даже наоборот, казалась смирнее и спокойнее. Парень осторожно вытащил ее и прижал к себе, параллельно показывая путнику. И та не издала и звука или попытку к бегству, лишь подобно кошке устроилась на руках. — Я хочу вытащить ее отсюда наружу, — с какой-то детской наивностью в голосе произнес Фаунд, словно отчитываясь перед старшим братом за каждое свое действие. На что последовал лишь негромкий раскат смеха и несколько умилительных шуток. Тем не менее, они нашли, откуда шел тот странный скрежет и шум — открылся занавес возле камина, за которым была спрятана лестница на второй этаж. Поднявшись на этаж выше по ней, путники осматривались и вполголоса обсуждали то, что уже успели приметить: старые картины со статными мужчинами на них, такие же заколоченные окна. Но вдруг Масочник остановился, как вкопанный, и стал всматриваться в темноту, протягивая свечу максимально далеко, просвечивая путь. Фаунд, который чуть ни оступился из-за резкого торможения, уже хотел было задать очередной вопрос, но в тусклом свете дрожащего пламени, куда направлял поток света Масочник, стал различим силуэт. Парень неосознанно сделал шаг назад, заступая за спину спутника. Неужели они нашли того, кто держит этот особняк? — Приветствую вас, — раздался тягуче-сладкий голос со стороны силуэта — не думал, что встречу здесь кого-либо в такое время. — Кто Вы? — с долей подозрения и опасения оборвал речь Масочник, чем заставил Фаунда заметно напрячься. — Всего лишь странствующий торговец, — загадочно хохотнул мужчина и сделал шаг вперед к путешественникам, попадая в досягаемость света. Его вороньи, густые волосы налегали слегка вьющейся завесой на лоб, закрывая глаза и большую часть лица. Однако чтобы видимость была, мужчина подвязал лоб длинной белой лентой, пряча особо длинные пряди вовнутрь, концы которой уходили за его спину. Длинный плащ в пол кофейного оттенка был потрепан и в нескольких местах залатан другими кусками ткани, на плече красовалась нашивка огня. Мужчина не выглядел заинтересованным в драке или нападение, но само появление посреди заброшенного особняка было очень подозрительно и непонятно. — Могу ли я попросить вас об одолжение? — его голос был сладок и певуч, казалось, он вовсе не удивлен появлению кого-либо в этих местах — я бы хотел перо этой птицы, если вас не утрудит. Темные глаза торговца отражали огоньки пламени, а бархатистая улыбка украшала загорелое лицо, проявляя очаровательные ямочки на щеках. Парни переглянулись в непонимание и тишине, Масочник лишь пожал плечами и кивнул головой в сторону мужчины. А Фаунд, словно понимая и отвечая на их только что придуманном языке, щурился и аккуратно дернул перышко, которое находилось на самом краю крыла, надеясь, что это не причинит боль птице. — Надеюсь, Вам этого будет достаточно, — отдав перо и сделав несколько шагов вперед, шаркнул Масочник. — Более чем, я очень благодарен, — с широкой белозубой улыбкой протянул он и забрал вещицу. Но только тот собрался зайти в помещение, в котором был, судя по всему, изначально, Фаунд окликнул его решительно. — Извините, Вы не знаете о духе, который находится в этом особняке? — в его голосе звучала настороженность параллельно со сложно скрываемой надеждой — возможно о существе, которое сможет нам помочь выбраться отсюда? — Возможно знаю, — улыбчиво подметил мужчина, стоя в дверном проеме — а вы очередные искатели чуда? Данные слова, скорее всего, задели Масочника за живое, ибо он сложил руки на груди и цокнул языком, явно не одобряя продолжения бесед с этим человеком. А, может быть, его попросту раздражала манера общения незнакомца. В то время Фаунд был намерен вытащить хоть немного новой информации из неизвестного, но удачно подвернувшегося, лица. И между ними произошла небольшая сделка: в обмен на несколько перьев незнакомец в плаще рассказал, что на чердаке особняка обитает вовсе не дух, а вполне реальный человек, к которому можно обратиться с решением их проблемы, и все, что говорят люди за пределами стен этого места — вполне реально, а не банальные слухи. Редко находятся смельчаки, которые пересекут порог, чтобы начать и довести поиски до конца. На прощание загадочный торговец поправил свою повязку и махнул рукой, исчезая в темноте боковой комнаты, словно его и никогда не было в этом месте. На мгновение даже показалось, что помещение, в котором остались главные герои, погрузилось в густую, темную дымку, не смотря на наличие пламени свечи. Масочник лишь выразил свое недовольство в сторону действий персоны, но отмечать, что конкретно разозлило его, не стал, раздраженно качнув головой.***
