По истечению трёх часов самолёт благополучно приземлился в Сучжоу. В аэропорту героев, подростков и Такихиро уже встречали солдаты. Когда последний спустился к ним они отдали честь и он сделал тоже самое в ответ.
— Сколько ехать до лагеря? — осведомился командир.
— Тридцать минут, сэр, — громко и четко ответил один из солдат. Тогда Окада обернулся к остальным и всё ещё со строгим взглядом скомандовал:
— По машинам, — после, не желая долго находится в обществе упрямых и самовольных людей, удалился к припаркованным машинам. Их было несколько, так что мест должно было хватить всем.
До этого Кимико никогда не была в Сучжоу, поэтому с заметным интересом разглядывала мелькающие одна за другой достопримечательности. При прежней жизни они с отцом путешествовали на школьных каникулах в разные страны, такие как – Испания, Франция, США и так далее. Но даже на отдыхе отец не оставлял работу. Ему постоянно кто-то звонил, на столах в номере всегда лежали какие-то бумажки, документы и рабочий компьютер. Всё было практически, как дома. Менялась только обстановка вокруг. А так даже на отдыхе Кимико приходилось развлекать себя самостоятельно.
Её товарищам повезло меньше. Их семьи, как бы так сказать, не были благополучными. У каждого была своя история того, как они попали в Чёрную церковь.
Например, мать Констанции бросила их с отцом, когда девушка была ещё ребёнком, потому что он много пил. Но в отличии от матери он был заботливым и любящим отцом, ведь после развода она даже не настаивала на том, чтобы дочь жила с ней. Спустя время она нашла себе нового любовника. Кончено, Конни бы только мешала их личной жизни. Никто не хочет удручать себя заботу о подростке, особенно с такой причудой.
Как уже упоминалось, отец Констанции много пил, но тем не менее любил свою дочь. Никогда не поднимал на неё руку и во время пьянства всегда извинялся, иногда даже плакал, обещал бросить. Но ничего не менялось. Стоило ему протрезветь, как он брался за старое. Не мог и дня без выпивки продержаться. А Конни молчала, терпела, ведь тоже любила его.
Однажды к ним пришли органы опеки, так как жители дома пожаловались на вечно бухающего соседа. В итоге Констанцию забрали, а позже выяснили о её причуде. Ну а что было дальше, не трудно догадаться.
У Норио оба родителя были наркоманами...Даже похуже алкоголя, и сыном они, кончено же, совсем не занимались. Он даже не сопротивлялся, когда за ним пришли из Чёрной церкви. Что там, что там жизнь полный отстой. Но по крайней мере в лагере не было этих двух выродков, называющих себя родителями. Как можно было догадаться, они не особо расстроились, когда Норио уехал. Наркотики решали все их проблемы.
Парень до сих пор не знает, что с ними и где они сейчас, да и не хотел. «Пускай катятся к чертям», говорил он.
Герде пришлось не легче, а может, даже труднее. По сей день она хранит на душе тяжёлый осадок и бесконечное чувство вины. Причуда Герды стала причиной смерти её младшей сестры – не смогла совладать с ней и убитые горем родители предпочли отдать её в лагерь, где она смогла бы научится контролировать её.
Они любили Герду, но смерть младшей сильно их подкосила. Они убеждали себя в том, что это для её же блага, но на деле на подсознательном уровне просто хотели избавиться от неё. Просто не могли смотреть на собственную дочь, не вспоминая о случившемся.
Ну и напоследок – Сора. Его причуда долгое время не проявлялась, пока не оказалось, что он нарочно скрывал её. Сора с детства был очень смышленым и быстро обучался, поэтому додумался до того, чтобы не выдавать своего маленького секрета. Понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Отца у него не было, а мать была той ещё ханжой. Её никогда и ничего не устраивало, она всегда требовала большего. От неё было нереально услышать слова гордости или похвалу.
Однажды Сора случайно наткнулся на информацию о Чёрной церкви в интернете и нарочно дал о себе знать. Как именно – пусть лучше останется секретом. Но тем не менее, это сработало. Тогда он ещё не знал, какую глупость совершил. Там оказалось намного хуже, чем он представлял. Понятное дело в статьях всё приукрасили и красиво припорошили фальшивыми фактами. Но что сделано – то сделано.
