***
Позже в этот же день была генеральная репетиция и подготовка к выступлению. Это был их первый большой концерт, и Ибо нервничал, забыв обо всех своих внутренних переживаниях. Но в итоге, как только он вышел на сцену и заиграла музыка — он сразу же успокоился. Тело само знало все движения, слова были вызубрены на зубок, и Ибо наконец расслабился. Зал был полон ребят из их школы, было много и незнакомых лиц — концерт был довольно масштабным для школьной группы. Ибо пел, танцевал, улыбался, кажется, своим первым появившимся фанатам и в целом отрывался по полной. Они отыграли целый час, Ибо получил массу эмоций, был доволен и счастлив. Даже не чувствовал усталости. Хотелось ещё танцевать, ещё петь, хотелось ещё больше криков, адреналина и всеобщей любви. А потом его мысли как-то резко перешли к желанию увидеть Сяо Чжаня. Точнее… чтобы тот увидел Ибо таким. И сразу как-то взгрустнулось. Но уйти в свои невесёлые мысли ему не дали друзья, подхватив вдруг за руку и куда-то потащив. — Идём, Ибо! — прокричал практически ему на ухо Сонджу. — Куда? — растерянно спросил Ибо, шагая за тащившим его за руку Сынёном. — Ко мне, конечно, мы же только что всё решили, — снова громче положенного ответил Сонджу и, взяв его под вторую руку, потащил вперёд ещё усерднее. Что ж, оказывается, пока он разбирался в себе, ребята спланировали отметить их выступление. Сонджу решил собрать их всех у себя дома, так как его родители были в Корее. Ибо, только зайдя в дом, тут же развалился на диване, щелкая пультом от телевизора, пока остальные суетились, расставляя на журнальном столике разнообразные закуски из доставки и несколько упаковок пива. — Пиво? — удивлённо протянул Ибо, но рука сама потянулась к бутылке. Хотелось напиться.***
Тупые игры — это то, в чём его лучший друг был мастером. За сегодняшний, казалось, бесконечно длящийся вечер, они уже успели поиграть в «выпей, если не делал», после чего количество пива резко сократилось, как и количество адекватных трезвых людей на квадратный метр. Потом была «правда или действие», что на пьяную голову было явно не лучшим вариантом, потому что танцевать загаданный Вэньханем стриптиз на столе Ибо явно не собирался, но и признаваться в том, то он влюблён, не очень хотелось. Да и… Ибо не сказал бы, что он на самом деле был влюблён в Сяо Чжаня. Точно нет. Ну, может, если только совсем немного, но это не считается, так что он совсем не чувствовал угрызения совести от обмана, когда ответил «нет». Точно не чувствовал, совершенно нисколько. То, что игры становились всё глупее, по мнению Ибо, и всё более «на грани», он понял ещё на моменте предложения поиграть в бутылочку. Пятерым, мягко говоря, не сильно трезвым парням. В бутылочку. Но, видимо, не у всех ещё отказали мозги, так как предложение вызвало шквал негодования и отказов, но привело к тому, то сейчас Сонджу подбивал всех сыграть в покер на желания. Выигравший должен будет загадать последнему проигравшему желание, и тот обязан будет его исполнить. Карточный долг, ага. Не то чтобы Ибо плохо играл. И это явно было лучше предыдущего предложения, но… Но согласившись и по итогу с лёгкостью оставив позади Сынёна и Исюаня, с чуть дольше державшимся Вэньханем, он остался один на один с Сонджу. Они играли долго и сложно, но в итоге Ибо всё-таки продул. А он очень не любил проигрывать. Совсем. Тем более Сонджу. Тем более пьяному Сонджу. Тем более пьяному Сонджу с совершенно шальным взглядом. Тем более после того, как ранее Ибо поймал на себе его прищуренный подозрительный взгляд после его отрицательного ответа по поводу своей возможной влюблённости. Так что — конечно — не стоило ожидать от него ничего хорошего. И хотя Ибо был готов ко всему, но, как оказалось, явно не к… этому. Желанием выигравшего — карточным долгом, да — был танец. Танец перед Сяо Чжанем. И всё бы ничего, подумаешь — танец. Он и так танцевал перед ним каждый день, но… но танцевать Ибо должен был в том, в чём скажет Сонджу. Который сразу же после озвучивания своего желания, понёсся наверх, гадко хихикая, заставляя Ибо холодеть внутри от плохого предчувствия. И, как оказалось, не