Поблуждав по второму этажу и не найдя ничего занимательного, кроме забитых деревяшками дверей и окон, путники принялись искать проход на чердак, фактически лестницу на крышу, которая может находиться где угодно, даже на первом этаже. Фаунд отпустил несчастную птицу, когда понял, что исследовать придется разделившись, ибо все-таки комнат без заблокированных входов было достаточно много. Передергав все занавески и подняв каждую никчемную табуретку, он все больше задыхался от поднимающихся столбов пыли. Свечки разделили, оставив с более использованным фитилем у Масочника, а последнюю — новую — отдали в руки Фаунду. После очередной оконченной проверки он, наконец-таки, услышал из соседней комнаты победное «Оно здесь!». По возвращению к сообщнику парень заметил множество перевернутых стеллажей и мелких тумб, а за всем этим рассохшимся и разбитым барахлом выдвижную лестницу, которая вела прямиком наверх. — Это то, что мы искали? — оглядывая ближайшие углы, спросил Фаунд. Ответом на его вопрос стал легкий кивок головой и просьба идти следом, придерживая боковые ручки, чтобы конструкция не захлопнулась и, не дай бог, не заклинилась снаружи. Поднявшись и знатно измаравшись в пыли и липучей паутине, Масочник подтолкнул парня плечом, указывая на тусклый огонек за наваленными коробками и попортившимися книжными ящиками. Учитывая, что свои свечки они погасили еще у входа на чердак, другого ответа быть и не может — кто-то есть впереди. И их предположения лишь подтвердились, когда послышался легкий шелест бумажных страниц. Переглянувшись, они помедлили еще пару секунд, ровно до того, пока Масочник не вздохнул и сделал несколько решительных шагов вперед, переступая барахло, которое мешалось под ногами. Фаунд цыкнул на него раздраженно, ругаясь в голове за нетерпеливый характер первого, как-никак этот человек может быть опасен, а мужчина со второго этажа лишь приманка, которая прямиком ведет в руки к сумасшедшему маньяку. Тогда пропажа людей из города, о которой многие шептались, а Фаунд узнал от своего собеседника, была вполне объяснима. Парень подоспел к месту, где остановился Масочник, и выглянул из-за его плеча, рассматривая открывшуюся перед ними картину. Посреди помещения был разложен и аккуратно обставлен небольшой письменный стол, несколько забитых полок и множество стопок бумаги. На самом краю был горшочек, перевязанный синей лентой, с маленьким кактусом, а рядом стоял канделябр с небольшими свечами, который, честно говоря, очень выбивался из такой суетной и немного неряшливой атмосферы. За самим столом сидел человек с синей чашкой в руках. На нем был черный балахон с красными вставками и глубоким капюшоном, под которым полностью скрывалось лицо персоны; руки были закутаны в тонкие атласные перчатки. Человек легонько покачивал головой из стороны в сторону, словно под воображаемую музыку, которая была слышна только ему, подпевая неизвестному мотиву. — Прошу прощения, — привлекая внимание, уверенно начал Масочник. На что человек за столом приподнял голову, покидая приятную страну мыслей, но лицо его так и осталось в тени капюшона, а позже дружелюбно махнул свободной рукой в знак приветствия. — Нам жаль, что пришлось вторгнуться без приглашения, но мы здесь по важному вопросу, — отступая из-за чужой спины и показываясь в полный рост, продолжил Фаунд — мы хотим знать, как покинуть это место и вернуться домой. Персона в балахоне пару мгновений всматривалась в лицо паренька, а позже достала несколько листов и быстро написала пару строк, положил бумагу на край стола, предлагая взять ее. Масочник сжал лист в пальцах и повернул его текстом к Фаунду. «Вы проделали столь длинный путь сюда, чтобы узнать дорогу назад? Может быть, присядете и выпьете чаю?» Парень с непониманием поднял глаза на человека за столом, тот выглядел зловеще, учитывая белый дымок, исходящий из-под капюшона. Но, несмотря на все эти черты, предлагал устроить чаепитие, так еще и писал на листке. Из-за длительного замешательства в глазах персона дрогнула и оживленно начала писать на очередном листе. «Я не могу говорить, из-за чего приходится передавать каждую мысль подобным образом, не обращайте внимания. Мое имя — Бэд и, кто бы ни отправил вас, он сделал правильный выбор. В моих силах сделать что-то подобное, не часто сюда приходят даже чтобы навестить старый особняк, не говоря уже о тех, кто живет внутри» — Так Вы поможете? — с радостным возгласом Фаунд оторвал