Ну, а про Кимико уже и так всё известно. Её историю можно назвать не менее печальной, но до случившегося она не жаловалась на жизнь. Просто не имела права, по сравнению с теми ребятами, у кого она откровенно не сахар.
— Мы на месте, — послышался голос водителя, выводящий её из раздумий, и Кимико посмотрела в лобовое стекло. Перед ними открылся вид на какую-то, то ли деревушку, то ли посёлок, где были домики в китайском стиле. Всё было ограждено высоким забором. Именно здесь и расположился военный лагерь, в котором они будут пребывать совсем недолго. Нужно подготовиться к предстоящему походу, отдохнуть, как следует, и выдвигаться в Шанхай. Времени было не так уж и много.
Машины остановились возле ворот, где их, как обычно, встречали солдаты. В такие моменты, волей не волей, а чувствуешь себя какой-то важной персоной. Везде сопровождают, прямо как английскую королеву.
— Добро пожаловать, командир, — так же отдали честь мужчины, приветствуя Такихиро, как и в аэропорту. Он проделал аналогичную работу своей рукой.
— Есть какие-то новости? — не привыкший разбрасываться лестью, сразу перешёл к делу Окада.
— Да, мы поймали приспешника Клипса, — до подростков и героев мельком долетела эта фраза, но они крепко уцепились за неё, навострив уши. Это уже было не абы что, а самый настоящий прогресс.
— Ведите к нему, — не став медлить, приказал Такихиро и солдаты незамедлительно отворили ворота, запуская приезжих.
Впереди простирались красно-коричневые домики с шатровыми крышами, на низких заборчиках изображения красных драконов, различные маленькие деревья во дворах...Красивое место.
— Как, говорите, этот тип представился? — спросил Такихиро, идя в ногу с солдатом. Позади шли остальные, которым позволили присутствовать на неком допросе, что не распространялось на ущемлённых подростков. Но жаловаться никто не стал. Просто привыкли к такому обращению, хотя вряд ли к такому стоит привыкать.
— Макато, сэр, — с этими словами они вместе зашли в дом, герои следом.
Услышав это имя Сора стал сам не свой. Сначала шокировано таращился в одну точку, а затем сорвался с места и забежал в дом. Друзья даже не успели рот открыть и как по инерции все разом решили его догнать.
— Эй, вам сюда нельзя! — какой-то солдат попытался их остановить, но у него не получилось. Подростки пробились внутрь и присутствующие обернулись на шум. Сейчас на них смотрела не одна пара разноцветных глаз.
— Что из предложения «Ждите снаружи» вам не понятно? — нахмурился Такихиро.
— Мы хотим присутствовать, — потребовал Сора. По лицам его друзей стало ясно, что они не в курсе происходящего и явно не обсуждали это. И тем не менее молчали.
Такихиро уже хотел поставить наглого паренька на место, но Мируко, как обычно, вступилась за них:
— Пускай остаются, если хотят. Не забывайте, что они полноценные члены команды и имеют полное право учавствовать в этом, — командир одарил девушку пронзающим взглядом, но снова не осмелился возразить. Всё же, герои были неотъемлемой частью операции. Без них им не справятся, а отношения у них уже не заладились. Ни к чему портить их окончательно.
— Он там? — спросил Старатель, останавливаясь перед темно-коричневой дверью.
— Да, — ответил Такихиро. — Его схватили относительно недавно. Он выслеживал и следил за лагерем. Насколько уже удалось узнать, он приспешник Клипса и наверняка собирался передать ему наше местоположение, если бы не наши.
— Хоть какой-то толк от солдат... — пробубнил себе под нос Босатка так, чтобы услышали только свои.
— Уверены, что заваливаться к нему всем вместе – хорошая идея?
— Я вполне могу подождать за дверью, — сказала Леди Гора, совершенно не горящая желанием разговаривать или вообще хоть как-то контактировать с заложником.
— Я тоже, — поддержал симпатичную героиню Босатка.
— Почему бы вам со Старателем не пойти? — предложила Мируко, обращаясь к Ястребу.
