Hate at first Sight

Ламберт поступил так, как поступал всегда при столкновении с непонятными эмоциями. Он делал вид, что их попросту не существует и игнорировал проблему до тех пор, пока она сама не исчезнет. В данном случае проблемой являлся какой-то слишком молчаливый бард, сидящий на лошади перед ним не издавая не звука, и пожалуй впервые Ламберт понял, что игнорировать проблему как раньше у него не получится. Лютик бы в восторге когда Ламберт кончил на него, втирая свое семя в кожу барда и слизывая его своим языком, и тот как и раньше хвалил его, но Лютик каждый раз отворачивался, стоило ведьмаку попытаться его поцеловать. Он чувствовал себя опустошенным, приятные встречи казались ему печальными, и это явно не то, чего он желал. Позднее не стало объятий, а вечно фальшивая улыбка Лютика мгновенно выводила Ламберта из себя. Это было ужасно, и что еще хуже, Ламберт знал, что виноват только он сам. Часть его всегда говорила ему, насколько он бесполезен и безобразен и что это к лучшему. Лучше было разбить свое собственное сердце сейчас, чем позднее это сделает бард. Даже подсознание Ламберта озлобилось так сильно, что тот больше не желал его слышать. Возвращение назад казалось ему бесконечным без смеха и песни. Лютик сидел прямо, не прислоняясь к нему как раньше, и Ламберт уже ненавидел это. Сильнее была только ненависть к самому себе. Спустя десятилетия страданий боги преподнесли ему хоть что-то по-настоящему хорошее, а он отказался от подарка из-за страха проебаться. Иронично, что он проебался в любом случае. Когда они добрались до Каэр Морхена, Геральт и Эскель уже ожидали их во дворе. Возможно они заметили их с башни, или, как ранее шутливо сказал Лютик, они действительно учуяли барда за милю. — Наконец-то! — Лютик спрыгнул с лошади, разминая ноги. "Боги, мне нужно в ванную." Не дожидаясь ответа он отправился к горячим источникам неподалеку, в то время как Ламберт продолжал сидеть на лошади, глядя на своих братьев. — Я проебался. Геральт и Эскель в недоумении подняли на него головы. Седовласый ведьмак злобно сжал руки в кулаки, прекрасно понимая, почему Лютик так пахнет. — Если ты принудил его... —Боги, Геральт, нет! Ты же меня знаешь! Эскель кивнул, не произнося ни слова. Его голова все еще гудела после вчерашней бурной попойки. — Я-я спешусь с лошади и расскажу, что произошло... Кивнув ведьмаки ушли, и Ламберт позаботившись о том, чтобы лошадь оказалась в комфорте, отправился к ним в столовую. Он изо всех сил старался рассказать обо всем, что между ними происходило скрыв все специфические подробности, слишком переживая, что братья будут над ним насмехаться. Он рассказал им о том, как оттолкнул от себя барда и тихо закончил, ожидая реакции братьев. Эскель первым разрушил тишину своим обеспокоенно-веселым бархатным голосом. —Ты хочешь сказать, что за те три дня, пока мы были на охоте ты успел не только переспать с бардом, но и влюбиться в него? — Что? Нет... Любовь слишком резкое слово. Я просто... Он...он просто замечательный, понимаешь? Его пение? Его умение контролировать себя? То, как он в гневе лезет в драку с кем-то вдвое больше него самого? То, как он напевает себе что-то под нос перед сном? Его глаза цвета глубокого моря, переполненные эмоциями, и его чудесная улыбка...Вот блядство. Похоже я все-таки влюбился. Опустошенный осознанием Ламберт закрыл лицо руками, что вызвало забавное ворчание со стороны Эскеля и Геральта.