взгляд от бумаги, параллельно поглядывая на Масочника. На мгновение показалось, что человек напротив улыбнулся и издал хрип, похожий на смех: «Не нужно такой официальности, прошу. Для того чтобы вернуться необходима всего лишь малость — вспомнить свои имена. Хоть каждый попавший сюда теряет память о своей привычной жизни, он не лишается ее вовсе. Такое явление сравнивают с дымкой на воспоминаниях. Болезненно, пугающе, но можно изменить до поры до времени» — Легко сказать «вспомнить имя», тяжелее реализовать что-то подобное, — с сожалением выдавил Масочник, поправляя худи и качая головой. «Находиться в этом месте невыносимо одиноко, знаете, поэтому я могу предоставить что-то более эффективное, чем простое объяснение механики этого пространства. Раньше каждое полнолуние я и мой близкий знакомый проводили обряд гадания, через которое многие вспоминали свое прошлое и возвращались туда, откуда они пришли. Пускай гадание на новую фазу луны будет благодарностью за то, как далеко вы прошли» Фаунд держал этот клочок бумаги, как что-то невероятно ценное или имеющее огромное значение в этот самый момент. В нескольких строчках Бэд описал место, куда они должны будут прийти, если желают быстрее восстановить потерянные стеклышки памяти, а после направиться по возвращению воспоминаний. С бушующим жаром Фаунд поблагодарил Бэда и с юношеским, практически детским, рвением потащил Масочника на выход из замка. Мужчина в балахоне же прикрыл рот рукой, словно по-доброму смеялся над тем, как в глазах у одного загорелся огонь, а у второго в голове никак не могло уложиться такое скорое решение проблемы. Откинувшись на стуле, он вновь начал напевать мелодию и болтать ложкой сладкий земляничный чай.***
Вновь стоя у приоткрытых ворот, путники были в абсолютно разных расположениях духа. Фаунд светился, как маленькая энергичная звездочка, словно разговор с загадочным человеком с чердака особняка вселил в него столько надежды и жизненных сил, что он буквально не мог удержаться на одном месте. Его энергия могла зарядить целую лампочку, заставив ту светиться без электричества. А Масочник, не поспевавший за первым, был немного измотан и ощущал острую нужду в передышке и раздумьях о полученной информации. — Если это гадание делалось и раньше, то на него могут прийти все, не так ли? — оглядываясь на стены и холодную серость городка, предположил Фаунд — может быть, здешние люди не так безнадежны. — Вполне возможно, — отдышавшись, пожал плечами тот — ты хочешь объявить им о находке? Парень помотал головой в знак согласия и с каким-то виноватым, но таким буйным огоньком в глазах уставился на собеседника. Тот лишь глухо рассмеялся и понял для себя, что такого порыва ему не остановить никаким образом. Пройдя к восточному крылу, путники заметили, что большая часть жителей собралась на возвышенности в центре улицы. Они находились в напряженном молчании, словно стычка уже произошла, а теперь лишь остались невыясненные разногласия и недосказанности, оседавшие осадком пепла на поле боя. Фаунд спешно подошел к толпе и на мгновение застыл, выжидая момента, вдруг кто-то начнет говорить, но все по-прежнему сохраняли ледяную тишину, которая заставляла Масочника с сомнением оглядываться на каждого присутствующего. — Послушайте, — внезапно начал он, и несколько десятков глаз уставились по направлению в сторону возгласа. Тело прошибло болезненной волной, а разум — смутным осознанием. Все жители Черно-Белого города были невероятно похожи друг на друга: теряющая цвет, рваная одежда; беспомощность и холодная отрешенность от общих дел; нечитаемые, стеклянные глаза. Фаунд вновь почувствовал дискомфорт в том, что его темно-лазурная толстовка казалася ярче и живее, чем никчемная и некогда приличная одежда потерянных. Новость о том, что два паренька нашли того, о ком в городишке пускали смутные и нерешительные слухи, не стала такой яркой вспышкой, на которую рассчитывал рассказавший. Даже наоборот, слова прозвучали невероятно жалко для тех, кто хотя бы прислушивался к его речи. Одни сразу отмахнулись, назвав вести «сказкой для глупых детей», а другие рассмеялись и начали упрекать в бессмысленной лжи. — Такие, как вы, ни за что бы не смогли и порога этого замка переступить, не то что добраться до последнего этажа, — выплюнула женщина с волосами собранными в высокий хвост. — Очередные бездари, которые верят в чудо, — раздалось с другого угла тяжелым баритоном — отсюда нет выхода, смиритесь. Толпа опасным гулом горячилась и распалялась в оскорблениях