— Что скажете? — крылатый герой посмотрел на номера один, ожидая его вердикт.
— Да будет так, — как обычно, не привередничал тот. Да он и правда профессионал, если его всегда всё устраивает. Хотя, пожалуй, в этом и состоит профессионализм – уметь работать в любых условиях и с любыми людьми, даже если тебе это не нравится.
— Может, пускай только Сороковой пойдёт? — вспоминая рвение друга, предложила Герда.
— Я бы тоже хотела посмотреть на заложника, — отозвалась Кимико.
— А вот я не горю желанием, — устало закатил глаза Норио. — Скука смертная.
— Я, пожалуй, останусь с Двадцать девятым и Тридцатой, — завершила дебаты Констанция. — А вы идите. Потом расскажете, как всё прошло, — добровольцы выбраны, можно идти. Солдат, что привёл их сюда, открыл командиру и остальным дверь, они вошли внутрь, и дверь за их спинами захлопнулась.
Тот самый заложник сидел на стуле посреди комнаты, прямо как в фильмах в жанре боевик. Его руки и ноги были привязаны к ручкам и ножкам этого же стула, а в помещении светила одна тусклая лампа. Его голова была опущена, как будто он был без сознания, а на лицо легла тень, поэтому разглядеть его не вышло. Но выглядел он довольно молодо. Рыжие волосы блестели под светом лампы.
— Что-то удалось узнать? — первым делом обратился к уже заранее присутствующим в комнате солдатам Такихиро. Солдат тоже выглядел взросло, но явно младше Такихиро.
— Ничего. Он молчит, — ответил второй мужчина, по возрасту схожий со Старателем и Такихиро.
— Двадцать девятый вполне бы смог его разговорить... — просто высказала мысли вслух Кимико, не ожидая, что на неё обратят внимание. Чувствуя неловкость под тяжёлыми взглядами она добавила: — Просто сказала.
— Думаю, можно попробовать, — поддержал идею девушки-подростка первый солдат.
— Ладно, позовите его, — на удивление, согласился с идеей брюнетки Такихиро. Кимико подошла к двери, приоткрыла её, подозвала Норио и он, в скором времени, зашёл в помещение, держа руки в карманах штанов. Дверь снова закрылась.
— Чем обязан?
— Двадцать третья сказала, ты можешь разговорить этого парня, — первый солдат кивнул на заложника, который по-прежнему не подавал признаков жизни. — Это так? — на лице Двадцать девятого появилась жуткая улыбка, а в глазах блеснул азарт.
— О да, вы обратились точно по адресу... — участок на его руке засветился и он достал охотничий нож из внутренней стороны предплечья. Некоторые из присутствующих напряглись, но не двое товарищей. Уже привыкли к пристрастиям друга.
— Итак, — светловолосый подошёл к приспешнику и встал напротив. — Каким будет ваш первый вопрос?
— Как скоро Клипс будет здесь?
— Эй, парень, — Норио не очень сильно похлопал его ладонью по щеке. — Слышал вопрос? — ответа не последовало, как и какой-либо реакции. Его руки были расслаблены, голова по-прежнему висела. Двадцать девятый развернулся к остальным и уточнил:
— Он вообще хоть жив? — не дождавшись ответа, Норио повернул голову обратно и уже с приличной силой дал тому пощёчину. Голова заложника дернулась в сторону, но осталась в расслабленном состоянии. Он свистнул ему и громко сказал:
— Проснись и пой, у нас к тебе важный разговор.
— Давай я попробую, — предложила свою кандидатуру Кимико, подозревая, что если Норио продолжит – у парня случится сотрясение. Им нужна информация, а потеря памяти всё только усложнит.
Двадцать девятый, как настоящий джентльмен, послушно отступил, давая Кимико пространство. Первым делом она проверила пульс, приложив два пальца задолжнику на шею. Сердцебиение было в норме. Может, и правда потерял сознание от болевого шока? Но по состоянию тела не скажешь, что его сильно избивали. Было несколько синяков и ссадин, но не каких-то серьёзных повреждений. Так что вряд ли причина в этом.