зря. Когда Сонджу вернулся, и Ибо посмотрел на то, что тот держал в руках, он мгновенно почувствовал как краска сходит с лица. — Ты издеваешься? — выкрикнул он, подскакивая. Точнее, Ибо, конечно, попытался вскочить, но в итоге смог только пошатываясь и с огромным трудом встать с кресла. — Я не буду танцевать в этом! Я не буду танцевать в этом перед… — Ибо нахмурил брови, не в силах произнести имя Сяо Чжаня, и сглотнул подступивший к горлу ком. Заканчивая предложение чуть слышным: — Ним. Ну как Сонджу себе это представлял? Почему так поступал с Ибо? Даже думать не хотелось, как он будет танцевать перед гэгэ в… этом. В руках Сонджу держал до неприличия короткие женские шорты своей сестры. Чёрт… — Будешь. Потому что ты проиграл и потому что не трусливое ссыкло. — Я тебя ненавижу, — в злой хмельной обиде процедил Ибо и, снова рухнув в кресло, отвернулся, свернувшись в нём калачиком и прикрыв глаза, уходя в свои мысли. За что Сонджу так с ним? Чем он заслужил такое? Играть дальше Ибо уже, конечно, не хотелось. Он с концами забился в угол объёмного кресла с последней недопитой бутылкой пива и смотрел на продолжающих развлекаться друзей, проматывая в голове предстоящий позор. Очередной. Только после этого позора Ибо сомневался, что вообще осмелится показаться на глаза Сяо Чжаню. Ровно через неделю у того была сдача, и их встречи должны были закончиться в пятницу. Чтобы в выходные Сяо Чжань успел подготовить окончательный проект. На самом деле, хоть Ибо и знал этого человека очень недолго, но, даже не беря в расчёт свои странные, вдруг проснувшиеся чувства, Ибо не хотелось его подводить. Не из-за денег или чего-то такого. Просто… этот гэгэ был таким… настоящим, хорошим и… милым, что хотелось сделать для него всё возможное, отдать всё, что есть. А в итоге Ибо его подводил. Из раза в раз. И от этого было больно. Из всей прошедшей недели не опозорился он только пару раз, дав возможность Сяо Чжаню по-настоящему поработать. А не наблюдать за его провалами. И вот снова он должен будет подвести его. И опозорить себя. Только уже окончательно. Господи, ну к чему был нужен этот цирк? Ибо действительно не понимал… — Хэй, приятель, — вдруг послышался тихий мягкий голос где-то над головой. Ибо попытался поднять голову и сфокусироваться на говорящем, но отчего-то ничего не выходило. — Да ты уже спишь, давай-ка, помоги мне, Ибо, я сам тебя не дотащу. — Он почувствовал, как его поднимают, попытался отмахнуться от назойливого голоса, но тем не менее с трудом, но поднялся на ноги. — Идём, отведу тебя наверх, переночуешь у меня. — Я не… — попытался сказать Ибо, но язык заплетался и он попробовал снова: -…школа, ничего с собой… — Не переживай, — успокоил его усмехнувшийся голос, — завтра встанем пораньше и заедем к тебе за вещами. Маме твоей я уже позвонил. Ноги не слушались, но Ибо упорно пытался идти, пока наконец его голова не коснулась чего-то мягкого и приятно пахнущего. Он улыбнулся, зарываясь носом в подушку, и уже на грани сна пробормотал: — За что ты так со мной? Предатель… — Скорее ради чего, Ибо. Просто хочу, чтобы у тебя был тот, кто будет тебя любить и ценить. И мне отчего-то кажется, что твой гэ подходит для этого как никто другой. Просто, хм, просто думаю вас обоих нужно чуть-чуть подтолкнуть. Но этого Ибо уже не услышал, тихо сопя в подушку.***
Утро было… тяжёлым. Вставать пришлось на час раньше обычного, чтобы заехать за рюкзаком и переодеться, и Ибо чувствовал себя, да и выглядел тоже, совсем как пресловутый зомби. Но всё было не максимально плохо ровно до того момента, как уже по дороге к школе он вспомнил о вчерашнем проигрыше. И о своём долге. Разговор с Сонджу ни к чему не привёл: он отказывался загадывать что-либо ещё и только гадко хихикал над ним. Когда к концу последнего урока он всучил Ибо пакет, тот покрылся холодным потом. Кажется, вчера он думал о том, чтобы отказаться. Возможно, действительно стоило. Но внутренний максимализм и нежелание прослыть трусом и человеком, не держащим слово, взяли верх, и он забрал пакет, даже не взглянув внутрь, точно зная, что там лежит. Сонджу сказал, что не пойдёт с