и грубостях. И в этот момент Масочник перехватил паренька под локоть, разворачивая к громкой и бессмысленной говорне спиной и уводя к дороге, которая уводила на восток. Проталкивая его вперед, тот пошел позади и лишь с презрением оглядывался на тех, в чьих стеклянных глазах читался бешеный страх и смутное сомнение. Он был более чем уверен, что всех этих придурков увидит около места, где пройдут гадания. Все также поддерживая Фаунда под руку, Масочник тихо и ровно попросил следовать за ним, не то чтобы у первого был выбор, ему попросту необходимо было дать объяснение своим действиям. Пройдя через небольшой островок мягкой травы, которая невероятно была похожа на ту, что успешно заманила каждого в это ужасное место, путники вышли на мост. Мост, который находился прямо посреди пустоты, удерживаясь на самом краю от необъяснимого пространства. С тех, которые можно встретить в реальном мире, всегда видно водную гладь, а отсюда была видно вязкая неизвестность. Абсолютно никто не знал, можно ли достичь дна, если спрыгнуть вниз, или ты попросту навсегда застрянешь в бесконечном цикле падения, где нет места понятиям время и движение. Опираясь на шаткие поручни, Масочник всматривается в бледное лицо напротив. Он мог бы поклясться в тот момент, что никогда не видел подобного выражения ни у кого ранее. Этот паренек привлек его внимание своей взбалмошностью и едким недоверием, рвением, словно неуловимая искорка, которая отскакивает от общего бушующего пламени, когда ты узнаешь характер поближе. Прекрасные глаза цвета затемневшего янтаря теряли надежду и уверенность с каждым мгновением, это Масочник ощущал так же четко, как и отвратительный холод, пробегающий вдоль спины. Чужие плечи опали, а пальцы некрепко, с легкой дрожью, сжимались вокруг горизонтальных поручней. Те люди настолько давно пребывают в этом мрачном месте, что любое упоминание об их сидение на месте и глупом ожидание чуда, вводят их в ярость от беспомощности и бесполезности собственного существования. Они не могут принять факта, что выход был настолько близко к ним все это время, нужно было лишь постараться и протянуть руки. Они похожи на чуму, распространяющуюся заразу, которая не желает познать сладости целительного лекарства, они тащат каждого в вязкое болото, не желая больше разбираться ни в чем, они губят все. Когда они уходили, Масочник обернулся, чтобы увидеть как потерянные, которые находились в дальних рядах, начали шептаться между собой, а в глазах нескольких промелькнул нескрываемый блеск интереса. — Я прихожу сюда, когда не могу найти решения своим проблемам, — внезапно начал тот, переводя взгляд в пустоту — мне кажется, что когда я жил в реальном мире, то там было похожее место, что-то внутри говорит о правдивости этих мыслей. Фаунд перевел взгляд на своего спутника: тот казался таким далеким, словно живая иллюзия — нереальная, размывающаяся в пустоте загадочного места. Он с трудом сдерживал порыв отчаяния и нарастающего разочарования, из-за которого нещадно щипало глаза. — Просто всмотрись вдаль этого места, туда, — парень махнул рукой к потолку, не поворачивая головы к собеседнику — скажи мне, что ты видишь. — Луна, — после длительного молчания с треском в голосе проговорил Фаунд. — В предыдущих гаданиях говорилось о том, что только те, кто достаточно крепки духом и верой способны увидеть ее, — с добродушной улыбкой и тягучей тоской в голосе проговорил тот — эта фаза называется Растущая Луна, очень скоро она примет тот оборот, к которому мы стремились. Темно-песочная кудрявая челка выбилась из-под зеленого капюшона, накрывая края керамической поверхности маски. Широкая улыбка на белом материале прямо-таки отражала лунный свет, а на синеватых губах подрагивала мягкая улыбка. И в какой-то момент Фаунду показалось, что его собеседник смотрит чуть левее места, где находился небесный объект. Расправив плечи, Масочник выпрямился и развернулся к пареньку, привлекая его расфокусированный взгляд к себе. — Эти люди зовутся потерянными, ибо они утратили весь свой внутренний огонь, — осторожно убирая мешающие кудри под капюшон, вздыхает тот — они — не ты, в этом ваша неумолимая разница. Они отчаялись и сдались из-за бессилия и трусости. Ты же смог найти решение основной головоломки, осталась лишь малость, поверь мне. Неужели ты правда хочешь опустить руки в такой момент? И Фаунд всматривается в спрятанное лицо, словно видя глаза позади керамики. Ему почему-то кажется, что они обязательно должны быть малахитовым омутом, который затянет