Кимико аккуратно взяла его лицо в свои руки и подняла голову. Глаза были закрыты. Она внимательно всматривалась в лицо, будто пытаясь что-то понять или увидеть, как вдруг его зелёные глаза резко распахнулись, застав её врасплох.
— Бу! — от неожиданности Кимико отпрянула, ноги запутались между собой и она больно приземлилась пятой точкой на пол. Заложник залился смехом. Зато теперь можно не сомневаться – он жив и в полном порядке.
— Само очарование, — успокаиваясь, проговорил тот. — Не бойся, я не кусаюсь, — усмешка. — Конечно, если сама не попросишь.
— Вижу, у тебя ещё остались силы шутить, — вмешался Такихиро, скрещивая руки на груди и выходя на свет. — Значит, и на вопросы сможешь ответить, — тем временем Ястреб помог Кимико подняться на ноги и она, коротко поблагодарив, осталась стоять рядом с ним.
— Могу, но не значит, что хочу. Можете убить меня хоть сейчас, Клипс всё равно сделает этот мир лучше и без моей помощи.
— Лучше? — осведомилась Кимико. — Что это значит?
— Подходи ближе, скажу тебе на ушко, — столько внимания к своей персоне от приспешника врага Кимико явно не оценила. Наоборот, добавило дискомфорта. Она уже начала потихоньку жалеть, что вообще пошла сюда.
— Почему бы тебе не сказать на ушко мне? — улыбнулся Ястреб, но по его пронзительному взгляду можно было сказать, что он слегка раздражён, и Кимико это заметила. Удивительно, что его это вообще волнует.
Проигнорировав его слова Макато окинул взглядом присутствующих и остановился на Соре. Его глаза округлились от секундного удивления, а затем стали немного безумными.
— Какие люди в Голливуде! Номер Сорок, собственной персоной!
— Вы знакомы? — в недоумении Норио обернулся к товарищу и увидев его взволнованное выражение лица понял, что дело серьёзное. Это же Сора, у него практически невозможно увидеть никаких эмоций, а тут он ни с того ни с сего занервничал!
— О да, ещё как, — откинувшись на спинку стула ответил Макато, разглядывая знакомого с ног до головы. — Мы давние друзья. Правда,
Сора? — названный, казалось, потерял дар речи. Он смотрел на заложника, как будто увидел призрака.
— Как?...Я же видел, как...
— Как уносили моё тело? — усмехнулся тот.
— Может, кто-нибудь из вас наконец объяснит, что происходит? — вмешался в диалог двух парней Двадцать девятый, который находился в таком же неведении, как и все в этой комнате. — О чем вы говорите?
— Действительно, Сороковой, не хочешь рассказать своим новым друзьям, что произошло? — но он молчал. Открывал рот, но слова не выходили. Будто бы он все их забыл и не мог вспомнить ни одного. — Ох, ну ладно, так уж и быть...Устраивайтесь поудобнее, детки, сейчас будет история о том, как друзья познаются в беде...
— Нет! — неожиданно громко возразил номер Сорок, из-за чего все обернулись на него.
— Что, совесть грызёт? А я уже начал думать, что у тебя её и вовсе нет...Где же она была, когда ты предавал меня?
— Предавал? — продолжая учавствовать в допросе переспросила Кимико. Их воспоминания были обрывистыми, но общая картина постепенно начинала складываться. — Да о чем вы, черт возьми, говорите?
— Ох, это случилось несколько лет назад...
— Ты безумец, — сказал парень с серебряными волосами, сидя на своей кровати и поджав ноги под себя.
— Я, по крайней мере, хоть что-то делаю, дабы выбраться отсюда! — возмутился рыжеволосый, сидя напротив. — Жизнь здесь – не жизнь вовсе, а пытка. Ты уверен, что не хочешь убежать со мной? Ещё не поздно.
— Идея дурацкая, нас поймают и убьют.
— Я не вчера этот план придумал! — он потянулся за бумажкой и карандашом, что лежали на тумбочке. Положил на жёсткий матрас и кривыми линиями начал рисовать территорию лагеря. — Я разрабатывал его месяцами, пока не достиг идеала.