ним, что доверяет ему и, чёрт возьми, что не хочет им мешать. Хотелось его прибить. Или умереть со стыда самому. Когда после уроков Сяо Чжань забрал его со школы, Ибо был молчалив и угрюм всю дорогу. А Сяо Чжань, будто уловив его настроение, тоже молчал, только кидал на него встревоженные взгляды. И только уже в студии, когда Ибо сидел в раздевалке, держа в руках проклятые шорты, он решил, что справится. В конце концов, какая разница для Сяо Чжаня, в чём Ибо будет танцевать, ему важны только движения. И Ибо будет двигаться. Будет умирать внутри от стыда, но будет танцевать, чтобы не подвести гэгэ и не быть трусом. Кивнув самому себе, Ибо максимально спокойно и уверенно снял джинсы, в которых пришёл, взял в руки шорты и, зажмурившись, натянул их на себя. Было странно, но шорты идеально подошли по размеру, даже закралось подозрение, что они были куплены специально для него. Хотя, конечно, если мыслить рационально, хотя бы попытавшись отогнать панику и злость на Сонджу, нужно было признать, что по комплекции его сестра была практически такой же, как Ибо. Выйдя из раздевалки, он сделал шаг в сторону зала, пытаясь дышать глубже, успокаивая свои нервы. Выглядел он сейчас явно глупо. Очень глупо. Он не видел себя со стороны — зеркало Ибо проскочил с закрытыми глазами — но хорошо представлял. В суперкоротких широких чёрных шортах и серой длинной толстовке, практически закрывающий их. — Какая-то недоэротика, твою мать, надо было отказаться. И плевать на чёртову гордость… Но ноги сами несли его к залу, норовя быстрее закончить очередной акт позора. Поэтому Ибо остановился у двери, глубоко вздохнул, пытаясь придать лицу максимально холодное незаинтересованное выражение, и вошёл. На лице Сяо Чжаня тут же расцвела улыбка, когда он взглянул на вошедшего Ибо. Но она тут же застыла, как только он опустил взгляд ниже. Ибо прошёл в зал, стараясь не смотреть в сторону Сяо Чжаня и не принимать близко то, как застекленел его взгляд и улыбка. Он подошёл к стойке, подключил свой телефон к колонке и, включив максимально не медленную песню, вышел в центр зала. Музыка сразу же окутала его, как в одеяло, будто бы защищая от внешнего мира, унося с собой на волнах ритма. Ибо прикрыл глаза и, впервые даже не позаботившись проверить, готов ли Сяо Чжань, начал двигаться. Редкие, уверенные и громкие биты странно успокаивали взволнованное сердце. Ибо танцевал, не открывая глаз, но в полную силу, отдаваясь танцу до последней клеточки собственного тела, в какой-то момент даже забыв, в каком виде он танцует. Одна мелодия сменялась другой, Ибо не прерывался даже на небольшие перерывы, только чтобы не сбиваться с пойманного настроя. Он перестал считать треки на седьмом по счёту, понимая, что уже начинает выдыхаться, но даже не думая останавливаться. Дыхание сбивалось, тело ныло от интенсивной нагрузки, волосы взмокли, и он чувствовал, как к спине прилипает футболка. Хотелось пить. И отдохнуть. Но, доведя себя фактически до изнеможения, Ибо вдруг понял, что единственное, что ему сейчас действительно не хочется, так это сбегать. Сяо Чжань молчал, Ибо танцевал, и, кажется, всё проходило не так плохо, как он себе это представлял. Ещё в школе он собрал в один сборник всю свою самую быструю и резвую музыку, чтобы случайно не включился медляк, и музыки оказалось настолько прилично, что это даже удивило самого Ибо. И вот сейчас, уже слушая вместе с музыкой гул в ушах, Ибо удивлённо вслушивался в мелодию, которая… которая уже явно звучала сегодня. А значит, он протанцевал весь свой трек-лист. А это значит… Он не успел додумать свою мысль, чувствуя, как в голове вдруг пустеет, звуки музыки перестают доноситься до слуха, оставляя один лишь становящийся всё громче гул. Ибо остановился, собираясь всё-таки отдохнуть, и попытался открыть глаза. Вышло откровенно плохо, и Ибо нахмурился. Что-то было явно не так. Он взглянул на вдруг отчего-то размытого Сяо Чжаня, который, кажется, выглядел взволнованным и зачем-то подорвался со своего места. Последнее, что Ибо увидел — это как обеспокоенный Сяо Чжань бежит в его сторону. А дальше его сознание провалилось во тьму.