в себя без остатка; обрамленные длинными ресницами, что прикрывают собою живость и яркость, не давая сгореть безвозвратно. Фаунд слушает каждое объяснение и долго не сводит взгляд, когда собеседник замолкает. — Мы вернемся домой, — твердо заявляет он, отпуская скрипящие поручни. Эта искра проскальзывает вновь, и Масочник ухватывает ее, видит, как янтарь чужих зрачков наполняется необыкновенным светом и невероятной силой, которой не ощущалось ранее. Он тут же хватает бледное запястье и заходится глухим приступом смеха, таща паренька за собой, говоря, что они прямо сейчас отправляются к месту, где их давно заждались и не желает принимать возражений. Фаунд не может устоять и смеется в ответ, с легкостью поддаваясь и следуя за спутником. Выбегая обратно к главной улице, они не замечают пристальные, холодные взгляды, что цепляются за их счастливые и полные решимости лица, продолжают движение к западному подъему, к которому ведет Масочник. Скользкие руки страха и отчаяния не смогли схватить новоиспеченных жертв в этот раз, их сердца слишком горячи и бойки, чтобы угодить в эту ловушку так просто..***
Пересекая всю улицу, они добираются до западного крыла, где располагалась молочно-кирпичная стена с глубокой аркой посередине. Отпустив чужую руку и переводя дух, Масочник махнул головой, показывая, что идти нужно вперед. Фаунд не колебается больше и без слов, с ощутимой уверенностью, переступает порог первым, не оборачиваясь к черно-белым стенам тусклого городка. Новая локация встречает их прохладным, живым ветерком и такими же нереальными стенами. Изначально казалось, что дорога, по которой они идут, буквально висит в воздухе. Парень подошел к самому краю и попытался дотронуться до звездной массы, что напоминала комнату, где он оказался впервые, попав в этот мир. Однако здесь не получилось найти опору, все-таки окружение действительно нереально, а выпасть за пределы дороги и оград — неминуемая потеря во времени и пространстве. Получив небольшую инструкцию о том, что под ноги смотреть нужно обязательно, путники поспешили найти место, о котором упоминал Бэд. Не прошло и десяти минут, как они достигли небольшой хижины и развилки, где дорога резко обрывалась, а перила имели проход в двух местах. — Это тупик? — оглядывался парень. — Не совсем, — объяснил Масочник — это место принято называть Долиной призрачных переходов, но я не помню, чтобы здесь было два пути. Там, где обрывается забор, находится полупрозрачная почва, по легендам, эти дороги сделаны из лунного камня, поэтому их не видно. — Ты уверен в этом, я имею в виду, это не опасно? И в подтверждение своих слов Масочник вышел за пределы видимой дороги и вступил на невидимую. Фаунд хотел было схватить того за край худи, ибо имел сомнения, но, увидев, что спутник буквально-таки стоит в пустоте, наклонил голову в недоумение. — Попробуй наступить сам, это не страшно, отсюда нельзя упасть, — сложив руки на груди, улыбнулся тот. Подойдя к краю, который был ближе к нему, Фаунд колебается, но все-таки осторожно ступает на еле ощутимую почву. В какой-то момент он даже подумал, что тут же полетит в пропасть, но когда оглянулся, увидел стоящего позади Масочника и хижину. — Полагаю нам придется разделиться здесь, — возвращаясь на видимый путь, почесал затылок тот. — Зачем? — с недоумением и явным недовольством шаркнул Фаунд — мы не можем пойти вместе? — Я точно знаю, что прямая дорога ведет к полю, где обычно проводили все гадания, — в извиняющемся жесте начал Масочник — но никогда не видел этой. Мне кажется, они обе ведут к одному месту, просто хочу убедиться. Парень состроил максимально недовольное лицо и показал всем видом, что подобный расклад событий не устраивает его. Они приняли решение в самом начале, что вернутся оба, а это значит, что и идти к цели будут бок о бок. — Тогда пошли вместе, если ты не знаешь, что там, то это может быть опасно, — настойчиво упирался он. На подобное ребячество собеседник лишь глухо рассмеялся и объяснил их недостаток времени на долгие поиски, уверив, что если дорога заканчивается тупиком или ведет слишком далеко, то он сразу же возвращается к «стандартному пути» и догоняет первого. Этими условиями Фаунд все также не был до конца доволен, но уступил и отправился по прямой лунной тропинке. Масочник же только хотел отправиться на исследование неизвестного пути, как оступился и обернулся на тихий смешок со стороны входа в хижину. — Этот малыш так и горит идеей, не правда ли? — странник с белой повязкой вокруг головы