— Слабо верится, что план действительно идеальный, — зеленоглазый мальчишка предпочёл проигнорировать критику со стороны товарища и закончил рисунок.
— Смотри, это штаб, — он ткнул карандашом в большой чёрный квадрат посередине листа. — А это, — он указал на окружающий этот «штаб» линии. — Проволока. Я случайно узнал, что она не работает круглосуточно. Систему энергообеспечения перезагружают каждый день, ровно в 23:00 на одну минуту.
— И ты собираешься воспользоваться этим? — уже понял остальную часть плана Сороковой.
— Именно! — воодушевлённо воскликнул парень, но быстро замолк и оглянулся. К счастью, поблизости никого не было. Дальше он продолжил уже шёпотом: — Света не будет, фонари не горят... Никто и не заметит, что я улизнул! А когда спохватятся, будет уже поздно. До ближайшего населенного пункта несколько часов пешком... Там я попрошу о помощи и меня вернут домой!
— Прямо по периметру стоит охрана. Как ты планируешь её обойти?
— Если понадобится – воспользуюсь причудой.
— Это суицид, Семьдесят первый. На твоём месте я бы выкинул этот бред из головы и оставил всё на своих местах.
— Предлагаешь смириться с тем, что с нами обращаются, как со скотом? — он нахмурил свои тёмные брови. — Да вы все просто трусы, что боятся бросить вызов Чёрной церкви! — парень сложил свой рисунок в четыре раза и спрятал в ящик тумбочки.
— Называй это, как хочешь, — отмахнулся Сора, закидывая руки за голову и откидываясь на старую, скрипящую постель.
Семьдесят первый с досадой посмотрел на него, а затем поднялся с кровати и пройдя узкий проход вышел из помещения, где вдоль стен стояло куча двухэтажных кроватей.
***
Двумя днями позже, уже в вечернее время Сора спокойно прогуливался до казармы, как вдруг к нему подошли двое охранников и сообщили, что директор лагеря хочет его видеть. Не волноваться было трудно. В голове сразу всплывала мысль «С чего вдруг я ему понадобился?». Без каких либо возражений он послушно последовал за мужчинами.
Его завели в небольшую комнату со стеллажами и шкафами, а также письменным столом у стены напротив дверей. За этим же столом сидел грозный, сорокалетний мужчина и что-то писал.
Сору завели в кабинет и закрыли дверь, оставив в полном недоумении. В помещении повисла тишина. Директор что-то писал, даже не обращая на него внимания, а парень пытался хоть чем-то занять свои глаза и такими темпами принялся бесцеремонно разглядывать мебель.
— Так и будешь глазеть на стены, или всё же присядешь? — от неожиданного голоса Сороковой встрепенулся, но среагировал почти сразу. Стремительно подошёл к столу и сел в кресло напротив. Он не знал, что могло разозлить директора, поэтому старался не испытывать судьбу и выполнять все его указания, как можно быстрее.
— Наверняка ты в недоумении, почему я позвал тебя. Я прав? — сначала он продолжал что-то писать на листке, но по окончанию предложения поднял на него свои серые глаза, ожидая ответа.
— Т-Так точно, сэр, — с опозданием в одну секунду ответил парень.
— Скажи мне, — он посмотрел на запястье подростка, из под рукавов которого выглядывали две цифры. — Номер Сорок, — он выпрямился и открыл один из ящиков своего стола. Немного порылся в нем, а затем достал ранее согнутый в четыре раза листок и положил перед мальчишкой. — Ты знаешь, что это и чьё?
Глаза парня еле заметно расширились, а сам он замер. Это был план побега Семьдесят первого, но как они нашли этот листок? Наверняка, когда обыскивали персональные вещи каждого, как обычно происходит в конце каждого дня...Каким же легкомысленными был Семьдесят первый, если забыл об этом и так беспечно оставил это в тумбочке у их кровати. Сора тоже хорош, даже не потрудился вспомнить об этом.
— Нет, — на свой страх и риск ответил Сороковой.
— Вот как, — мужчина был предельно спокойным, что пугало ещё больше. Он сложил листок пополам и спрятал его обратно, задвинув ящик. Сложил руки в замок и положил на стол перед собой, внимательно наблюдая за поведением воспитанника.
