Кармашки

В лесу было тепло, воздух был немного душный, в нем пахло цветами и травами — сладко-горький аромат заполнял легкие, свежесть недавно прошедшего дождя давала о себе знать совсем лёгким ознобом, согретыми солнцем росинками, листву деревьев трепал ветерок и листья переливались под лучами солнца, капельки воды скатывались и без звука падали на землю, блеснув на прощание. Фолька встала совсем недавно и вышла попить воды, до бочки она не дошла, но нашла кое-что более интересное: Больверка, который что-то очень старательно делал: ссутулился: худые плечи выпали вперед, нахмурился, отчего на лбу сложились пара складочек, поджал губы и пыхтел себе в бороду. — Что ты делаешь? — подавляя смешок, спросила Фолька. — Тебе какая разница? Карман пришиваю. — Больверк остановился и исподлобья посмотрел на женщину, что прикрывала рот рукой. — Уже все руки этой ерундой исколол, — пробубнил мужчина. — Давай я тебе помогу, — она улыбнулась, — не думаю, что твои руки смогут выполнять такую тонкую работу, — хихикая, предложила Фолька. — Твои руки тоже не очень, учитывая то, как ты криво стреляла при нашей первой встрече, — варл вздохнул, — если б это был настоящий медведь, то ты бы тут не выпендривалась. Фолька подошла к мужчине и выхватила иглу, села рядом, жестом попросив отдать шкуру, что Больверк сжал в руках. — На, — он выпустил шкуру и сложил ей на колени. — И как ты иглой такой кривой шить собирался? — женщина приподняла брови, обратившись к Больверку. — Она была ровная. Фолька расхохоталась, мужчина сверлил ее взглядом. — О! Фолька, может тоже мне карман пришьешь, а то надоело мелочёвку на заднице таскать, — протянул Оли, взявшись из ниоткуда. Женщина подняла камешек и пульнула в убегающего Оли, — может, мозги тебе пришить? — крикнула она напоследок. Больверк хохотнул. Спустя десять минут кропотливой работы карман был более или менее ровно пришит к задней стороне медвежьей шкуры. — На, — Фолька отдала иглу Больверку, улыбнувшись, — мне пора. — Подожди, — прохрипел мужчина, — мне еще один надо, пришьешь? — он глянул на неё исподлобья. — Ну пришью. — Она вновь улыбнулась и села обратно, поправляя платье.