усмехался, и в его сладком голосе пряталась тяжесть и измотанность. — Ты тоже заметил это? — с ноткой облегчения выдохнул тот — уже закончил со сбором Лунной воды? — Еще не все, но продвижения есть, к счастью, — махнув головой, голос человека понизился до близкого к шепоту — ты ведь знаешь, дорогой, что твоя судьба предрешена. Ровные плечи, спрятанные под темно-зеленой тканью, опустились, а кудрявые волосы также неряшливой копной выбились из-под капюшона, падая на керамическую поверхность. — Они не заслуживают оставаться здесь до скончания века, — с грустной ухмылкой произносит тот, дотрагиваясь подушечками пальцев до края маски — пока у нас есть возможность помочь, я не хочу наблюдать со стороны за тем, как Черно-белый город наполняется разбитыми душами. — Ты всегда был таким дураком, — добродушно шутит торговец и выпрямляется, давая понять, что это окончание их диалога — по новой дороге идет завал, там нет ничего впечатляющего. И Масочник сворачивает на прямую тропинку, которая поднимается вверх и уводит к небольшому островку со свежей травкой, где в зеленоватых листиках прячется сверкающая роса. Так странно, однако это явление придает большую реальность этому миру, имитируя приятные природные мелочи места, по которому так тоскуют окружающие.***
Осматривая лужайку и мелкие тропки, которые разбегаются в разные стороны, Фаунд замечает маленькую палатку, которая стояла на самом краю островка. А что еще более удивительно — людей, которые совсем недавно смеялись ему в лицо, сейчас со страхом и нетерпением сжимали разноцветные кусочки бумаги в руках. На мгновение где-то глубоко внутри его кольнуло непонятное чувство: жалость ли, отвращение, он не смог разобрать. — Уже здесь? — послышалось за спиной. И Фаунд бы очень больно врезал при развороте тому, кто так тихо подкрался, если расстояние между ними было хоть на полшага меньше. На злобную тираду Масочник лишь по-доброму рассмеялся, за что получил легкий толчок в плечо и обратный смешок. Осмотревшись, они решили, что Фаунд пойдет за своим предсказанием первый. Паренек осторожно залез в палатку и уселся напротив уже знакомого человека в черно-красном балахоне. Увидевши своего нового посетителя, Бэд махнул рукой в знак приветствия и указал ладонью на стеклянный шар, который стоял между ними. Его лицо по прежнему скрывалось в тени тканей, хотя он сидел ровно и даже не наклонялся, явно не пытаясь специально замаскироваться. В несколько взмахов на чистом листе появились мелкие буквы, а позже бумага оказалась в руках пришедшего. «Загляни внутрь этого шара и попытайся очистить дымку, которая заволокла твою память. Все, что ты вспомнишь, я смогу увидеть, не переживай, если в голове это не отложится, это не проблема. Дай знать, когда будешь готов» Фаунд махнул головой в знак согласия тут же и заглянул в тонкий хрусталь, когда руки в перчатках аккуратно начали очерчивать круги около сферы. Парень настолько сильно сосредоточился на своих мыслях, что даже не заметил, как Бэд начал записывать что-то в маленькую книжицу, а позже на зеленом кусочке бумаги. Однако зажмурившись и закусив губы до побеления, кроме белой каши и пустоты Фаунд не смог ничего разглядеть: ни в шаре, ни в своем сознание. С каким-то виноватым вздохом он поднял глаза на человека в балахоне и извинился, объясняя, что толком ничего не смог разобрать. На что Бэд лишь покачал головой и протянул ему зеленый и белый листки, выпрямляя спину, давая понять, что все прошло успешно, а само гадание подошло к концу. «Здесь нет твоей вины, не стоит извиняться. Все, что я смог увидеть в твоих воспоминаниях, написано на цвете» Фаунд поднял глаза в непонимание, но потом лишь глупо рассмеялся и поблагодарил Бэда напоследок. Выбравшись из палатки, он сразу подбежал к Масочнику, который от скуки сбивал росу носком кед и рассматривал пустоту с ее далекими звездами. — Все получилось? — поинтересовался тот. — Я не открывал цветного листа пока что, — с нескрываемым волнением произнес Фаунд — я буду ждать на этом же месте, твоя очередь. Парень кивнул и направился к Бэду с вопросом и попыткой развеять пелену с теряющейся и медленно ускользающей памяти. Фаунд же, проводив взглядом высокую фигуру, попытался всмотреться в пустоту, которая окружала островок. Этот мир — невероятное явление, которое ужасно похоже на сон, но имеет место быть в реалиях существующего мира. Далекая неизвестность стала все больше приедаться к сознанию парня, не пугала настольно сильно, как раньше, не отталкивала от себя. Ему даже показалось, что