От волнения у Соры отчётливо билось сердце о рёбра и пульсировало в висках. Казалось, будто директор читает его мысли, и убеждённый этой идеей он специально старался думать о чем угодно, только не о Семьдесят первом.
— Давай договоримся не врать друг другу? — после этого «заманчивого» предложения сердце и вовсе ушло в пятки. Ну конечно ему не удалось его обмануть, всё было слишком очевидно.
— Я понимаю, что тебе страшно, — Сора удивлённо посмотрел на него, не ожидая услышать эти слова. — Но я обещаю, что тебе ничего не грозит. Я предлагаю тебе одно условие.
— Что за условие? — осведомился парень.
— Ты расскажешь, кто это сделал, а взамен сможешь завоевать моё доверие и уважение. Я не забуду, какую услугу ты нам оказал, можешь быть уверен.
— А что, если я и правда не знаю? — мужчина улыбнулся. Он знал, что это не так, но тем не менее продолжил играть в эту занимательную игру.
— Ну, а если ты
и правда не знаешь, боюсь, нам придётся поговорить по-другому, — заметив замешательство Соры он добавил: — Тебе не обязательно отвечать прямо сейчас. Я дам тебе время подумать, но только до завтрашнего вечера. Такой срок тебя устроит? — мальчик робко кивнул.
— Я могу идти?
— Можешь, можешь, — стуча задней частью ручки по столу, ответил директор.
***
— Эй, ты чего не ешь? — Семьдесят первый ткнул товарища локтем в плечо. Сейчас у них был обед и все воспитанники сидели за длинными серыми столами.
— Что ты сказал? — не расслышав, переспросил Сороковой, ковыряясь вилкой в еде.
— У тебя всё нормально? Ты какой-то странный со вчерашнего дня.
Ох, если бы он только знал причину, то не спрашивал бы...
— Да, я в норме, — соврал, пожалуй, единственному другу Сора. Докапываться Семьдесят первый не стал, это не входило в его привычки, поэтому пожав плечами продолжил есть. Но Сора не мог быть таким спокойным. Кусок в горло не лез, а мысли о предложении директора не покидали его.
— Ты уверен в своём решении? — неожиданно возобновил разговор Сороковой. Рыжеволосый сразу понял, о чем спрашивал его друг. Убедившись, что никто не заинтересован их диалогом, он ответил, не поднимая глаз с тарелки:
— На все двести процентов.
— Подумай хорошенько, действительно ли ты этого хочешь? — не отставал Сора, а затем добавил, но уже шепотом: — Последствия могут быть необратимы.
— Да что ты прицепился? Я же уже сказал, что всё решил! Если не хочешь идти, хотя бы мне не мешай, — опустошив тарелку он поднялся с места и ушёл. Сора проводил его тяжёлым взглядом. Воспитанники, что сидели неподалёку, одарили их короткими взглядами, но быстро потеряли интерес.
Семьдесят первый не знал, что вместе с собой потянет на дно ещё и Сорокового. Он случайно стал соучастником, когда Семьдесят первый рассказал ему о предстоящем побеге. Сора не хотел попасть под удар из-за глупости своего друга. Этим же вечером в кабинет директора раздался стук.
— Войдите, — после приглашения деревянная дверь отворилась и на пороге показался Сора. — О, номер Сорок. Ты уже принял решение?
— Я согласен.
— Вот так наш дорогой номер Сорок сдал собственного друга... — на такой «позитивной» ноте закончил историю Макато. — А что было дальше, думаю, вы и сами догадались.
— Номер Сорок, это правда? — Кимико посмотрела на товарища, которого, как ей казалось, хорошо знала. Но у всех есть свои скелеты в шкафу, и этот случай тому подтверждение. Ему удавалось скрывать эту тайну столько нет, но как говорится «всё тайное всегда становится явным». Также случилось и с ним.
— Я был ребёнком... — попытался оправдаться обвиняемый. Его привычного хладнокровия будто никогда и не было. — Мне было страшно! Я не хотел разделить с тобой эту участь!