***

В это же время Лютик с таким остервенением пытался оттереть свою кожу, что та начала приобретать болезненно-красный оттенок, в то время как слезы стекали по его лицу. Он был в ярости, в основном из-за того, что позволил себе так быстро отдаться чувствам. Он не обвинял Ламберта в том, что он отказал ему, не мог же он ответить ему взаимностью против своей воли, и не его вина, что Лютик, словно юная принцесса, уже представил себе их совместную жизнь. — Если ты продолжишь так усердно пытаться отодрать свою кожу, то тебе не на что будет наносить свои через чур дорогие масла. Напуганный Лютик развернулся и швырнул губку в ухмыляющегося Весемира, стоявшего у входа в пещеру. Старший Ведьмак выгнул бровь и поймал губку, лишь для того чтобы кинуть ее в барда. — Простите, Весемир, я... Вы напугали меня. — Ничего страшного. А теперь расскажи мне, чем же тебя так разозлил мой младшенький. — Что...нет...вернее спросить... откуда?" Весемир усмехнулся сел в бассейн рядом с Лютиком. Он был достаточно далеко, чтобы это было чем-то неловким, но достаточно близко, чтобы показать свою заботу, и бард вздохнул, мечтая о таком же отце. — Это не его вина. Я просто испытываю к нему те чувства, на которые он не в силах ответить взаимностью, все нормально. — Правда? То, как ты пытаешься смыть с себя его запах говорит об обратном." Лютик пялился на него до тех пор, пока не рассмеялся во всю глотку. — Я думаю...Хорошо, я буду делать все, чтобы это не казалось чем-то странным. Я буду максимально избегать его, а после зимовки разберусь со всем этим, — Он знал, что врал не только Весемиру, но и самому себе, но сейчас это было верхом его возможностей. — Лютик, мне все равно на то, насколько это кажется странным и всё в таком роде. Ты являешься близким другом для всех нас и тебе всегда будут здесь рады. Это и твой дом тоже. Слезы Лютика хлынули с новой силой, побужденные благодарностью и платонической любовью к старшему ведьмаку. Когда его отец узнал, что он не был его ребенком, а причиной романа его матери и юного эльфа, он выставил его за дверь. На тот момент Лютику было всего двенадцать, а вскоре после этого его мать попала в смертельную «аварию». Он знал, что его отец повторно вступил в брак, но по иронии судьбы его новая жена родила ему только дочерей, поэтому Лютик по-прежнему оставался официальным наследником поместья Леттенхов. Не то чтобы он этого хотел, это место никогда не казалось ему своим домом, а теперь ведьмаки взяли его к себе, безо всяких сомнений принимая его в качестве члена стаи. — Я... Спасибо, Весемир. Старший ведьмак кивнул и расслабился, прислонившись к холодным камням. — Слушай, я понятия не имею что конкретно произошло между вами двумя, но я знаю достаточно чтобы сказать, что Ламберт с ума по тебе сходит. Вероятнее всего он просто напуган. — Весемир, я... — Нет, послушай. Я знаю этого мальчишку почти 75 лет. Он настолько не уверен в себе, что скорее откажется от чего-то хорошего сразу, чем сможет лишиться этого потом. — Как я понимаю под чем-то хорошим сейчас вы подразумеваете меня? — Весемир кивнул, усмехнувшись. — Да, вероятно он убедил себя в необходимости оттолкнуть тебя из-за твоей смертности, однако мы оба знаем, что это не точно, гм? — Я... откуда? — Лютик был ошарашен и искренне удивлен осведомленностью ведьмака. —Мне без малого 450 лет, я узнаю чертового полу-эльфа, даже если мои глупые дети так слепы. Лютик ошарашенно заворчал, отдаленно напоминая Геральта, и вернулся к ожиданию продолжения рассказа Весемира. — Как я уже говорил, он,вероятно, думает что ты смертен и что ты покинешь его, выбрав вместо него Геральта, поскольку он недостаточно хорош для тебя и прочий несуразный бред, который мне не удалось вытащить из его головы. Лютик постепенно переваривал услышанное. — И что мне делать? — Добейся этого мальчика. Покажи ему свою любовь и не дай ему убежать. Кивнув Лютик покончил с купанием и отправился на поиски своего ведьмака.