он может потрогать этот невероятный мир пальцами, ощутить его тактильно, ведь ментально тот давным-давно занял небольшую лазейке в горячем сердце. На обороте листочка мелкими и ровными буквами было выведено словосочетание: Объятие волн. И Фаунд внимательно всматривался в два простейших слова, не понимая их значения, в попытках вспомнить, что могло произойти с ним раньше, чтобы подобное объяснение смогло восстановить его утерянную память. Но из суматошных мыслей его вновь отвлек знакомый низкий голос. — Есть за что зацепиться? — Объятие волн, — негромко произнес Фаунд, словно не хотел, чтобы кто-то кроме Масочника смог услышать о его гадание — я ничего не могу вспомнить. Даже там, внутри, в стеклянном шаре ничего не было. Его взгляд потупился, а глаза выражали неопределенные чувства, словно все, что могло одолеть его, смешалось во внутренний эмоциональный ураган, пожирая изнутри все, что вставало на пути. Но он сразу же поднял голову и также тихонько поинтересовался: — Что выпало тебе? — То же, что и в прошлый раз, — с задумчивостью протянул Масочник, пряча кусочек синей бумажки в карман брюк — объятие волн, да? Скорее всего, это связано с морем или океаном. Отсюда совсем недалеко есть песчаный пляж, может быть, это сможет помочь? Парень не до конца понял, что должны означать слова о повторном результате, но и рассуждать ему не дали — Масочник схватил его за руку и рванул к одной из мелких тропинок, которые отходили от островка, прикрикнув лишь: «Не отставай!» Перескакивая с небольших камней на более крупные, они срезали все возможные пути и очень скоро добрались до места, где почва под ногами была самым настоящим песком. Фаунду даже стало казаться, что все места напоминали собой систему островов с «мостами», которые соединялись, давая быстро перемещаться между ними. Посреди пляжа росли сухие деревья, которые имели очень тонкие стволы и ветки, но держались крайне уверенно на своих местах, во всяком случае, умеренный морской воздух не сбивал их, но и пропитать влагой не был в силах. Сбавляя темп, Масочник, все также удерживая чужое запястье, провел их к чистой площадке, где никакие деревья или кусты не перекрывали вид моря. Отпуская руку и подталкивая Фаунда ближе к кромке воды, где волны преданно возвращались к берегу, оставляя белую пену, он отступил на шаг, словно давая пространство, молча прося вдохнуть поглубже. И парень смотрит на неуловимый и недостижимый край воды, начиная вспоминать такой знакомый солоноватый запах, приятно щекочущий ноздри. Он закрывает глаза и отдает свое сознание этому месту. А ведь когда-то он боялся моря, даже не допускал возможности подойти так близко, вдруг волны захотят утащить его туда, откуда никогда больше не найти выхода? Легкое волнение пускает длинные лозы в его грудной клетке, обкручиваясь вокруг хрупких костей, а перед ним палящее солнце, которое не способно забрать верховенство над ночью, оно тает, уступает свои владения мраку и красавице-луне, оно умирает, чтобы вновь вернуться. И Фаунд хмурится, но не открывает глаза, он чувствует то, что ускользает от него, не дает вспомнить все. На ощупь он лихорадочно находит чужое плечо и прижимается к груди, отворачиваясь от печального, зазывающего моря. Он чувствует, как руки плотным кольцом обвивают его, а прохладная керамика опирается на смолистые волосы. Фаунд пытается вдохнуть полной грудью, но не может, он попросту не способен. Чужой запах скошенной травы и июльского пекла дурманит, практически лишает сознания, подкашивает трясущиеся колени. И волны шумят, прибиваясь к порогам, поют свою чарующую песнь тихо-тихо, еле слышно. Только вот парень задерживает дыхание и вслушивается в чужое сердцебиение, которое зовет его, зовет его собственным именем. — Джордж, — одними губами шепчет Фаунд — мое имя Джордж. И бархатный смех касается его ушей, а теплые руки отпускают из своей непостижимой ловушки. Ему кажется, что такое уже случалось ранее. — Прекрасное имя, — улыбка касается губ Масочника — ты вспомнил. Глаза Джорджа заливаются светом, что практически отливают его воспоминания об умирающем вдалеке солнце. Он смеется: глупо и громко, словно ребенок, который узнал какую-то тайну из взрослого мира. — Мы должны торопиться, к сожалению, — отражая голосом чужой задор, произносит Масочник — это место не дает возможности задерживаться воспоминаниям надолго. И Фаунд хотел было спросить о гадание, которое написано на чужом листочке, но заместо этого схватил собеседника за руку и потянул за собой; побежал по остывающему