— И в итоге ты же меня на неё и обрёк! — рявкнул в ответ зеленоглазый. — А ведь этого можно было избежать.
— Нет...Я не знал, что они так поступят...
— Конечно они не стали посвящать тебя в детали наказания, — закатил глаза Макато, явно считая этот факт чем-то очевидным. — Но мне вот, что интересно...Почему ты не рассказал мне? Почему не предупредил? — его вопрос застал Сору врасплох. Казалось, что он никогда об этом не задумывался раньше, хотя вопрос был абсолютно логичным.
— Я...
— Что? Не подумал? Ты же мог предотвратить это, просто расскажи мне о предстоящей опасности. Но ты предпочёл стать личной собачкой директора. Ну и что, счастлив? Ты завоевал доверие и уважение этого тирана. Этого же то, чего ты хотел?
— Нет...Я никогда этого не хотел...Я не хотел твоей смерти....
— И тем не менее, ты же и стал причиной. Поздравляю, ты настоящий герой для этого притона, — Макато не переставал давить на него и Сора начинал чувствовать, будто он под прессом, который вот-вот раздавит его. Сейчас он чувствовал себя очень маленьким, а всё вокруг – слишком большим. Больше не в силах выслушивать это Сора буквально выбежал из комнаты. Догонять его, кончено же, не стали. Сейчас ему нужно было подумать обо всём самому. Хотя остальные, кто остался снаружи, сейчас, наверняка, были в недоумении.
— Так как же ты всё таки выжил? — вернулся к делу Старатель, уже позабыв о произошедшем раздоре.
— За это нужно благодарить Клипса. Его причуда творит настоящие чудеса.
— Воскрешение мёртвых? Но ты выглядишь вполне...
— Приемлемо? — усмехнулся рыжеволосый. — Ваше недоумение вполне очевидно. Ведь за столько лет моё тело должно было разложиться...Но мне повезло. Когда моё тело выкинули в реку, как ненужный мусор, меня выбросило на берег и я пролежал там какое-то время. Меня нашёл какой-то человек, забрал к себе. Он был изначально как-то связан с Клипсом, но как именно – узнать я не смог. Когда Клипс вернул меня к жизни и вернул мне презентабельный вид, тот человек уже был мёртв.
— Но зачем Клипсу нужно было спасать незнакомого человека?
— Потому что он увидел во мне потенциал, кончено же.
— Потенциал в трупе? — скептически осведомилась Кимико, но не стала продолжать, когда увидела, как напряглись мышцы на его лице. Её скептицизм определённо не пришёлся ему по душе.
— Я схожу за Сороковым, — нашла предлог, чтобы слинять Кимико. Всё равно она была здесь бесполезна.
Когда дверь закрылась и в воздухе ещё немного повисла пауза, Такихиро повернул голову к Макато.
— Я спрошу ещё раз – ты ответишь на наши вопросы?
— Я лучше дважды умру, чем предам Клипса, — в его словах не было ни капли сомнения, но это не отменяло того факта, что он боялся. Его руки еле заметно дрожали, но он был предан своему «боссу». Что ж, это похвально. Клипс явно не ошибся с выбором правой руки.
Поняв, что по-хорошему с ним не выходит, Такихиро повернулся уже к Норио и сказал следующее:
— Можешь приступать. Он полностью в твоём распоряжении, — парень хищно улыбнулся, прокрутил ножик между пальцев и покрепче ухватившись за рукоять, ответил:
— С удовольствием.
***
Сора сидел на крыльце их дома и смотрел на осыпающуюся сакуру, ни о чем особо не думая.
— Вот ты где, — показалась Констанция, подошла и села рядом. — Как ты? Хотя, можешь не отвечать. И так вижу, что хреново, — когда она закончила свой бессмысленный монолог, он спросил:
— Кимико уже всё вам рассказала?...
— Да. Честно признаться, я была удивлена.
— Чему? Что я до ужаса плохой друг?... — он с досадой опустил взгляд вниз, уже готовясь к осуждениям. Наверное, худшее, что может быть – это неприязнь тех, кто тебе не безразличен. Сразу такое чувство, будто от тебя отвернулся весь мир, даже если на деле это был один или пару человек.
— Нет, тому, что ты был знаком с этим парнем. Это же он тот самый воспитанник, который пытался сбежать, но его поймали? Жесть. Жизнь ужасно непредсказуема, согласен? — не давая вставить даже одного слова, Констанция продолжала вести монолог. Казалось, будто она пришла поговорить сама с собой, а не с ним.
— ...Тебе вообще всё равно, что я сделал? — не такой реакции он ждал. Совсем не такой.
— А что ты сделал?
— Предал друга. Я предатель, Конни. Трус.
— Я знаю тебя, Сора, и ты не трус. Уже забыл, как помог мне, когда я только приехала в Чёрную церковь? — парень замолчал, обдумывая её слова, а она, пользуясь моментом, продолжила: — Все люди эгоисты. Кто-то больше, кто-то меньше, так что, тут ты ничего нового мне не открыл. И все мы боимся. Это естественно.
— Я... — снова было хотел обвинить себя в чем-то парень, как вдруг его подруге это надоело.
— Да что ты заладил, «я» да «я»! Люди совершают ошибки, тут ничего не поделаешь! Главное уметь их осознавать и признавать. Ты же сожалеешь о случившемся, верно? — он кивнул. — Значит, ты прощен. Так что прекращай мучиться и прости самого себя.
Оба замолчали. Констанция терпеливо молчала, давая ему переварить всю информацию. Соре по-прежнему было неприятно вспоминать о содеянном, но слова Конни действительно помогли. Тяжело следовать чьим-то советам, когда ты находишься на месте пострадавшего. Но по крайней мере ему стало легче от мысли, что мнение нынешних друзей о нем не изменилось. Он и не рассчитывал на поддержку, но всё обернулось намного лучше, чем он ожидал. Что ж, это послужило ему отличным уроком, хоть и довольно жестоким.
— Скажи, почему мы стали друзьями? — снова заговор Сороковой. Девушка выдержала паузу, ненадолго задумавшись.
— Без понятия, — да уж, не такой ответ он ожидал услышать. Учитывая то, какие речи она двигала минуту назад... — Думаю, это всё обстоятельства. От них многое зависит.
— Хочешь сказать, что мы бы вряд ли подружились, не окажись вместе в Чёрной церкви?
— Именно это и хочу сказать. Просто мы были в одинаковых условиях и ситуациях, поэтому хорошо понимали друг друга. Если так подумать, мы же совершенно не похожи. У нас нет никаких общих интересов. Во-об-ще. Вот ты играешь на каких-то музыкальных инструментах?
— Играл, на фортепиано.
— А я нет. У нас было плохо с финансами и мы не могли себе позволить качественный инструмент.
— На чем бы ты хотела играть, если бы могла?
— На скрипке, — ответила брюнетка и мечтательно посмотрела в небо. — Игра на скрипке завораживает. Не знаю, как объяснить, — парень улыбнулся уголками губ. Его с детства приучали к музыке, но он никогда не восхищался ею так же, как Конни сейчас. Её глаза буквально сияли от мысли о желанном музыкальном инструменте. Он никогда не говорил о музыке с таким же воодушевлением. Вряд ли бы он вообще занимался ею, если бы не его невыносимая мать.
— Думаю, я понял, — Сора избавил её от смысловой нагрузки и она благодарно кивнула.
— Так-с, идём дальше... У тебя были ещё хобби? Ну там, рисование, спорт?... — он отрицательно покачал головой. Его вообще мало что интересовало в этой жизни. Номера Сорок вполне можно назвать интровертом, не самый общительный человек.
— Только фортепиано. А у тебя?
— Я играла в женской баскетбольной команде в школе. Мне всегда говорили, что с моим ростом этот спорт для меня закрыт. Я была самой низкой в команде, но много тренировалась и в итоге смогла играть с ними на одном уровне.
— Я давно заметил, что ты довольно целеустремлённая.
— Ну так, хочешь жить – умей вертеться, — они с Сорой улыбнулись друг другу. Ему полегчало после разговора с ней. Рядом с ней он чувствовал, будто они родственные души и хорошо понимают друг друга. Она умела отвлечь от проблем. За это её и любил.