песку туда, откуда они пришли, откуда все началось. Не оглядываясь, не желая знать, что остается позади, Джордж бежал по зрительной памяти, уводя их от затихающего моря и ослепляющих воспоминаний в своей голове. Камень за камнем, мост за мостом, и они оказываются в той самой комнате с низким потолком и вязкими стенами, усыпанными блестящими точками. Телефон болтался на растянутом проводе, свисая с тумбы, явно кто-то не смог дозвониться до дома вновь. И перед ними была та же самая дверь цвета горького шоколада, которая не поддалась в первый раз. Сжимая горячие пальца, Фаунд плечом прижимался к чужому. Все его последние воспоминания были такими легкими, такими странными, словно кто-то рассыпал миску с цветными кристаллами, а те абсолютно перепутались между собой, теряя изначальные места и какой-либо смысл. — Вот ты и дома, — улыбнулся Масочник и склонил голову. — Как же будешь ты? — тихо выдавил Джордж, стискивая широкую ладонь. — Не беспокойся об этом, я справлюсь, — поворачиваясь вполоборота к собеседнику, протянул тот - твое время уходит, поторопись. Джордж освобождает руку нерешительно и делает боязливый шаг вперед, вспоминая, что эта дверь похожа на ту, которая стоит на входе в его дом. Он опускает голову и украдкой смотрит назад. Закусывая губу, Фаунд не выдерживает: рывком оборачивается и обнимает Масочника, обхватывая его шею руками. Сердце невыносимо болит, словно в предупреждение о чем-то, что навсегда потеряется с будущим шагом в неизвестность. Он чувствует, как замок рук вновь захлопывается на его спине, а теплая щека прижимается к виску. — Не бойся ничего, — звучит как обвораживающая сознание мантра для него. И Джордж отпускает его, чувствуя неловкость и легкость внутри, он улыбается. Бархатная улыбка провожает его, и он открывает тяжелую дверь.***
Тусклый свет лампы освещает мягко-персиковые обои и темно-бурые плитки в прихожей. Это именно то место, которое он видел каждое утро, когда собирался куда-либо. Из кухни раздались торопливые шаги. — Джордж! — громкий и взволнованный голос матери пугает его — где ты был так долго, не ответил не на один звонок! У Вас будут проблемы, молодой человек! — Он уже не ребенок, чтобы наказывать его за позднее возвращение домой, дорогая, — спокойный тон отца прозвучал следом. Невысокая женщина в кухонном фартуке лишь громко цыкнула и унеслась обратно к плите, где явно что-то бурлило и желало поскорее убежать или подгореть. А мужчина средних лет бросил снисходительный взгляд на испачканного в земле и траве юношу. — Она беспокоилась за тебя, извинись потом, будь добр, — вздохнул тот — а сейчас переодевайся и подходи к ужину. Фаунд быстро кивнул и рванул по лестнице на второй этаж, начиная ощущать накатывавшую усталость и ломоту в мышцах. Он не понимает, почему так глупо улыбается и ощущает невесомость и колкость в кончиках пальцев. Он не может вспомнить. Залетая в помещение, он тут же сбрасывает перепачкавшуюся одежду, меняя ее на удобный домашний комплект. Только закончив с переодеваниями, он окидывает быстрым взглядом комнату. И внезапно цепляется за небольшую рамку, которая стояла на полке, прямо над компьютером. Джордж подходит и берет ее в руки, не припоминая, когда ставил хоть какие-то фотографии в своей комнате. Скромно, но достаточно широко улыбающийся парень смотрел на него. Его веснушчатые щеки залиты легким румянцем, а кудрявые песочные волосы ужасно растрепаны. Фото было ужасного качества, словно скаченное и распечатанное на принтере. Парень поворачивает каркас и видит короткую надпись на нем. — Дрим? — задается вопросом он — кто это?***
Посреди душистой травки, которая впитала в себя весь сок воображаемого заходящего светила, сидела согнувшаяся фигура. Покачиваясь плавно, словно сам человек являлся ничем большим, чем обычной тростинкой, он прижимал к груди золотистые шапки с сочно чернеющей сердцевиной и глядел в туманную бездну, которая обволакивала это место огромной, плотной сферой. Зеленое худи, будто сливалось с окружающим оазисом спокойствия и таинственным самообманом; кусочком, который был сворован у реальности. Поднимая свои гордые головки все выше, подсолнухи шумно переговаривались, спрашивая и размышляя о чем-то своем. От породы шло обманчивое тепло, которое погружало в далекие мысли, грело надеждой, но никак не давало очистить голову и попросту вспомнить лишь одно слово.Прямо в купе наскоро сорванных цветов был осторожно вставлен синий обрывок бумаги, на котором оранжевым карандашом было выведено нарисованное солнце.